День 2.1. Новый знакомый (исправлено) (2/2)

Школа полна звуков и криков. Разговорах о списывании и о контрольных, об оценках и проблемах со второй половинкой. Сюдзи погрузился в этот омут с головой, растворился в шуме. Где-то в глубине души он с презрением на лице вступает на первую ступеньку лестницы. Но в реальности он состроил гримасу людям на первом этаже и чувствует, как на него смотрят. Неужели… неужели что-то на лице? Вроде, ничего не было в зеркале в той тихой ванной. Или ноги красные?... Нет, конечно нет, что за чушь. Может, он просто сам себя навязывал. Но в пролете между вторым и третьим этажами посмотрел на ноги, так, незаметно, даже сыграл на публику, мол, устал, опёрся на них для виду (на самом деле это всего лишь видимость, он так и не прикоснулся) и, убедившись, что всё хорошо, поднялся на один пролёт. Там у них были занятия по политологии, в классе уже сидели его одноклассники, считая о-боже-мой-нет—– Йо, Сюдзи-ку-у-ун! – крикнул Ода-кун, сидя за своей партой на задних рядах, что ближе к выходу. – Я тебе писал, между прочим!– Ода-кун! – улыбнулся парень, отчего-то в сердце защемило, оно наливалось светлой и радостной грустью. – Охаё, я немного занят был, знаешь ли!

Парень сел за свою парту, плюхнув сумку на стол и обернулся.

– Я вчера поздно вернулся и, правда-правда, не мог ответить! Была встреча с другом, которого я давно не видел.– Сюдзи-кун, штоб ты знал, братец Дан-кун был больше всех расстроен. Говорил, что ты в последнее время редко с ними ходишь, – Ода-кун взял ручку в руку и направил на него. – Кста, он сказал, что сегодня точно сможет тебя вызволить из лап вымышленных проблем и сводить на прогулку.– Придётся его расстроить, – выдохнул слишком уж театрально Сюдзи и измученно протянул, опершись на левую руку щекой, которая в свою очередь локтем впиралась в угол парты. – Мой старший брат с женой и детьми приезжает, Ока-сан и так расстроена, не хочу её расстраивать ещё и тем, что я опоздаю на ужин.– О, у Цусимы-сана появились мелкие детишки? – удивился парень, наматывая на ручку косичку (и когда только успел отрастить настолько длинную?...), – Получается, старшему где-то два года, дап?– Верно, – выдохнул. – Обоим, правда второму только-только исполнилось, а старшему скоро три.

– Представляю, как твоя мать на эту новость отреагировала, – хихикнул Ода-кун, поворачиваясь к позвавшему его однокласснику. Наверное, это потому, потому что он один из возродившихся? Это и правда был вопрос на эту тему. – О, это правда, да только я ещё помню не всё.

Улыбка Сюдзи как-то подугасла, он повернулся к своей сумке, достал оттуда обложку из-под учебника политологии, напялил на книгу и развалился на стуле, погружаясь в мысли. Карандаш в правой руке, а сумка на полу. И ещё глаза закрываются. По правде говоря, он ужасно хотел выйти из класса, вернутся домой в свой футон и заснуть крепким сном. Ха, только вот! Только вот не заснёт. Сюдзи просто читает и выписывает строки из книги. Мысли текут, подобно реке. Сюдзи знал, что он не мастер анализа, только вот нет предела совершенству, пытается и пытается, пока удача не покинет. Рука, протянутая к мечте, ещё далеко от цели.

Дан с Ямагиси, вероятно, сегодня не придут на первый урок. Дан редко прогуливает, но метко.Учитель зашёл в класс и все в нём, как один, повскакивали с мест или рванули к своим партам. Буквально через секунды две все смотрели на сенсея у своих мест. Сюдзи эта ситуация рассмешила. Как же это наигранно. Уважают его только потому, что так сказали. Юноше не нужна подсказка, что надо уважать людей, он и сам понимал, причину этого. Но всё же в самом предмете не было ничего интересного и с недавного времени парень лишь иногда читает учебник. Этого хватает, голова как-то запоминает все цифры и иероглифы, выписки из статей. Особенно его взгляд зацепился за демократию. Сюдзи подумал, отвлекаясь от книги, что демократия такое же принуждение, но идущее не от тэнно, а от народа. Но тут хотя бы можно принимать выборы, то есть, предпочитать одного правителя другому. Уже двадцать второй век, а всё ещё линия императоров. До сих пор. Сюдзи казалось, что в этом есть что-то ироничное, ведь даже Британия успела стать демократичной страной в какой-то момент, а в Японии, как и века назад, всё ещё один род возвышается над другими.

Политолог что-то чертил на доске.

