ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. Под Дланью Сашия. Глава 2 (1/1)

…На землю тихо ложился первый снег,?— первый настоящий в этом году. Было очевидно, что он уже не растает, потому что мороз на улице был хоть ещё и не сильный, но уже постоянный. А Рыска была этому даже рада: болота, по которым пролегала дорога от Ринстана до Калинок, вполне замёрзли, и передвигаться теперь было намного проще. За последние два года из-за войны у Рыски так и не было возможности повидать тётю и детей: постоянно вызывали то туда, то сюда, затишья сменялись битвами, поражения?— победами, а время между тем неумолимо двигалось вперёд. Вырваться в Калинки им с Альком удалось лишь два месяца назад, в конце осени. Ехали они в основном молча, бок о бок, думая каждый о своём,?— к тому же, молчать вместе им было так же приятно, как и разговаривать. От предвкушения встречи с сыном и дочкой, да и с тётей тоже у Рыски сладко щемило сердце! А больше всего её радовало то, что дети наконец-то познакомятся с отцом,?— а она уже и не надеялась, что ей суждено это увидеть, и потому молча благодарила божиню. И никто из них двоих, таких сильных, умных и опытных не сумел этого почувствовать: до последнего радовались, как идиоты!.. …Скрипнула старая калитка, и пятилетняя Вангелия, прямо как была, без верхней одежды, сбежала по ступенькам крыльца, увидев Рыску в окно. ?— Мамочка!!! —?закричала девочка и бросилась обнимать её. Путница, не помня себя от счастья, подхватила малышку на руки, закружила, крепко прижимая к себе, расцеловала в румяные щёчки, а потом просто с улыбкой замерла напротив мужа, держа дочь на руках, глядя на него, но пока ничего не говоря. ?— А я знаю, кто ты! —?воскликнула девочка, хорошенько рассмотрев Алька,?— ты мой папа! Бабушка говорила, что Альк на тебя очень похож! И у тебя тоже косы как у него! Путник лишь усмехнулся на это. ?— Ну раз знаешь, тогда, может быть, и меня поцелуешь? —?спросил он, склонив голову. Вангелия с готовностью потянулась к отцу, и Рыска чуть было её не уронила: за то время, что они не виделись, девочка сильно выросла и стала тяжеловата для хрупкой матери. Альк принял ребёнка у жены, но Рыска успела перед этим заметить, как у него дрожит рука: не железный он, и она всегда это знала… Но как же всё-таки хорошо, что божиня послала им детей! ?— А где твой брат? —?с улыбкой спросила Рыска у дочки. ?— А он уехал! —?очень радостно, с детской непосредственностью сообщила Вангелия, и Рыску вдруг словно ледяной волной окатило: она почувствовала, наконец, произошедшее! Схватившись за сердце, путница опрометью бросилась в дом, а Альк перехватил девочку поудобнее и пошёл следом за женой. Тетя Ульфина сидела на табуретке возле печи, безучастно глядя в щёлочку неплотно прикрытой топки, в которой танцевало весёлое молодое рыжее пламя. Рыска окликнула её и обомлела, когда та обернулась: с их последней встречи прошло два года… А тётя постарела, наверное, на все десять! ?— Рыся, прости… Я не уберегла… не уберегла… —?запричитала она, поднимаясь и бросаясь ей навстречу. …Лучину спустя Рыска молча, словно бы застыв, сидела возле стола и пристально вглядывалась в уходящую в леса дорогу, так, словно тот, кто уехал по ней в неизвестном направлении должен был вот-вот вернуться, а она боялась пропустить этот момент. ?— Когда это случилось? —?полушёпотом спросила путница. Тётя Ульфина всхлипнула. ?— В начале прошлой осени… Только хлеб с полей убрали да картошку выкопали,?— она отёрла красные глаза рушником. —?Просыпаюсь я на утро после уборочной, подняться сил нет, позвала?— а его нет как нет, родненького моего! И мечи его пропали, какие ты подарила, и кожуха зимнего нет, и… ни коровы его, ни седла. —?женщина помолчала, закрыв руками лицо и качая головой. —?А ещё в ту же ночь и товарищи его пропали: Данька с Ганькой, Янинкины дети. Рыска подавила вздох. Вот уж кого стоило пожалеть, так это Янину: у неё вообще никого, кроме сыновей не было! Надо бы зайти к ней, поддержать… Ох, самой-то как плохо! Словно воздуха не хватает… Сыночек родненький, ну куда тебя понесло? Где же ты теперь? Даже не повидались на прощание. ?