ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. Связанные. Глава 5 (1/1)

Господину Румзу, наместнику Зайцеграда, всегда нравились блондины, особенно вот такие, высокие, широкоплечие, с жёстким выражением мужественного лица, от которых явно веет силой. А уж от саврянских кос просто дыхание перехватывало! Но красавчик пришёл вовсе не за тем, чего господину наместнику хотелось бы от него получить: даже шансов никаких, так, полюбоваться… Ну и по делу, разумеется, тоже. А если высказать неприличное предложение, тут, похоже, одним только мордобоем не обойдётся: мечи-то у саврянина явно не для красоты, хотя и смотрятся эффектно. Ещё отрубит башку, не посмотрит, что наместник… В последние годы найти себе красивого парня Румзу Косому становилось всё труднее, даже на одну ночь, даже за деньги, а уж о том, чтобы любовник был ещё и умным или благородным, вообще давно не было речи. В основном на такое теперь идут с голодухи или за услугу, но, как правило, бестолковая, отбившаяся от рук молодёжь, а это всё не то. Ах, вот если бы себе такого красавчика за тридцать или даже ближе к сорока, явного аристократа!.. Да, это давно уже не более чем мечты. Да и в последний раз от подобного он получил кружкой в лоб, ещё и принародно, что было обидно и унизительно: он же не хотел ничего плохого! Так, песенки послушать… Но его не поняли. И с тех пор только и оставалось господину наместнику, что собирать шваль да терпеть выходки Лео, своего постоянного, но весьма неверного, так сказать, друга. — Проходите, господин путник! Я давно Вас жду! — радушно улыбнулся Румз Косой. Альк с неприкрытым отвращением его оглядел и без приглашения уселся в кресло. ?Неужели, ты, сволочь, меня не узнаёшь?? — пронеслось в голове. Однако связываться не хотелось. Провались ты пропадом, гад: ты своё получил. Если сейчас не тявкнешь что-нибудь не то, отвечу на твои вопросы, получу деньги и уйду. Городом ты правишь нормально, не хуже и не лучше других, и если корона тебя терпит, то и я тоже не судья. Да и народ жалко: жареным здесь пахнет и в прямом, и в переносном смысле… Но жутко хочется убраться из этого проклятого города! — По злату за вопрос, — сразу заломил цену Альк. Выщипанные брови господина Румза поползли вверх. — Помилуйте, господин путник! Это же… грабёж! Я же на благо города стараюсь! — ?Эх, я б для тебя и ста не пожалел, но за другое!? — Ну как знаете, я Вас не заставляю, — Альк поднялся из кресла, но был остановлен. Выбирать наместнику особо не приходилось: летом Зайцеградская Пристань пустела. Большинство наставников разъезжалось, равно как и адепты, кроме тех, кто проходил практику — всем хотелось повидаться с родными, а то и подзаработать за лето денег, что в весках и на трактах в летнее время было сделать намного проще, чем в городе. Те, кто остался в Пристани, были уже слишком стары, чтобы чем-то реально помочь, и одна только надежда оставалась на заезжих. Саврянский путник завернул в город отдохнуть и перекусить ещё вчера, и остановился в кормильне, хозяин которой тут же доложил наместнику. Румз побоялся его упустить и прислал за ним своего поверенного. У Алька не было никакого желания снова общаться с Румзом, но дар вдруг подсказал две вещи: во-первых, несчастный город и правда стоял на пути надвигающегося пожара, а во-вторых, его самого ждало в резиденции наместника что-то хорошее, нужное… Что-то, чего не следовало упускать. И он нехотя явился пред бесстыжие наместничьи очи. — Нет-нет, господин путник, я согласен! — Румз не был дураком и прекрасно знал, к чему может сейчас привести торг с видуном: этот уедет, а следующий может прибыть лишь на пепелище. А Альк в свою очередь прекрасно понимал, что наместнику некуда деваться. Засуха в этой части страны стояла ужасающая: с самой середины весны не упало ни капли дождя