Глава 11. Всю оставшуюся вечность... (1/2)

*** Лос — Анджелес. Вчера. Клуб Хенрика ***</p>

Выпроводив гостей тусовки сославшись на технические неурядицы Кристи вздыхает.

Кажется, Хенрик объяснил все четко и ясно, семья у него месте на третьем после себя любимого, Кристи, возможно, клуба.

Охрана пропускает Кола вместе с Давиной.

— Что ты сделал?

Без приветствий, хватает, опрокидывает на ближайший столик.

Под весом дерево трескает. Осколки ранят, но не смертельно.

Во что превращается Кол Майклсон ведомый яростью, под глазами набухли черные венки.

— Полегче, папочка, — оттолкнув к стене.

— Без насилия, — Давина прикрывает собой Кристи, ведь из всех присутствующих она человек и может пострадать куда серьезнее остальных.

— Тогда может мне просто скажите, в каком дерьме меня обвиняю в этот раз…

— Эван мертв! — эхом разносится по помещению. — Ты понимаешь, что с нами сделает Клаус и Элайджа?

Хорошо, если бы Хенрик Майклсон не просыпался, не слышал этих слов. Руки опускает на барную стойку.

— Умный кореш…

— Ты же не делал этого, — тихо шепчет Клер.

— Элитные шлюхи — моих рук дело, а убийство — нет.

Давина продолжает верить в сына, встав сзади обнимает, кто как не мать сможет утешить, знает своего ребенка лучше остальных. Какое бы решение не принял Кол, в этот раз женщина выберет сторону сына, останется с ним до конца.

— Он не лжет.

За столько лет с Кола Майклсона и Давины Клер достаточно боли, драмы. Мечтали только о вечности вдвоем. Брюнетка в своем воображении рисовала дом у моря, легкий бриз, апельсиновый фреш. Кол касался бы ее губ своими, оберегать, обрести покой рядом и не вспоминать прошлое.

Впереди еще много чего.

Зайдя за барную стойку наугад выбирает бутылку алкоголя, ладонь ломает горлышко, делает несколько глотков, наплевав на выступившую кровь. Семья и самые близкие ранят куда больнее осколков стекла.

*** Флешбек. Англия 1492 год***</p>

Окончание войны Алой и Белой розы предзнаменовало эру процветания, не считая болезни прозванной «потливой лихорадки».

В том замке длинные, темные холодные коридоры.

Благочестивой и набожной девушке готовившейся стать женой не полагается разгуливать ночью.

Придерживая подолы платья спешит в комнату Лорда Элайджи.

За то время, что Катерина проводила в Англии он был единственным, кому та казалась небезразличной. Тревор слепо продолжал верить, что любит ее, а она не могла ответить на его чувства взаимностью ожидая, что на ее чувства ответит другой.Лорду Никлаусу и вовсе плевать на нее.

Счастливец тот, кому отдастся эта женщина.

Позабыв о тоне вежливости и стуке распахивает тяжёлую деревянную дверь.

— Милорд!

Не ожидала застать его в белоснежной ночной рубашке, меховой накидке, кочергой поправляет догорающие паления в камине.

Катерина влюблена в его преданность, честность и благородство.

Слышит звонкий женский смех.

Кареглазая брюнетка лежит в постели, ее обнаженный силуэт скрывает ткань балахина.

Благороден ли Лорд Элайджа, как она думала?

Все ведь мужчины подобны, не упустят возможности провести наедине время с прекрасной женщиной.У мужчин все просто — пришел и взял, иногда без согласия. Всем известно, что короли имеют право завести любовниц, как богатые вельможи, есть дорогие куртизанки, а королевы обязаны быть верными, набожными и честными, это им прививают с юности. Но есть в истории исключения.

— Катерина? Что привело вас в мои покои в столь поздний час?

— Я…Я не должна была, — отворачивается только бы не видеть эту порочную картину.

— Это я должен молить о прощении.