Сюдзи вернулся к чтению книги, лишь изредка отвлекаясь и записывая часть материала в тетрадь для вида. Зачем всё это, если он и так знает этот материал? Странно лишь то, что малая часть того, что он знал, парень не учил. Совсем. В какой-то момент жизни он принял это за дежавю и сказал родителям, что у него хорошая память, но, вот незадача, проблема не в памяти. А в том, что Сюдзи и так знал информацию, задаваемую на дом. Или преподаваемую на уроках. За исключением части истории и последних классов математики. Юноша хихикнул своим мыслям, однажды он указал на ошибку Ибусе-сенсея, а тот похвалил, что мальчик увидел её до того, как озвучили задание как раз об этом. Это было время слишком лёгкое и полное света, слишком яркого и тёплого, что отзвуком доходило до теперешнего центра мороза.

Просто всё сейчас казалось слишком призрачным и нереальным. Сюдзи понимал, как реальность плавится только от его взгляда. А ещё за окном наступает лето с проливными дождями. Последние два дня погода была слишком милостива по утрам, но бушуя ближе к вечеру. Будь у него телефон, он бы посмотрел, что будет завтра. Но как же всё-таки медленно бежит время, ха? Прошла только половина от урока, а книга прочитана лишь на пару страниц, но уже расписанная вдоль и поперёк. Правда интересней политологии. Правая рука немного дрожала, записывая иероглифы на белых полях и мысли, а левая порой неслышно постукивала по дереву парты.Со звонком к нему подскочил Ода-кун, уже собранный и готовый к свершениям.

– Сходим на перерыв вместе? Вчера ты резво ускакал, я аж опешил чутка, – молвил одноклассник. От его слов тепло, только вот толку, когда голова отказывается прощать?

– Ну, похоже, что Дан-кун и Ямагиси-кун не здесь, тогда, наверное, можно. Думаю, они бы обиделись, – Сюдзи закинул сумку на плечо и встал. – Не помню, чтобы ты изучал французский, Ода-кун. Ты куда пойдёшь во время урока?

– Мммм, – протянул одноклассник. – В библиотеку, хочу почитать парочку рассказов Акутагавы Рюуноскэ, пока есть время. Помню, ты его любил в своё время.– Я знаю чуть ли не наизусть его рассказы! – загорелся Сюдзи, поворачиваясь во время хода, прямо-таки нос-к-носу вышло. – Он и правда знаток своего дела, Ода-ку-у-ун!Сюдзи понял, что эмоции вышли из-под контроля, пусть и на миг. Обида, длящаяся годами, как-то отошла на второй план. И удивление, с которым смотрит на него собеседник, моргая как-то слишком быстро, будто не понимая, что сейчас произошло. А аловолосый и сам не знал, когда успел схватить одноклассника за плечи и сжать их, будто хотел привлечь внимание на себя и только на себя. Обоим, Сюдзи знал! Обоим неуютно. Только вот руки словно омертвели, трупное окоченение, да? Юноша ведь давно не был живым. Что-то во взгляде Оды-куна было, словно какая-то мысль, словно бабочка, порхнувшая мимо, словно мираж. Только вот долгое стояние было не на пользу этой затворнице и та оставила в непонимающем состоянии обоих парней наедине со своими мыслями. Чтобы хоть как-то украсить неловкий момент между ними, Сюдзи отпрыгнул назад, слишком легко, и изобразил сочувствие и панику, хотя, второе и не нужно было ?играть?, он и правда паниковал, не в силах взять под руки эту самую панику.– Просто-прости, Ода-кун! – замотал ладонями аловолосый, руки были вытянуты в сторону парня, а сама поза, пригнутая, говорила что Сюдзи готов защищаться, но никак не извинятся за своевольство (поклонится, для начала). – Я думаю, мне пора, прости, – и убежал в сторону урока по французскому, не забыв поправить сумку на плече.

А потом понял, что извинился аж трижды.