— Вот и думай теперь: может, его уже и в живых-то нет,?— тётя снова всхлипнула и расплакалась. —?Ты прости меня, Рыся… я теперь вообще не знаю, как мне жить!.. Если б ни Геля, давно б на небесные дороги отправилась… А ведь говорила я: окороти ты его с его россказнями! Он всё героем стать мечтал, вот и… домечтался… —?женщина поплакала немного молча и продолжала:?— Он мне в последнее время своей войной проходу не давал, всё отпустить просил, особенно, когда рекруты в веску приехали мужиков да парней в войско вербовать, а его не взяли, потому что молод слишком! А я-то, дура старая, подумала, успокоится… А он взял и сбежал! Может, и нет его уже… —?она разрыдалась в голос. ?— Успокойтесь, живой он,?— со вздохом произнёс Альк. В отличие от женщин, ничего такого уж страшного путник в услышанной истории не увидел,?— скорее, это было обычное для такого неспокойного времени дело, но ни переубеждать, ни успокаивать жену и её тётку смысла не было: всё равно они пока его не услышат. Однако, девочка, сидящая у него на коленях, на его фразу согласно кивнула: ?— Вот и я бабушке говорю: ты не плачь! Альк живой. И Данька с Ганькой живые,?— сообщила она отцу, видимо, впервые услышав мнение, отличное от бабушкиного. —?Но ни она, ни тётя Яна мне почему-то не верят. А я знаю!.. Что именно она знает, объяснить Вангелия пока не умела, но Альк более внимательно посмотрел на дочку. В суматохе он и не подумал об этом, а теперь почувствовал: она тоже унаследовала дар от них с Рыской. ?— Ох, рановато… —?пробормотал он и с хмурой улыбкой погладил девочку по светлой голове. ?— Что?— рановато? —?сразу спросила любопытная малышка. ?— Уехал он рановато,?— соврал путник. Не объяснять же было свои соображения ребёнку: мала ещё, не поймёт. ?— Нет! —?возразила Вангелия,?— не рановато! Он прямо ночью уехал. Бабушка как раз только что уснула. ?— А почему не разбудила, не сказала ей тут же? —?повернувшись к дочери, мрачно спросила Рыска. ?— Альк просил не говорить,?— просто пожала плечиками девочка. —?Сказал, что мне подарок привезет! У Рыски не выдержали нервы. Уронив на руки голову, она разрыдалась. Доездилась по дорогам… Довоевалась… Упустила сына. И ничего не могло уже помочь: ни прижаться, рыдая, к мужу, ни то, что Вангелия со словами ?мамочка, ну пожалуйста не плачь!? обхватила её ручками, ни тётин совет помолиться Хольге?— всё теперь было напрасным и ненужным. Сколько она так проплакала, Рыска не помнила. Чувствовала она себя так, словно ей что-то отрезали, и ей всё вспоминался сын: то маленький, то уже повзрослевший. Память услужливо подбрасывала воспоминания, давние и не очень: то ощущение тёплого, маленького тельца на руках, то в ладонях?— шёлковых детских волос, которые она с рождения так ни разу ему и не стригла и плела в две косы. Одно время мальчик сопротивлялся, говоря, что косы носят только девчонки, но она сумела таки его убедить, показав гравюры из саврянских книг… Вспомнилось так же, как однажды, четырёхлетний, он впервые схватил её меч?— и как она испугалась, что он поранится; вспомнилось, как радовался он каждому её визиту домой, как хмурился, когда уезжала… Перед глазами мелькала череда событий, радостных и приправленных печалью, но одно лишь объединяло их все: дни, в которых был сын, наполнялись для неё солнечным светом, а теперь мир просто посерел, возможно, навсегда. А ведь она даже не осознавала, насколько сильно его любит, как много он значит для неё! Просто принимала как само собой разумеющийся факт его радость, его улыбку, то, что он где-то есть и всегда ждёт её… И вот теперь он так далеко. Неизвестно где… О, божиня, увидит ли она его еще хотя бы раз? Её дар молчал по этому поводу: только голова болела, а все старания узнать о сыне были напрасны.*** Рыска не помнила, как легла спать в тот вечер,?— а может, и не легла, а просто упала в обморок, но очнулась она в постели. Алька рядом не было: он сидел у окна, глядя в ночь. ?— Ты что там делаешь? —?