Гадкий секрет Регины Каннингем. (1/1)

У моего отца было множество книг с американскими легендами и преданиями, а я прочла достаточное количество романов в жанре хоррор, чтобы понимать, что с ?Вэлиантом? что-то не то. Его предыдущая владелица скоропостижно скончалась, избавившись от машины. Она умолчала о трагедии, произошедшей с её сыном. Обычно после таких событий в ужастиках появлялись тайные послания извне, а порой и более серьёзные проблемы. Так, и что же я имею в итоге?Всё, кто оказывались рядом с этим автомобилем, кроме меня и Бада, ощущали что им становится неуютно, даже страшно. Дэннис вообще считал мою машину чем-то уродливым, слишком старым, чтобы ездить. Моя мать воспринимала в штыки не саму машину, а тот факт, что у меня появилось что-то своё, что она не могла контролировать. ?Вэлиант? каким-то образом смог выправить часть деталей, избавиться от коррозии и даже зарастить отверстие в двери, словно был живым организмом. Живым организмом, способным к регенерации. Что-то засело внутри машины… Что я знаю о духах, которые поселялись в механике машины? Полтергейсты, демоны и гремлины. Или злобные приведения… Навеки прикованные к месту своей смерти. Гремлины… Маленькие твари, обычно портящие механику… Да, о чём я только думаю? В субботу, на следующий день после матча и посиделок с Ли?— Бад уехал в Бангор, я решила прокатиться по окрестностям на ?Плимуте?. Я была одинока и предоставлена сама себе, думала обо всем, что тревожило меня. Я размышляла о ?Вэлианте?, проделанной мной работе и том, чего я не помнила, о Дэннисе и о том, как он яростно отреагировал на то, что Бад Реппертон хотел быть моим парнем. Кроме того, идея того, что за вами подглядывал тот, кого вы считали лучшим другом, была отвратильной. Целый день я работала в ангаре, а вечером моя затея казалась уже не такой привлекательной. Сказывается усталость за целый день. Мистер Реппертон мог быть и добродушным, и суровым одновременно, не позволяя тем, кого он нанял на работу, бездельничать. Я забираюсь в салон, усаживаюсь поудобнее. В салоне тепло, пахнет старым винилом. Что бы тут не таилось, ко мне оно относилось хорошо. Включаю подсветку. В салоне вспыхивает тусклый зелёный свет. Смотрю на одометр?— 39 тысяч миль ровно. Когда же эта штука перестанет крутиться? Я стучу пальцем по стеклу и вздрагиваю, когда магнитола оживает, начинает играть песню ?Clash?. Darling you got to let me knowShould I stay or should I go?If you say that you are mineI'll be here 'til the end of timeSo you got to let me knowShould I stay or should I go? По этой песне я могла понять, что Крис Лебей умер после восемьдесят второго года. Интересно, сколько миль показывал одометр в тот год? Было ли там хотя бы десять тысяч??— Ты здесь, Крис? Это я, Шона Каннингем… —?Неуверенно произношу я. Или я тронулась головой, или звук стал громче. Я вставляю ключ, поворачиваю?— и ничего. Звук барахлящего двигателя.?— Эй, ну ты чего? Что с тобой, я просто хотела прокатиться. —?Другой водитель бы уже покрыл машину трёхэтажными ругательствами. Я же занимаюсь каким-то автосалонным экзорцизмом.?— Только ты и я. Сегодня отличный вечер. —?Я глажу приборную панель, снимаю машину с ручного тормоза, крепко обхватив ручку?— машинально проделываю тоже движение с ручником, что с пенисом Бада. Чёртова аналогия! Машина заводится, словно понимает мои слова. Поддается на уговоры, на всё мои манипуляции. Быть может, это хороший знак? Я выезжаю на ?Плимуте? из ангара, запираю двери. Вечер морозный, воздух стылый и прозрачный, видимость идеальная. Я еду по узким улочкам, рассматриваю в полумраке клёны и вязы, дубы в остатках листьев. Продолжаю слушать ту старую кассету. Мне нравятся эти незатейливые песенки, отрицающие всё и вся, или же песни о девчонках. На какой-то момент я забываю обо всем, что меня тревожит, словно оставляю позади?