ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Господин посол. Глава 11 (1/1)

То ли сон это был, то ли бред… Альку снилась Ладея?— девушка, с которой он познакомился в Пристани, на третьем году обучения. А сама она была уже на пятом…То, что заставило их обратить внимание друг на друга, изначально было не любовью и даже не дружбой,?— скорее, молодые люди сплотились по национальному признаку: новая знакомая тоже была саврянкой. Альк так обрадовался, услышав из уст девушки привычную для себя речь, что проговорил с ней как-то всю ночь в тренировочном зале?— ни о чём. С тех пор они стали общаться.У Ладеи ситуация оказалась обратной Альковой, и в то же время?— пугающе похожей.Девушка родилась и выросла в семье рыбака, и была у своих родителей седьмой дочерью. Жило это большое семейство возле самой границы, на берегу Рыбки,?— с неё и кормилось. Решение дочери пойти учиться в Пристань отец встретил огромной радостью и одобрением, и из следующей своей поездки на ярмарку в Крокаш привёз не новые снасти для своего рыбацкого ремесла, а книги для дочери. А потом вся семья затянула пояса, а Ладея стала посещать молельню: отец заплатил мольцу, чтобы тот обучил девушку грамоте. Никто из родных даже ни разу не упрекнул её в том, что на неё уходит столько денег. Родители и старшие братья гордились Ладеей и даже хвастались перед соседями: смотрите, в нашей семье растёт будущая путница!Когда пришло время для поступления, отец ночью самолично перевёз дочь через реку, вручил собранную матерью сумку с едой на дорогу…—?Почему не хочешь учиться в Саврии? —?только и спросил он её.—?Чтобы не передумать на полпути и не вернуться домой,?— ответила она. А затем на миг обняла его и легче тени растворилась в темноте.Больше домой она не вернулась?— ни со щитом, ни на щите.…Последняя ночь, когда Альк видел её, запомнилась на всю жизнь.После заката, Ладея, обычно такая весёлая, в меру циничная, властная и несгибаемая, вдруг пришла к нему в совсем другом обличии… От её обычного состояния не осталось и следа: в эту ночь она была для него напуганной девчонкой, которая просто хотела, чтоб её пожалели и поддержали.—?Мне страшно, Альк, я боюсь… —?шептала она, прижимаясь к нему всем телом и дрожа.На эту ночь было назначено последнее для неё испытание, после которого она становилась либо путницей… либо крысой. Но Альк думал совершенно не об этом: рассказы и разговоры о том, что крысами становится абсолютное большинство адептов, ещё не коснувшись его, были не более, чем словами. И думал он о том, как после испытания первым делом?— в качестве разрядки, разумеется! —?уложит Ладею в свою постель,?— да и о чём ещё может думать молодой здоровый парень в тёмной комнате наедине с дрожащей девушкой? Альк был уверен, что она согласиться: отношения их давно переросли в гораздо более близкие, чем это было в начале, и то, что они нравятся друг другу и оба хотят одного и того же, уже даже не скрывалось,?— просто до прохождения последнего испытания девушке приходилось соблюдать обет, который подразумевал воздержание от вина, скоромной пищи и плотских удовольствий.…Когда Ладея не вернулась из Зала Испытаний, Альку, прождавшему её до утра, показалось, что он умрёт от горя.Дальнейшее он помнил плохо: его словно оглушили. Внезапно пришло осознание: да, она была ему дорога, очень дорога! Вернуть бы всё назад?— и он отговорил бы её, любым способом! Он приложил бы все возможные усилия, золотые горы бы пообещал, замуж позвал бы, учёбу бросил бы… Но было слишком поздно. И последняя ночь была потрачена на мысли о сущей ерунде.—?Значит, она была недостаточно хороша, раз община решила, что ей лучше быть ?свечой?,?— звучал в сознании голос Крысолова.Своему наставнику Альк доверял безоговорочно, и, наверное, только это его тогда и спасло… или как там это теперь следует расценивать?А два года спустя и сам Альк оказался недостаточно хорош,?