Глава 45. От Перл-Харбор до Хиросимы. Часть III. И жертва выбрана... (2/2)

И что это может означать? Что? Зачем ей себя обманывать и вряд ли это означает что — то хорошее?

А между прочем Алана сейчас находится рядом с беременной подругой.И подъезжая к поселению Клаус задумывается от этом записывав голосовое: «Любовь моя, позвони мне, а еще лучше мамочке — боссу. Встретимся дома!»

Хочу ще почути твоє рідне слово!

Хочу еще услышать твое родное слово!</p>

Элайджа решает отвезти Кетрин в церковь.

Она мало что помнит. Перед глазами все расплывается. Разум помутнелся.

Перводный укладывает ее на постель, смотрит рану, которая нарывает и минуты так ценны для нее. На лбу капли пота. Слышит голос матери.

Она может уснуть на веки вечные.

Стадия галлюцинвций не самая приятная. Только почему в этот раз подсознание

Мужчина разговаривает о чем-то с Варыоломейм, который пришел сюда.

Еще и этот телефонный звонок [так не во время].

— Да, брат. Слушаю тебя. Я уже еду.

Обрывками она слышит разговор братьев. Вряд ли не услышала бы о чем те разговаривали.

Превозмогая боль самостоятельно поднимается, идет к прямо к нему.

— Дорогой, — так протяжно, держится за ткань пиджака. — Не забудь взять бумажные платочки в моей сумочки. Это необходимо, чтобы в очередной раз подтереть зад Клаусу.

Слабая [сильная].

Отстаивает свою позицию несмотря на недовольство возлюбленного.

Так на чьей правда?

— Катерина…

— Ты всегда выбираешь семью в лице братца, а не нас. Я не права? Не права!

Элайджа Майклсон просто уходит. Поступает, как обычно.

Отказывается принимать ее правоту.

А Варфоломей [очень во время оказывается рядом помогая ей присесть]. Как быть с вампиром, который умирает от укуса оборотня он не знает.

А Кетрин Пирс видит перед собой лик матери.

— Мама, защо? Не заслужавам да бъда обичан? (Мама, почему? Я не заслуживаю любви?)

Только мать не утешит дочь, не спает, не придет.

Клаус Майклсон всадил острое лезвие в сердце женщине.

За один проступок поплатилась сполна. Лишилась семьи. Всего.

Как бы она хотела умереть и не проходить

Катерина слабая, наивная. А вот Кетрин Пирс иная.

Она была так молода, когда совершила ошибку и на свет появилась ее дочь, которую ей не позволили даже подержать на руках. Что могло быть еще хуже? Новорожденную малышку могли убить. Без всякого сожаления оставить или бросить в реку. Сметь и колыбель, в те жестокие времена, неразделимые понятия.

Позор семьи.

Дочь ничего не желала слышать о непутевой матери, которая в очередной раз поступила с ней. Только вот почему отвечает на телефонный звонок.

Майклсон посчитал правильным позволить Нади и Этьену остаться в апартаментах. Ей нужно время прийти в себя, после На пике эмоций и пережитого рассудок Петровой мог помутниться. Не выходила на улицу столько дней.

Так что исцелит ее, если не любовь матери?

— Я поняла, Элайджа.

Надя Петрова услышала его. Берет в руки ключи от автомобиля, закрывает за собой дверь.

Перепуганный вампир бежит вслед за ней.

Так непривычный ей эти солнечные лучи. Морщится.

В церкве святой Анны Варфоломей встречает ее с распортертыми объятьями.

У Господа есть ответы на все вопросы.

Настал момент покояния. И начать ей следует с себя.

— Я убийца, Святой отец. Я убила своего отца пойдя наповоду матери. Вот какую семью, я защищала? А?

— Она твоя мать.

— Только не смей говорить, что она права и я защитила семью! Какую семью?

— Свою, Надя.

— Может лучше вообще мне было не знать ее?

— Но ты узнала ее и не сожалеешь.

— А прощение?

— Это дар. Сейчас ты не готова ее простить, то это верно. Она не простит себя в первую очередь.

А помнит ли она момент и свои последние секунды жизни, когда мать была рядом?

Сейчас ее мать между двух миров.