Цокнув, он забежал в класс одним из последних. Там сидели прогульщики политики, Дан и Ямагиси, первый как-то недовольно и с отчаянием следил за каждым движением Сюдзи, как он плывёт, буквально! К своей парте и достаёт учебник по иностранному. За окном барабанил дождь и парень подумал, что небольшой ливень бы не помешал. На голову, а не за стеклом. Ужасно хотелось спать. Вырубало, убаюкивали незнакомые слова. Если вслушаться, то, возможно, и понять, но голова слишком ватная для мыслей. И тяжёлая. Сюдзи широко и беззвучно зевает и поворачивается к сенсею правым ухом. Глаза зацепились за высотку. Он никогда не жил в квартире, как, к примеру, Бундзи-ниисан, но хотелось бы хотя бы ночь провести на двадцать тысяч лье над уровнем земли. Посмотреть, как мигающие звёзды озаряют город огней. Жизнь тут и правда яркая. И быстрая, в отличие от префектуры, из которой они перебрались. Там была красивая река. Сюдзи скучал по ней.Учитель щебетал, а ученики вторили. Половина из них, которая сидела ближе к доске. Вторая половина, в которую входил и Сюдзи, делала что угодно, чтобы их не вызвал сенсей. У многих даже не был открыт учебник. Парень чувствовал на себе взгляды и пытался успокоится, закрылся книгой, словно щитом и понял, что не может сосредоточится даже на одной странице. Оставалось немного до конца, совсем чуть-чуть, но пришлось убрать. Сегодня он зайдет в книжный и купит ещё книг, Достоевский был и правда красивым писателем. Сюдзи подумал, возможно он писал со своими мыслями, но каждый воспринимает по-своему. Ещё пара заметок на полях, написанные хираганой, слишком мелкой, чтобы различить.

Возможно, смысла задерживаться, он сразу после урока ускользнёт в коридор. Просто прожить ещё пару уроков и утонуть в самобичевании и такой мерзкой жизни, в которой он находится. Звук звонка далёкий, словно в воде, но парень уже подскочил, уложив учебники в сумку, выбежал из кабинета, не дослушав домашнее задание учителя.***В медкабинете пахнет чем-то вкусным и слегка едким. Сюдзи широко зевает, следя за тем, как школьный врач сердито стучит по столу ручкой и иногда смотрит на ученика, который пришёл чуть ли не со звонком, буквально вломился, с просьбой отпустить домой. Сюдзи уверен, что его убитый во всех смыслах вид, вековые мешки под глазами и безразличный взгляд скажут всё за себя, но сенсей не торопился, наблюдая за чем-то на лице парня, будто ища, не врёт ли он. В любом случае, идти сюда было словно последним, что он сделал бы, сейчас тот самый момент. Последний. Юноша уже не выдерживает смотреть на этот серый мир. Словно ломка. Он купит сегодня книг и попробует продержаться хотя бы день, хотя бы неделю, чтобы не разочаровать родителей, не запятнать честь семьи. Слишком больно.– Цусима-кун, – начинает слишком медленно сенсей, выпрямляясь на своём стуле. – Ты хочешь уйти с уроков по состоянию здоровья, – всё ещё пристально смотрит прямо в глаза, юноше стало очень неуютно. – Но вот в чём парадокс, меня больше волнует то, отчего на твоём лице такое выражение, будто ты мучаешься?В точку.– Мокити-сенсей, – измученно улыбается парень. – Мне же плохо, конечно, я мучаюсь от самочувствия. Пожалуйста, отпустите, а?– Цусима-кун, я про то, что ты выглядишь так, как будто не спишь днями. И твоя рубашка заправлена слишком неопрятно для человека из семьи политиков с традиционными взглядами.

Сюдзи посмотрел, хм, и правда. Он же в спешке собирался, не заметил, с кем не бывает. Только не с ребёнком семьи Цусима, да? От этого становилось как-то не по себе, они судят по обложке, по тому, как их отец выступает, какие речи громогласные молвит. Почему интересно кто-то смотрит на него с таким взглядом, будто он будущий политик? Бундзи-ниисан, возможно, и правда уже под крылом этой грязной системы, правая рука отца, но он-то! Серьёзно, так похож на отца? От него в Сюдзи передалось разве что интересный, редкий цвет глаз, а также форма. Всё остальное от матери, от которой тоже тошно. Слишком скучная особа. И душит, будто в дёгте тонет от её тона голоса. Просто это точно не его семья. Точно не те, за кого он будет молится (и молился) в храмах, когда насильно их водили детьми.

И сейчас тоже приходится ходить с нежеланием на сердце и настоящим лицемерием.

– Не высыпаюсь часто, – ну, не совсем ложь. – Сегодня вот совсем не чувствую себя. По-жа-луй-ста, Мокити-сенсей! Я буду в должниках, честно! Сделаю что угодно!Человек напротив выдохнул, поправил очки и зачесав светлую, отбеленную голубую прядь (было видно, что они уже отрасли и тёмные корни проявились, а ещё укладка волос была такой красивой, даже Сюдзи признаёт, думая о своих космах, один к примеру всегда выбивается, ахог), устало взглянул на сложившего руки в форме просьбы парня. И поднимается, беря правой рукой какую-то бумагу со стола и протягивает юноше.– С одним условием.– Да? – Сюдзи забирает бумагу с освобождением, словно это его спасение (от одиночества). – Что угодно, сенсей!– Ты сходишь к психологу, – слишком серьёзно сказал врач, от взора карих глаз, почти миндалевых, чуть темнее его, Сюдзивых. – У меня подозрения на депрессию, а как врач и человек, который начинал психологом, я должен тебе посоветовать это. Не запускай это слишком далеко и иди прямо сейчас к матери и скажи об этом.Слишком поздно.– К-конечно, спасибо, Мокити-сенсей!Сюдзи буквально вылетел из кабинета и направился вниз, не обратив внимание на группу одноклассников около класса, где у них проходил урок литературы и японского.