— и еду дальше. Я выезжаю на прямую дорогу к моллу, там дальше есть поворот к автомобильному кинотеатру. Прибавляю газу, еду на сорока милях в час, с каждой секундой мне хочется все большего… Ощущение такое, словно Бад ласкает мою грудь, словно мы целуемся. Кровь стучит в висках, я ощущаю возбуждение?— не просто азарт, а нечто, близкое к сексуальной разрядке. Вот как чувствуется поездка на ?Плимуте?. Да, это старая машина… Но золото не ржавеет и не стирается. И ?Вэлиант? всё ещё остаётся отличной машиной. Я через силу останавливаюсь у автомобильного кинотеатра, вглядываюсь во тьму. Теперь тут пустырь, усеянный мелким мусором, из-за чего мне неприятно тут находиться. Хочется уехать отсюда. Не только с пустыря, но и из Либертивилля. Потом я начинаю думать о Баде, возвращаюсь в ангар. Думаю о Ли, о Дэннисе, о моём отце. О тех, кто мне дорог. А потом?— словно я сбилась с мысли я начинаю думать о тех, кого ненавижу.Патрик Питсман… Сьюзен Андерсон… Чак… Моя мать. Я пытаюсь оправдаться?— сама перед собой, потому что я не должна ненавидеть свою маму. Она просто заботится обо мне, хочет чтобы я поступила в хороший колледж, но порой она бывает невыносима и устраивает мне скандал с самого утра. Чем больше я думаю о тех, кто когда-нибудь причинял мне боль, вёл себя со мной, как с пустым местом, подкалывал меня и избивал, или изводил иными способами, тем сильнее я сжимаю руль. Скорость ползет вверх. Сорок одна, сорок две мили в час. Ощущение такое, словно я попала под холодную студенистую плёнку и мне никак не пробить её, я хочу остановиться… Я думаю о Реппертоне. О его синих глазах, широкой спине и всегда горячий руках, о том, как он целует меня, держа в своих руках моё лицо… И меня отпускает. Я перестаю мчатся без причины, перестаю думать о том, что я могла бы сделать с Сьюзан Андерсон, чтобы она поняла, как мне больно и обидно. Я ещё минут двадцать сижу за рулём ?Вэлианта?, словно пытаясь понять, не приписываю ли я машине мистические свойства. Я ещё раз обхожу её со всех сторон, открываю багажник, смотрю под капот?— новенькие детали встали как родные. Ищу дыру на двери: маленькое отверстие в ней все-таки есть. Я забираюсь с ногами на заднее сидение. Смотрю в потолок, а потом из-за усталости и спутанности мыслей на меня навалился тяжёлый удушливый сон. Я сидела на заднем сидении ?Плимута??— это были новые виниловые сидения. Я наблюдала за спором уже не молодой грубоватой женщины, курившей ?Лаки страйк??— её рука с сигаретой была выставлена в окно. Я узнаю в ней Ролану Лебей. Она препиралась с обиженно просящим порулить подростком с короткими светлыми волосами, чертами лица он похож на Бада. Я оставалась для них незаметной, словно находилась в другом измерении. Женщина насмехалась над юношей. А потом парень начал вырывать управление?— мы ехали по Либертивиллю, но ни одно место мне не было знакомо, более того, молл в центре города ещё только строили. С каждой минутой их перепалки?— я пыталась вмешаться, но я словно была отделена от них плексигласовой перегородкой, парень становился всё более и более настойчивым… И мёртвым… Это был разлагающийся труп, сидящий на соседнем с водителем сидении, который продолжал комментировать дорогу и просить порулить, не смотря на то, что его веки давно закрылись и истлели, плоть слезла с лица, обнажив кости, нос отсутствовал, а руки были всего лишь костями.А потом женщина исчезла и труп оказался на водительском сидении, по безупречным законам сна слушая ту самую песню ?Clash?. Он оборачивается ко мне?— и хотя на лице не осталось мышц, я замечаю его довольную ухмылку, когда его костистые руки тянутся ко мне. Я просыпаюсь в криках и не понимаю, почему же я кричу. Часы показывают почти что четыре часа утра. Я быстро собираю свои вещи и бегу домой. Девять миль?