Глава 36. Её стихия огонь. (2/2)

— А сейчас у нас есть время для более интересных занятий, — волна мурашек, по ее телу, когда губы его коснулись ее шеи, спускаются к ее ключице.

Лучше бы убрал от нее свои руки.

Он распускает свои руки, проводит ладонью по ее талии, бедрам. Раскрепощает ее, ведь она была такой сдержанной и это неудивительно. Что она могла знать, о плотских страстях? Странно желать в постели греховную распутницу и в тоже время святую девственницу [для которой станешь первым мужчиной]. Это невозможно в реальной жизни. Никак невозможно.В их первую ночь была такой скованной и правильно, что подчинилась ему.

Она распустила свои волосы, отложила резинку всторону.

Такие теплые следы от влажных поцелуев. И как можно устоять такому напору? Кровь разогретая, течет по венам.Сильнее прижала тонкую шёлковую простынь, к своей груди, обнажённому телу. Был вынужден ослабить хватку.

Не могла оставить это без ответа.

Приподнялась, забралась на него.Лицом к лицу, обжигает своим дыханием, медленно — медленно сокращает между ними расстояния, касается своими губами его губ.Учится играть в игры [по его правилам].Такая безрассудная, от этих чувств и страсти [о которой раньше не знала]. Нарушил ее покой.Просто сдалась.Такой непривычный трепет, а тело подскажет, как правильно.Расслабляется.

Она такая соблазнительная, волосы спадают на лицо, укутанная в эту, простынь кофейного оттенка, точнее мокко, от которой непременно стоит избавиться [прямо сейчас]. Неужели зарисует ее, чтобы повесить эту порочно — прекрасную картину на стену.

Наполнят эту комнату жаром страсти.

[И нет проблемы ввиде соседей, который могут услышать их].

И такой ясный огонь.

Пусть сгорит все плохое.

А на утро огонь [в камине] потухнет.

Они проснуться, в объятьях друг друга, Алана даже улыбнется, поняв, что он еще спит и не подумает сбежать, коснется его плеча, пальцем вырисовыя какие — то узоры, дожидаясь его пробуждения.

Больше нет никаких запретов для них обоих.

А он помнит, их лучшие моменты? Смех. Как рисовал ее портрет? Как ужинали вместе и она готовила для него? И ей приятно было самой суетится на кухне. Быть важной [нужной]. Как женщина, создавала уют в доме. А кому не нравится уют в доме? Чистота? Декор? Цветы? Как поддерживала?

Одно мгновение изменило все.

Искала доверия, любви, понимания.

Открылась ему без лжи и масок.

Искала [интим] между душами. Она ведь обнажилась перед ним.

Огонь ведь тушит вода. Вот и Аланв Ролоод постепенно затухает, обращается в горстку серого пепла. А известно же, что все, что любят Майклсоны обращают в пепел.

Поведайте Алане Роллод, каково это быть преданной [брошенной], обманутой?

Не приятно? Отвратительно. Больно в конце концов, что рыдать хочется, рвать на себе волосы.

Не заживет ее больное сердце.

Ранение оказалось смертельным [несовместимым с жизнью].

Просто исчезла не желаю наблюдать дальше за всем происходящем. Зачем ей это? Чтобы еще больнее себе сделать?

Небрежно разрывает поцелуй.

— Мне пора…

— Останься… Со мной…

— Нет…

Потеряется. Больше не коснется ее, уйдет не попрощавшись. Только мучают друг друга.Сперва она говорила ему «Нет», а теперь он нашел в себе силе и отказал ей. Вернется [не] к ней.

Остановиться бы все, в этот момент.

Клаус Майклсон закончил эту картину [историю связанную с Керолайн Форбс] незадолго до своей [очередной] смерти ведь нет гарантий, что он вернется живым, а от мысли вернуть себе Новый Орлеан он не отступит [гордость и жажда власти].