с раскалённых небес. Посевы погорели, ближайшая река практически пересохла. То, что городу и окрестным вескам грозит голод в ближайшую зиму, не подлежало и тени сомнения, и казалось, что хуже быть уже не может. Но Сашию мало было для полного счастья, и две недели назад поднялся жуткий ветер из степей, с запада, горячий и злой. Всё, что не высохло, досохло за неделю. А потом начались пожары. Сначала сгорела веска, вешек на пятьдесят западнее города, причём сгорела подчистую, в головешки, не уцелел почти никто из жителей. Следом огонь перекинулся на лес. Долго тлела подстилка, с переменным успехом сдерживаемая весчанами с лопатами, а потом пал поднялся выше, на сосновый бор. И хотя до Зайцеграда было ещё достаточно далеко, наместник забил тревогу. Ветер, нагулявшись, слегка стих, но хорошо просушенная ветром и солнцем древесина и так уже прекрасно горела, неизменно приближая пожар к городу, за последние годы разросшемуся и подступившему к лесу чуть ли не вплотную. Полыхнуть могло со дня на день, тем более, что несильный, уже ставший ласковым ветер нёс с собой запах гари, что не добавляло хорошего настроения ни наместнику, ни горожанам. Немудрено, что путник был на сегодня единственной надеждой города, и никто не собирался на нём экономить. — Итак, я Вас слушаю, — произнёс он и, не мигая уставился на Румза Косого жёлтыми глазами. — Я хотел бы узнать, скоро ли пойдёт дождь? — начал наместник. Альк подумал, пожал плечами и равнодушно ответил. — Не раньше конца лета. Раз. — А… ветер не стихнет? — Нет. Два. — Может быть, направление поменяет? — Нет. Три. — О, Хольга, что же делать?.. А если свалить ближайшие к городу деревья, это поможет? — Ненадолго. Четыре. Альк отвечал на вопросы, одновременно думая, кто посадил эту образину и идиота на такой ответственный пост? Ведь если здесь так ждали путника, могли бы подготовиться к его приезду заранее, продумав, что спрашивать стоит, а что — бесполезно, какой вопрос выбросить, а каким заменить сразу несколько. Да любой весчанин поступил бы мудрее! Сам ведь себе, идиот, расходы увеличивает! Но если врать Румзу у Алька и в мыслях не было, то и облегчать ему задачу — тоже: моральный ущерб за один весьма неприятный случай. За то, что это косое недоразумение так и не поплатилось кое за чью смерть… — Может, объявить переселение? Это поможет? — продолжал тем временем наместник. — Поможет, только как Вы себе это представляете? Это ведь не веска, а большой город. И да: объявив переселение, вполне можно спровоцировать панику и сделать хуже. — дал пояснение путник. — Двадцать два и двадцать три. Румз про себя выругался, отметив внимательность белокосого: не запутаешь! — А корона может нам помочь? — безнадёжно спросил наместник. — О чём Вы раньше думали? Теперь уже вряд ли. Если только… — Что? — Пепелище расчистить. Двадцать четыре. Повисла тишина. — Так что же делать? — пролепетал наместник, от таких весьма неутешительных результатов беседы забыв пялиться на Алька и схватившись за голову. Путник холодно, самодовольно и как-то по-волчьи улыбнулся. — Ясное дело — дорогу менять. Кстати, можно было и сразу догадаться. Двадцать пять, — с удовольствием припечатал он. — Нет, но это уже не счита-а-ается! — по-бабьи взвыл наместник. — У Вас вообще совесть есть? — Нет. Двадцать шесть. Румз открыл рот, но Альк, отсмеявшись, смягчил приговор. — Ладно, шучу по поводу последнего. Двадцать пять, — он снова, не мигая уставился на наместника. — Ну что, меняем? Румз Косой вздохнул, прикинул ущерб от пожара, а также последствия этого пожара лично для себя, соотнёс всё это с затратами на путника — эх, хорош, стервец, ну прямо как с картинки! — и махнул рукой, соглашаясь. — Тогда… — Альк подумал немного — не над вероятностями: их он давно уже знал. — Примерно два к девяносто семи. Довольно трудный случай, вполне могу погубить ?