— это приличное расстояние. Особенно когда на улице уже около тридцати по Фаренгейту, ты уснула в машине, что-то тебя напугало и теперь тебе побыстрее хочется оказаться домой, под тёплым пледом. Хочется спрятаться с головой и думать о том, что фильмы ужасов так хороши, пока их сюжеты остаются исключительно кровавой фантазией на экране. Рядом со мной нет Бада, я не могу просто запрыгнуть в его машину, касаться его широких плеч, снять его рубашку и греться в ней. Домой я добираюсь к шести часам утра, испытывая на себе парадокс сна: я очень устала и хочу спать, но заснуть не могу. Я сажусь в кровати, пытаюсь решить домашнее задание по физике. Затем включаю на ноутбуке ?Хижину в лесу?. На середине фильма спускаюсь вниз, достаю из холодильника остатки лазаньи и наливаю себе молока. Что-то от меня ускользает, что-то важное… Я долго ворочаюсь и засыпаю беспокойным сном, который забывается сразу же, как я просыпаюсь. ***Перед днём Благодарения всё в школе расслабились?— нас ждал долгий уикенд, целых четыре дня. Учителя не задавали домашнее задание, кроме мисс Грюммер, преподававшей английскую литературу. Каждому, кто посещал её уроки, она велела прочесть одну книгу за эти выходные и написать по ней эссе. Ли была на нервах из-за постановки ?Гамлета??— на такие спектакли мало кто приходил. Дэннис каждый день просил у нас прощения?— если бы не Ли, я бы сразу сказала Дэннису ?ладно, забей!?, а вот Ли велела мне сохранять достоинство. В итоге мы помирились только к пятнице. Бад захотел сопровождать меня, ему было похрен?— хоть вся школа набейся в актовый зал. Он не думал скрывать от кого-либо, что был моим парнем, он гордился этим. Я боялась разговоров, сплетен, хихиканья и удивленных взглядов. Я боялась очередной странной реакции Денниса. Казалось, на какое-то время он встал на сторону моей мамы и пытался научить меня жизни. Я боялась своей матери, того, что если она узнает, что я гуляю с кем-то, кто не входил в круг одобренных ею лиц. Я боялась своих снов, того, что начинаю придумывать то, чего нет из-за переутомления. В день представления я долго собиралась: надела новые вишнёвые брюки с высокой талией, чёрный джемпер с косами. Я потратила ещё сотню баксов на пару нарядов, так как теперь у меня было полно своих денег. Посмотрев на своё отражение, повесила на шею кулон, подаренный моим папой, забрала волосы в пучок. Бад хотел заехать за мной. Внизу мои предки составляли учебный план на остаток года под шум телевизора.?— Мам, пап, у нас в школе сегодня постановка. ?Гамлет?! —?Торжественно объявляю я, надеваю джинсовку прямо на лестнице. Конечно, они об этом знают, как и обо всём остальном, что творится в школе. Например, они заранее знали результаты моего теста на профориентацию. Сильная склонность к гуманитарным наукам, рекомендовано продолжать усиленный курс английского, литературы и истории Америки. И внизу приписка, от преподавателя по механике, о моих успехах по осваиванию рабочей профессии. Моя мама проигнорировала эту приписку.?— Майкл, мне скоро нужно будет уехать. —?Поджимает губы мама. Захлопывает свой ежедневник. Папа переводит взгляд на меня, а потом говорит маме:?— Да, конечно, дорогая. Шона, тебя кто-то подвезёт? Я имею в виду, может мне заехать за тобой после постановки? —?Вот и вся семейная идиллия.?— Пап, всё в порядке. —?Я обнимаю его, ощущаю, как он в последнее время похудел. Словно его что-то гложет изнутри. Мама уже начинает собираться на свою деловую встречу. Хватает тёмно-синее платье, перебрасывает остатки бумаг на отца. В последнее время он часто остаётся дома один. Я перехожу улицу, немного отхожу от соседского дома, Бад уже ждёт меня. Распахиваю дверь синего ?Форда? и Бад тут же припадает к моим губам.?