ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ. Бриллиант. Глава 1 (1/1)

Ну и снега намело в этом году! Местами по колено нетопырихе! А вот морозы стоят слабые, мягкие, словно бы Хольга посылает их только для того, чтобы снег раньше времени не растаял. И, конечно, после такой зимы будет бурная, дружная весна: поля, сады и лес напоит талая вода, реки наполнятся до краёв, и воды этой хватит на всё лето. Урожай в этом году тоже будет невероятно богатый: Год Коровы, не иначе, словно по заказу! Жаль, что это давно безразлично… Все последние десять лет у неё сплошной Год Крысы, и другого уже не приходится ждать. Да и недолго осталось: этот, пожалуй, последний; весны точно не увидеть. …Зимой так рано темнеет: чуть перевалило за полдень?— и уже сумеречно, особенно в лесу, особенно, когда едешь куда-то без дороги под заметёнными косматыми соснами. И дёрнул же её Саший свернуть в эту чащу, почуяв где-то близко жильё! Дар, что ли подвёл? Ведь знала, что такое вполне может случиться в заснеженном лесу?— и ведь нет же, всё равно свернула! Опомнившись, путница вздохнула. Ей давно всё равно, где и когда умирать, а потому и страха заблудиться быть не должно. Её жизнь давно уже закончилась,?— просто в такие моменты забываешь обо всём, окунаясь в текущие проблемы и дела, снова поддаёшься привычным страхам. А так… Внезапно деревья расступились, и она оказалась… не на опушке, нет… Похоже, что на заросшей окраине какой-то вески! Всё же дар её не подвёл! Оглядевшись, женщина заметила что-то непонятное, заметённое снегом, но явно рукотворное, прямоугольной формы?— скорее всего, это были остатки какого-то дома. Да-да, это явно когда-то был дом! Весчане не оставили от него за долгие годы ничего, кроме каменного фундамента: наверняка, образующие стены брёвна растащили, что-то на дрова, а что-то, возможно, годилось и на ремонт собственных домов или заборов, но очертания и самого дома, и всего, что когда-то было здесь, угадывались ею явно. Объехав остатки фундамента, она остановилась посреди широкого… двора? А если взойти вон туда, тогда… Путница спешилась. Ноги, обутые в высокие кожаные сапоги на меху по колено ушли в снег. Повинуясь странному наитию, вызванному скорее воспоминаниями, чем даром, она, пройдя по глубокому снегу, влезла на рукотворное возвышение и посмотрела перед собой на юг.…Чернокосая девочка вышла на порог с кружкой ячменя. ?— Цыпа-цыпа-цыпа,?— позвала она, и стайка разномастных кур во главе с петухом, мгновенно бросив свои занятия, вроде подкапывания заборных столбов и купания в пыли, бросилась к её ногам, чтобы ни в коем случае не пропустить обед… Где, когда она могла это видеть?.. А вон там… Там раньше был сарай, в котором хранились лопаты, грабли, бороны, сохи… Почему раньше-то: вон он, весь насквозь пророс густым кустарником, но всё ещё держится. Наверное, и древнее дедово копьецо до сих пор там?— кому оно нужно-то? Вот только заходить туда не стоит: крыша вполне может рухнуть… Эх, да когда ж ты привыкнешь, путница: нет тебе разницы, где умирать! Просто сто лет тебе не нужно в этот сарай?— и всё… А там, позади, среди вымахавших за двадцать пять лет деревьев, теряются остова давно истлевших коровников, гусятников, других строений; если хорошенько присмотреться, и столбы от забора остались, а вон там… Надо же, собачья конура уцелела! Ну что, здравствуй, что ли, сгоревший хутор? Вот и свиделись! Но как же странно вдруг оказаться здесь! Видать, и правда, судьбой предрешено вернуться сюда и таки упокоиться в родной земле… Однако, случится это не сию щепку, а раз так, то следует позаботиться об ужине и ночлеге и для себя, и для других, тем более, что смеркается стремительно. …Спрыгнув с каменного остова обратно в мягкий, пухлый снег, путница вернулась к нетопырихе, потрепала её по мордочке. ?