Глава 2. О том, как... (1/2)
О том, как Кетрин Пирс потеряла себя…</p>
Кетрин Пирс пропадает на целый месяц.
Первую неделю своего путешествия приводит в Вашингтоне забирая в банковской ячейке старую и потертую коробку туфель от Сальваторе Феррагамо, где лежит клинок. Склянку с серым пеплом Кетрин забирает в банковской ячейки на имя «Жаклин Кеннеди», что вызвало беспокойство работников банка до того самого момента, как они взглянули в ее глаза. Не забывает о кладбище в пригороде Вашингтона, где рядом с первым мужем покоится Джеки. Арлингтонское кладбище военное и неужели такая изысканная женщина не могла выбрать лучшего места? Не могла, потому что ценила семью превыше всего.
Ну, естественно она не послушала Элайджу, даже не зарегистрировалась на свой рейс, о чем естественно узнал старший Майклсон.
Вторую неделю Кетрин проводит в Лос-Анджелеса, у двадцать четвертого склепа, что на Вествудском кладбище. Своим видом разгоняет незадачливых туристов, что желали посмотреть последнее пристанище знаменитостей, в том числе Мерлин Монро. Пугает своим видом: грязная одежда испачканная алкоголем, туфли Louboutin испачканы землей, в руках бутылка бурбона.
Повезло исчезнуть, до того, как Кол Майклсон узнал о ее визите, в город ангелов, иначе бы Элайджа узнал об ее отклонении от маршрута еще раньше, а ведь она и вправду пыталась быть лучше ради него, пыталась любить [убить]. Сколько опрометчивых поступков совершила рани него и ведь в самом начале выбрала его — Элайджу Майклсона, как мужчину с которым желала разделить жизнь, после пятивековых бегов от Клауса. А тот? Не смог простить ее очередного предательства? Уже был очарован Хейли Маршалл? Выбрал семью в ущерб любви?
Третью неделю проводит матаясь между городами и ночуя в черном Porsche Panamera.
Все же выполнила обещание навестить подруг.
В конце месяца Кетрин добирается до места назначения, где ее встречает охрана и непогода.
Молча наблюдает как доверенные вампиры Элайджи переносят ее вещи в комнату на втором этаже.
Неужели Кетрин Пирс погрузилась в прошлое, решила жить в этой деревне, в каменном доме обогреваемым камином, стелажами с книгами, антиквариатом.
Холодным утром Кетрин создает групповой видео чат. Неужели скучает или ей просто нужен совет, что одеть сегодня?
По местному времени только половина десятого утра, в ее руках зубная щетка, учитывая шести часовую разницу в Новом Орлеане три тридцать часа дня. Разница с Мюнхеном, где месяц назад обосновалась Надя с Этьеном — минус один час, а вот с Лиссабоном — просто отсутствует, что весьма удобно для Пирс.
Сплевывает в умывальник пену от пасты, умывает лицо и совсем не реагирует на разные голоса перебивающие друг друга.
— Дорогой, почему ты не предупредил, что этот дом ужасен и рядом с конной фермой? — спрашивает Пирс беря в руки мобильный телефон, покидает ванную комнату.
— Тебе же нравятся лошади, в добавок Уэльс славится прекрасной природой, ты пропала на месяц не объяснив мне причину столь необдуманного поступка, — говорит Майклсон, не успевая среагировать на то, что Клаус вырывает гаджет, в черном чехле из его рук, завершает предложение — Можешь наслаждаться природой, лошадьми, глушью и вечерами у камина продолжая проживать свою никчемную жизнь, Катерина. Нам с братом нужно решать важные дела. Заканчивайте болтовню.
— Дядя Клаус, — удивляется Эван. — Кстати, мам можешь приехать к нам в следующем месяце. Я лечу в Германию по делам бизнеса в пятницу, — предлагает мужчина наводя камеру на Вилию вошедшую в кухню вместе с детьми и добавляет — Мы скучаем.
— В следующий раз я уточню сперва век постройки дома, прежде, чем согласиться с тобой Элайджа, — высказывается та присев в кресло расположенное в гостиной.