— Вроде не виделись один день, а я уже истосковался по тебе. —?Вчера ему опять пришлось прокатиться, в округ Андроскоггин.?— У меня для тебя кое-что есть. —?Загадочно говорит Бад. Кровь приливает к щекам, я опускаю ресницы. Бад придвигается ко мне, слегка спускает с плеч утепленную джинсовку. Он ведёт пальцем по моей шее, а затем застегивает на ней подвеску. Семь серебряных шариков на цепочке. Цепочка спускается ниже моего кулона с искрящимся опалом, такая изящная и лаконичная.?— Я не знал, понравится ли тебе…?— Ты шутишь? Конечно, мне нравится. Бад! —?Такое ощущение, словно сегодня мой день рождения.?— А какой повод? —?Я глажу Бада по щеке, прикусываю мочку его уха. Он заводит ?Crown Victoria?.?— А разве он нужен? —?Бад прищуривается, выезжает в сторону школы:?— какие у тебя планы на день Благодарения? Мой отец и дедушка зовут тебя на семейный обед. Можно не в сам праздник, на выходных. Я внимательно его слушаю, замечаю вот что?— Бад никогда не говорил о своей маме. Спросить напрямую было бы не деликатно с моей стороны. Я обдумываю, скорее всего я всё выходные буду свободна, кроме самого дня Благодарения. Так и отвечаю ему. ?— То есть, я могу сказать своим, что ты к нам зайдешь? —?Обрадованно уточняет Бад.?— Да. Постой, а почему твои родственники так хотят, чтобы я побывала на вашем семейном торжестве? —?Я смущаюсь, пунцовею и утыкаюсь носом в теплую куртку Бада. Бад целует меня в макушку.?— Ага, тебе всё ещё нужен повод… Я люблю тебя, вот почему. —?Выдыхает он, обнимает меня за плечи. По всему телу пробегает жаркая волна, заливает меня?— мне так хорошо, когда кончики его пальцев сплетаются на моём затылке, когда он приподнимает моё лицо, смотрит морской синевой глаз с расстояния пары дюймов.?— Я тоже тебя люблю. Уже давно… Только я боялась, что ты просто посмеёшься надо мной. Решишь, что я недостаточно хороша для тебя.?— Шонни! Это я недостаточно хорош для тебя. Не окончил колледж, работаю на отца, вожу двадцатилетнюю тачку, имею отвратильный характер, из-за которого ввязываюсь в драки! Я замечаю, что Бад улыбается, целую его. Он выходит из машины, распахивает передо мной дверь. Кажется, я уже не могу быть счастливее, чем в этот самый момент. Мы идём по пустым тёмным коридорам, поднимаемся на второй этаж к актовому залу. Это один из классов искусства на самом деле. В дверях стоят пара семиклассниц, проверяют билеты, периодически поглядывают в зал. Мы проходим, на представление собралось человек двести?— театралы и их родители, друзья, школьный совет, но есть и те, кому нужно забить внеклассную занятость. На последнем ряду, закинув ноги на соседнее место сидит Сьюзан Андерсон и громким шёпотом оповещает одну из своих подруг?— Джессику или Рози: ?— Бог ты мой, это аист Каннингем и… Бад Реппертон… Тот, который пронёс в школу нож и… —?Дальше их голоса становятся неразличимы. ?— Ты правда пронёс в школу нож? —?Интересуюсь я, также шёпотом. ?— Ты чего? Металлодетекторы. Нет, это случилось на парковке. —?С неизменной хитрой ухмылкой отвечает Бад. Не понятно, говорит он правду или поддерживает имидж. Рядом с Дэннисом свободно три места, по правую руку от него сидит миссис Кэбот, готовая снимать на телефон. Дэннис оборачивается, видит меня под руку с Бадом, демонстративно морщится, хотя я неуверенно говорю ему: ?— Привет! —?Я сажусь так, что по сути оказываюсь между Бадом и Дэннисом. Последний недовольно шипит: ?— И почему ты с ним??— Ли сама предложила,?— я пожимаю плечами, Бад крепко стискивает мою ладонь. Он не поленился и нашёл?— скорее всего, в гардеробе отца, серый пиджак и надел его на чёрную водолазку. Подобное сочетание сильно отличается от его привычного мне вида.?— Надо же, Реппертон, ты даже помыл голову! —?перебрасывается колкостью через меня Дэннис.?