Шут Смерти (1/1)

Бледные лучи упорно продирались сквозь зубатые ели, обступавшие Урргос. Их слабый отсвет наполнял болотную зелень, заставляя всех ее обитателей помалу пробуждаться. На рассвете даже столь гиблое место, как здешние топи, на мгновение превращалось в таинственный лес, ничуть не хуже дремучих эльфийских дебрей.Не в силах противиться искушению, Рафир замер у верхней ступени зиккурата, засмотревшись на представший вид. В тот миг даже долгий путь, что предстоял ему впереди, показался не столь тяжким и опасным. Вдоволь налюбовавшись близкими сердцу пейзажами, он начал длинный спуск вниз, мысленно подсчитывая ступени — как делал это раньше, при жизни. Ближе к концу, на сто сорок третьей ступеньке, его поджидал белобрысый мальчишка. — А ты что здесь делаешь, Нелак? — осведомился Рафир, беспокойно оглядываясь — не хватало еще, чтобы старейшины попытались предотвратить его побег. — Тебя жду, — буркнул младший ученик, поднимаясь.Костяной ворон спорхнул с плеча хозяина, умостившись на худощавой руке мальчика. Тот сдержанно улыбнулся кадавру, погладив его черепушку. Рафир готов был поклясться, что если бы ворон мог издавать звуки, то заурчал бы от удовольствия — духи всегда любили Нелака.Какое-то время они молча смотрели друг на друга — никто не мог решиться заговорить первым. Наконец это сделал Нелак: — Ты все же решил отправиться им на выручку? — Да, — Рафир не видел смысла лгать. — Хорошо, — кивнул мальчик, будто на иной ответ и не рассчитывал. — Тогда у меня будет к тебе небольшая просьба. — Говорю сразу, что с собой тебя не возьму. Путь и без того опасный, а цель… рисковая. — Я не настолько глуп, — фыркнул Нелак, запустив руку в карман и достав оттуда шелковый платок насыщенного пурпурного цвета. Такой мог стоить немалых денег. Мальчик сразу же пояснил: — Это платок Врамур. Он остался у нее от прошлой семьи. Она всегда им дорожила, и я думаю, что когда ты их освободишь, Врамур будет рада его заполучить. Пожалуйста, отдай его ей.И мальчик протянул ему вещицу. Рафир не сразу ее взял, одолеваемый сомнениями. Правду сказать, он не был уверен в том, что его миссия окончится успехом. Путь до Небесной Бухты был немалым, да и как именно он сумеет помочь Катории и Врамур по прибытию, некромант не знал. В конце концов, он все же принял шелковый платок, аккуратно сложив и спрятав в нагрудном кармане.Нелак улыбнулся, сверкнув забавной щербинкой между зубами. — Когда встретишь Врамур, скажи ей, что я очень скучаю и жду ее возвращения. И передай привет Катории! По ней я тоже скучаю, но чуть меньше. Все же она не была моей лучшей подругой, — мальчик коротко хихикнул.Рафир позавидовал его уверенности и настрою — ему бы тоже сейчас такой не помешал. Однако он постарался не выказать сомнений перед Нелаком, с напускной бодростью произнеся: — Обязательно передам. Уверен, они тоже по тебе соскучились. — Можно я провожу тебя до ворот? — Если хочешь.И они вместе продолжили спуск. Костяной ворон ловко балансировал на предплечье мальчика, развлекая его небольшими прыжками и прочими мелкими трюками, так что Рафир на краткий миг даже позавидовал Нелаку — для него кадавр так никогда не старался, а вместо трюков и подпрыгиваний можно было рассчитывать разве что на укусы и царапины.