Возможно, куда проще ему было бы в Италии [Риме, Флоренции, Вероне, Тоскане, Пизе, Венеции], спокойно писать свои картины и вдохновляться.Оставил, в дальнем углу мастерской, незаконченный, маслеными красками, портрет голубоглазой прекрасной девушке, с волосами цвета пшеницы, в стиле богатой итальянской госпожи эпохи Возрождение, в которой едва ли можно распознать Керолайн Форбс. [У каждого художника есть свои тайны и собственный стиль].

Он не знает, каково это прощаться, а она знает. Клаус, медленно, идет подальше от Керолайн, не оборачивается, а она смотрит вслед и сердце щемится под ребрами, так и просит еще одного взгляда этих серых глаз, еще одного мгновения. А он привык все рушить, оставаться в полном одиночестве [считая это наказанием за все содеянное. Такой не достоин покоя и любви].

Никогда его не забудет и одно обещание перед ней от сдержал — стал последней любовью Керолайн Форбс.

На скамейке остались стоять два пустых бокала под шампанское, в свете лучей солнце такими яркими красками играет свет от камней эксклюзивных украшений.

Последний подарок и вечное напоминание о нем.

***Чуть позже.Италия. Коммуна Тоскана. Город Флоренция.***</p>

Придя в себя, после ритуала Роллод решила последние минуты провести с сыном.

Ингвальд проснулся, находился на руках хозяйки дома, которая любит детей и это отражается в ее нежном взгляде на новорождённого. Макс перенес вещи в комнату, на которую ему указали .Попытался заговорить с Аланой узнать, где же Клаус но в ответ ничего не услышал.

Если делает все правильно.Не любая смогла бы выдержить все это.

— Прости меня, — пальцами провела по лицу Ингвальда, который смотрит на нее таким, умоляющем взглядом, моргает, а его серые глазки так похожи на глаза родителей и иначе быть не может, именно это может остановить ее.

Если не ради него бороться, то ради чего?

Оценят ли другие, что жертвует всем, своим благополучием ради остальных. Доброту и жертвенность не всегда чтят, как бы печально это не звучало.

Верит, что поступает правильно.

Неужели собственно затягивает, петлю на своей шеи.

Забрав ключи у Макса покидает дом.

Не оборачивается.

Не повернёт назад.

Сконцентрирована на дороге, пока никто не видет ее слез может позволить себе это. Часто дышит. Всхлипывая.

Ей все же удалось успокоится, нужно решить еще один вопрос. Набирает по видеосвязи Уолии. Сейчас в Нью — Йорке утро. Он отвечает на звонок довольно быстро.

— Привет, я думала ты позабыла о дружке Уолли, — пытается прохихикать, но внимательнее присмотвершись понимает, что — то не так.

Она в дороге.

Он сидит дома на кухне.

Все же одну маленькую детать Алана замечает, когда Ниспер ставил свой телефон промелькнуло кольцо с лазуритом.

И в это поверить она не может, как и исправить. Мир ее друга сломался. Простить себе этого не сможет, то что не спасла.

— Как это произошло, Уолли? Ник же дал мне слово, что ты, твоя семья будете в полной безопасности, в Нью — Йорке и Аврора безвредна. Просто ревнива, не может принять конец этих отношений. Ты же вступился за нее тогда. Я знаю.

— Он пошутил, вероятнее всего, — послышался голос Авроры, которая осталась все камеры, но слышит же весь разговор.

— Это случайность, Алана. Как ты догадалась? Черт, ты же настоящая ведьма.

— Кольцо света, с лазуритом, Уолли.Я знаю, что такие украшение носят вампиры.

— Ну, теперь это самый важный аксессуар, иначе я просто стану горсткой пепла.

— Это неприятно сгореть заживо. Мучительная смерть.

— Это стечение обстоятельств. Я привыкаю ко всему. Вампиризу.Из плюсов, я всегда смогу быть рядом, как друг, давать советы. Так что произошло у тебя?

— Долго рассказывать. Мне нужно где — то остановиться в Новом Орлеане, подумала, что ты мог быть прилететь, дать мне ключи от вашей квартиры. Там меня искать не будут.

— Тайны… Ой, это же так здорово, — так живо произнесла Де Мартель.

— Советую тебе помолчать, Аврора не следует злить ведьму.