И чтобы не произошло прпаильным Надя посчитала верным остаться с ней.

Конечно, Кетрин достаточно умна и хитра. У нее всегда есть план.

— Дъщеря…

Так Надя Петрова желала услышать родной язык и слова.

— Мама…

— Ще ви изпека приспивна песен… (Я спою тебе колыбельную…)

Не желает Надя Петрова более обманывать себя и верить в пустые обещания.

Ну какую колыбельную она споет ей находяться в таком состоянии?

Да и Надя давно взрослая женщина, а не маленькая девочка, а значит имеет полное право принимать решение.

Что-то бубнит себе под нос на болгарском, запевает, пока та отоаодит ее в комнату, на постель.

— Сън, мама… (Спи, мама).

Глаза закрывает и не станет Надя Петрова будить ее. Упадет рядом с постелью еле сдерживает слезы.

Почему все всегда оборачивается вот так?

И если бы Кетрин Пирс убила себя, кто бы обрадовался? Многие. Кто бы оплакивал? Никто.

Да и в Аду нет места такой, как Кетрин Пирс. Разве что на королевском троне.

Очень внимательная вампирша [точно дочь Кетрин Пирс холодная, с пристальным взглядом и отличными волосами] замечает одну важную деталь.

Бокал недопитого вина, что стрит на туалетном столике. Вот решение.

Подносит к синеющим губам жидкость, придерживает за голову.

Ответ всегда на поверхности и спрятать лучше всего на виду.

Остается ждать, пока рана от смертельного укуса затянется. Даже самая смертельная рана может затянуться, но шрамы остаются и напоминают о болючих ранах.

Никогда Кетрин Пирс не рискует бездумно, как и не оставляет посуду непомытой [это уж Надя знает лучше других].

На столике стоялала открытая бутылка вина, остатки в бокале.

— Я никогда не стану рисковать, Клаус. Стоит тебе это понимать.

— Твой план грандиозен и может…

— Рискован? Ты хотел знать правду. Я не стану разговаривать с волчонком не имея гарантий. Сам понмаешь, что жизнь я люблю.

— И себя.

— Я всегда на первом месте. И если что-то повлиет на нее, то только страх потерять того, кого любит.

— А разве тобой не движет это чувство? Ты уже потеряла Элайджу. Дочь отвернулась от тебя.

— А тобой? Главное победа.

Не нужны долгие разговоры, чтобы понять, что движит этими двумя.

Ухмвляется, закасывает рукав куртки и прокусывает запястье.

Капли крови смешиваеются с вином, что находилось в бокале.

— Завтра в десять тебя будет ждать Кайл.

— Никто не должен знать об этом. Уж постарайся все устроить без свидетелей. А дальше уже я сама.

Варфоломей зная, что вампирша терпеть не может, когда вламываются в эту комнату и нарушают ее личное пространтво не стал просить убраться этим утром.

Никогда Надя Петрова не позабудет о том, что лишена была материской заботы и любви.

Хейли Маршалл всегда отстаивает свое.

Стоило только Клаусу Майклсону выйти из черного джипа, как та набросилась на него.

Элайджа возвращается в поселение чуть позже.

— Это твоих рук дело! Черт! Посмотри!

Хоуп бежит навстречу отцу, заключает в крепкие объятия. Теперь в объятьях ей так спокойно.

— Я здесь непричем! А тебе следует помолчать, Хейли, — возразил он.

— Попробуй заткуть меня! Скажи, это все устроила Алана! Да?! Ты таким способом хотел избавиться от меня? Дочь подвергнуть опасности?

Швыряет в него обгорелую воточку лаванды.

— Не смей обвинять ее! Она не такая!

— Какая такая? Мразь, как и ты?

Если бы здесь не было Хоуп, на которую посматривает Роман, помогающей разбирать завалы, то эти двоя задушили бы друг дгуга. Это точно не было частью плана Пирс, который они обсуждали и если в случившемся вина Дьяволицы, то он шкуру с нее живьем сдерет.

— Я во всем разберусь, Хейли. Но это не Алана.

— А кому это еще нужно? А? Ответь мне! — пытается ударить в грудь, но здесь, очень удачно впешивается Элайджа, вставший впереди брата и получается, что ударила она его.