— Я и Этьен можем навестим тебя, если хочешь, — предлагает Надя.
— Нет, оставьте меня одну, — повысив интонацию.
— По–моему, ты в депрессии, мама, — вздыхает Надя.
— По–моему, я не спрашивала твоего мнения, дочь, — хмурится Пирс.
— Катерина-а-а, мы не закончили, — пытается возразить Элайджа, только Пирс отключает звонок.
Несколько секунд у нее уходит на то, чтобы восстановить дыхание, кладет телефон на колени, прикрывает глаза, в очередной раз игнорируя девушку под внушением принесшую для нее завтрак, та так и замерла посредине комнаты. Этим утром Пирс не включала старый телевизор, который на удивление работает.
Настал тот час, когда Кетрин Пирс осталась совершенно одна, как того и желала.
За окном барабанит дождь, сегодня она вряд ли сможет покинуть дом.
Проливной дождь сменяющееся ясной погодой и солнцем, но туман не спешил рассеиваться, абсолютно все напоминает ей далёкий шестьдесят шестой. От памяти не так просто избавиться?
Несколько дней жители деревни Аберфане не покидали свои дома без особой нужны. Кетрин было наплевать, что проливной дождь не прекращается. Для нее такая скверная погода повод поохотиться.
Солнце будет всходить каждый день, а сумеют ли засиять светом ее глаза?
Промокла под холодным дождем, шелковой платок прилип к волосам, латекс колготок словно срослась с кожей, в туфлях вода, что даже шаг для нее равносилен мучениям, тушь растеклась, с губ стекает смешанная с алой кровью вода. Кетрин Пирс некуда спешить, подождет, пока вода смоет грех, умоет ее, тогда никто не сможет осудить за содеянное преступление. В данном десятилетие предпочла похоронить себя в тихой деревушке в Аберфан. Клаус пропал из поле зрения, а как позже узнала Пирс Элайджа покинул брата еще тридцать лет назад, узнав правду о любимой сестренке Ребекке и семье.
Ее жизнь и так катилась в пропасть.
Внутри разрывало, как будто ее набили взрывчаткой.
Тем злосчастным утром Кетрин проходила мимо местной средней школы. Пальто в черно-белую клетку, черный гольф, белоснежные брюки, на ногах туфли от Сальваторе Феррагамо.
Несколько лет назад она потеряла подруг. Ну, фактически Джеки была жива, но ей не до нее. Решение покинуть штаты не было спонтанным, слухи о возвращении Клауса только ускорили процесс переезда.
Идя по тротуару услышала жуткий, неестественный звук, не похожий на вой ветра. Небо потемнело. Огромная масса валунов и породы черного цвета накрыла ее. Оползень погреб под собой многих невинных детей.
Каково это быть похоронным заживо?
Пришла в себя.
Не в силах дышать, тесно и темно.
Сколько прошло времени?
Где она находится? В гробу? Под землей? В Аду?
Не различить человеческую речь, доносящуюся откуда-то сверху.
Как выбраться из этой ловушки?
А как же пресловутый инстинкт самосохранения?
Этим утром для Кетрин Пирс страшный кошмар обычных людей — очнуться запертым в деревянном гробу погруженным на глубине нескольких метров стал реальностью. Что ей остается?
Воздуха катастрофически не хватает, паника сменяет холодный и трезвый ум, счет идет на минуты. Руками копать обваливавшуюся землю. Это не кошмар и она не проснется в своей шикарной постели, вся в холодном поту с облегчением поняв, что это был всего лишь дурацкий сон.
Ей потребуется удача, чтобы выбраться из этой холодной земли.
На волоске от очередной смерти.
Благодаря слуху улавливает чье-то слабеющее сердцебиение.
Жители деревни собралась у школы уже понимая, что это — оползень. Руками разгребали грязе-породную массу.Спустя час полиция уже возглавляла операцию полиция, народ из округи сбежался и съезжался в Аберфан, чтобы участвовать в спасательных работах. Шахтеры, полицейские и простые жители, добровольцы делали все ради спасения погребенных заживо. Возможно толпа только мешала?