Черные ступени остались позади, и они оказались на главной улице. Мертвые тела отсюда убрали, а каменные осколки големов и зданий аккуратно оттащили в сторону, расчистив путь. Хоть вид был уже не столь угнетающим, как когда они были здесь вместе с Каторией, город все равно навевал тоску: разбитая брусчатка, скелеты домов и треснутые плиты… — Знаешь, твоя миссия чем-то напоминает мне старые сказки, — проговорил Нелак, отвлекая его от мрачных мыслей. — Ты вроде доблестного героя, что отправляется спасать двух прекрасных дам от злого волшебника! — Боюсь, от героя во мне ничего нет, а уж тем более от доблестного, — невесело улыбнулся Рафир. — Я даже не знаю, что буду делать, оказавшись в городе магов… И зачем все это тебе говорю. — Уверен, ты справишься, — авторитетно заявил Нелак. — Ты ведь уже не ученик и даже не адепт — ты полноценный некромант. О, а ведь теперь ты можешь взять себе какое-то загадочное имя! Ну, вроде как у госпожи Эреб это ?Прядущая Тени?, а у Кезара — ?Глашатай Смерти?. — Это почтительные звания, которых достойны лишь старейшины. Боюсь, я до такого еще не дослужился. — Хм-м… Но ведь никто не запрещает придумать нам тебе имя заранее, так ведь? Однажды, когда ты станешь старым и умудренным, у тебя будет готово подходящее имечко!Рафир не стал вдаваться в объяснения о том, что это не совсем так работает. Раз уж Нелак хочет придумать ему звание, то пускай развлекается. Широкий лоб мальчика прорезали задумчивые морщины — так старательно он выбирал новое имя для Рафира. — Придумал? — Почти. Что думаешь насчет… ?Шут Смерти?? — В твоих глазах я похож на шута? — Ну… раньше ты много шутил. — Я уже давно не шутил, да и… звучит это не очень почетно. ?Шут Смерти? — придумаешь же такое! Походит на оскорбление. Хотя… думаю, если бы меня действительно так прозвали, Кати бы оценила. Может, даже всплакнула бы со смеху. — А я тебе о чем толкую, — довольно улыбнулся Нелак. — Идеальная кличка! — Не кличка, а звание.Они остановились у высоких ворот. Петли все еще были расшатаны. Их подлатали, но к счастью, недостаточно хорошо: тяжелые двери неплотно закрывались, оставляя большой зазор, позволявший без особых усилий покинуть стены некрополиса. Отсюда Рафир должен будет пойти в одиночку. Нелак сжал его руку на прощание, после чего насмешливо подобрался и сказал торжественным голосом, пародируя старших: — Отправляйся в путь, Рафир Гилро, и пускай Удача благоволит тебе! С этих пор мы наперед нарекаем тебя почетным званием старейшины — и будешь ты Шутом Смерти, верным подданным Госпожи, что всегда готов развеселить ее шуткой. Теперь, дабы утвердить свое звание, ты должен пошутить. Развесели Смерть и Удачу, чтоб они благословили тебя и твою миссию!Рафир ответил не сразу, вначале подумав, что давать звания наперед служит плохой приметой, а следом — если расположение Госпожи и Удачи действительно будет зависеть от его следующей шутки, то дела его куда хуже, чем он представлял. Но, делать было нечего. Немного подумав, копаясь в воспоминаниях и старых каламбурах, услышанных и придуманных, Рафир изрек: — Что сказал зомби испугавшему ему приведению? — Что? — с готовностью отозвался Нелак. — ?Я чуть не умер от страха!?Мальчик нахмурился. Пару мгновений он усиленно соображал, и когда до него наконец дошло, то издал тихий смешок. Рафир мысленно вздохнул, предположив, что раз ему не удалось впечатлить даже ребенка, то вряд ли Госпожа и Удача сочли его шутку достойной своего благословения. Ладно уж, по крайней мере, он попытался.В ответ на эту невысказанную мысль, костяной ворон — единственный, кому нравились абсолютно все шутки Рафира, — радостно захлопал крыльями, подпрыгнув на руке мальчика. Некромант задумчиво взглянул на кадавра. — Знаешь что, Нелак? Думаю, будет лучше, если ворон останется у тебя. Я не знаю, что ждет меня впереди, и не хотел бы подвергать опасности еще и пернатого. Не присмотришь за ним в мое отсутствие? Ты ему вроде как нравишься. — Нет уж, — улыбнулся мальчик, любовно проведя пальцами вдоль острого позвоночника птицы. — Он хоть и не очень умен, но готов идти за тобой и в Бездну, и в пропасть. Такая преданность среди духов встречается невероятно редко — цени его, — и он поднял руку, вынудив ворона вернуться обратно к Рафиру.