— Устала, моя девочка? Сейчас, потерпи, ещё немного?— и в веске будем. И поедим там, и выспимся,?— пообещала она. Голос у женщины был тихий, глухой, слегка с хрипотцой, но приятный и своеобразный. Проснувшись, зашевелился и вылез из-за пазухи крыс, потянулся мордочкой к её лицу, и путница с улыбкой огладила его по усатой морде. Этот крыс?— не тот, что был найден ею тогда: он не умеет говорить, и дара у него нет; он не человек в теле крысы, а просто крыса. Не ?свеча?… Но уже почти четыре года?— её единственный друг, и никто в целом свете не понимает её лучше, чем он. ?— Тоже есть хочешь? —?спросила женщина,?— Потерпи, все хотят. Ухватив за узду свою скакунью, путница потянула её вперёд, за собой. Если она права, и ей приходилось здесь бывать, если это?— сгоревший хутор Сурка, где прошло её детство, то там, за бывшим забором, от которого остался только лишь вот этот обугленный, полуистлевший столб, начинается дорога через небольшую рощицу, которая выведет её в веску. А там за определённую плату можно и отдохнуть, и поужинать, и остаться до утра, и даже на время поселиться,?— так, собственно, она и собирается сделать. Умирать она не боялась: она боялась упустить что-то очень важное, какое-то пока неясное событие, и, наверное, именно из-за него завернула в эту веску, которую за годы своих странствий так и не удосужилась посетить.*** Убрав посуду после ужина, Фесся зажгла лучину и присела было за прялку. ?— Не сходишь за водой, Рыся? —?обратилась она к дочери,?— А то завтра и умыться будет нечем. ?— Да, конечно, мамочка,?— кивнула девушка и сняла с гвоздя свой тулуп. Затем подхватила два ведра, коромысло и вышла за дверь. Женщина взялась за работу, да так и не успела как следует к ней приловчиться, когда дверь с треском отворилась, и дочка, раскрасневшаяся от лёгкого морозца, влетела обратно в дом. ?— Мама! —?воскликнула девушка,?— Там… там… Гости!.. ?— Кто? —?откладывая в сторону веретено и поднимаясь с лавки, спросила Фесся. Кого это принесло на ночь глядя, она и представить себе не могла. ?— Там путница! Говорит, она твоя старая подруга! —?сообщила дочь. Женщина, ничего не понимая, нахмурилась.Она в жизни не то что не была знакома ни с одним путником, а даже близко к людям этого сословия не подходила! А женщин-путниц и в глаза-то никогда не видела. Наверное, подумалось ей, кто-то ошибся. С другой стороны, может это такой способ попроситься в её дом на ночлег? А вот это как раз прекрасно: у путников всегда есть деньги, возможно, заплатит за постой хорошо,?— они, медные, никогда не лишние, хотя им с дочкой на нищету жаловаться и не приходится. ?— Ну тогда, зови её сюда! —?развела руками Фесся. Однако никого звать уже было не нужно: путница пришла сама и стояла за плечом Фессиной дочери, оглядывая хату жёлто-зелёными глазами. ?— Проходите,?— учтиво произнесла девушка и посторонилась. Путница сделала ещё один шаг и остановилась, едва переступив порог. ?Саврянка, ??— отметила хозяйка дома, когда капюшон чёрного длинного плаща упал с головы гостьи, явив светлые, убранные назад волосы. Путница была уже немолодая: лет, наверное, на десять младше Фесси,?— за сорок, стало быть, зато одежда на ней была явно городская, дорогая и красивая. И ещё?— а в веске это и представить себе было невозможно! —?на ней было не платье, а штаны, как у мужиков, но тоже новые, из тонкой кожи, забранные в высокие, выше колена, сапоги! Из-за плеч путницы виднелись рукояти двух мечей, а на безымянном пальце правой руки при свете двух маслянных ламп, что освещали горницу, взблёскивало золотое колечко. ?Вот это да! Не увидела б такую вблизи, не посмотрела бы в лицо?— и за мужика приняла бы! Да кольцо у неё ещё… Замужем она, что ли? Говорят, они замуж-то не выходят… —?