Голова и руки Пирс были свободны, спустя минут двадцать, к ее счастью двое мужчин помогли ей выбраться из земляной ловушки и к их удивлению она бросается к месту, где еще несколько минут назад слышала биение сердца. На коленях, руками роет землю.
Обезумела? Мать, чей ребенок был в школе? Несмотря на затруднительность положения желает помочь?
Ее усилия не оказываются напрасными, всего через несколько минут видит руку, вытаскивает ослабленного малыша, который еще не до конца осознает, что произошло, руками обвивает ее шею, жадно глотает воздух, подобно маленькой аквариумной рыбки.
Кетрин Пирс надолго запомнит полный ужаса и тревоги взгляд карих детских глаз.
Седовласый пожилой мужчина расталкивает толку, стремясь побыстрее оказаться рядом с Кетрин.
— Mae yna fy ŵyr. (Там мой внук).
Мысли Габриэля лишь о спасенном внуке, которого нужно поскорее забрать из рук незнаком женщины перепачканной грязью и после обязательно поблагодарить за чудесное спасение Родри.
Пугается коснувшись ее холодной руки, из уст вырывается на валлийском: — Fampir. (Вампир).
Позабыл обо всем, что хотел сказать.
— Sorcerer, gyda llaw.Nid ydym yn gyfarwydd. Katherine ydw i a byddwch chi'n fy helpu.Колдун, как кстати. (Мы не знакомы. Я Кетрин и ты поможешь мне).
— Gabriel Duncan. Gallwn adael yn fy nhŷ yn nes ymlaen, dim ond fy ngwraig na all sefyll pobl fel chi. Mae'n rhaid i mi helpu. (Габриэль Данкан. Можем позже уйти в мой дом, только моя жена не выносит таких, как ты. Я должен помочь).
— Mae hyn yn atgyweiriadwy, nid wyf yn bwriadu aros yn hir. Hyd nes y bydd angen unrhyw beth arnaf, ond ryw ddydd. A oedd yn dirlithriad? (Это исправимо, я не планирую оставаться надолго.Пока мне ничего не нужно, но когда-нибудь.Это был оползень?)
— Ydw. (Да).
Наличие доверенного колдуна для вампира великая удача, а Кетрин всегда использует все в свою пользу.
Открыть вам самый страшный секрет?
Кетрин Пирс всегда спросит сполна за оказанную услугу.
Для некоторых время остановилось навсегда на отметке: девять тридцать утра.
Находившееся рядом со школой часовня в одно мгновение обратилась в мертвецкую: здесь и доктора проводившие обследовали тел, которые сразу же выписывали свидетельства о смерnи, бальзамировщики и медсестры подготавливали тела к церемонии погребения, укладывали в гробы, свезенные в Аберфан со всего Уэльса и даже из Северной Ирландии.
Поздно ночью Кетрин стоит посреди полуразрушенного дома, теперь ей незачем оставаться здесь, ее ничего не держит в этой стране, только почему-то ноги сами плетутся к часовне, где царствует смерть, откуда слышны рыдание матерей потерявших детей, где светом является пламя свечей, где тела детей накрыты тканью.
Тяжело ли наблюдать за тем, как молодая медсестра утешает рыдающего мужчину сжимающего в руках носовой платок заживо похороненной дочери?
Внутри все сжимается, неужели судьба ее дочери такая же, как и этих невинных детей?
Колени дрожат, прислоняется к ближайшей стене, чтобы не рухнуть на этот пол, не разрыдаться при всех. Сама же виновата, что вспомнила о дочери, сама же виновата во всем, а знала что за первородный грех до брака ее ожидает именно такая расплата — разлука с ребёнком. Повезло, что семья не избавилась от ребенка на ее глазах, ведь кому нужен лишней рот.
Давно проняла, что чувства и любовь — главные слабости вампира. Сейчас эти слабости взяли над ней верх.
Ей тяжело, но Кетрин Пирс не из тех, кто плачет и голосит при всех. Истерика и слезы показатель слабости. Боль уходит вглубь ее души и черного сердца.
И Кетрин Пирс больно, сердце не бьется спокойно, руки онемели, глаза слезиться не от ветра или дыма.