— Сдерживайте ваши порывы ненависти, — спокойно говорит первородный. — Уверен виновный будет найдет и ответит за содеянное, кем бы он не был.

— Да, Элайджа. Все было хорошо, до того момента, как появилась эта!

— Все не было хорошо, волчонок, — говорит Клаус. — Но кажется тебя волнует, что я с Аланой и та приняла мое предложение. Только не говори, что хотела стать моей женой? Вот это поворот. Ревнуешь? Прости, но мне плевать на тебя.

— Да заткнись ты уже, — в ее взгляде

Хотел ли бы, чтобы дочь не стала свидетелем всего этого, но кажется Хоуп Майклсон давно привыкла к этому и не обманывает себя.

— Де Мартели на свободе.

— Что? Как это возможно? И почему ты говоришь об этом мне только сейчас! — взгляд напуганый.— Моя дочь остается со мной и некуда не уедет из поседения.

— Наша! — крикнул мужчина. — Наша дочь! Все будет так, как я скажу! Ясно? Хоуп сейчас уезжай с Романом в особняк семьи. Он под зпщитным заклинанием.

— А кто сказал, что я подчиниюсь? — хмыкнула Хоуп.

— Брат? — попытался вмешаться первородный.

— Как будто ты не знал, Элайджа, — недовольно. — Осталось подумать кому больше они желают отмстить: мне или тебе?

— Ты так спокоен зная, что враги семьи, желающие нас уничтожить, на свободе? — нахмурился брюнет, таким пристальным взглядом посмотрел на брата.

Понимает Клаус, что тот осуждает его и о подобном он должен был сообщить немедленно.

Но не логично ли то, что если бы Де Мартели желали отомстить, то не мешкались бы?

— Надеюсь, я на вершитне списка, — самодольно сказал гибрид.

Сталкиваясь они не с такими. А теперь люди Клауса обыщат каждый метр города, но найдут Де Мартелей.

***

Перед тем, как вечером, покинуть офис Ивони печатет сообщение Зену прося купить травы. Прочитав сообщение сразу набирает ее и та отвечает довольно быстро.

— Любимая, тебе не кажется, что это не совсем похоже на список продуктов?

— Я уже еду домой, любимый. И да, я решила, что мне определенно нужно задержаться в этом Мире, как можно дольше. Теперь на это есть не одна причина. Я уже правда немолода? Да?

— Ты все еще горяча, Иви.

— Хочешь этим утешить меня?

— Нет. Просто вспомнил наше первое свидание.

— О, определено ты нашел, что вспомнить.Была волшебная ночь.

— Будь осторожна. Погода портится. Я тоже выезжаю из офиса. Заеду в лавку Спирит и сразу домой.

— Хорошо. Я планирую сюрприз.

— Который мне непременно понравится?

— Определенно.

Улыбайсь Ивони заводит автомобиль, покидает парковку. В какой — то момент двигателб глохнет, двери заклинили, отключилась панель управления и она не понимает, в чем дело. Неисправность системы или магия, белая жемчужина на крксле пассажира. Откуда она взялась здесь?

Оказалась в ловушке.

Раз за разом поаорачивает ключь, руками бьет по рулю управления.

— Черт!

А если именно об этом ее пытались предупредить и ради жизни дочери она должна проститься с жизнью.

Силу воли у Ивони Роллод не отнять и так просто она не сдается.

Как Алана Роллод оказалась здесь?

Не помнит она, как прощалась с подругой, которую обнала на прощание. Люси спешила домой, до того, как муж вернется с работы и это правильно. Вот любовь Тори к Люси и наоборот умиляет Алану. Такие правильные и счастливые, столько всего преодолели и остались вместе.

— Алана, с тобой все хорошо? Может мне остаться? — щелкает пальцами перед глазами подруги.

— Нет, просто головокружение. Устала. Столько всего происходит.

Ну с кем не бывает и садась в автобус Люси верит ей. Она просто устала, что случается с каждым.

Сегодня ей не нужно возвращаться на работу, а это прекрасный повод приготовить ужин, ждать мужа с работы. Это ее идеальная жизнь, в которой нет мрака. Заботливая и любящая.

