Вожак стаи (1/2)
Неровные сырые стены с торчащими камнями смыкались над головой ещё более неровным сводом; острые булыжники, будто бы специально выскакивающие из пола прямо под ногами, то и дело заставляли спотыкаться, пошатываться, чувствовать, как почти трескаются ещё недавно аккуратные копытца, ныне усеянные множеством зазубрин и заусенцев; на чистую, ухоженную белоснежную шёрстку попадали пыль и грязь, оставляя ужасные пятна… Но хуже всего были сами конвоиры: шестеро крупных серых псов, ходящих на задних лапах, двое из которых несли грубые светильники с какими-то грибами вместо огоньков светлячков или зачарованных кристаллов, что отбрасывали тусклый зеленоватый свет.
Вспомнив малыша Спайка, который смело бросился на её защиту, когда монстры только появились, Рарити всхлипнула, но тут же прижала ушки к голове и закусила нижнюю губу, боясь разозлить своих похитителей. К счастью, дракончика они только посадили в мешок, взятый с собой для кристаллов, после чего бросили на месте раскопок, так что он сможет выбраться и добраться до Понивилля, чтобы рассказать обо всём и позвать помощь. Нужно было только дождаться…
— Гр-р-р… — грозно зарычал один из кобелей, замыкавших процессию. — Мы плетёмся, как улитки.
— Это всё из-за пони, — проворчал второй пёс. — Она совсем ничего не видит, вот и тормозит нас. Давайте её…
— Заткнулись оба, пр-р-ридур-р-рки, — прорычал командир отряда, от чего вздрогнула не только кобылка, но и оба болтуна постарались сжаться. — Я вам дам за самоуправство!
С одной стороны, хранительницу Элемента Щедрости радовало, что её не собираются разрывать на куски и жрать на месте, да и даже защищают, но с другой стороны… сам защитник вызывал почти панический страх. Все кобели были крупными, широкоплечими, с когтистыми верхними-передними и нижними-задними лапами, вытянутыми мордами, острыми клыками и тускло светящимися в полумраке янтарными глазами, но их предводитель выделялся даже среди своих подчинённых.
«Быстрее, Спайки… Расскажи обо всём девочкам», — в очередной раз споткнувшись, единорожка не удержалась на ногах и упала, больно ударившись носом об ещё один камень.
Этого для модельерши оказалось больше, чем её психика могла выдержать, из-за чего она тихо захныкала, мелко дрожа и даже не пытаясь подняться. Псы ей что-то говорили, но это уже не доходило до разума, а когда две мощные лапы подхватили её за бока, страх достиг такого уровня, что даже отбиваться сил не осталось. Лишь жалобный скулёж вырвался изо рта.
Рарити не сразу поняла, что её положили на спину одного из псов, который встал на все четыре лапы, передние ноги разместив справа и слева от толстой шеи, а задние — справа и слева от туловища. Мохнатая шерсть, пахнущая землёй и псиной, лезла в мордочку, но кобылка и не думала жаловаться, стараясь лишь не свалиться на землю и при этом не слишком сильно стискивать бока «скакуна», сразу набравшего высокий темп.
Вскоре туннель изменился: стены стали более ровными, потолки — высокими, пол — гладким, а вправо и влево отходили ответвления, в которых горели те же грибные лампы, но куда более яркие, чем имеющиеся у отряда (они и размерами были больше). Сырость ушла полностью, воздух стал сухим и тёплым, а из ответвлений начали доноситься странные, подозрительные звуки вроде стука, ворчания, лязга, ругательств…
Грязная единорожка и не заметила того, что впереди появился просвет, а в себя пришла только тогда, когда псы выбежали на широкий уступ, возвышающейся в одной из стен огромного грота, потолок коего светился зелёными грибами, растущими на сталагмитах и сияющими, будто небольшое солнце. Стоило же ей взглянуть вниз, как дыхание спёрло от страха и восхищения, переплетающихся в неимоверный коктейль, заставляющий сердце в груди трепетать, будто маленькая птичка.
— Нравится, пони? — носильщик, задержавшийся на краю выступа, чтобы пассажирка успела оценить зрелище, повернул голову и скосил на единорожку жёлтый глаз. — Добро пожаловать в Уморию.
— Уморию? — удивлённо переспросила кобылка, от потрясения даже не сразу поняв, что разговаривает с весело скалящемся в улыбке похитителем.
— Босс так назвал, — шевельнул плечами кобель. — Понятия не имею — почему.
— Хватит болтать: остался последний рывок, — предводитель отряда махнул левой верхней лапой, указывая на широкую дорогу, спускающуюся вдоль стен грота до самого низа, где башнями возвышались массивные сталактиты, внутри которых были вырезаны полноценные дома с дверями, оконными ставнями, отверстиями для дымоходов (впрочем, самого дыма единорожка не увидела). Кроме того, тут и там виднелись строения из камней, похожие на круглые панцири черепах с одним входом, которые жители далёкого севера назвали бы иглу.