спросила она, и он тут же оказался рядом. Но продолжал молчать. А Рыска снова разревелась, обняв мужа. ?— Я боюсь, Альк… Вдруг его убьют… Я их столько видела?— совсем мальчишек! Они погибают первыми! —?рыдая, шептала она. Альк лишь молча выслушал её стенания, дождался, пока жена наплачется всласть и только тогда произнёс: ?— Не волнуйся. Всё с ним будет хорошо. ?— Ты точно это знаешь? —?с надеждой спросила Рыска, продолжая всхлипывать,?— Мне почему-то дар ничего не подсказывает… А я так боюсь за него! ?— Дар тут ни при чём,?— возразил Альк. Он так далеко вперёд не видел. —?Но ничего с нашим сыном не случится. Я уверен. ?— Да откуда ты знаешь? ?— Со мной же не случилось,?— пожал он плечами,?— а я ведь тоже из дома неизвестно куда сбежал, но ведь и вернулся же! И мой сын тоже вернётся живым. —?вообще-то, аргумент был слабоват: Альк просто хотел утешить жену и ничего лучше не придумал. Конечно, он тоже переживал, но на то был и мужчина, чтобы в тяжёлый момент жизни поддержать свою женщину, да к тому же… чем дальше, тем больше он верил в собственные слова, вспоминая юного себя! И ещё: раз маленькая дочка, которая не стала бы ни врать, ни преувеличивать, с первого взгляда определила их с сыном родство, значит, и сходство, которого сам он пока так и не видел, имело место быть?— а похожие люди похожи во всём! ?— Ох, и не знаю… —?вздохнула Рыска, снова откинувшись на подушку,?— он ведь ребёнок совсем… Тебе-то хоть семнадцать лет уже тогда было, а ему только весной шестнадцать исполняется. И потом, ты же не на войну сбежал… ?— А ты считаешь, в Пристани проще? ?— По крайней мере, не убьют сразу… ?— Ну да, убьют немного погодя… Никакой разницы, Рысь: точно так же неизвестно, со щитом или на щите, как и на войне. Но я верю в него. —?одухотворённо произнес путник, впервые за много лет?— действительно одухотворённо! —?И ты успокойся, пожалуйста: слезами тут точно ничего не исправишь. Рыска порывисто вздохнула. ?— Представляешь, я ведь с самого начала войны почти не видела его… Как Вангелию родила, так считай сразу и уехала,?— призналась она. —?Да и вообще, он вырос практически без меня,?— трагически заключила путница. Альк хмыкнул. ?— Что уж тогда мне говорить? —?произнёс он. —?Я его вообще видел один раз в жизни, и то?— малышом, да ещё раз издалека. Вот так встречу где-нибудь случайно и не пойму даже, что это он. Рыска лишь молча всхлипнула: в том, о чём говорил её муж, она была виновата целиком и полностью. ?— А знаешь,?— неожиданно для неё проговорил Альк,?— я им горжусь. Похоже, мой сын?— настоящий мужчина, хотя ещё и очень молодой. ?— Да ты что такое говоришь? —?ужаснулась Рыска. —?Какой мужчина?! У него ещё молоко на губах не обсохло! ?— Видимо, обсохло,?— возразил Альк,?— и раз он так решил и сумел это исполнить, то я как отец благословляю его. Он достоин называться потомком моего рода. Рыска так опешила, что сначала долго молчала, а потом произнесла несколько фраз не совсем цензурного содержания, которым в своё время научилась у одной крысы,?— разозлилась, зато и немного успокоилась! Альк с усмешкой её выслушал. ?— Это очень забавно, слушать, как ты ругаешься, но не пристало супруге посла так выражаться,?— пожурил он. —?Вставай, наверное. Скоро рассвет, а у нас сегодня много дел. ?— Каких? —?не поняла Рыска. От горя она почти перестала соображать. ?— Война может и сюда добраться,?— заметил Альк,?— и я думаю, что оставлять такого маленького ребёнка с пожилой женщиной одних не стоит. Раньше хоть парень был, а теперь они совсем одни. ?— И… что ты предлагаешь? —?спросила Рыска. ?— Отвезти их в Ринстан. Это столица, и на её оборону, я уверен, будут брошены в случае чего все силы. Там им будет намного безопаснее, чем здесь,?— весьма убедительно сказал Альк. —?У тебя ключ от квартиры Крысолова есть? ?— У тёти есть,?— подтвердила Рыска. —?А может, лучше в замок? —?только и спросила она. ?— Нет,?— отрезал Альк,?— не лучше. В последнее время стычки всё чаще на севере, да и ехать туда долго, мало ли, что может случиться по дороге. Пусть поживут в Ринстане,?