— и опять понял всё слишком поздно!Ему удалось спастись, да и вообще, жизнь сделала подарок, а он этого опять не понял… Опять?— слишком поздно. А потому, напрашивался неутешительный вывод: третий к ряду случай, когда держишь счастье в руках и не понимаешь, что это именно счастье, когда так глупо упускаешь то, что уже по сути было твоим, не может быть случайностью: скорее, это показатель того, что ты законченный идиот.***Когда Альк очнулся, был поздний вечер, даже, скорее, ранняя ночь. В богато убраной комнате тсарил полумрак, рассеиваемый всего лишь одной свечой, горевшей на столе, а за столом, спиной к нему, сидела женщина, стройная, моложавая, с короткой, как у девушек, стрижкой,?— только тот, кто точно знал, мог сказать, сколько ей на самом деле лет… Почувствовав его взгляд, женщина обернулась, и лицо её озарилось улыбкой.—?Сыночек! —?выдохнула она и бросилась к нему, едва не опрокинув стул.—?Мама… —?прошептал Альк щепку спустя уткнувшись в её плечо, ощутив родной запах, такой же, как много лет назад… И так же, как в детстве, ему вдруг захотелось заплакать, пожаловаться на горькую судьбу, точно зная, что его не осудят и помогут… Только теперь это было не по статусу, да и разучился он плакать и жаловаться, так давно разучился, что и сам уже забыл, как это.—?Какой ты стал! —?восхищённо произнесла госпожа Хаскиль, отстранившись и оглядев его. Она, как и все матери на свете, видела сына не осунувшимся после болезни несчастным и уставшим, но молодом, красивым и полным сил,?— и думать по-другому не желала. Временное, не самое лучшее состояние совсем скоро пройдёт?— иначе и быть не может, и тогда все увидят то же, что видит она. —?Что произошло? Расскажи мне всё,?— с улыбкой попросила она.?Всё я никому не могу рассказать?,?— подумал Альк. А вслух спросил, словно бы не слышал:—?Долго я так?—?Долго,?— кивнула мать, на миг погасив улыбку,?— больше недели. Я… да и все… жутко переволновались за тебя.Альк вздохнул.—?И ты всё это время была здесь? —?спросил он.—?А где ж я, по-твоему, должна была быть? На то я и твоя мать,?— снова с улыбкой ответила она.Альк всегда ценил в ней это: не смотря ни на какие беды, мама оставалась веселой, доброй, открытой, и при этом?— преисполненной долга. Порой она могла вспылить, и даже сильно, но никогда не унывала, и это придавало сил окружающим. Вот и сейчас она даже не собирается проливать слёзы о прошедшем: она радуется тому, что есть?— тому, что просто видит сына живым!И, наверное, поэтому Альк без всякого стеснения произнёс:—?Прости, что мы столько лет не виделись.Она, всё с той же улыбкой, лишь покачала головой и отвела с его лба прядь волос.—?Простить?— за что? —?спросила она. —?За то, что не остался навсегда ребёнком? За то, что вырос?—?Нет, но… меня семь лет не было. Я мог хотя бы тебе написать… —?пожал плечами Альк, на миг отведя взгляд: вот это было то, за что ему было действительно стыдно.—?Значит, были другие, более важные дела,?— возразила ему мать.—?Ну зачем ты меня оправдываешь? —?вздохнул Альк. —?Лучше б поругала.—?Уверена, ты и сам себя поругал, вдоль и поперёк. Ну и будет с тебя,?— госпожа Хаскиль вновь улыбнулась и поцеловала сына.Они помолчали. Альк прислушался к себе: ничего не было, только слабость и пустота; если попытаться сейчас подняться с кровати,?— упадёшь неминуемо.Он посмотрел на мать. Постарела… Дед был прав, как и всегда: постарела, да не на пять лет, а на все пятнадцать. Или ещё больше.—?Ты так плакала перед тем, как я ушёл,?— уронил он, припоминая то, чему даже не придал тогда значения.Но мать только плечами пожала.—?Да кто угодно плакал бы на моём месте,?— махнула она рукой. —?Так у всех: когда дети взрослеют, когда начинаешь это в полной мере понимать, становится в первый момент либо грустно, либо страшно, либо завидно, и это нормально. Главное, чтобы не было стыдно… а всё остальное проходит, и снова начинаешь гордится ими?