— Секретарь вашего брата отказал мне в просьбе написать письмо моей семье. Без позволения Лорда Никлауса я не могу сообщить моей семье добрые вести о скорой свадьбе, моем положении при дворе, узнать о здравии матушки и отца, сестры.

— Я решу вопрос с братом. Встретимся в дворцовом саду в три?

Замешкалась не зная, как ответить на его вопрос, особенно после увиденного.

— Я не знаю. Доброй ночи. Благослови вас Господь.

Смог ли он понять, что та испытывает в этот самый момент? Покидает комнату, как можно быстрее. Увидела достаточно.

В ее жизни будет не хватать его или будет терзать себя запретным чувством.

Все же он прав и браки строятся на повиновении супругу, а не на глупом чувстве именуемом любовью и желании большего.

Все еще верит, всем сердцем и душой, в счастливые браки?

Набрать в легкие достаточно кислорода, не позволить слезам пролиться.

Увидеть в коридоре Лорда Никлауса не предвещало ничего хорошего для нее, особенно опьянённого вином после сытного ужина.

— Вина, Миледи? — произносит Майклсон прижимая ее к стене.

— Я пойду в свою комнату, — не просто выскользнуть, когда крепкие мужские руки сдавливают хрупкую женскую шею. — Вы делаете мне больно.

— Когда — то мне было больнее, Катерина…

Она не знает значения его слов, как историю первой любовь к Татьи, для которой он открыл свое сердце, а она играла его чувствами, дарила поцелуи сперва ему, а после его старшему брату. Помнит, как желал, чтобы та женщина всецело принадлежала только ему. Почему Татья предпочла старшего брата, а его посчитал недостойным?

Не желает, чтобы история повторилась.

Не скрывает, что пять веков назад желает вонзить свой меч в сердца брата. Не выносимо наблюдать за тем, когда тот кого любишь любит другого.

Не скрывает, что предательство возлюбленной Авровы и разбитое сердце так отразились на нем.

— Если у вас осталась хоть капля мужского достоинства вы не тронете меня без моего согласия.

Ее пугала его дикость, свободолюбие, напор, полное и неоспоримое властвование, словно он король.

Ослабляется хватку, ухмыляется, большим проводит по щеке и нижней губе.

— Я пьян, а вскоре ты вся будешь принадлежать только мне, возжелаешь.

В этот раз придумал изощренное и жесткое наказание для брата? Осознал, что семья важнее?

Оставляет ее сидящей на холодном полу, тусклый свет от огня факелов.

По щекам стекают слезы, вернувшись в комнату выливает на себя кувшин холодной воды.

Не догадывается, что этим не охладит зародившейся в сердце жар.

Клаус закрывает за собой дверь в комнату брата, сталкивает с задумчивом взглядом Элайджи стоящего у камина, наблюдал за оранжевыми искрами пламени. Неужели тот даже не притронулся к прекрасному живому подарку любезно предоставленном им.

— Пришел сказать, что мы едем завтра на охоту с Маркизом Орленодом, в шесть.

— Прекрасно. Подъем в пять, отъезд в шесть, вернёмся к обеду в десять, к двенадцати сумею заняться делами и бумагами, в три прогулка с Катериной в саду.

— Катерина милая дурочка. Мне плевать на ее судьбу.

— Мне не плевать.

— Тогда ты глупее ее. Мы обсуждали это в прошлый раз.

— Мое мнение не изменилось с момента нашего разговора, Никлаус. Мы все еще можем чувствовать.

— Для твоего удовольствия брат, на эту ночь, а утром все расскажешь, — кивок в сторону постели, намеренно отвлек внимание брата на ожидавшую в постели женщину, не спроста выбрал ее, знает типаж, похлопав по плечу, уходит, так лучше.

*** Сейчас. Новый Орлеан. Апартаменты Элайджи Майклсона. ***</p>

Кетрин Пирс в очередной раз сбивается с пути.