Устроившись на своем привычном месте, у левого плеча, кадавр преданно дернул некроманта за волосы. Щелкнув птицу по острому клюву, Рафир махнул рукой Нелаку, сказав напоследок: — Прощай!Мальчик стоял у ворот, глядя ему вслед до тех пор, пока некромант не скрылся из виду, затерявшись меж зеленых деревьев.***Весь день он шагал почти что без остановок: неутомимость нежити оказалась весьма полезным приобретением. Рафир редко сверялся с компасом, потому как хорошо помнил эти тропы: будучи адептом, он частенько наведывался в близлежащие деревни в поисках развлечений. На протяжении пути он с удивлением узнавал места, в которых бывал раньше: после смерти мир уже не воспринимался так, как раньше. Было странно ощущать, как солнечные лучи нагревают кожу, но чувствовать лишь неизменный холод. Раньше разнообразные запахи топей и болот казались ему в равной степени интересными и отвратительными, но теперь же он не мог ощутить ни того, ни другого.Ближе к вечеру некромант добрался до самой отдаленной деревни, в которой ему доводилось бывать. Дальше путь будет идти вдоль незнакомых территорий. Рафир остановился у края осиновой рощи, задумчиво глядя на бледные огоньки жилых домов вдалеке. Он умышленно обходил их стороной — хоть здешние привыкли к некромантам, лишний раз попадаться им на глаза не хотелось — вдруг, кто-то донесет весть до Урргоса, и Эреб решит его выследить? Некромант сомневался, что она станет тратить на него свое время, но испытывать Судьбу не хотелось.Обойдя деревню по кругу, он вышел к небольшому лесному озеру. С каждым взмахом сумерки сгущались все больше, а солнце одаряло небо прощальными поцелуями, окрашивая розовыми тонами. Рафир остановился, решив переждать здесь ночь. Он не нуждался во сне, но впереди ожидали неизведанные просторы, и идти по ним в темноте некромант не рискнул. Быть может, когда он выйдет к широкому тракту, можно будет продолжать путь под бледным светом луны, а пока…Огромная тень мелькнула в небесах, с гулом рассекая воздух могучими крыльями. От неожиданности Рафир пригнулся, затравленно вглядываясь ввысь. Скелет ворона клацнул клювом где-то у левого уха, попытавшись укрыться под плащом. Раздался оглушительный шелест, и тень пронеслась во второй раз — еще ниже.Поначалу Рафир испугался, решив, что Эреб все же отправила за ним погоню в виде костяного дракона. Он усиленно вглядывался в очертания тени, и вскоре понял, что это никак не мог быть кадавр — иначе почему пробуждающиеся звезды не просвечивают сквозь его крылья? Вторая догадка показалась некроманту даже худшей, чем первая: драконы уже несколько десятков лет как не появлялись в этих землях… если только не считать одной несносной колдуньи.Заложив грациозный вираж, ящер принялся спускаться по спирали, желая продемонстрировать себя во всем великолепии. Его взмахи заставляли деревья трепетать, отрывая им мелкие ветки и листья. Когда когтистые лапы наконец коснулись земли, а широкие крылья в последний раз взмахнули перед тем, как аккуратно сложиться вдоль туловища, Рафир окончательно убедился в том, что чутье его не подвело: эти зеленые глаза он более ни с кем не спутает, в каком бы облике не пребывала их владелица.