К изменению погоды в этом городе привыкли. Люси не исключение и все бы хорошо. Она продолжила бы накрывать стол под динамичную латинскую музыку, съела полезный злаковой ботончик, как перекус, даже

Если бы не вода, которая поступает. Откуда? Ее домашние таплчки намокли. Как быть? Куда бежать? Учитывая ее положение. Схватилась за живот, осматривается.

Звон полицейской сирены.

Происходиит что — то нехорошее или так, привычный для этих мест катаклизм, о последствиях которого позабудут.

Возвращась домой Тори ужасается видя, что дорогу на их улицу перекрыли полицейские машины и доброжелаетельный полицейский просит его разворачиваться и укрыться в ближайшем под

Но разве своя жизнь важнее жизни жены и нерожденного ребенка?

Не объясняясь просто толкает мужчину и бежит вперед. Против

Перепуганная. Промокшая. Ей удалось выйти из дома, как и соседям. Но от кого ждать помощи? Раньше вода не поступала сюда, а город под надежной защитой дамб.

— Люси, — протягивает ей руку, удерживает и подхватывает на руки.

— Что теперь будет с домом, — смотрит назад и она права, что некуда им будет пойти и это ужасно лишиться крыши над головой.

— Не думай об этом! Нужно уходить, пока не стало еще худе. Стадион. Да. Я оставил машину неподалеку. Мы успеем.

— Я буду любить тебя до бесконечности. Сегодня я узнала, что это девочка.

— Поговорим об этом завтра, когда все это закончится. Значит я стану папой прекрасной малышки.

</p>

*** Сейчас. Вечер. США.Луизиана.Новый Орлеан. Пентхаус Марселя Жерарда.***</p>

</p>

Этот город полон мрачных тайн и населяют его такие же темные существа.</p>

Да в очередной раз Винсент бросить вызов всем: первородному гибриду, ковенам и Предкам, самому себе и даже Марселю, тело которого прямо сейчас валяется на тротуаре, а кровь льется из место, где должно быть сердце.

Ребекка чуть ранее сбрызнув волосы духами, причелась, переоделась в ночную бледно — розовую шелковую комбинацию. По бокам разрезы украшенные кружевом, как и V образный вырез в зоне декольте, на шлейках и внизу. Блондинка умело подчеркивает достоинства своей фигуры.

Зажигает свечы в их спальне, чтобы создать романтичную обстановку, принесла шампанское и фрукты.

Она стала главной богиней для Марселя. Должна выгляжить идеально и нет равной этой холодной скандинавской красоте, серым глазам.

Взяв телефон печатает ему сообщение: «Жду тебя в пентхаусе💋»

Проблема в том, что он не придет, а она не успет понять, как упала на пол. Почему в области сердца выступила кровь? Такое вот своеобразное напоминание о том, что в ней нет души и так давно закончилась ее человеческая жизнь.

</p>

*** Сейчас. Вечер. США.Луизиана.Новый Орлеан.Дом Фреи Майклсон.***</p>

Фрея ждала Берту с работы, накрывала для них стол для ужина, как почувствовала резкую боль, попыталась удержаться за стул, но падает на пол. Такой ее наказание. У нее только появился смысл жизни и эта их идеальная жизнь перевернулась. Тихий голос любимой: — Фрея, очнись! Прошу!»

Но слышал ли ее там наверху? Понимает, что Фрея ждала ее и готовила для них ужин. Поверили, что стали настоящей семьей. Не ждали, а просто жили каждым моментом, пока вместе дарили друг другу любовь.

*** Сейчас. Вечер. США.Луизиана.Новый Орлеан. Кафе Деклана.***</p>

</p>Хейли промокла, но идти до особняка Майклсонов далеко, в поселение вернутся не может, вбежала в кухню Деклана.Он видит ее такой: с волос капают капли воды.

И даже такой она прекрасна для него.

— Что случилось?

— Вероятнее всего Клаус поссорился со своей ручной ведмочкой, точнее плассмасовой куклой Berbi, — зассмеялась. — Вот и посдедствия. Знал бы ты, что сегодня произошло.Взрыв в

— Но мы же никогда не соримся, любимая. Какой ужас! Почему ты мне не позвонила!