— А меня утешает, что Нику плевать на тебя, так же наплевать ему на меня. А ведь я его первая любовь. Это были такие пламенные чувства. Достаточно всего искры и воспоминаний прошлого, чтобы старые чувства разгорелись. Вместе мы горим ярче. Впрочем, я могу вернуть его.Согласись, что в постели он хорош и неутомим. Такой страстный. Такой притягательный.Такой горячий и опасный. А его духи. Этот запах кружит голову.Прекрасные глаза, которые я бы с радостью сейчас вырвала из глазниц.

— Тихо! Обе! — крикнул Ниспер.

— Нет, еще одно слово Аврора и ты пожалеешь, что вернулась в Мир живых. Один раз ты попыталась навредить мне.

— Видимо он тебя ранил, бросил и предал. Наигрался… Каково это? Так пламенно ненавидеть того, кого любила? Не только ты ведьма, милочка У меня тоже есть сильная ведьмочка.Так что все твои трюки пустышка.

— Невыносимо…

— Ну, теперь ты знаешь, что чувствую я.

— Знаю… Но, если еще раз появишься на моем пути, я сотру тебя в порошок.

— А это угроза? — подошла ближе, чтобы посмотреть на лицо Аланы.

— Понимай это, как хочешь, только никогда не появляйся в моей жизни. Ты ответишь за то что сделала с моим другом и он тоже.

— Боюсь — засмеялась та.

Он слегка оттолкнул Аврору, чтобы та не попадала в кадр.

— Но я в норме. Привыкаю ко всему этому.Я тоже был зол, не хотел завершать обращение, но передумал. Это моя жизнь. Это мой выбор и шанс сделать что — то полезное.Это шанс начать все заново, переосмыслить многое.Я питался, сумел остановиться, просто, потому что подумал о той девушке. Я не смогу жить с тем, что я убийца. Все закончилось хорошо для первой охоты. Кровь с пакетов подходит и нет вреда для людей.

— В городе остались вампиры Марселя. Они смогут тебя многому научить.Они будут рады принять тебя в сообщество.Тебе это правда нужно.

— Тогда до встречи в Новом Орлеане.

— Я напишу тебе, как куплю билет. Спасибо за все.

— Всегда пожалуйста.

Теперь Клаус ответит перед ней за, то что сделали с ее другом детства.Получается он не сдержал свое слово, а Аврора не такая безобидная, взбалмошное дитя, как ее описывали. Пусть только посмеет явиться в город или встать на ее пути.

Вот так за один день Алана Роллод пережила то, что некоторые за всю вою жизнь не испытывали.Упадок сил.

На виллу Алана возвращается вечером. Без Макса и ребенка. Паркует джип по дворе, не спешит покидать автомобиль. Ребекка слыша звуки, доносящиеся со двора, видела свет фар, стоя у окна, так и не решилась выйти. Алане правда следовало побыть одной, все взвесить, проанализировать, принять единственно верное решение.

Вся правда ей открылась, только какой ценой? Потнряла все.

Хоуп все же удалось дозвониться, все рассказать [предупредить о скором визите отца в город, возможных последствиях, на что Маршалл пообещала сообщать обо всем происходящем].

День выдался напряженным, а ответа на звонки Клаусу или Марселю, не стоило ожидать, от чего блондинка еще больше нервничала. Старалась при Девиде сдерживать себя. Впадать в панику не выход.Да нельзя быть спокойным при всем случившемся. Должно ли возвращение Роллод ее хоть как — то успокоить?

Роман просто был рядом с Хоуп [не впервые сталкиваться с подобным.

Знает же, к чему стоит готовится. Сейчас они хотя бы на безопасном расстоянии от эпицентра событий. Пусть сами во всем разбираются, а он побеспокоится о безопасности Хоуп, которая впрочем может поступить непредсказуемо и отправится вслед за отцом, на погибель, отстаивая позицию семьи [единственно верную], как случалось и ранее.] Она же отважный воин с сердцем Майклсона.За день она не приняла окончательное решение. Погибнуть отцу, матери не позволит, как и остальным членам семьи, а вот волнуют ли ее все остальные [вряд ли]. Если встанет на путь войны, то только ради семьи. Останется здесь [в стороне], позволит самим разобраться во всем, поступит определенно правильно. Это не ее разборки, тем более лишняя кровь на руках. Но после может сожалеть, что не вмешалась и не спасла.Это очень сложно разобраться в том где правда, а где ложь.