Дракон грациозно выгнул шею, будто предлагая полюбоваться собой. Его алая чешуя была схожа с закатным небом, а каждая чешуйка была столь аккуратной и блестящей, словно над ней потрудился ювелир из гномьих городов. Рафир впервые видел дракона, и в любой другой ситуации мгновенно попал бы под его чары, искренне восхищаясь красотой и силой волшебного существа, однако в этот раз он слишком хорошо помнил, кто именно скрывался за этой сверкающей чешуей. — Что ты здесь делаешь? — недружелюбно осведомился он, пытаясь достать ворона из-под плаща — его мелкие когти начали рвать ткань рубашки. Драконица фыркнула, раздосадованная тем, что не произвела должного впечатления. В следующий миг перед ним уже стояла Норнес Эсгоз — в самой непринужденной позе, на которую только была способна. — Здравствуй, малыш! — бодро произнесла она, поправляя на плечах все тот же бархатный плащ. — Если ты решил прогуляться, то зашел несколько… далековато от дома.Она прошлась вдоль выбранной им поляны, поглядела на темнеющее озеро. Приблизившись к кустам малины, сорвала пару ягод, моментально отправив их в рот. Завидев неподалеку толстое бревно, не поленилась притащить его на поляну только затем, чтобы с королевским достоинством на него усесться. — Хороший выбор, — наконец произнесла колдунья. — Для первого раза ты неплохо справился с поиском места для ночлега. Теперь будь так добр, разогрей мне еды. Не хмурься, я отлично знаю, что такие, как ты, нуждаются в пище, а потому что-то ты с собой да прихватил. — Я не собирался ничего разогревать, — буркнул Рафир, но хворост для костра все же принялся собирать. — Ну, ты вкус еды больше может и не чувствуешь, но я все еще жива и полна любви к теплой пище, — усмехнулась Норнес. — Ах да, и воду мне принеси, пожалуйста. Полеты всегда страшно утомляют… — Перед тобой целое озеро, пей сколько влезет. — Хочешь сказать, ты не взял с собой питьевой воды? — ужаснулась колдунья. — Ты в самом деле собирался пить из озера? — Не вижу проблемы, — проворчал Рафир, с четвертой попытки разведя небольшой костерок. — Вода в нем пресная, и вроде как даже не грязная. — Ох, малыш, да ты совсем домашний цветочек, — покачала головой Норнес. — Пресная вода, чистая или мутная — в ней могут быть паразиты. И уж поверь мне на слово, они не побрезгуют твоими холодными внутренностями. А может, такие им даже больше придутся по вкусу, чем горячие потроха жильцов — скажи, тебе оно надо? Так что давай, хватай свой котелок и кипяти воду — только тогда она станет более-менее пригодной для питья. — У меня нет котелка, — отозвался некромант, раскладывая вяленое мясо и сухари на широких камнях, подогревая их для Норнес. — Я не планировал ничего готовить — мои нужды намного проще, чем у живых. — Ума не приложу, что бы ты делал без меня. Ладно, раз ты такой недальновидный юнец, что даже не взял походного котелка в долгий путь, то подыщи мне крупный булыжник.Рафиру очень не хотелось выполнять указания Норнес, но что-то в ее повелительном тоне заставило его повиноваться. Прежде ему не приходилось сталкиваться с такими… женщинами. В некрополисе ты либо слушаешь указания старших, либо общаешься на равных с приятелями — к тому, чтобы противостоять командованию малознакомых колдуний тебя не готовят.Пришлось притащить несколько булыжников, и лишь пятый Норнес сочла подходящим. Немного повертев его вокруг оси, изучая столь пристально, будто тот был драгоценной вазой, произнесла: — Думаю, с этим может и получиться… Конечно, он выйдет тяжеловатым, но ты вроде как неутомимая нежить, да и силенки должно было прибавиться после смерти… — Откуда ты столько всего знаешь? — Я умею много слушать и запоминать, малыш. Попробуй как-то применить на досуге, бывает полезным.