подумала Фесся. —?Странная какая, прости Хольга…? В том, что видит эту женщину впервые, весчанка теперь готова была поклясться, ибо если путники в их веску все же порой заезжали, то путницы-саврянки?— уж точно никогда! И всё же кое-что смутило Фессю: она не помнила где, но она определенно где-то видела эти жёлто-зелёные глаза! И как только она уж совсем насмелилась спросить об этом путницу напрямую (в конце концов, хочется же знать, кто собрался переночевать в твоём доме), как та улыбнулась невероятно знакомой, редкой для этого человека, но от этого такой милой улыбкой и прошептала: ?— Фессенька… Здравствуй!.. ?— Рысочка! —?сама удивившись, как смогла вспомнить, всхлипнула Фесся и бросилась к своей припозднившейся гостье. ?— Так вот, в честь кого меня назва-а-али,?— протянула девушка, глядя, как мать обнимается с припозднившейся гостьей и многозначительно кивая сама себе.*** … —?Да, умер, давно уж… Рысе тогда и пяти лет не было. Ох, словно и не со мной было… —?отмахнулась Фесся на вопрос о Цыке. Она давно не плакала по мужу?— то ли потому, что уже больше шестнадцати лет была вдовой, то ли оттого, что плохого с тех пор в жизни её не случалось. Замуж выйти больше не довелось?— ну да ладно, об этом никакого сожаления весчанка не испытывала. Старший Фессин сын, названный в честь отца Цыкой жил недалеко, в Макополе, был удачно женат, растил уже двоих сыновей и вообще был неплохо устроен, работая на купца. Матери он, конечно, мало помогал, зато приезжал всегда с гостинцами для неё и сестры, а лучшим подарком Фесся считала то, что её внуки-погодки здоровы и сыты, а невестка ласкова и к своему мужу и к свекрови. Дочка у Фесси замуж долго не выходила и даже, как мать в своё время, работала на хуторах, а вот в прошлом году просватали и её, как раз-таки за молодого парня с ближнего хутора, наследника большого, не менее, чем в своё время у Сурка, хозяйства, и свадьбу собирались играть по первому теплу. ?— Плохо, конечно, одной-то будет,?— вздохнула женщина,?— Ну да ничего, переживу. Главное, чтоб дочка счастливая была! А я уж как-нибудь… Да и рядом тут все, соскучиться не успеешь… Рыска лишь согласно кивала. ?— Да, да… Пусть женятся. Всё у них сладится,?— пообещала она, и Фесся улыбнулась: её младшая подруга и в детстве-то всё и всегда верно предсказывала, а теперь-то и подавно, раз она путница! —?Невеста хороша, как ты в своё время! —?повторяла Рыска. ?— И не говори,?— махнула рукой Фесся и потянулась за бутылём с ледяным вином, затем плеснула в глиняные кружки. —?Давай, подруга: давно не видела тебя! Женщины выпили вина. Фесся немного закусила квашеной капустой, Рыска же есть не стала, да и вообще не притронулась к еде за весь вечер. ?— А у тебя как? Вы, путники, говорят, семьёй не обрастаете. Дети-то хоть есть? Рыска усмехнулась. ?— Чем путники не люди? —?спросила, словно сама себя. Что простые люди именно так и считают, она знала. —?Конечно, есть. Трое родных, двое приёмных. Всё как и у других,?— ответила она. ?— И где же они? —?не поняла Фесся. ?— Да кто где… —?вздохнула Рыска, глядя в тёмное окно. Жаль, подумалось ей, она ведь и их больше, скорее всего, не увидит… Ни их… никого. ?— А что с волосами-то твоими? —?заглянув ей в глаза и нахмурившись, спросила Фесся. Рыска улыбнулась. ?— Поседела,?— просто проговорила она. Весчанка лишь головой покачала, не представляя, отчего же можно так поседеть, чтоб из угольно-чёрной стать снежно-белой! ?— А вот… дети, говоришь, есть… А муж? Кольцо, вижу, на пальце… Рыска вздохнула тяжело, горестно, погладила взобравшегося на плечо крыса, но, заметив неудовольствие подруги, ссадила его на свои колени. ?— Есть… —?уронила она. —?Вот только, где он? Я не знаю…