Роллод сидя в машине желала бы бить кулаками, в руль управление, а слез на сегодня с ее достаточно. Просто закрыв лицо руками опустила голову на рулевое колесо.

Увидела и узнала достаточно, за последние часы.

Ей нужно принять единственно верное решение. Ошибиться она не может, как не может разрыдаться. Сил просто нет.В глазах не осталось слез.Обычно же плач последстие негативных или положительных эмоций.В голове такой хаос.

А она чувствует ли что — то, кроме холода?

Нет.

Славу во время сражение гарантирует только отвага.

Пугает ли ее неизвестность — да.Выживут ли все? Сколько пострадает и умрет? Сколько несчастных семей? К чему вообще эта война и жестокость. Жили же спокойно.

А теперь, что их всех ждет: позор, погибель и изгнание или слава, возвращение в Новый Орлеан, как победителей, все склонятся и она будет стоять рядом с ним, на балконе, а для эффектности — корона с черными камнами, чтобы каждый знал их королеву [какую заслужил]. Остин же так часто шутил по поводу всего этого и монархии Майклсонов, подаренного ювелирного украшения. Только ей не смешно, сейчас.

Уважение и доверие нужно заслужить.

Ей трудно оставаться храброй, смелой и честно самой с собой.

Клаус считает, что за власть следует бороться и пусть его методы не всегла гуманны.Цвет его мести — алый. Каждому отомстит за то, как поступили с ним и то, что потерял.Он точно знает, как поступить, какая болезненная смерть ждет всех, кто прсмел выступить ранее против него.

Ответы Алана Роллод должна отыскать сама.

Самое сложное оставаться честным самим с собой. Как поступить? Как правильно?

Почему сердце [что под крепкой и надежной броней] не отвечат и не подсказывает как верно.

Словно все ее силы покидают ее. Вскоре дышать даже станет сложно.

Парасимпатический отдел нервной системы обладает расслабляющим и успокаивающим действием, его активация приводит к восстановлению организма после различных стрессов. И кажется именно этот отдел нервной системы Аланы Роллод сломался, как и она сама. Любовь, верность, преданность, чистота, сломили ее.

Напряжена.Подняв голову смотрит на отражение собственных глав, в отражении зеркала заднего вида. В какой — то момент приподняла веки, взгляд проницательный, собраный, даже холодный.Нет ласки или нежности, теплого и ясного, словно голубое небо в летний день.Скорее небеса затянулись губительными, серыми, мрачными грозовыми тучами.

Только решимость и непоколебимость. Вся ее внутренняя сила [огонь] заключилась во взгляде. Любому при виде ее сейчас стало бы не по себе.Нет больше того доброго света.

Страшнее не взглянуть в глаза война осмелившегося бороться до последней капли крови.

Войны точно знают, за что сражаются.

Страшнее знать, что девушка может встать на такой путь.

Красивое и самое опасное существо.

Завтра точно ее утром не ждут чистые, красивые пейзажи Италии.

Завтра все кровавые ужасы войны.

Хлопнула дверцей автомобиля. Уверенным шагами напраляется к входной двери, на виллу, потому что знает, каким будет ее следующей шаг. Какой путь выбрать.

В гостинной сталкивается со всеми присутствующими на вилле. Не говоря ни слова следует на второй этаж, где находит нужную книгу — гремуар Эстер. Берет мел. На кухне солонку.

Упряма. Не может закрыть на это глаза, позволить, чтобы кто — то потерял близких, как потеряла она. Ей кажется, что ничего у нее нет. Жила же только ради близких и родных. А теперь сражается за что?

Ясно же, что готовит какой — то сложной и изысканный ритуал [в стиле Эстер]. Гремур в руках ведьмы Хоуп то узнала. Стоит ли ей попытаться ее остановить? Что она задумала? Иссушить и этим остановить отца? Усыпить? Этот ритуал Майклсон не знаком, а вдруг это навредит Клаусу? Если переступив, через себя, ведьма сможет приченить боль тому, кого любит? Лишит того сил?