свечу?. Так что за всё про всё — сто пятьдесят златов. — Господин путник, я уже и не знаю… — Или двадцать пять сейчас — и счастливо оставаться, — он снова посмотрел в глаза Румза, не мигая. — Согласен, — со вздохом произнёс наместник. — Деньги вперёд, — Альк протянул руку ладонью вверх в таком царственном жесте, что наместнику на щепку показалось, будто он не у себя в кабинете, а на аудиенции у Его Величества. Пришлось Румзу, скрепя сердце, расстаться с деньгами. — А если не получится? — попытался он всё же возражать, с тоской глядя на златы, исчезающие в кошельке саврянина. — Получится, — заверил путник. И в этот самый момент дверь наместничьего кабинета распахнулась, впустив стройную, черноволосую девушку, увидеть которую здесь, да ещё и в таком виде Альк не ожидал, не смотря на все подсказки дара. На ней было надето что-то такое, что раньше он мог представить разве что на цыпочках из курятника: рубаха с коротким рукавом и шнуровкой почти до пупа спереди и облегающие штаны длиной до колена, всё в светло-зелёных тонах. Косы, её чёрные косы, как всегда перевязанные веревочками, отросли ниже ягодиц и были сцеплены друг с другом чем-то блестящим. А раньше она не носила побрякушек… — Добрый день, господа, извините, что без приглашения и без стука, — начала она. Голос тоже был другой — в нём не осталось девичьей звонкости. И смотрела она словно сквозь собеседников — не отводила глаз, не опускала их долу, но всё равно, словно не видела, с кем разговаривает. В первый миг показалось — может, не узнала? — но тут же стало понятно: узнала, не могла не узнать, просто восторгов по этому поводу не испытывает. Из-за двери на наместника испуганно смотрел его поверенный: — Я пытался её остановить, господин… — начал оправдываться он. Господин Румз лишь зло махнул на него рукой — иди отсюда! — затем слегка скривился, как от зубной боли. Женщин он терпеть не мог, а путниц, тем более сразу с двумя клинками — подавно. — Слушаю вас, госпожа путница, — кисло произнёс он. — У меня дело к господину Хаскилю. Поручение Его Величества, — Рыска подошла к столу и швырнула перед наместником тсарскую грамоту, кивнув на Алька. Румз лишь метнул взгляд на грамоту. Не она его теперь интересовала. Он думал о другом — о событиях десятилетней давности. О бесследно исчезнувшем из тюрьмы саврянине… О том, что обоих этих путников он уже когда-то где-то видел и, конечно, слышал саврянскую фамилию Хаскиль. То, чем теперь Румз мог заплатить за свои действия, было намного хуже пожара: можно было вполне лишиться не только своего поста, но и головы. Что господа путники его тоже помнят, сомнений у наместника не вызывало, и поэтому, когда черноволосая девушка повелительно произнесла: — Оставьте нас, пожалуйста, нам нужно пообщаться наедине, — Румз вышел за дверь без разговоров. Единственной его надеждой было то, что, возможно, путникам сейчас не до него, и если он будет молчать, беда обойдёт его стороной. Однако, выйдя из кабинета, Румз осторожно притворил дверь и приложил к ней ухо, молясь, чтоб обошлось. Оставшись одни в кабинете Зайцеградского наместника, Альк и Рыска некоторое время смотрели друг на друга. Как давно они не виделись! Как давно… И расстались не самым лучшим образом. И после такого ?расставания? гордому господину по логике вещей полагалось сразу подняться, гордо вскинуть голову и уйти. Только вот почему-то ему совершенно не хотелось этого делать… Ему снова хотелось обнять девушку, давно ставшую ему чужой, просто так, без причины, не думая о том, кто она ему. Кто они друг другу… Наверное, Альк так и сделал бы, ведь на самом деле, не было причин поступить иначе, но Рыска, с усталым вздохом опустившись в наместничье кресло, вдруг холодно произнесла: — Добрый день, господин Хаскиль.