— Никогда. Вряд ли тебя это должно волновать. Я их Альфа и это мои проблемы.

В кухню вошла Хизер. Непогода не отменяет работу.

— Один благодарный клиент хочет лично сказать вам спасибо, — произнесла женщина.

Некрасиво было бы со стороны шеф — повара не выйти в зал. Сегодня явно многие гости задержатся. Зачем — то Хейли пошла за ним.

А Хизер подвела его к одному из столиков. Осматривает сидящего мужчину в дорогущем костюме. Явно у того статус и много денег, а еще запонки. Взгляд такой пронзительный.

— Спасибо, что оценили мясо.

— Было очень вкусно. Вижу, ваш талант оценили по достоинству.Разрешите представиться, — встав и протянул руку в знак приветствия. — Тристан Де Мартель.

— Деклан. Просто повор из Ирландии.Просто Деклан.

Невыносимо.

Хейли кажется, что летит она вниз головой и ударяется, потому что быть этого не может.

Тристан Де Мартель здесь и улыбается, пожимает руку Деклану.

А ей невыносимо помнить обо всем, что было. Картинки прошлого мелькают перед глазами. Испошный крик. Вырванное сердце любящего мужа. Не успокоится ей.

Очевидно, что тогда ошиблась говоря, что помнить Тристан будет ее, как последнее, что вилел в этом Мире. Сама же закрыла те двери, а он непоколебый и с достоинством принял поражение.

Но ее тогда вернули. Правда потрепанной и заплаканной.

— НЕТ!

Визжит, видя как точным движением тот вырывает сердце вампиру.

Плевала она на все, но моментально оказалась рядом. Глаза сверкнули желтым. Выпустила клыки.

Видимо Атомная бомба достигла цели назначания.

Лицо его спокйное. А чего ему бояться? Однажды уже пытала его ядом оборотня, а за подобное полагается отвечать. Вот настоло время ей расплачиваться.

Окровавленное сердце бросил прямо к ее ногам.Словно это так, ничего не значит. Осталось ему окровавленные руки вытереть и позабыть о свершенном злодеяние.

— Здравствуй, Хейли. Неожиданная встреча.

— Оу, как жаль этого симпотяшку.Но за это стоит выпить.

Когда Хейли Маршалл научится на своих ошибках? Никогда.

Оборачивается видя перед собой Аврору. Правда цвет волос та сменила. В приподнятом настоении, открывает бутылку шампанского, а врызги алкоголя попали на волчицу, которая рычит, рука покрывается когтями и обрастает шерстью.

Конечно, у Авроры определенно есть козыри.

— Где твои манеры, сестра? — произнес брюнет. — Отпразнуем мы победу позже.

Вот бонусы для Хейли Маршалл — Кеннер.

И что ей теперь делать? Плакаться сглатывая сопли, как было в тот раз. Без боя не сдалится.Не в ее принципах так просто сдаваться.

Задыхается. Рукой коснулась собственной шее и почему испачкалась кровью.

Упала посреди зала.

Именно такой жестокой смертью она умерла тогда — ей перерезали горло. Вот и сейчас кровь капающеая с тонкой шее растекается по этому полу.

***

Привыкла Кетрин Пирс быть одной и все же убедившись, что Надя приняла всю ситуацию и с ней Этьен может быть спокойна. Все еще слаба, ведь не каждый день переживаешь укус оборотня.Сильно раняла дочь и не только. Так удивилась увидев в пороге комнаты Варфоломея, поднялась с постели. Ей не помешало бы выпить крови и восстановить жизненные силы. А то, что творится на улице ее мало волновало. Слышит же все. Эти порывы ветра.

— Что? — хмыкнула она. — Я думала, ты уже дома со своей драгоценной семьей.

— Я не могу оставить обитель, в такой момент, Катерина.

Знает, что правильно остаться.

Знает, что не мог он иначе поступить.

— Тогда будь осторожнее и не подходи к стенам.

— А ты куда?

— Осмотреться.

Варфоромей обращает внимание на недопитый бокал вина. Явно же смешенного с кровью. Возможно, ей стоит дочь поблагодарить за спасение.