— заключил он. Рыска в который раз порадовалась, что больше не одна. А она, дура такая, пожалуй, и не догадалась бы спрятать от войны тётю и Вангелию или не сообразила бы сразу, а уж представить себе последствия такого легкомыслия было несложно. И она в который раз возблагодарила судьбу за него! Собирались спешно, одним днём: рассиживаться уже не имело смысла, да и торопиться путникам было пора, их служба не ждала. Скотину продали?— не продали: раздали соседям буквально за бесценок, оставив только одну скаковую корову. В доме оставили всё как есть, решив просто закрыть его на амбарный замок, при этом взяв лишь самое необходимое и здраво рассудив, что на себе много всё равно не утащишь. Заколачивать дом было бесполезно: весчане и так не сунутся, благоговея перед угрюмой молодой хозяйкой дома и её грозным спутником, которого многие соседи помнили ещё с Рыскиной свадьбы, а уж если враг нагрянет?— то это попросту не поможет, и тогда вскроют хотя бы из любопытства, а то и подожгут. Всё это было весьма вероятно, как подсказывал Рыске дар,?— возможно, тут и возвращаться-то после войны будет некуда, но не смотря на это, путница задержалась на пару щепок и, достав из сумки небольшой обрывок бумаги, написала на нем углём:?Альк! Бабушка и Вангелия в Ринстане. Прошу, береги себя. Я очень сильно тебя люблю. Мама.? Когда она положила записку на стол и развернулась к двери, слёзы снова потекли из её глаз, но путница одёрнула себя на этот раз: плакать было как минимум поздно. Осенив Хольгиным знаком уютное жилище, где родились и росли её дети, она вышла, закрыв за собой дверь: пора было в путь.*** …Перед самой околицей Рыска вдруг осадила скакунью и бросив спутникам: ?— Подождите,?— направилась по засыпанной палой листвой стёжке к покосившемуся домику на отшибе. Без стука ворвалась путница в ветхую избушку. ?— Яна! —?с порога окликнула она. Из тёмного угла давно нетопленой хаты навстречу ей вышла женщина, и вот тогда Рыске сделалось по-настоящему грустно… Янина, дочь, а вернее, падчерица, покойного лесника имела похожую с Рыской судьбу. Её мать в войну, так же как и Рыскину, изнасиловал вражеский воин, и разумеется, Янина была наполовину саврянкой, черноволосой как мать и светлоглазой, как исчезнувший в неизвестном направлении, а может, и тут же убитый отец. И хотя отчим Янины, в отличие от Рыскиного, отнёсся к нежданному ребёнку по-доброму, назвав дочерью и даже полюбил так же, как и других своих детей, порой жалея ещё больше, чем остальных, на этом счастье её кончалось. Озлобленные после войны, весчане не упускали ни одного случая или хоть повода лишний раз выместить на несчастной всю свою ненависть к саврянам. ?Сашиева дочь?, ?нечисть??— так её называли буквально в глаза, и доходило до того, что следы толчёной горчицей демонстративно посыпали. А когда девушке исполнилось семнадцать лет, появился в Калинках заезжий разбитной молодец, которому юная и на самом деле красивая Янина очень даже понравилась: выделил с первого взгляда среди всех весковских девок и тут же взял под защиту, да тем же вечером на ближайший сеновал и утащил. Нет, жениться-то на ней он женился,?— свадьбу справили такую, что вся веска гуляла, а вот потом… И месяца не прошло, как исчез Янинкин муж в неизвестном направлении, и никто его больше никогда в Калинках не видел. Сначала думали, пропал: в болоте сгинул, а может, зверь дикий в лесу задрал, искать стали, а потом вдруг словно спохватились. Оказалось, обобрал он родителей молодой жены, последнее унёс, да и в других домах неплохо поживился: так как за месяц в веске ко многим он в дома стал вхож, на другого кого и не подумали, да и разбираться, по правде говоря, не стали, просто пришли в дом на отшибе всем скопом с дубинами и вилами. И так как вор исчез, а с хозяев взять было нечего, обозлённые люди, лишившиеся последнего, кровью и потом заработанного, от души побили попавших под раздачу несчастных. Жена и два сына лесника не вынесли побоев и за неделю все померли. Сам лесник отлежался и поднялся, но погиб год спустя?