Прямо в центре комнаты чертит магический круг и символы.Один высыпала из соли.Зажгла свечи.

И плевала на всех присутствующих, которые смотрят ей в спину.

К чему, сейчас, задовать ей лишние вопросы?

Как скоро окажется в центре бури?

Уходит на поиски последней необходимой вещи.

Держит, в руках, тяжёлый старинный меч Клауса, который был завернут в белую ткань.Не так уж и легко удержать практически два киллограми. Развернув ткань отбросила ту в сторону.

Пришло время сражаться.

Пытается рассмотреть себя в отражении клинка. Кого пытается там рассмотреть? Себя? Свою душу? Ту девушку, какой ее все знали видеть [в особенности мать с отцом].

Никаких сомнений и сожалений.

Пришло время.

Опустившись на колени читает заклинание на латыни.

Притупленный клинок поднесла к волосам.

Прикрыв глаза срезает волосы, неровно, пряди упали рядом. Встряхнула головой, убрала непослушные локоны назад.

Это только первая часть ритуала дарующее силы войну на время сражения.

Этим самым клинком поранила запястье, подняв клок срезанных волос окропила те собственной кровью, провела по мечу оставив орудие в кругу.

Пришлось стать такой — сильной и пройти этот сложный путь.

А кто знает, что там у нее внутри?

Свечи потухли.

Встает с колен уже не милой и доверчивой девушкой, а бойцом. Говорят, что именно любовь — это прочные доспехи и мотиватор. Если страшно именно в них стоит облачиться. Но и любовь бывает разной: к женщине или мужчине, ребенку, и самое важное семье.Преданность семьи — вот, что может стать особым мотиватором.

Верность, непоколебимая тяга, основанная на любви, которая проявляется в трудных обстоятельствах. С преданностью приходит многое: любовь, забота теплые мысли, надежды.

Оставила все сожаления.

Теперь на удар будет отвечать ударом.

— Алана, — произнесла Ребекка первой подойдя к ней, помогла выйти из круга. — Что ты натворила? Ты куда — то собралась?

— На войну, — отвечает та, резко открыв глаза, что первородной от этого стало некомфортно. Ведьма нахмурилась, сердита и неприступна. — Вы со мной?

Ребекка ведь себя вспомнила, как желая орудовать клинком нарушала правила. Сражаться и овладеть оружием — удел сильных мужчин, а вот женщины слабы и нежны, как цветы — их удел следить за домом и семьей, детьми. Но если в те суровые времена Ребекка возражала и пыталась сопротивляться, желала постоять за себе, так чему удивляться.

Женщины не хрупкие и беззащитные. Мужчины ведь уходили на войны, на долго. В их отсуствие женщина — воин [викинг] должна была защитить жилище, детей, дереаню, поэтому и меч в руки взять могла ради благой цели. Набеги врагов, никто не отменял. Ослабленное поселение самая простая и дегкая добыча.

Алана это будет доказывать [прежде всего самой себе] каждый день, как доказала сейчас.

Кровь медленно капает на пол. Боль, жжение ранки, такая малость, по сравнение с тем, что ждет их впереди. С всеми кошмарами войны и потерями.

Алана встала на путь воина и борьбы.

Проще сдаться, а куда сложнее остаться, выстоять.Сила хрупкого, но такого отважного бойца. Этот поступок поразил повидавшую многое первородную.

— Я с тобой… Возможно, мы успеем вмешаться, — соглашается Ребекка.

— Я точно не останусь в стороне, — громко сказала Хоуп. — Закажу для нас билеты.

— Я знала, — одобрительный кивок.

Стала сильнее [без него].

А главная битва еще впереди, а это был переломный момент в ее жизни.

Так, что за отражение Алана Роллод увидела в лезвии клинка испачканным темно — оранжевой, подсыхающей кровью — воина сила которого огонь и разрушения.

Истинный воин не мог поступить иначе.