Вот как ей дальше жить без него?

Та самая боль — тонкий клинок в груди.Не хочет терять его, а на звонки он не отвечает, на это Пирс просто швырнула телефон в алтарь. Опасно же открывать деревянную дверь, но именно так она и поступает.

Делает шаг вперед, навстречу ветру и дожду. Сейчас прическа ее не волнует, то что под этим холодным проливным дождем мокнет ее одежда. Холоднне ей без него. С ней Элайджа Майклсон уже горит в пекле Ада. Знает он это, но с величайшей силой любви непоспорить.

И если гореть, то только вместе.

Должен же беречься и бежать от такой, а не наоборот.

Ночь.

Это определенно все его [ее] вина.

Если злые ветра унесли ее счастье, то почему среди всех этих бегущих людей она видит его.

Не хочет признавать, что простил ее, но Элайджа здесь. Ему пришлось сбросить свой пиджак. Остался в темно — синей рубашке, которая естественно промокла и так выгодно подчеркивает его мускулы, что это кажется ей даже сексуальным, черные брюки, лаковые туфли давно мокрые. А он позволяла себе любоваться его телом, когда оставались наедине, вот только скйчас не время. Она же была в черном длинном платье, рукава с вырезом в зоне плечей, на шее тот самый кулон с розой, в ушах серьги.Знала бы еще раньше сняла бы эти туфли на каблуке, но почему — то сделала это она именно сейчас.

Так холодно.

В этом городе легко можно утонуть.

[Не] переживала за него.

Идет к ней навстречу. А та сделала один шаг на ступкньку вниз. Лицо подставила под дождь. Да в такой момент ей абсолютно наплевать на внейший вид.

И этот дождь прекрасно замаскировал ее слезы.Как же ей невыносимо было терзаться в сомнениях.

Приблизившись к ней наконец — то все понимает.Это не капли дождя. Она даже руками лицо закрыла, подняла голову вверх, словно благодаря Небеса, что он жив.

— Элайджа, — одной рукой обняла его за шею, притянула к себе, улыбнулась.

Ее.

Его.

— Я здесь, Катерина. Нужно уходить.

Подхватил ее на руки и она позволила себе впиться в такие желанные губы поцелуем.

Анализируя всю обстановку Элайджа понимает, что далеко уйти они не смогут, а церковь придется открыть, как убежаще. Значит, необходимо вернуться обратно.

Невыносимо. Ему невыносимо больно, словно сердце мечом пронзили.

Падает с ней на руках прямо на эти ступени.

А теперь быть ли им вместе?

На ее шее синий след удушения. Удавка.Так ведь закончила свой жизненный путь Катерина, чтобы родилась Кетрин Пирс.

Вот, что могли бы подумать смотря на пару, лажащую на этих ступенях? Такая сильная любовь, что сильнее смерти.

В девятом округе, у дамбы. Никогда она здесь не была. Самый пострадавшей округ от урагана.Да, ездила на байке сюда очень редко.

Сейчас осталить только фундаменты домов и каменные лестницы. Некоторые вернулись сюда. Бедный район и до ближайшего магазина нужно ехать с тремя пересадками.

Что она ощущает — ничего.

Помнит только голоса в своей голове так и пришла сюда, вместо того, чтобы вернуться домой.

Руку ранет ржавым острием ножа.

Прикладывает ту к серому бетону оставляя после себя оранжево — красные разводы и трещины. А утверждали, что эта бетонная стена выдержит все. Нет. Не все.

Если бы могла Алана сопротивляться. Нет в ней воли, только боль.

И надавит она этот город и Клауса Майклсона. Так почему же все готова отдать за него?

С небес капли дождя.

Еле держится идя вперед.

На землю капают капли крови вперемешку с холодной дождевой водой.

И крик подавляет внутри себя.

Все. Вечеринка закончилась. Здесь не зря говорят, что жизнь коротка.

Все. Это не просто дождик посреди дня и солнце на секунду выключилось, а настоящая буря надвигающаяся шторм, в самом центе которого находится Алана Роллод.

Оставляет следы разрухи и поток хлынувшей воды.

Найдёт [сбережет] ли ее он?

Кому она нужна?