— Как жаль, что я не могу устроить головомойку тебе, Гилдер. —?Цедит сквозь зубы Бад. Примерно через две минуты обмен подобными замечаниями заканчивается, разворачивается занавес. Пьеса долгая, однако, всё стараются по максимуму: Ли?— Офелия, нервный юноша из одиннадцатого класса, исполняющий роль Гамлета, Лаэрт. Меня захватывает то, как они вживаются в роли, как пытаются жестами и движением передать, что чувствуют. К тому моменту, как Ли падает в декорации ручья, многие уже устали от постановки. Но не я?— и как не странно, я ловлю заинтересованный взгляд Бада. Когда актёры выходят на поклон, мы срываемся с мест, начинаем аплодировать. Видно, что все старались, долго репетировали тяжёлую пьесу. Ли, с лилиями в волосах, в светло-зеленом платье делает реверанс, круг почёта с Гамлетом и Лаэртом?— для школьной постановки их линии сюжета сделали наиболее главными. Мы проходим в гримерку?— соседний кабинет, Ли уже сняла платье из реквизита, надела кофейного цвета свитер и джинсы, переобулась в кроссовки и теперь её мама помогает ей снять макияж. ?— Ты просто потрясающе играешь! —?Восклицаем мы на три голоса. ?— Я так рада, что вы всё пришли. Ой,?— Ли морщится, когда её мама пытается расплести её причёску,?— мам, давай потом. Вам всём понравилось? —?Радостно восклицает Ли. Дэннис заваливает свою девушку комплиментами, а она?— всё ещё с цветами в волосах, весенне-свежая, юная и прелестная выходит в коридор, несёт перед собой как знамя чехол с платьем. ?— Давай возьму,?— предлагает Дэннис, мы выходим на парковку. ?— У меня предложение. Подобный успех стоит отпраздновать. —?Хмыкает Бад, помогает миссис Кэбот открыть багажник ?Опеля?. ?— Как хотите, ребята, а вот мне пора домой. К нам приедет Вивиан, старшая сестра Ли. —?Миссис Кэбот уезжает, а мы стоим на парковке, обсуждаем, куда бы нам пойти. ?— И что ты предлагаешь? —?Морщит нос Дэннис. ?— В центре города как минимум три приличных ресторана. Поехали, я угощаю! —?Машет рукой Бад. Дэннис смотрит на меня: ?— Теперь я уверен, что его похищали инопланетяне. —?Он скрещивает руки на груди. ?— Слушай, может ты наконец расслабишься? Что такого ты с Бадом не поделил? —?Я закатываю глаза. Кажется, Дэннис начинает задумываться. ?— Не знаю. Просто скажи мне, почему именно Реппертон? Хотя ладно, проехали. —?Машет он рукой, сдувает со лба прядь каштановых волос. ?— Мир? —?Предлагаю я. Деннис улыбается во все тридцать два зуба. ?— Мир. ?— Замерзла? —?Бад подходит со спины, берёт мои ладони,?— руки ледяные. Мы сегодня едем куда-нибудь или так и будем стоять на парковке?Мы едем в центр города, оставляем машины на парковке у молла и особенно быстро выбираем итальянский ресторан, так как идти в ?Гриль-хаус? не хочет Ли, а я не очень люблю китайскую кухню. Бад выбивает для нас место на четверых, расположенное в уютной нише за перегородкой, так что мы не видим, кто сидит за соседним столиком, только слышим. По крайней мере я слышу громкий, покровительственным тоном вещающий голос мужчины и звонкий, натянутый женский смех. Сидим мы так: Бад с краю, затем я рядом с Ли, а она уже рядом с Дэннисом.?— Как ты думаешь, пицца здесь сильно отличается от ?Пиццы Пита Донахью?? —?С улыбкой спрашивает Бад.?— Пит точно не кладёт в пиццу морских гадов. Да и насчёт моцареллы я сильно сомневаюсь,?— фыркает в ответ Дэннис.?— Погоди, ты знаешь пиццерию Донахью? И знаменитый пирог из четырёх пепперони? —?Глаза у Дэнниса округляются, мы часто бывали там.?— Не, я знаю другое. Там круглый год продают зелёный ирландский эль. Мой дед, старый ирландский засранец, купил мне его, когда мне только исполнилось восемнадцать. Помнится, мне хватило пинты, чтобы сползти под стол. Дэннис вспоминает забавную историю, как на одну из рождественских вечеринок наши родители намешали себе кучу алкогольных коктейлей, а он решил что сине-красные и слоистые напитки это что-то для подростков и напился практически в хлам. ?