Чем могло отличаться это утро от предыдущего? Разве тем, что горничная забыла томат черри в омлет или вместо апельсинового фреша грейпфрутовый, грантовый, который обожала хозяйка. Еще погодой, тем, в каком городе или стране проснется, в какой позе. Главное, что этим утром она просыпается рядом с ним.

Вместе — самое главное и никто не разлучит их.

Не поймет только почему ее начинают терзать воспоминания прошлого, от которых невозможно скрыться, как и себя. Почему не может просто позабыть, что так глубоко засело внутри нее.

Кетрин Пирс не из тех, кто будет дожидаться смерти. Нет, это точно не про нее.

Уклоняется, когда тот проведя ладонью по ее лицу пытается поцеловать в губы.

Встав с постели набрасывает на плечи легкий короткие шелковый халат неизменно черного цвета.

— Катерина, все в порядке? — взволновано.

— Да, я в нормальном состоянии, если тебя это волнует. Планирую благотворительный обед с девушками для поддержки городских памятников и озеленение парков.

— Это восхитительно.Меня радует, когда ты занята делами.

— Знала, что ты оценишь. Ты должен…

— Найти врага. Я уже обратился за помощью к ковену регента за помощью. Фракция людей?

— Не так умны. Варфоломей не позволит мэрии разжечь войну. Если желали припугнуть достаточно вербены в городском водопроводе.

— Ты права.

— Я всегда оказываюсь права, только меня не слушают.

— Довольна подарком?

— Вполне.

Убегает в личную ванную, видимо очень хорошо знает, чем удивить ту, у которой все есть, а личная ванная комната для нее место, где может скрыться ото всех.

Ей нужно привести себя в порядок перед завтраком и обменяться сообщениями с Ивони Роллод.

*Доброе утро, подруга Ивони. Нужно спасать этот жалкий городишка.

*Что опять? С каких пор мы подруги? Это странно выглядит со стороны.

*Как твоя дочь с Клаусом? Ты мне сразу показалась милой и жестокой. Мой стиль.

*Спасибо.

*Нужно заклинание поиска перед тем, как я уеду.

* Уедешь?

* Именно. Моя фишка оставаться живой, поэтому нужно заклинания скрытия, чтобы все думали, что я в этом городе. Оно у меня есть. Украла из гремуара Фреи Майклсон.

* Что — то не меняется. Жду в своем офисе. Учти, оплата за помощь по двойному тарифу, специально для тебя.

Умывается ледяной водой. Наносит легкий макияж, переодевается.Пол дня ей предстоит играть роль перед ним, усыпить бдительность, чтобы сбежать.

Так лучше для нас. К.- повествует оставленная для Майклсона краткая записка.

Как Элайджа пытался видеть в ней женщину способную любить? Он знает ее достаточно долго, но так ли хорошо, как думает. Может ли просчитать ее следующий шаг? Искренна ли она была говоря о своих чувствах? В очередной раз лгала? Мысли о счастливом будущем Элайджа породил только в своей голове? Сколько раз встречал истинную любовь и чтил ее?

Верит, что так лучше для всех. Покидает апартаменты не дожидаясь его ответа на ее звонок.

Бежать не оглядываясь.

Дверь закрыла с правильной стороны.

В Новом Орлеане в окнах горит свет, наступает ночь.

У нее осталась ничего не осталось.

Сколько раз зарекалась не ввязываться во все это, держаться подальше, беречь себя любимую.

За рулем черной Porsche фокусируется на дороге, успокаивающем звуке двигателя, не рассматривает сменяющиеся картинки, сейчас ей плевать на это.

За городом дорогу ее машине преграждает красный кабриолет, успела нажать на нужную педаль, затормозить, покидает автомобиль.

Встать на ее пути мог только безумец или желающий смерти.