На улицах неспокойно, а Клаус все же приходится оставить свой джип и идти пешком.

Прорвется [в самый центр этого урагана].Сердце не болит от того, что он видит? Перепуганных людей. Как гнутся растения. Ветер и дождь в лицо.

Вспышка очередного фонаря или у самого Клауса Майклсона, помутнение рассудка [кратковременное]. Это состояние агрессии не позволяет трезво мыслить. Боль и разрушения.Толкает всех, кто пытается ему воспрепятствовать ему двигать вперед.А в голове будто голоса: : » — Ищи… Ищи… Ищи…»

Не волнует его, то, что он мокнет под этим проливным дождем.

Так сильно кричит.

Крик сравнимый с безумием.

— Алана!

Видит ее промокшей, в руках нож, которым та ранит свое запястье.Невыносимо ему видеть ее в таком состоянии?

Все будет хорошо и она просто уснет.

Не пощадят ее.

Моментально оказывается рядом, хватается за лезвие этого старого ножа, которое ранит его ладонь. Самое время ей вспомнить, как и всем окружающим, каким вспыльчивым и агрессивным пугающем ублюдком он может быть. Подобен атомной бомбе, которая взорвавшись все уничтожит на своем пути.

— Что ты наделала! Алана! Отвечай! — трясет ту при этом так крепко сжимает нож в правой руке.

— Ник.

Ей так трудно дышать, захлебывается этой водой, осматривается и постепенно приходит в себя. Волосы прилипли к лицу.

Так холодно и даже мерзко.

А главное, как она оказалась здесь? Что сподвигло ее на этот поступок? Зла на него, за все, что он сделал с ней? Это он. Только он виноват, что то, что на ее запястьях останутся шрамы.

Безвольная Алана Роллод в его крепких руках словно кукла.

Теперь не отпустит, важно вернуться, в безопасное место, а обстановку оценит позже.Ей так больно.Кровь не останавливается.

Клаус осматривается. Очередной фонарь гаснет, падает прикрепленная на баре вывеска падает, сиены автомобилей еще больше раздрожают Майклсона.

Промокшая и перепуганая Алана прижимается лбом к его лбу и тихо что — то пытается произнести, но сил в ней практически нет. Кровь капает на асфальт, его обувь. Это только ее вина.

Алая, тягучая и горячая кровь, что смешивается с холодной прозрачной водой.Губы Клауса прикоснулись к ее.

Кажется именно этого она и ждала от него — определения.Хотела бы она, чтобы все его бывшие горели в Аду — да. В этот момент да.

Он бы мог бы получить ее силой, схватить за волосы и просто потащить в сторону дома.

Но нет…

Этого вполне достаточно, чтобы волна мурашек пробежалась по ее телу или это капли холодного дождя.

Губы мокрые. Глаза прикрыла в этот самый миг и все перестало существовать.

А вот и особые бонусы специально для Клауса Майклсона. Смело может их забирать.

Этот поцелуй принес ему только боль. Ту самую боль, которую он не ощущал на протяжении тысячи лет. Нож упал на мокрый асфальт. Терзающую, лишающую рассудок боль и цепляться ему не за что, потому что тело Аланы падает прямо к его ногам. И Клаус Майклсон падает рядом с ней, на черной джемпере, в этой тьме, невозможно увидеть кровавое пятно в области сердце, от меча отца, который однажды лишил их всех жизни.Столько столетий Клаус Майклсон был мертв и только попытался жить.

Атомная бомба с именем — Никлаус Майклсон.

И жертва от этого удара — Алана Роллод.

Много лет назад в городе, что носит название Хиросима смерть была по всюду. Смерть, которую принесла сброшенная атомная бомба. Крики детей. Взрывная волна уничтожала дома.Многие тихо умирали ожидая смерти.

А последствия от применения ядерного оружия страшнее, чем можно вообразить. А сколько окажутся под воздействием радиации.Не проще ли отказаться от применения этого оружия или это своеобразный рычаг давления?

Может и Клаус Майклсон приносит только смерть?

И так больно [невыносимо].

Невыносимо [Хиросима].

ХИРОСИМА.</p>

А может этому городу будет лучше без всех них?