Она ходит и ходит по этой глуши мило разгребающих завалы жителей, полицейских, зевак, шахтеров привыкших добывать уголь, а не тела детей.Ей не холодно бродить без пальто, в легких брюках и гольфе. Ей никогда не бывает холодно.
Надеется, что больше никогда не увидит подобного.</p>
***
Крохотные города и деревушки Уэльса хранят в себе дух как средневековой, так и викторианской Англии.
Многочисленные национальные парки и сады открывают туристам красоту местной природы и культуры. Так почему же Кетрин Пирс недовольна, приехав в эту деревушка, где такая родная атмосфера средних веков.
Выплыть бы из омута воспоминаний.
***
— Кажется закончили, — разводит в стороны руки, указывает на входную дверь, — Идем Элайджа.
Стоящей за спиной брат твердит, что именно сейчас он нуждается и Элайдже, не справится без старшего брата, мысли которого сейчас заняты любимой женщиной. Клаус знает это и не смеет осуждать его. Знает, что там далеко женщина, которую его брат так сильно любит. Может ли преданность быть вечной?
***
В новом районе Мюнхена велосипедная дорожка и первый этаж имеет выход на улицу, как полагается, тротуарная плитка с идеальным швами, зеленая трава, столики и скамейки. В их новом доке всего четыре этажа, их дорогой квартире уютно и светло, только завершился ремонт и они вправду подумывают о работе. На кухне преобладают ярко-зеленые тона, белый кухонный стол со стульями.Этьен ставит на стол тарелки свежеприготовленным омлетом. Ранее Петрова налила в бокалы апельсиновый сок, приготовила сендвичи с ветчиной и салатом, сыром.
— Моя мать не меняется, — причитает Надя смотря на присевшего рядом Этьена.
— Но, все же если счастлива она, то счастлива и ты, отвечает вампир. — Встретимся с Эваном. Думай о хорошем.
— Ты прав, а моя мать просто неисправимая стерва, которую иногда стоит игнорировать, но когда-то и она любила, — соглашается Петрова.
О том, как губительна и дьявольски опасна любовь неподвластная разуму.</p>
*** Новый Орлеан***
Кто по доброй воли пойдет в логово монстров?
Накрытый что в столовой особняка Майклсонов стол, суетящиеся официанты под внушением одетые в черно-белую форму. Сегодня во главе сидит сам Клаус Майклсон, который вопреки всем ожиданиям предпочел светлый брючный костюм, белую рубашку, в этом образе пожалуй выделяется только темно-коричневый кожный мужской ремень и туфли в тон. Не стоит отрицать, то, что у Клауса Майклсона прекрасный вкус. Хейли пытается скрыть недовольства и волнение, сидит за столом рядом с отцом дочери, руки сжала в замок, но пропустить этот ужин не могла, к ее счастью Клаус ведет себя обычно. Маршалл не изменила своему привычному стилю, разве стоит новый регент ведьм, чтобы разодеться в дорогие вещи, платье, туфли на каблуках. Элайджа молчалив, поправляет галстук, смотрит в сторону двери. Хоуп рядом с отцом, награждает его поцелуем в щеку, присаживается рядом с матерью. Все же под чутким контролем Ребекки надела платье небесного цвета и украшения.
Алана двадцати четырех летняя девушка. Глаза ее темно-синие, красивое круглое лицо, волосы светлые и в них выделяются пряди цвета лаванды.
Вопреки этикету и мероприятию надела обтягивающие черные кожаные лосины, тяжелые ботинки, серая майка с принтом, кожаная куртка, естественно черная. Но ей плевать.
Рядом с ней женственная и обаятельна женщина лет сора пяти. Короткая стрижка «пикси» была популярна в шестидесятых. Элайджа примечает, в момент приветствия, когда помогает сесть за стол, что ее голос наполнен теплотой, а манера речи доброжелательная и спокойная. Мать никогда не бросит своего ребенка, не отправит в логово монстров. Мать Аланы — всегда следит за своим внешним видом, одевается со вкусом, модно и стильно, из одежды больше всего предпочитает платья, они подчеркивают ее стройную фигуру.