Ребекка Майклсон стоит посередине дороги, скрестив руки на груди. Конечно же первородная сестричка, так любящая братьев и семью не могла не вмешаться, не позволит, чтобы благородному брату, в очередной раз разбили сердце. Считала, что ее братья не умеют выбирать женщин, один Клаус чего стоит, а Элайджа вовсе если посмеет полюбить, то позволит этому чувству топтать себя, зарывать в могилу. Любовь для него боль и обреченность, только в этом состоянии счастлив? Неужели не знает, что любовь — это легкость и гармония. Ей не сложно догадаться, как поступит, та, которая всегда выживает. Пирс же побегом решает все свои проблемы.

— Убери машину, Бекс. Я не вернусь. Ты же все еще ненавидишь меня. Продолжай…

— А ты все еще считаешь меня тупой блондинкой. Ты хотя бы вообразила, какую боль причиняешь ему

— Если я не уйду он не выживет.

— Враг? Это касается не нашей семьи, а тебя?

— Я думаю, что это так…

— Просто скажи, кого нужно убить или потенциально каждого.

— Потенциально каждого. Плаймер. Он колдун и мой первый мужчина, отец Нади. Ревнив, силен, мстителен. Для него я была не больше, чем безвольная собственность, вещь, которая после свадьбы должна была полностью подчиниться, молчать, заниматься домом, хозяйством, работой в поле. Не мне описывать крестьянскую средневековую жизнь, в любом случае можешь прочитать учебник по истории. Долгая история.

— Расскажешь в баре. Не зря моя семья предпочитали выдавать себя за аристократов.

— Нет. Даже не подумаю. Я сама должна разобраться с этим.

— Девочки должны держаться вместе.

Хлопает в ладоши. Из лесного массива выходят представительницы семейства Майклсон и Ивони Роллод, которая набралась мужества, рассказала все блондинке, использовала заклинание скрытия иначе бы Пирс почуяла опасность, а та уже объявила экстренный сбор. Не могла же она оставить все так: город в опасности, не предупредить. Пирс поражёна, что даже Хейли согласилась на все, учитывая их историю и любовь к Элайдже. Даже Хоуп здесь, Фрея же всегда не остается в сторон, если дело касается семьи.

— Эта не едет в моей машине, — указывает на Маршалл. — Я не отмоюсь от запаха псины.

— Я и не думала помогать, такой дряни, как ты, но за это тебя и любят.

— Спасибо за комплимент, волчонок.

Маленький, сплоченый, женский коллектив.

Им есть, что обсудить за употреблением текилы в одном из баров.

— К примеру, я провела пятьдесят два года в гробу из — за Марселя, а Ник убивал моих ухажеров, считая меня ветреной, — говорит Ребекка съедая дольку лимона.

— Меня не хотел принимать в семью, не доверял, угрожал. Элайджа был первым, кто мне поверил. Я обязана быть заботливой старшей сестрой.

— Меня проклял вместе со стаей бродить в волчьем на полгода. Я тогда сполна ему отплатила за то, что разлучил меня с тобой.Не прощу себе, что пропустила твои первые шаги.

— Много чего нового узнала об отце.

— Он любит тебя, милая. Никогда не причинит боль.

— Брось, волчонок. Ты сама спровоцировала его отняв дочь и решив, что сможешь победить Далию. Она бы разорвала тебя на мелкие части, а Клаус спас твою жизнь вот таким жестоким способом. Не объяснять же ему дочери, почему ее мать умерла по собственной глупости. За мной охотился пять веков, лишил дома, семьи, покоя и любви. Все из- за глупого ритуала и моего желания жить.Я так многое потеряла из-за Клауса.

— Страшно подумать, что ждет мою дочь, — высказывается Ивони выпивая стопку алкоголя.

— Если кто и знает, когда невыносимый братец ублюдок влюблен, когда глаза сверкают от это чувства, то это я. Он любит всем сердцем Алану и сможет сберечь ее. Хотя сперва играл и пользовался, открыто не признается. Довестись мне, Ивони.Ник не оставит ее. Сошлись двое поломанных.

