(almost not) heathers!au (1/1)
—?Наша любовь божественна,?— выдыхает Лоуренс, а затем, видимо заметив его дрожь, усмехается и добавляет:—?Я не Джей Ди, расслабься, Александр. А ты, уж тем более, не Вероника.Александр вздрагивает снова. И смеётся: значит, не один он проследил то, как их взаимодействия похожи на мюзикл.За последние несколько месяцев переслушивание саундтрека вошло в привычку. Странную, навязчивую, раздражающую привычку. Сложно жаловаться: это уже почти классика, хорошая, весёлая (учитывая сюжет-то) вещь. Но все равно жалуется, злится на себя, но потом снова, снова и снова включает знакомые мелодии.Александр жмурится, облизывает губы и вспоминает: он не слушал его раньше, ознакомился всего-то за пару недель до нового семестра в не менее новой школе, но сразу же вспомнил, когда изучил чуть ближе всех, с кем был вынужден проводить оставшийся учебный год. Яркие, держащие в руках ума и сердца, сестры Скайлер (он находит самую тихую, Элайзу, милашкой, но дальше нескольких записок дело не ушло), Берр, единственный знакомый?— ещё из другого города, задира и засранец Джефферсон вместе с молчаливым, но, наверное, более опасным другом, громкие, весёлые, дружелюбные Лафайет с Миллиганом, которые иногда обедали с ним. Они выделялись среди прочей безликой школьной массы. Выделялся и он. Джон Лоуренс.Впервые Александр увидел его бьющим кого-то по лицу. Потом пригляделся?— били Ли. Мерзкого зазнайку, который нарывался на удар хоть от кого-то. Так что сочувствовать не пришлось.А вот разглядывать второго из дерущихся?— вполне. Парень, где-то на пару месяцев постарше его самого, одетый хорошо, но весьма неприметно. Ничего такого, только вот… чувствовалось в нем что-то отличное от всей остальной школы, иное. Странное, но цепляющее.Они были не знакомы. То есть, наверное, виделись мельком, но никогда не пересекались.Потом пересеклись. Неловко столкнулись в супермаркете, потрепались ни о чем, мол:—?Александр.—?Джон. Будешь слаш?—?Нет, но спасибо.Разговор совсем не клеился, предложение напитка прозвучало как-то совсем уныло, будто из чистой вежливости. Язвить в ответ Александр не стал, шутить тоже. А потом Джон внезапно рассказал про свою семью: отца, младших братьев и сестёр. Не про мать. Уже позже Александр узнает подробности?— погибла под завалом дома, один из младших пострадал. А Джон виноват. Потому что не закричал, не предупредил, смотрел только. Испугался и обречён всю жизнь об этом жалеть.О собственном сиротстве Александр предпочитает промолчать, упоминая только, что живёт у Вашингтонов. Их в городе знают все, историю появления у них мальчишки?— немногие.Стаканчик напитка они все-таки делят пополам. Ещё позже, намного позже, Александр узнает, что Лоуренс ненавидит 7-Eleven. И, вообще-то, слаши не любит тоже. Зато любит быть ироничным (и тоже слушал Heathers).Вечеринки не случается, пьяного и злого секса тоже: все вполне обычно. Они сближаются, ходят на не-свидания, Джон прижимает его к стене, трогает через джинсы так, что Александр забывает, как говорить, а затем Анжелика видит и обещает рассказать всей школе. Маленький провинциальный южный городок не оценит. Александр приходит к Лоуренсам в ту же ночь. Если получать наказание?— пускай будет за что окончательно. Джон почти что против, неловкий и боящийся влечения к парням: Александр умеет убеждать, Александр влюблён, Александр знает, что хорош и что Джон влюблён не меньше. Они дрочат друг другу и, если честно, больше целуются, чем вообще касаются.