Наконец она оставила булыжник в покое, принявшись что-то наколдовывать. Между ладоней заструилась легкая золотая дымка, медленно окутавшая серый камень. Какая-то ее часть собралась посредине, подобно водяной лужице. Рафир завороженно наблюдал за тем, как мало-помалу магия разъедает камень, и тот бесследно исчезает, принимая образ своеобразной посудины с высокими бортиками. Когда Норнес окончила, перед ней стояла серая, идеально отшлифованная миска. — Вот так, — радостно прокомментировала она. — Теперь тебе будет в чем кипятить воду. Не стоит благодарности.?Что ж, раз не стоит, то ее и не будет? — мысленно огрызнулся Рафир, наполнив полученную посудину до краев и поставив сбоку от пылающего костра.Норнес в это время без малейшего смущения собрала еду с нагретых камней, принявшись есть так, будто это были изысканные закуски на королевском балу, а не вяленое мясо посреди неведомой глуши. Похоже, она умела вести себя с достоинством при любых обстоятельствах.Ожидая, пока вода закипит, Рафир бездумно подбрасывал шишки в воздух, а костяной ворон пытался словить их на лету. Колдунья развлекала себя тем, что вырисовывала деревянным прутиком цветы на земле. Рисунки были незатейливые, но он с легкостью узнал в них очертания роз.Вскоре каменная миска затрепетала, а вода в ней пошла пузырями. Норнес заставила выждать несколько взмахов прежде, чем убрать ее от огня. Когда Рафир потянулся к посудине, колдунья хлестнула его по рукам все тем же прутиком. — Она горячая, болван! Возьми через тряпки или подол одежд. — Какая разница? Я все равно не почувствую боли. — И это повод обращаться со своим телом как попало? Ожог-то никуда не денется. Честное слово, ты как малый ребенок! Вижу, Эреб не зря меня сюда отправила… — Эреб?! Так ты прилетела из-за нее??? — Ну конечно, зачем еще мне здесь быть? Ты, конечно, очаровательный мальчишка, но не настолько, чтоб я бросалась за тобой вдогонку из одного лишь желания помочь. Эреб была огорчена твоим решением покинуть Урргос, но и оставить тебя без поддержки не смогла. — Ну конечно же, это очень смахивает на нее, — фыркнул Рафир, отодвигая миску с водой от огня. — Смейся-смейся, малыш, однако мне все же лучше знать. Конечно, Эреб даже при жизни не была слишком хороша в том, чтоб выражать свои чувства перед другими, но поверь на слово: вы ей не безразличны. — Так значит, ты знала ее еще до смерти? Как давно это было? — Ты тогда еще в колыбели лежал. — Но постой, — призадумался он. — Это же сколько тебе сейчас лет, получается?.. — А вот это уже неприличный вопрос! — лукаво усмехнулась Норнес. —Скажу лишь, что я не настолько старая, насколько ты себе вообразил. — Постараюсь в это поверить. — Уж постарайся.На какое-то время между ними повисло молчание. Норнес продолжала вести себя непринужденно, медленно прихлебывая воду из каменной миски, пока Рафир с трудом заставлял себя жевать пищу, стараясь не думать о том, что она вкус она походит на горький пепел — отвратительное чувство. Вероятно, колдунья догадалась о его неудобствах, потому как сказала: — Со временем ты к этому привыкнешь. — Тебе-то откуда знать? — В свое время приходилось точно так же поддерживать воскресшую подругу. Да-да, не смотри на меня так: я говорю об Эреб. — А мне вот кажется, что она была создана для такой жизни. Раньше мы шутили, что даже до смерти Эреб было не отличить от мертвеца. — Ну и злыми же мелкими паршивцами вы были! — с сожалением вздохнула Норнес. — Вот поэтому я и не люблю маленьких детей. Есть в них какая-то… первобытная жестокость, необъяснимая и непонятная. Что ж, спешу обрадовать: вы были не правы. Никто не бывает ?