— шатучий медведь в лесу задрал. Янина же, самая худосочная из всей семьи, долго отлёживалась, чуть не померла, да видать, сама Хольга её спасла: и выжить смогла, и детей по весне родила, сразу двоих,?— они-то и стали лучшими друзьями Рыскиного сына. Видя, насколько мальчишки дружны, путница стала относиться к ним радушно, часто приглашая недоедающих детей за стол в своём доме и о том же самом прося тётю. Так и выросли вместе три мальчика: Рыскин Альк, дерзкий, заласканный и порой высоко задирающий нос, и два его товарища, шутник и балагур Данька и осторожный, молчаливый Ганька, одинаковые на лицо, но совершенно разные по характеру, однако оба горой стоящие за своего вожака. Редкий день этих троих не видели вместе, и даже когда другие весковские мальчишки подросли, наслушались от родителей о войне с саврянами и стали сторониться белокосого, эти двое остались с ним как прежде. Как оказалось, вместе они и сбежали воевать, и всем троим на тот момент по полгода оставалось до пятнадцати лет. С матерью близнецов Рыска никогда не общалась, да и видела её лишь издалека, но стоило видунье появиться в Калинках, как весчане перестали травить бедную, безответную, а тогда ещё и беременную Яну?— по одним только им известной логике. И, возможно, пришла бы она к Рыске рано или поздно, да и хотела бы, наверное, это сделать, да больно редко путница бывала дома. К тому же, как и все весчане, побаивалась Янина Рыску, но детям водиться с её сыном не запрещала. А сейчас стояла перед ней?— исхудавшая, исплаканая, нечёсаная и кое-как одетая, да к тому же… совсем седая, белая, словно чистая саврянка! ?— Госпожа путница… —?только и смогла пролепетать она и упала перед Рыской на колени, обхватив за ноги. ?— Ты что? Встань немедленно! —?опешив, велела было та. Но Янина вцепилась мёртвой хваткой и не отпускала, пока не наплакалась вдоволь. Да и сама путница от души поревела, в который раз за эти два дня,?— благо, в этом её тут с радостью поддержали. ?— Живы твои дети, живы, милая, живы… —?приговаривала Рыска, гладя Янину по плечам и по седой голове,?— живы… и мой живой! ?— А вернутся? —?позволила себе спросить сквозь рыдания женщина. ?— Не знаю… —?вздохнула Рыска,?— Не понять пока. —?помолчали немного. —?Что ж ты в холодной хате-то сидишь? Затопила бы… —?произнесла Рыска, лишь бы что-нибудь сказать. ?— Печка обвалилась… —?безнадёжно махнула рукой Янина,?— да и дров у меня нет… и всё равно помирать, так какая разница? —?всхлипнула она. ?— Ты что? —?опешила Рыска. —?Нельзя так говорить! Янина вздохнула. ?— Всё равно мне, госпожа путница,?— уронила она горько, но уже не плача,?— помру я… Не дождусь. Рыска думала всего щепку, а потом решительно поднялась с лавки, на которую они незаметно, за разговором присели. ?— Собирайся! —?велела она Янине. ?— Куда? —?не поняла та. ?— В Ринстан со мной поедешь. ?— Зачем? Рыска легко подняла с лавки исхудавшую женщину, поставила на ноги. ?— Затем, что ты ещё молодая совсем, мы ж с тобой в один Год крысы родились, сразу после войны. А значит, тебе жить и жить ещё, сыновей ждать, а потом и внуков,?— чем больше Рыска говорила, тем больше сама верила в это. ?— Да я же… больная совсем… Ой, помру-у-у! —?снова взвыла женщина. ?— Не помрёшь,?— Рыска, качая головой, уже снимала с гвоздя старый, ветхий Янинин кожух,?— я же не померла. Поехали, милая. Я теперь с тобой! И, наверное, осознание того, что на свете есть кто-то куда более несчастный, чем она сама, придало ей тогда сил. Рыска поселила Янину вместе с тётей и Вангелией,?— ничего, думалось ей, учитель не обидится за её самоуправство, тем более, что нет другого места в Ринстане, где можно было бы надолго их оставить. Что до несчастной Янины… Рыска в любом случае не могла бросить её на произвол судьбы. Теперь они с Альком могли быть относительно спокойны хотя бы за одного своего ребёнка, и потому уехали по делам в тот же день. И хотя беспокойство за сына не отпускало её, с тех пор Рыска старалась держать себя в руках. Вот только в последнее время как-то навалилось всё… Так и тянуло зареветь. Но при муже она себе этого не позволяла.