— Я помню, как мы смотрели у меня ?Гремлинов?, а Дэннис обмотался гирляндой и сидел так весь вечер,?— эти воспоминания невольно вызывают смех. ?— Ну, у меня всё не так категорично, моя сестра Вивиан в детстве очень часто вместо ?кул-эйда? предлагала выпить тем, кто ей не нравился, воды из-под кисточек для рисования. Мы заказываем пиццу ?Маргарита?, хлебные палочки с соусом и виноградный сок, который официант приносит в винных бокалах. Мы успеваем съесть по паре кусков пиццы и нам становится проще общаться. ?— За успешное представление! —?Мы смеёмся, ощущая себя старше, чем мы есть, а причина в виноградном соке в винных бокалах. И тут я на минуту выпадаю из всех разговоров, прислушиваюсь к голосам за ширмой: ?— Нет, он ничего не знает… Думает, меня выдернули на работу… Да, мы поедем к тебе… ?— Ты думала с ним развестись? ?— Говард, у нас общая дочь! У неё последний год в школе. Быть может, когда она пойдёт в колледж… ?— Ты не говорила, что она такая взрослая. ?— Конечно же, нет, как у такой молодой женщины могут быть взрослые дети? —?Кокетничает женщина, а я с каждой секундой теряю опору, пытаюсь понять, моя ли мать сидит за соседним столиком и хочет поехать к какому-то мужчине. ?— Я не могу оставить её с отцом, не могу, так как этот растяпа не имеет представления, как включать микроволновку. Все на мне. Представляешь, моя дочь недавно приобрела себе машину… Старый драндулет… ?Плимут?. Перестала замечать всё вокруг. А вот и счёт! Мужчина и женщина проплывают мимо нашего столика и я смотрю в спину… Говарду Джонсону, одному из спонсоров колледжа Либертивилля, и своей матери, облачённой в синее платье и туфли на шпильках. Они целуются и смеются: ?— Да, конечно, я бы осталась на ночь… —?слышу я, под громогласный цокот каблуков. Я все ещё держу в руке пустой бокал из-под виноградного сока и когда я сжимаю кулак, ощущая, как во мне растёт праведный гнев, Бад хрипло кричит: ?— Шона, чёрт возьми, что с тобой! —?Я слышу визг Ли, смотрю в широко распахнутые от недоверия глаза Денниса?— он тоже видел мою мать, а потом на свою руку, в ладонь вонзились тонкие осколки стекла, по запястью течёт кровь, меня за руку берёт Бад, на глазах наворачиваются слёзы. ?— Тише, тише, девочка, так, это ерунда, это я тоже вытащу, просто разожми пальцы… Давай,?— Бад по одному разгибает мои пальцы, берётся за кусочки стекла и кладёт их на салфетку. С каждой минутой я всё сильнее чувствую тупую боль от порезов, а также предательство. Она лгала мне. Она лгала отцу. Она считала, что мы без неё не справимся, но хуже всего… Её постоянное лицемерие. Я ненавижу свою мать. ?— Ненавижу её! —?Восклицаю я, когда Бад прикладывает к моей ладони салфетки. Ли берёт меня за левую ладонь, насильно тащит в туалет, я слышу как Дэннис объясняет Баду: ?— Её мать только что была тут с другим мужчиной. Я пытаюсь успокоиться, когда кладу ладонь под поток прохладной воды, промываю порезы. Ли гладит меня по спине.?— Она обманщица и лицемерка! Всю жизнь мы с папой делаем так, как нам говорит Регина. Всю жизнь она ведёт себя так, словно ни разу?— нигде и никогда не ошиблась, а на самом деле, она… Она… Я вновь захлебываюсь в рыданиях. Вновь ощущаю как ненависть захлестывает меня волнами, как я хочу… Чтобы моей мамы не было рядом с нами, чтобы мы с отцом могли жить спокойно. Пускай разводится, пускай говорит, что это именно она была главой этой семьи, что только её заслуга восемнадцать лет сохранять этот брак. Мы возвращаемся за столик примерно через десять минут, когда у меня прекращается истерика, Бад тут же обхватывает меня за плечи.?— Ты расскажешь об этом Майклу? —?Встревоженно уточняет Дэннис.?— Я не знаю… Что если моя мать ещё обернёт то, что я узнала, против меня??