Ивони всегда знала, что ее дочь не похожа на нее и достаточно рискованная, чтобы принять вызов стать регентом Нового Орлеана, вопреки запретам матери, предпочитает байки и косухи, у нее в коллекции несколько эксклюзивных, с помощью матери закончила обучение в Швейцарии и работает в сфере туризма, странно, но Новый Орлеан не утратил своей актуальности, особенно в неделю празднования Марди Гра. С ее даром и характером было не просто во время подросткового периода, но женщину радует, что ее дочь нашла свое призвание, к тому же повезло избежать раскола среди представителей более юного и взрослого поколения колдунов города.
Опасность и смерть — это то, что привлекает жаждущую приключений Алану, иначе бы не выбрала мотоспорт.
Конечно, Клаус обещал вечно переживающему брату ничего не испортить, не испачкать белую одежду кровью гостей, поэтому пришлось усыпить внимание Элайджи и что он отвлечен на официантку принесшую греческий салат и это первое блюдо из семи.
Конечно, он мог, язвить и шутить скрывая тем самым волнение, а вот Элайджа сумел завладеть вниманием и поддерживает светскую беседу с Ивони. Видимо его брат вправду найдет тему для разговоров с женщинами постарше.
Столовая была полупустой, прямоугольная комната, длинный стол, застеленный белой скатертью, вазами с живыми цветами, приглушенный свет свечей и нескольких хрустальных люстр, обшарпанные кирпичные стены, стеклянные стеллажи с алкоголем.
Фрея присоединилась к ним за ужином, как и Марсель с Ребеккой, Роман, представители фракций. Этим вечером в особняке Майклсонов людно и шумно, что не радует Клауса Майклсона, который в последнее время реже покидал свою мастерскую, что считалась запретной зоной в этом доме, даже для любимой дочери, для которой он переделал отдельную комнату под ее мастерскую.
— Сегодня прекрасный вечер. Я знал, что вы не откажите разделить ужин с моей семьей, обсудить важные вопросы. Первый тост на нового регента Нового Орлеана — Алану, — Клаус говорит встав, крепко держит в руках бокал, отпивает шампанское, которое считает дешевым, лучше бы позволил сестре все организовывать, та хотя бы знает его предпочтения.
Голос самого Клауса Майклсон вынудил всех заткнуться, поднять бокалы, все мгновенно обострились, по коже некоторых побежали нервные мурашки ведь он чертовски самоуверен. Юная ведьма боялась шевельнуться, встала желая поблагодарить за тост хозяина дома.
— Новый Орлеан вступает в новую эру мира, я как регент ведьм прошу защиты Майклсонов и лично Марселя Жерара, взываю все фракции к справедливости после смерти несчастной Роллен, убийца не найден, сил ковенов не достаточно, но смело могу уверить, что каждый был допрошен с помощью заклинание правды. Убийцы нет среди представителей фракций, но правда прояснится — властные нотки в голосе о многом могут поведать Клаусу Майклсону, к примеру, что убийцей может быть сбежавшая шлюха его брата, за которой не один грех и неужели его брат не думал об этом? Утешает Майклсона, то что ведьмы не затребовали новых территорий или изгнание вампиров, а приняли власть и величие первородной семьи. Выбора у тех, чья сила больше не исходит от предков невелик, а молодой и перспективный регент на их стороне не помешает. Пока Алану захлестнули восторг и ужас одновременно, ведь она должна была произнести совсем другую речь, но нашла в себе силы сказать правду.
Медленно обернулась, взглянула прямиком в серые глаза Клауса Майклсона.
Ощущение было подобно тому, что она тонет в глубоком море и не желает быть спасенной, впервые желает сдаться без боя. Не будет же она стоять с бокалом в руках и смотреть на него вот так, весь вечер. Слухи о его губительной красоте, опасности оказались правдивыми, а внутренняя сила скрывалась в нем много столетий. Ему тьму не скрыт за дорогим шелком и белым костюмом. Скольких несчастных погубила любовь к такому безжалостному чудовищу, как он? Лучше Алане не знать. Нашла погибель на свою голову.