Следующим утром Анжелика Скайлер попадает в больницу с отравлением. Лоуренс ухмыляется как-то подозрительно, Александр отмалчивается на все вопросы. В его голове назойливо играет знакомая до боли песня.Через три дня Джефферсон и Мэдисон щеголяют разбитыми носами, а вся школа увешена фото, где они целуются. Всеобщее осуждение хотя бы на пару месяцев обеспечено.Джон прячет разбитые костяшки, Александру не стыдно ни капли. Джон шепчет ему на ухо, что любит. Джон шепчет, что почти боготворит. Что никогда со смерти матери не чувствовал себя так хорошо, что всегда будет выбирать Александра, лишь бы тот выбирал его.Александр обещает. Они?— единственный выбор друг друга.Неделю спустя Александр зажимает в углу идиотку Рейнольдс, попытавшуюся что-то ляпнуть про его ориентацию. Лапает ее через джинсы, как Джон его, целует и чувствует спиной обиженный, обозлённый взгляд. И прячется дома, строча бесполезное письмо с объяснениями своего поступка. Пишет, что не мог сказать нет, что не мог послать нахуй, что испугался. Что хочет закончить все это. Зачёркивает. Потому что не хочет.Джон приходит к нему, когда Вашингтонов нет. Джон злится, Джон орёт так, что Александру кажется?— его убьют прямо тут. Не убивают. Даже не пытаются выбить дверь в ванну, где он запирается. Только вот Александр слышит пугающее до холода в сердце:—?Я тебя любил. Думал, что должен быть твоим, как ты моим. Если нет, добавлю в список вещей о которых можно жалеть всю жизнь, ещё одну.И уходит.Александр неожиданно для себя рыдает, а затем наполненный той же решительностью, что в тот раз, когда пришёл к Джону в постель, бежит его искать. Знает где и знает, что случится.—?Наша любовь божественна, Александр,?— Джон улыбается почти безумно. Улыбается и стоит на краю верхнего этажа заброшенной свалки. Александр отлично знает?— не так уж высоко, но снизу прутья. Медленная смерть или инвалидность. Лоуренсу нравятся оба варианта, он признавался. Маленькая возможность получить заслуженное наказание за молчание. Молчание для матери, молчание для Анжелики. За травлю, обрушенную на Джеймса и Томаса. Тогда Александр предпочёл молчать и отвлекать поцелуями, теперь молчит тоже.—?Наша любовь божественна,?— выдыхает Лоуренс,?— Я не Джей Ди, расслабься, Александр. А ты, уж тем более, не Вероника. Тут нет ни бомбы, ни школы. Мы никого не убили и единственное, что заставляет меня сейчас тут стоять явно не является фантомной виной за чьи-то смерти. И желанием убить всех тоже. Я тебя боготворил и был готов драться за тебя, умереть, натворить дел, узнав о которых отец прогнал бы из дома. Но я не Джей Ди, Алекс. Я не собираюсь умирать. Ради тебя теперь, если уж честно, тоже.Александр смеётся, осознавая, что Джон прекрасно знает сюжет и следует ему.Александр давится словами. Воздухом.—?Я… Джон, отойди от края.—?Нет. Я не собираюсь умирать сам, но кто сказал, что я не могу позволить этой ?бомбе? взорваться самой? Ветер усиливается, Александр, он сделает все за меня. Наша любовь божественна. Наша любовь божественна, Александр.Он раскидывает руки в стороны. Александр отчаянно жмурится, шагает ближе. Ещё, ещё, ещё, почти бегом и обнимает за пояс, замирая. Удерживая.—?Передашь привет Богу в другой раз, Джей Ди. Вероника тебе запрещает.Шутка звучит почти неслышно. Джон слышит. И сюжет их не-мюзикла меняется.—?В таком случае, я вынужден подчиниться.И толкает Александра.Резко, зная, что тот не отцепится. Будет держаться. Чтобы Джон не выбрал.На грязный бетон, подальше от края, они падают вдвоём. Разговоры будут потом: объяснения, ругань. Все, что они натворили с другими. Все, что натворили с друг другом.Сейчас Александр шёпотом просит только одного—?больше никаких цитат.