Отрыв (1/1)

У Пина квартира маленькая и завалена разнообразным металлическим хламом.На подоконнике?— старые разлохмаченные книги и пожелтевшие чертежи.На металлическом стеллаже?— стимпанковские уродики?— роботы. Лосяш подходит к стеллажу и берет одного из них,?— медного цвета шар с шестью конечностями и устрашающей улыбкой.—?А что он может?—?Все,?— неопределенно пожимает Пин плечами,?— но знаешь, Леон, я бы не советовал тебе включать его,?— насмешливо подмигивает,?— занянчит.Пин достает из холодильника пару пива, ставит на стойку, присаживается на высокий стул. Наблюдает, как его гость разглядывает фотографию, прикнопленную к стене. На ней?— четыре человека в летных комбинезонах на фоне истребителя. Один из них?— Пин.—?Ты?— летчик, что ли?—?Я?— механик. Работаю в автосервисе. А ты бы предпочел, чтобы у меня была более романтичная профессия?—?Что?—?Ты зачем сюда пришел, Леон? —Пин подходит к нему сзади, обнимает за плечи, легко целует в шею. У Лосяша внезапно слабнут ноги и пересыхает во рту. Стараясь скрыть панику, он отстраняется от Пина, делает вид, что ничего не произошло.Пин забирается обратно на свой стул и выпивает залпом полбутылки.Лосяш не вчера родился, и он, конечно, хорошо понимает, что значили все эти пристальные взгляды и длинные паузы на крыше. Что обычно после такой затравки случается улетный секс без обязательств, но сейчас на него навалилась непреодолимая, неуклюжая робость. Слишком испугался он вдруг облажаться, ведь, что уж скрывать,?— секс-гигантом он никогда не был. И тот факт, что в уютной, захламленной квартирке Пина он вдруг стал не Лосяшем, а Леоном, не отменяет всех его прошлых постельных фейлов, которые так любили ему припоминать бывшие партнерши....Тем более удивительным стало для Леона то, как самозабвенно может выгибаться чужое, отзывчивое тело в его руках, и как откликается что-то древнее, первобытное в нем самом. Откровением звучат для него протяжные стоны Пина, и все более раскованным, бесстыжим и изобретательным становится Леон в благодарность за эти стоны. Он вылизывает гладкую, смуглую кожу вдоль ключицы, целует сильную, изящную шею и сам в свою очередь растекается жидким огнем в крепких руках. Замирает губами под мочкой уха Пина, где кожа так нежна, даже у мужчин... Спускается ниже и медленно целует живот вдоль ремня джинсов, не решаясь зайти дальше. Ощущения, звуки и запахи, - все так ново, так остро, так пряно и захлестывает с головой. Гремучая смесь возбуждения, дикого ликования, исступленного, безумного восторга переполняет Леона и кажется ему, что еще чуть-чуть,?— он не выдержит и сердце выпрыгнет из груди. Невозможно уже больше и полнее, но потом оказывается, что еще как возможно. Это Леон понимает чуть позже, когда узнает, насколько узкий, нежный и горячий его партнер внутри, и тогда жалкие остатки самоконтроля гибнут в ревущем пламени, но перед этим Леон успевает подумать, что теперь он понимает разницу между настоящим космосом, со всей его бесконечностью, в которой так легко пропасть и жалкой пародией, моделью из пластика,?— всем тем, что так убеждал он себя принять за космос в своих прошлых отношениях.Пин обхватывает его за плечи и переворачивает, оказываясь сверху. Теперь он задает темп и глубину. Он не щадит ни себя, ни Леона, будто клин клином выбивая из себя какую-то боль?— застарелую и нестерпимую.А Леон бьется и хрипит под ним, и подавившись собственным всхлипом, кончает в своего партнера долго и мучительно, и по его телу бегает сладкая, блаженная судорога.Когда отдышавшись, он немного приходит в себя, то видит над собой лицо Пина. Волосы влажные и слиплись, глаза?— почти черные из-за затопивших радужку зрачков, дышит часто и загнанно. Леон обнимает его, целует в пересохшие, покусанные губы, гладит по широким, влажным плечами,?— страсть уступила место ласке. Прижимает к себе и чувствует, как между их животами размазывается что-то клейкое. Непривычно чувствовать на себе чужую сперму, но как ни странно, это единственное, что смутило Леона в их близости.Пин выворачивается из его объятий, откидывается на спину и закрывает глаза. Леон сразу чувствует, как повеяло холодком, и в горле застряли все нежные слова, которые придумал он для Пина.—?Я у тебя в душ схожу? —?Леон кладет руку ему на грудь, надеясь, что еще не разорвано окончательно то, что на короткие мгновения сделало их одним целым.—?Иди,?— не открывая глаз, отрезает Пин, и Леон убирает руку.Когда спустя десять минут он выходит из душа, Пин лежит на животе, полуприкрытый простыней, и задумчиво курит.Леон собирает свои раскиданные вещи и снова чувствует себя полнейшим Лосяшем.Напоследок, он все же собирается с духом и садится на край остывающей постели.—?Я чем-то обидел тебя?Пин выныривает из своих мыслей и внимательно смотрит на Леона, удивленный вопросом. Потом приближается и целует его.—?Нет, ты тут ни при чем. Мне было хорошо с тобой. Теперь иди к себе, ладно?Леон послушался бы, даже если бы Пин попросил его сигануть с той самой крыши, на которой они так славно болтали о звездах. Он согласно кивает и уходит, осторожно щелкнув замком двери.