4. Сверхъестественное (1/1)

Кенни прижимает кулак к щеке и с нескрываемой скукой смотрит в стенку. Заняться нечем категорически, а на чердаке Картмана только всякий хлам и... игрушки его матери. Возможно, Кенни бы смог найти им не самое достойное, но применение, только они в таком состоянии, что уже ни на что не годны. Даже на то, чтобы их разломать. От полного тоски вздоха Кенни на лоб падает светло-синия прядь. Раздается быстрый топот.— Блять, ебаный пиздец, — ругается Картман с порога, пытаясь отдышаться после того, как вбежал сюда по узкой дощатой лестнице. — Эти липкие призрачные твари окружили дом! Теперь нам не выйти и не попасть на день крылышек со скидкой! Где этот чертов Каел?! У него моя книга!Эрик смачно плюхается рядом на задницу и прерывает свой поток возмущений только тогда, когда замечает, как Кенни накручивает прядь длинных волос на палец.— Это еще что за хрень?— Нравится? Сам отрастил, — усмехается Кенни, показательно взмахнув синей лохматой гривой. — Пригласишь меня теперь на свидание?— Твою мать, Кинни, выключи телку! — рычит Картман, срывая парик и швыряя его через всю комнатушку в дальний пыльный угол, в котором кто-то сдох. После этого он, еще хмурясь, прикрывает лицо рукавом рубашки в пошло-красную клетку. Смутился что ли? Ну совсем как маленький. Кенни не может сдержать победной улыбки, словно только этого и добивался. На то, что они опять в эпицентре какого-то пиздеца, грозящего окончиться концом света в очередной раз, ему откровенно насрать.— Итак, мы застряли здесь, — Кенни возводит глаза к потолку, словно спрашивая у высшего существа, за что ему это наказание, сидящее рядом. Пожалуй, в следующую встречу как раз и спросит. Если повезет. — А все из-за того, что ты призвал каких-то бешеных зомбо-призраков. Верно?Картман хмурится, глядит с подозрением.— Да.— Окей, какого хуя? Почему ты это сделал?Картман думает, злится все больше, барабанит пальцами по полу.— Потому что! — вспыхивает он. Зубы скрипят в паузах между словами. — С тех пор, как делают эти ебаные веганские крылья, все идиоты города прутся в KFC! Я всего лишь хотел сократить очередь.— Веская причина для массового убийства, — Кенни закатывает глаза, впрочем, не комментируя дальше. Картман не кровожадный тиран — разве что в отношении лишь некоторых категорий людей, — он просто облажался. Ничего нового, они часто идут по одному и тому же сценарию в жизни. Словно застряли в несмешном устаревшем ситкоме и все не могут выбраться.Кенни бы забить, свернуться комочком и постараться уснуть, но кое-что все-таки тревожит его, вгрызаясь в разум.— Как нас спасет твой чердак? Призраки вроде должны проходить сквозь стены или типа того, — вопрос действительно важный.— Если хоть что-то в той дрянной книжке работает, то они не смогут пройти туда, где есть печать, — Картман указал пальцем на кривой кружок пентаграммы на полу. Кажется, нарисованную мелками. Кенни снова не смог сдержать усмешку. Он слишком заебался в этой жизни — в прошлой, кажется, тоже, — чтобы волноваться.— Я иногда до сих пор поражаюсь тебе, — признание само слетает с губ. — Почти двенадцать лет мы с тобой знакомы, а ты все никак не поумнеешь.— А ты все не перестанешь быть нищебродом! Заткнись!Демонстративно сложив руки на груди, Картман отвернулся.— Ладно-ладно, молчу. У нас есть план? Надеюсь, он не в том, чтобы помереть здесь, — Кенни в очередной раз осматривается по сторонам, подмечая паутину на потолке и прочие атрибуты заброшенности, которые мог не заметить сразу же, как только Картман впихнул его на чердак и свалил, матерясь. Но не грязь волнует Кенни — все-таки он МакКормик, эта дрянь у него вместо крови и материнской любви, — а как будто до сих пор присутствующий спустя столько лет, эфемерно летающий в воздухе запах мочи. Кошачьей. Возможно, это подсознание играет с ним злые шутки, только все равно не хочется ворошить некоторые воспоминания.