— Поверю на слово.

Кетрин возвращается в апартаменты, все еще обдумывая, как быть. Убеждена только в том, что ее страхи не пусты, а обоснованы. Элайджа сидит в темной гостиной, сверлит ту взглядом.

— Не смотри на меня так.

— Обнаружил твою записку. Ты пыталась сбежать.Что происходит?

— Сбежать в бар, с твоей сестрой. Я все еще здесь и выпитая текила дает о себе знать. Сейчас я думаю только о том, чтобы поцеловать тебя или пойти спать.

Элайджа не терпит, когда она ведет себя вот так, не может прочитать ее мысли, понять, что она задумала, уклоняется от ее поцелуя. Пирс послушно обнимает за плечи.

— Значит спать.

После разочарованного вздоха идет в их спальню. Больше не думает, что потерять саму себя страшно, лишиться жизни, куда страшнее потерять его. Но в грядущей войне у нее есть союзницы, завтра они придумают план, как быть. Закрывает глаза, засыпает в майке и нижней части белья, не подумала переодеться в спальный комплект. Майклсон тяжело вздыхает, отвернувшись, ложиться рядом гася свет хлопком.

Кетрин пальцами проводит по его татуировке, целует плечо, прижимается к нему.Так и не спросила, что вдохновило его на данный шаг.

Наступит ли завтра сложно предположить.

*** Португалия. Вчера. Лиссабон. *** </p>

Наивно не пытайся достать, что давно осело на дне

Если ты ничего не знала обо мне…

Макс Корж — Малиновый закат.</p>

Алана Роллод откровенно говоря проходила через депрессивный период, когда — то забросила себя, закрылась от окружающего мира, боялась не открыть глаза и никогда не увидеть этот прекрасный мир, не желала отношений думая, что узнав ее поближе парень испугается ее внутренних демонов или бросит причинив боль, была уверена, что книги успокаивают лучше откровенного разговора или тусовки с друзьями, в какой — то момент перестала доверять, осела на дно и выбралась сама же. Тяжело будет всегда, но жизнь течет и изменяется.

Невозможно оставаться оптимистом находясь в квартире с двумя трупами, вампирами, детьми и Клаусом Майклсоном сидящем на подоконнике с бутылкой скотча. Как скора превратится в самого настоящего отвратительно монстра. Так и не смог набрать номер брата, рассказать о случившемся.

Проснуться бы от всего этого кошмара.

Рядом с таким Алана губит себя. Рядом с ним нет любви.

Алана все же звонит матери, говорит, что не могла раньше связаться с ней из — за перелета, что сейчас они с Клаусом в обворожительном Лиссабоне, в скором времени вернутся в город. Ивони говорит о странном происшествии, проклятии наложенном на Пирс, девушка пытается убедить, что с Клаусом ей ничего не грозит.

На самом деле не знает, что делать, чтобы ему стало легче.

После разговора отнимает бутылку из его рук, тот опускает ноги, чтобы девушка могла сесть рядом, на узком подоконнике, не так много места, отпивает крепкий алкоголь прямо из горлышка.

— Прости, Алана…

Больше сказать ничего не может.

Не стоит говорить, что ее не предупреждали о том, что рядом с ним смерть может стать финалом или началом. Не познать такого чувства, как любовь, а она несмотря на свою мудрость остается наивной, веря, что достанет его из очередного дна.Почему так добра к нему? Знает его слишком мало? Что рассмотрела в нем? Почему доверилась?

Клаус груб, жесток, даже бессердечен, но те кто рядом с ним достаточно долго знают его иную сторону, именно те люди страдали больше всех, как бы иронично это не звучало.

Алана знает все его изъяны, не станет осуждать за грехи и пролитую кровь, ее не интересуют все истории прошлого.

Может только остаться рядом, ладонью касается его лица, щетина колет кожу рук.