— Горячее? — выдохнула едва слышно, официантка.
— Да, — кратко, сев на стул, возвращая бокал на стол.
После ужина все суетятся, покидают особняк Майклсонов, а Ребекка взяла на себя обязанность проводить гостей и попрощаться, с места не сдвинулась только Хейли Маршалл, даже Хоуп разделив с Романом беспроводные наушники вышли во дворик, решили пройтись по территории, понаблюдать за ночным звездным небом. Хоуп считала, что это помогает уснуть, как и наполненные кислородом легкие, умиротворяет.
— Почему ты не уходишь? — начинает Клаус.
— Я хотела поговорить с тобой, — отвечает волчица.
— Что? — снова рявкнул тот, рука Хейли вздогнула, а она ведь желала положить руку поверх его.
— Вопрос с ведьмами решён, а вот с волками, — спрашивает она.
— Я никогда не соглашусь на возвращение волков в квартал, — холодно возразил Майклсон, одернув свою руки, тем самым заставляя ее протрезветь ее, потому что он говорил жуткие вещи, которые были правдой. — Место оборотней на болотах. Желаешь вновь бродить волчицей вместе с твоей драгоценной стаей? Это можно устроить, Хейли.
— Даже если от этого зависела бы твоя собственная жизнь, Клаус? Жизнь нашей дочери? Оборотни и ее семья. Они могут защитить Хоуп, помни это, — уточнила Маршалл, все-таки делая тот шаг ему навстречу, что разделял их, тот успел встать из-за стола, направился к лестнице ведущей на второй этаж.
Хейли перестала дышать, боясь следующего шага со стороны Клауса. Что ему взбредет в голову: сжать руки на ее шею, сломать кости, отшвыкнуть подальше от себя. Глядя в глаза она ожидала ответа, Клаус же знает, что Хейли не отстанет, пока не получит ответ. Сегодня ему удалось побороть вспышку ярости, что является добрый знаком.
— Все верно, волчонок, даже не думай идти против меня, — подтвердил Майклсон. — Спокойной ночи.
Поднимается по лестнице, желает только закрыться в своей комнате, побыстрее уснуть, а Хейли осталась стоять внизу в раздумьях. Клаус Майклсон весь вечер ощущал себя разодетым клоуном в костюме, но все это было для дела, которое завершилось весьма удачно. Пусть ведьмы разбираются сами со своими проблемами, а он будет молча наблюдать со стороны.
Время точно не лечит, как и алкоголь, а Хейли точно не желает в очередной раз оплакивать свою стаю, до сих пор не осознала, что сама же попалась в ловушку Кетрин Пирс, а та только и ожидала, что Маршалл сама все расскажет Клаусу. Спустя столько лет не поняла, почему неся в себе часть волка Клаус Майклсон так относится к своей второй семье? Почему не слышит ее? Наверное и никогда не поймет.
О том, как Хенрик Майклсон повзрослел.</p>
Можно ли полюбить раз и навсегда?
Кристи просила его остаться рядом с ней, но тот принял твердое решение уехать в Лас-Вегас, чтобы провести выходные с родителями. Впервые без нее. Впервые она просыпатся в одинокой постели огромного пентхауса.
Сердце еще немного болит после очередной ссоры причиной которой стало ее желание обратиться и быть рядом с ним вечно, а в противовес твердое решение ее родителей запретить подобное. Нормально же желать иметь внуков и видеть дочь счастливой. Нет, родители Кристи видят, как она счастлива с Хенриком и молодой вампир сумел установить порядки в городе, пусть смена власти не была безболезненной. Они, как и любые любящие родители не готовы пережить смерть дочери.
Это утро Кристи начинает с бокала виски, который помогает убежать от тоски, в голове, снова и снова, прокручивает все его слова, разгромленная комната, стеклянный столик, что обратился в тысячу осколков. Ей крупно повезло, что осколки не нанесли ей значительного вреда: пару ран на лице, осколки зацепили плечи и спину, ведь девушка стояла спиной и может это помогло избежать куда более ужасных последствий.
И ее все еще удивляет, что он игнорирует ее звонки?
И простит ли она после всего?