Эрик подозрительно надолго замолчал, так что Кенни действительно начал подозревать, что они здесь застряли навек. Интересно, если он действительно умрет, то оживет снова на этом чердаке рядом с костями Картмана?.. Проверять не хочется.— Нам поможет только еврейская сила, так что вся надежда на Каела! Я ему позвонил.Ах, вот оно что. Наверняка Брофловски, не стесняясь в выражениях, высказал Эрику все, что он о нем думает, этим знатно подпортив Жиртресту настроение. Словно ему мало того, что он остался без своих любимых крылышек.Ситуация с призраками и всем остальным должна казаться абсурдной и полностью безумной, но Кенни, увы, родился и вырос в Южном Парке, где какая только хрень ни случается. Так что Кенни на мгновение забил на все и положил голову на плечо готовому вот-вот взорваться от вселенской несправедливости Картману, уверенный, что для него это станет последней каплей — и последует ?бум?.Но Эрик даже не спихнул его и не заорал.Замер.Кенни удалось посмотреть на него краем глаза, и он подметил, какое у Картмана красное лицо. Только парень совсем не уверен, что это из-за с трудом сдерживаемого гнева.Вот черт, прозвучало где-то в сознании на удивление мягко. И кулон лучших друзей, который Кенни носит на себе все эти годы, впервые обжег своего владельца. Кенни не смог, да и не хотел сдержать улыбку. Черт.— Осталось последнее, что я не могу понять, — задумчиво пробормотал Кенни, еще раз прокрутив в голове все сегодняшние события, предшествующие пиздецу. Они молчали где-то с минуту, каждый погрузившись в свои мысли — бесконечно долгое время, если нечем себя занять. За окном что-то завыло, заскрежетало, завопило, хрястнуло и, кажется, осталось без головы и умерло. — Ну что еще? — раздраженно спросил Картман, продолжая пилить взглядом в стенку, словно там есть телевизор.— Зачем ты меня пригласил к себе? Ты ведь так и не сказал.Это действительно было странно: Картман ни с того ни с сего позвонил и велел тащить свою тощую задницу к своему обиталищу. Уже на подходе к чужому дому из-под земли начали вылезать склизкие твари, и Кенни хватило мозгов, в отличие от большей части этого города, замершей на улицах, добежать до ближайшего возможного укрытия и даже не помереть по дороге. А потом Картман нашел его и затащил на свой чердак, схватив за руку. Теперь, когда остальные вопросы вроде бы разрешились, Кенни вспомнил о самом начале. Картман опять подозрительно надолго замолчал, но Кенни проявил несвойственное ему ангельское терпение. Возможно, за это в следующий раз его отправят прямо на небеса. Только, чтобы Картман все-таки не забыл о поставленном вопросе и не съехал с темы, Кенни вскоре пихнул его локтем в толстый бок. — Черт, Кинни, — заворчал Жиртрест, потирая ушибленное место, — я же сказал, что собирался пойти в KFC, отъебись наконец.Кенни нехотя оторвал олову от теплого плеча, напоминающего подушку, и с интересом заглянул Картману в глаза. Тот старательно отказывался смотреть на него, уперевшись взглядом куда-то в сторону, прикусив губу. Кенни показалось, что Жиртрест вспотел.— Отлично, ты хотел пожрать без очереди. А я тебе зачем? — продолжил Кенни давить. — Или ты собирался взять меня с собой, чтобы я смотрел, как ты жрешь?— Не вздумай делать вид, будто отказался бы от бесплатной жратвы, — удивительный не спорящий Картман, все еще не желающий на него смотреть, добавил словно после тяжелых раздумий, совершенно неискренне: — нищеброд.