готов? к своей смерти, и никому первое время после нее не дается легко. Эреб не стала исключением. — Как вы с ней познакомились? — О, это долгая история, но пока ты еще не нравишься мне настолько, чтобы развлекать тебя байками целую ночь. Если вкратце, то мы встретились во время странствий, на землях Крановии. Я тогда путешествовала в поисках новых заклинаний, которым меня могли обучить тамошние маги, а Эреб была свежеиспеченным некромантом, только-только окончившим свое обучение. В то время в Культе было принято отпускать юных адептов в мир, чтобы те могли постранствовать, набраться опыта и… пожить, наверное. Так и зародилась дружба на долгие годы. — Понятно… И что, теперь ты намерена помочь еще одну некроманту в его странствиях? — Боюсь, что нет, — улыбнулась колдунья. — Культу и Эреб я сейчас нужна куда больше, чем тебе в этой — уж прости меня — обреченной миссии. — Я думал, ты всячески настаивала на том, чтоб я отправился на эту ?обреченную? миссию. — Все так. Говорят, Судьба любит отчаянных. Думаю, в Урргосе от тебя не будет толку, хоть Эреб и несколько другого мнения на этот счет. Я же считаю, что всегда стоит попытаться. Кто знает, быть может тебе удастся спасти свою подружку? — Ее зовут Катория, — процедил Рафир. — Не имеет значения. В общем, слушай внимательно, потому как я вскоре должна буду возвращаться. Во-первых, привыкай к этому капюшону, — Норнес протянула руку, натянув ему на голову плащ. — Быть может, в этих краях к некромантам относятся терпимо, но стоит тебе отойти на пару лессов от родного гнездышка, как столкнешься с неприязнью и суеверием. Поэтому первый и главный совет: не привлекай к себе лишнего внимания. Тебе повезло, и твоя смуглая кожа не настолько бледна, чтоб это мгновенно вызвало подозрения, но вот сверкающие зеленые гляделки никого не обманут. Да и птичка твоя в глаза бросается — ее тоже лучше скрыть до лучших времен.Во-вторых, когда ты переправишься через Наур и окажешься в пустыне, будь готов к двум вещам: несносному солнцепеку днем и холоднейшим ночам. Да, я в курсе, что ты не ощутишь ни того, ни другого, однако будь благоразумен и пережидай мгновения, когда солнце высоко в зените. Поверь, я знаю что говорю, и твоя мертвая головушка потом мне еще спасибо скажет. Иди вдоль дорог, от деревни к деревне — незачем глупо рисковать, пытаясь в одиночку преодолеть пустыню. И не забывай пить много воды — иначе ненароком превратишь себя в иссохшую мумию.Ну и, наконец, последнее. Когда доберешься до Небесной Бухты, то втрое усердней скрывай свою некромантскую сущность. Горожане в курсе войны, и весть о враге в их стенах разнесется со скоростью лесного пожара. Вряд ли ты сможешь помочь своим, валяясь в темницах дворца. — Но что же мне тогда делать? Как я смогу помочь им?.. — отчаянно выпалил Рафир. — А это самая интересная часть моих советов, — подмигнула Норнес. — Хотя врата дворца всегда открыты для посетителей, они внимательно следят за тем, кто к ним приходит. Я считаю, что самым лучшим решением станет притвориться одним из неофитов — тем, кто желает поступить в академию. Затяни воротник повыше, объясни свою серо-коричневую кожу какой-то редкой болезнью, и скажи, что желаешь обучиться на врачевателя.