— Тогда думай рационально. Пока все в порядке… Притворись, что ты ничего не знаешь. На самом деле у тебя в запасе будет туз в рукаве. Грязный секрет твоей матери. —?Бад наклоняется, смотрит на меня:?— и не пугай меня так больше.?— Хорошо. Остаток ужина мы сидим, притихшие, я пытаюсь говорить на отвлечённые темы, однако, с каждой минутой Ли и Дэннису становится всё более неловко от этой напряжённой атмосферы. Да и мне самой больше всего хочется домой, залезть под плед и включить ?Joy Division?. Бад подвозит меня до дома почти что рано?— в десять тридцать. Я знаю, что он останется тут, будет сидеть в машине до полуночи или пока я не сброшу смс, о том, что ко мне можно подняться. Он бережно касается моих губ, моей руки с неглубокими тонкими порезами, выдыхает только одно слово на ухо: ?— Держись. В доме присутствует только папа, он сидит и смотрит старый фильм Джорджа Ромеро. Почти не про зомби. ?— Посмотришь со мной? —?Папа убавляет звук. Он такой тихий и домашний, такой доброжелательный и робкий, что я искренне не понимаю, как моей маме пришло в голову… Я сдерживаюсь. Не думаю об этом. Быстро кидаю в кресло наверху куртку, возвращаюсь в гостиную. Ныряю под теплую папину руку во фланелевой рубашке. Смотрю, как в его очках отблескивают кадры из фильма. ?— Всё хорошо? Ты какая-то… Задумчивая. ?— Есть такое. В последнее время много чего происходит. —?Ещё бы, то мы ругаемся?— миримся с Дэннисом, то мне кажется, что в моей машине есть что-то паранормальное, то я становлюсь свидетелем того, как моя мать встречается с другим мужчиной. Я переключаюсь на более приятные мысли. ?— Меня позвали на день Благодарения. Не в сам праздник, на выходных. ?— Славно. Ты же знаешь, твоя мама терпеть не может стоять у плиты. —?Обычно, угощением на праздники занимается мой папа и его коронное блюдо это запечёный картофель с беконом и чеддером. Я немного рассказываю ему о постановке, а затем мы вновь пытаемся погрузиться в фильм. ?— Никак не пойму. У него раздвоение личности или тут есть зомби? —?Папа улыбается, снимает очки. Я рассказываю ему сюжет романа, по которому снят фильм. Довольно долго, упоминаю даже машину антагониста?— ?Олдсмобиль-торонадо?. ?— Кстати, как твои успехи с ?Плимутом?? —?Стоит заговорить об одной старой и крутой чёрной машине, думаешь о другой. ?— На нём спокойно можно ездить, правда, я всё ещё жду ответа, есть ли возможность заново обтянуть сидения. —?Действительно, на это у меня были средства, заодно я решила узнать, сколько будет стоить покраска кузова. Следом показывали ?Донни Дарко?, фильм, который многократно усыплял Дэнниса. Папа тоже уснул до начала всего самого интересного?— примерно на сороковой минуте. Я мою миску из-под попкорна, проверяю посудомойку. Я поднимаюсь наверх, убираю свою одежду в шкаф. Слышу, как в гараж заезжает машина, мамина ?Хонда?. Я прислушиваюсь, однако мои родители даже не говорят. Интересно, как давно происходит подобное? Как давно они говорили друг с другом не про расписание предметов в колледже и не про дополнительные часы, не про то, что творится в стране и не прятались за громкими словами о системе образования?— я не могу этого припомнить.Бад приходит ко мне в первом часу?— он съездил до дома, переоделся и сейчас я забираюсь руками под теплую толстовку. Мы лежим на кровати, разделив на двоих наушники. ?— Твои не скандалили? ?— Нет… Мама вернулась сорок минут назад. Мы с папой кино смотрели. ?— Рука болит? ?— Нет,?— я заклеила пару длинных порезов детскими пластырями, но в основном волноваться было не о чем. В объятиях Бада практически всегда засыпаю без тревожных мыслей и кошмарных снов. Я думаю о предстоящем дне Благодарения, о том, что ещё чуть-чуть и скоро будет Рождество и это вселяет надежду на лучшее.