Кенни замолчал. Подумал. Не смог сдержать улыбки и вырвавшийся следом мягкий смешок. Картман все-таки посмотрел на него с удивлением, словно на сумасшедшего. — Что за...— Ты мне тоже нравишься, Жиртрест.Слова слетели с губ с поразительной легкостью, будто ждали свободы слишком давно. Надо было раньше сказать это, только подходящего случая не представлялось, и Кенни до конца так и не был уверен, что у Картмана тоже есть к нему чувства. Но раз Эрик всерьез собирался пригласить его на свидание — а Кенни не идиот, чтобы не догадаться — и на своей мании сделать все идеально совершил новую тупость-катастрофу, то сомнений больше нет. Кенни хорошо умеет чувствовать людей и, возможно, мог догадаться гораздо раньше, но мешало... просто что-то мешало, застряв в горле. И только сейчас ушло, расстроилось в ничто.Кенни морально готов к тому, что Картман сейчас взбесится и начнет всеми силами защищать свою хрупкую подорванную гетеросексуальность, неважно, правда у него есть что-то к Кенни или нет. Но у Эрика только глаза заблестели, и он снова уставился непонятно куда, вспыхнув красным, как рождественский огонек на гирлянде. Кашлянул в сжатый кулак.— Заткнись, у меня просто кость широкая.О господи. Кенни покачал головой, не прекращая ярко улыбаться, и с любопытством отметил, что у него тоже горят щеки. Ни секунды не сомневаясь, он коснулся руки Картмана, обхватив два его пальца своими, держась за них. Жарко. И чертовски смущает, несмотря на все то, чего Кенни только ни делал за всю свою насыщенную жизнь. За окном очередной локальный Апокалипсис и полный разгул смерти, а они застряли на затхлом чердаке и держатся за руки. И на весь остальной мир насрать. Картман посмотрел на Кенни удивительными сияющими глазами, и Кенни показалось, что теперь ему точно нечем дышать.Неизвестно, чем бы закончилось это мягкое, обволакивающе лучше любого кокона многозначительное молчание с гляделками, но все закончилось с первым шумом, вторгнувшимся в этот славный мирок. Внутри дома раздался грохот, чьи-то торопливые шаги и жуткий скрежет от задравшегося наверх люка. Оба теперь-уже-не-друга ощутимо вздрогнули, но рук не отняли. Картман инстинктивно так сильно вцепился в Кенни, что тот с подскочившим к горлу сердцем не смог сдержать болезненного вздоха. И определенно раздался хруст, которого не должно было быть.Из дыры в полу, служившей входом, высунулась белобрысая голова Баттерса. К счастью, еще соединенная со своим телом.— Пацаны, слава богу, вы живы! Там такое творится... Я еле ноги унес!— Баттерс, твою мать! — Картман взорвался мгновенно, да так, что даже зомбо-призраки по ту сторону затихли, наверняка испуганно прислушиваясь к посторонним крикам. Кажется, с таким ярким темпераментом нежить еще не сталкивалась. — Как ты, блять, ворвался в мой дом?! — Так дверь же... — начал оправдываться пристыженный, словно действительно совершил что-то ужасное, Баттерс, но безуспешно — Картман и слушать не стал.— Пошел вон! И дверь за собой закрой!— Но Эрик... — жалобно и тоскливо.— Я сказал съеби с глаз долой!— Ну ладно...Кенни, не влезающий в разговор, все-таки не выдержал и заржал: над собой, над Картманом, недотепой Баттерсом и ситуацией в целом. Уткнувшись в находящееся рядом плечо, он разразился ужасным смехом, на выходе заглушаемом и превращающемся в непонятные звуки. Баттерс, быстро смирившийся со своей неминуемой смертью, словно передумал спускаться и в страхе замер, решив, что Кенни стало плохо. Еще злой Картман первым пришел в себя и стал пытаться отпихнуть от себя прилипшего парня-истерика, попутно ругаясь на то, что Кенни ему наверняка всю рубашку запачкал слюнями. Плевать, что тот самый момент так безнадежно, безвозвратно испорчен.Кажется, их еще будет много впереди.