Можешь сказать, что ты прибыл из Мертвых Земель — никто толком не знает, где они находятся и кто там живет, а потому не станут слишком уж донимать, если скажешь, что ты оттуда родом. Сочини красивую историю, расскажи, что немного знаешься на внутренностях и теле человека, и что хочешь узнать еще больше, чтобы помогать остальным и, к примеру, излечить свою странную болезнь. Думаю, если доработать эту легенду, получится вполне правдоподобно. — Допустим, мне поверят. Что тогда? — Если тебя допустят к обучению, ты сможешь гулять по некоторым частям дворца. Слушай сплетни и подружись со слугами — верь мне, они знают куда больше о происходящем, чем ты можешь себе вообразить. Будь учтив, много слушай и мало говори. Зачастую людям не терпится поделиться чем-то сокровенным. Все, что им для этого нужно — неравнодушный слушатель. — Не уверен, что это сработает, — горько вздохнул Рафир. — Слишком много всего может пойти не так, да и по глазам во мне можно сразу узнать некроманта. — Взгляни на это с другой стороны: ты отправился в путь, вообще не имея никакого плана. Теперь у тебя, по крайней мере, есть намеченный путь. Разумеется, все еще может сотню раз перевернуться с ног на голову и пойти в совсем другом направлении. Привыкай, малыш. Раз уж ты решил рискнуть, будь готов выкручиваться и импровизировать. — Мне бы твою уверенность… — Никто тебе не запрещает обзавестись такой же. Веди себя естественно и непринужденно — и тогда никто не посмеет в тебе усомниться. — Не знаю, получится ли. — Для начала поверь в себя сам, а уж дальше все как-то само завяжется.Она ненадолго умолкла, уставившись в потрескивающий костер. В наступившей тишине Рафир смог расслышать тихое пение ранних птиц. Среди темных стволов все еще витала ночная дымка, но лесных обитателей было не обмануть: они чувствовали скорый рассвет и пробуждались ото сна, готовясь к новому дню. Блеклые серые тона принялись неспешно вытеснять глубокую синеву ночных небес. Озеро жадно ловило эти перемены, отражая их в своих тихих водах… — Точно, едва не забыла! — вдруг спохватилась Норнес, разом нарушив всю прелесть предрассветного часа. Поднявшись на ноги, она извлекла из-под плаща крохотный пузырек, сверкающий ярким светом, и протянула его Рафиру. — Что это? — спросил он, недоверчиво разглядывая вязкое желтое вещество внутри. — Если я скажу, что ?свет Исаи?, только в жидком виде, ты мне поверишь? — Нет. — И правильно. — И все же, что это такое? — Небольшой подарок от нашей общей знакомой. Считай это ее последним напутствием: если дела пойдут совсем плохо, и ты решишь, что вернуться в обжитый мир Госпожи намного приятней, чем навсегда раствориться во Вселенной, то постарайся выпить это прежде, чем тебя продырявят солнечным янтарем. — Понятно, — вздохнул Рафир, упрятав золотой пузырек. — Если мне все же придется к нему прибегнуть, а Эреб снизойдет до того, чтобы вернуть меня обратно к жизни, передай ей, чтоб поселила мою несчастную душу в каком-то теле покрасивей и… помускулистей. — Сказать, что ты просил воскресить тебя в облике толстого дряблого мертвеца, потому что ты устал от внимания девушек, которым важна лишь твоя внешность, а не богатый внутренний мир — поняла.Против воли Рафир улыбнулся, спросив: — Скажи мне, как только окружающие тебя терпят? — Задаю себе этот вопрос каждый божий день, малыш. Ладно… — колдунья похлопала его по плечу на прощание. — Уже светает, а значит, мне пора. Удачи тебе! Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. — Прощай, Норнес.Он молча наблюдал за тем, как алый дракон грациозно вскочил, воспарив в сереющие небеса. В мыслях Рафир признал, что несмотря на его неоднозначное отношение к колдунье, в облике дракона на нее было сложно не залюбоваться.