— впрочем, будут свои, поймешь… Но с тех пор прошло много лет. Я столько думала о тебе… —?мать нахмурилась. —?В конце концов я поняла: ты бы ушёл все равно. И Пристань тут совершенно ни при чём. Тебе просто не подходила та дорога, которую пытался навязать отец, и нужно было искать свою, вот и всё. —?Она отёрла некстати набежавшие слёзы и на щепку отвернулась.—?Я ведь её так и не нашёл, дорогу эту,?— вздохнул Альк.Мать опять улыбнулась и покачала головой.—?Ещё найдёшь. Ты молод. И я в тебя верю,?— кивнула она. —?Но ты даже не представляешь, как я рада, что ты жив! —?она снова крепко и нежно, как это умеют только матери, обняла своего повзрослевшего сына.—?Я рад так же, как ты,?— Альк обнял мать в ответ, на миг закрыв глаза.—?А о той девушке ты мне расскажешь? —?напрямую спросила госпожа Хаскиль, отстранившись и посмотрев сыну в глаза.Взгляд его на миг затуманился, сердце забилось было чаще… но и на это, как оказалось, не было сил. Да и говорить о потере, и при том расстраивать мать Альк не хотел: это было бы слишком.—?Уже наболтали? —?попытался отшутиться он.—?Что значит?— наболтали? Вообще-то, я здесь хозяйка, мне всё положено знать,?— напомнила она. —?Ну так как? Ты расскажешь?Альк вяло пожал плечами.—?Как-нибудь потом,?— ответил он. —?Сейчас лучше поесть. —?есть Альку не хотелось совершенно, но это было прекрасным поводом для перемены не очень приятной темы.Мать тут же понимающе кивнула.—?Да, ты прав,?— согласилась она. —?Поесть нужно, а то совсем исхудал. А потом ванну принять и ещё поспать. Согласен?—?Согласен,?— со всей возможной для своего беспомощного состояния бодростью ответил Альк.—?Ну, тогда пойду на кухню и чего-нибудь принесу, да распоряжусь, чтобы тебе приготовили ванну. А там посмотрим… —?продолжая улыбаться, сказала госпожа Хаскиль потрепала сына по щеке и, поднявшись с его кровати, на которую присела во время разговора, направилась к двери.Выйдя в коридор, она покачала головой. Улыбка вмиг сбежала с её лица. Переживала она намного больше, чем говорила…Как и отец, она любила Алька сильнее остальных своих детей, хотя никогда бы ни в чём таком не призналась. Однако кто поспорит, что те дети, за которых сильнее переживаешь, всегда на порядок любимее спокойных и послушных? По Альку госпожа Хаскиль выплакала море слёз, и даже собиралась лично поехать в Ринтар и прошерстить там все Пристани, но найти сына и вернуть его домой… Не сразу до неё дошло, что это будет выглядеть странно и глупо: за здоровым парнем приехала мамочка! Позор!Теперь всё, казалось бы, наконец-то было хорошо: Альк вернулся живым оттуда, откуда редко кто возвращается, тяжёлая хворь не убила его, и по всему видать, что он пошёл на поправку,?— все проблемы как будто бы решены! Но возникла новая проблема, и она не уступает всем остальным…Когда знаешь человека с рождения, а особенно, если ещё и выносишь его под сердцем, когда следишь за первым его шагом, первым словом, первым выводом, первым поступком, то всегда знаешь, всерьёз ли он обеспокоен, и это не изменит даже долгая разлука, ибо в основе своей люди не меняются, какой бы срок ни прошёл. И, наверное, потому сейчас мать отчётливо понимала: её сын обеспокоен всерьёз, видимо, из-за той девушки, о которой не хочет говорить. И никакого дара не нужно, чтобы это понять,?— достаточно простого жизненного опыта и материнского инстинкта.И снова?— ?если бы…?Если бы мать была дома, когда Альк вернулся; если бы приехала хоть на день раньше… Или если бы Альк прямо сейчас всё ей рассказал?— она свернула бы горы для него,?— на это все матери способны, легко и с удовольствием решая неразрешимые проблемы своих детей!Если бы она только знала!.. Но она не знала, и в силу этого обстоятельства ничем не могла помочь, а потому её сын и несостоявшаяся невестка с этого перекрёстка пошли разными дорогами. Невероятно, немыслимо разными.