Пока псы бежали, из-за чего Рарити неосознанно крепче сжимала ноги на боках и шее носильщика, её взгляд выхватывал всё больше и больше деталей: стражники с металлическим оружием и подобием брони; элементы декоративных украшений, пусть и довольно примитивные, но удивительно гармонично вписывающиеся в окружающую обстановку; бусы, браслеты и ожерелья из кристаллов, которыми обвешивали себя алмазные суки; следящие за щенками старики, кажущиеся дряхлыми, но всё ещё опасными, и вовсе даже не тощие, пусть и красующиеся многочисленными шрамами. Всё это совсем не походило на истории о дикарях, способных лишь воровать у честных пони, не умеющих строить и производить что-то, кроме пещер и грубого оружия, ну и едва ли не загрызающих собственных стариков, чтобы те не отнимали еду у молодёжи.
«О них уже двадцать лет почти никто ничего не слышал, а если пони и встречались со псами, то те быстро убегали. Из-за этого я и решилась пойти на промысел в долину, где псы обитали раньше. Неужели они всё это построили за столь короткий срок?» — подобные мысли были прерваны хохотом двух замыкающих процессию псов, что заставило вернуться к реальности, вспомнив о своём положении пленницы.
— Чего ржёте, придурки? — грубо осведомился главный кобель.
— Да мы это… — замялся первый весельчак.
— Мы пытаемся понять, то ли пони так сильно боится, то ли заигрывает с Хмурым, так сильно к нему прижимаясь, — беспечно ответил второй шутник.
Рарити открыла рот от возмущения, но затем представила своё положение и сердито засопела, покраснев мордочкой и стиснув зубы.
— Держись крепче, пони, — приказным тоном рыкнул носильщик, стоило ему ощутить, как хватка единорожки ослабла. — Этим брехунам я позже хвосты накручу, чтобы не скалились без дела.
Решив не спорить с похитителями, модельерша всё же сжала тушу пса ногами чуть крепче. В конце концов, насмешки она как-нибудь переживёт, а вот падение с обрыва — это уже как повезёт.
Вскоре дорога спустилась в самый низ, и отряд перешёл на бег по улицам настоящего города, состоящего из башен, высеченных прямо в камне, которые были одновременно грубыми и серыми, но при этом несли в себе некую красоту, вложенную стараниями строителей. Изящества, конечно, этому месту недоставало, но вот величественностью дышало каждое сооружение. Впечатление не портили даже местные жители, диковатые и опасные, как и любые хищники, но вместе с тем… ухоженные (чистая шерсть, какие-то элементы одежды вроде жилетов, шлемы на головах у некоторых из кобелей, вооружённых дубинками).
Рарити признавала, что в других обстоятельствах, возможно, даже получила бы удовольствие от посещения этого места. Однако же сейчас, когда ноги болели, а копытца растрескались, нос наливался синяком, а шёрстка запачкалась в грязи, ей хотелось только одного: чтобы друзья скорее пришли и забрали её домой.
Провожаемая взглядами кобелей и сук разных возрастов, процессия выбежала на открытую площадку перед самым большим каменным панцирем, возведённым вокруг особенно крупного сталактита со срезанной вершиной, оборудованной, как дозорный пункт. Здесь было особенно много алмазных псов, которые что-то обсуждали, чем-то обменивались, а парочка даже дралась, пусть и откровенно шутливо (не пуская в ход ни клыки, ни когти). Им уступали дорогу, почтительно расступаясь, ну а замешкавшихся расталкивали кобели, играющие роль стражи.
«Отлично: я уже начала разбираться, кто из них какую работу исполняет», — мысленно невесело посмеялась белая единорожка, чувствующая себя крайне неуютно под взглядами сотен пар жёлтых глаз.
Носильщик остановился перед распахнутыми металлическими воротами, которые вели в короткий каменный коридор, откуда вышла невысокая белая сука с красными глазами, сопровождаемая ещё четырьмя самками и парой крупных псов с металлическими нагрудниками. Предводительницу новой групы уважали — или же боялись того, кто мог стоять за ней, так как похитители почтительно склонились, опустив взгляды к полу, а сама она (из украшений носящая только золотое ожерелье с крупным рубином), подошла к командиру и елейным голосом спросила:
— Что тебе было сказано сделать?
Пони ощутила, как от простых слов, произнесённых без рычащих ноток, её бросило в дрожь.
— Привести пони для переговоров… — начал отвечать кобель, но получил удар в челюсть, из-за которого зубы клацнули, едва не прикусив язык, а голова мотнулась.
— «Пригласить пони для переговоров и привести, если согласится!» — лишившись всего напускного благодушия, зарычала сука, глаза коей опасно блеснули, мимолётно глянув на единорожку, сжавшуюся от этого внимания. — Вы её что, волоком за хвост тащили по туннелям, пока она сознания не лишилась?
— Да она сама… — попытался оправдаться попятившийся пёс, который был в два раза крупнее отчитывающей его самки, из-за чего данный манёвр мог показаться комичным, если бы не ощущение угрозы от альбиноски.
— Сам перед вожаком будешь оправдываться, — потеряв к собеседнику интерес, сука махнула лапой на пони, которую тут же подхватили со спины носильщика четыре её спутницы, а затем в почти полной тишине они вошли под своды огромного иглу.
Грубо обработанные камни были не слишком ровными, что скрывал вырезанный чем-то острым барельеф в виде переплетающихся корней, зато пол оказался выложен чем-то вроде тростника, свет же обеспечивали всё те же вездесущие грибы, но на этот раз — жёлтого цвета. Рарити занесли в какую-то боковую комнатку, уложили на каменное ложе, застеленное матрасом, набитым опилками, затем кобели принесли вёдра с водой и кобылку начали мыть (дегтярным мылом… фу-фу-фу).