И с мыслью, что надо поесть, потому что звуки из желудка уже порядком начинают немного надоедать.***Эта жизнь слишком скучная и пустая, чтобы тратить на что-то кроме книг. В магазине было тихо, только где-то недалеко шуршала бумага. В это тихое темное место Сюдзи попал по совету Ибусе-сенсея, который раньше жил в этих краях. Буквально антиквариат, да и цены не такие высокие, по карману. Книг тут было по классике больше, чем манги в соответствующих магазинах. Рука сама по себе проводит по полкам и книжкам, слишком велико желание взять одну и вдохнуть полной грудью то, что даёт тебе забыться. Каждая строчка, полная чем-то волшебным, позволяющая думать, размышлять и жить. А не просто существовать.Был один минус, так это человек, который содержит лавочку. Он был по-настоящему странный, если спросить про этого чудака подростка. Часто делал вставки на иностранном языке, так и не переводил, когда просишь сказать по-японски! А ещё это странная одежда, шапка на светлой макушке. Сюдзи кажется, что вокруг него слишком много людей с осветлёнными волосами. На плечах какая-то куртка? Отделанная мехом и синий шарф, завязанный как галстук. Сейчас он сидел в своём кресле у входа и читал на этом своём языке книгу и хмурил тёмные брови. Как он читает эти… это? Английский ему и то трудно даётся, приходится пересиливать себя, а тут спокойно читает! Попивая чай, да.Он на мгновение отвёл взгляд от книги, посмотрел на вошедшего. Они знакомы уже больше двух лет, и антиквар всегда знает, что ищет мальчик, слишком молодой для своего возраста. Все вещи, не связанные с книгами, лежали в первой комнате, во втором помещении же было настоящее сокровище из старинных книг, не только на японском языке. Но этого было больше.– Вчера завезли Лермонтова, ?Герой нашего времени?, и несколько томиков стихов, если интересно. Я оставил на втором этаже, можешь посмотреть и выбрать.И перевёл взгляд обратно на книгу. Было ещё время до семейного ужина, может спокойно тут просидеть часа четыре и выбрать книги, которые интересны.

– Что это за книга? – прежде чем пройти в другую комнату, поинтересовался Сюдзи, как обычно.– Перечитываю ?Вiйна i мир?*, а теперь не мешай. И тебе советую.А название на японский перевести как всегда не судьба.В тёмное помещение проникает свет из окон, которые находились чуть ли не под потолком. Тут помещение было в раза два выше и имело лестницу, ведущую на второй этаж, над первым помещением. Не было стены, только перила, сделанные из дерева. Веяло чем-то зарубежным. У третьего шкафа от левой стены и второго от правой слышалось, как некто переворачивает страницы, очень аккуратно и нежно. Сюдзи направился к лестнице, которая находилась у первого шкафа, заваленного английскими произведениями. Наверху находилось место, где можно было сесть. Книги лежали везде, настоящий хаос: на полу стопками, на столике, на низких креслах, в одном из которых сидел мужчина, видно лишь макушку головы. Юноше интересно только та полочка, на которую складывают новое ?барахло?, как назвал это Дан, которого пару раз сюда водил парень. Первые пару раз, ибо в самую первую попытку найти этот магазин, он заблудился. Серьезно при чём так. Город-то новый, а телефоном пользоваться мы не умеем. Сюдзи посмотрел на часы и подошёл к книгам, ставя сумку на пыльный пол, а сам опускаясь на колени перед полкой. Тонкие руки тощими пальцами зацепились за томик, на котором было написано ?Акутагава Рюуноскэ?. Такая старая книга! Он готов её купить, сколько бы йен она не стоила бы. Рядом стояла книга Толстого, ?Война и Мир?, а ещё рядом стоял сборник Шекспира, Сюдзи пропустил его, поддев пальцем соседнюю книгу, у которой на обложке было написано ?Алые Паруса?. Какие-то военные книги, от которых парня немного воротит, но он всё равно взял парочку.За единственным шкафом было пыльно и не видно кресел, столика и всего этого иностранного уюта. Даже поросло паутиной. Паук, медленно спускавшийся на пол, был неким удивлением для юноши и он замер, сидя на коленях, на голенях, собирал грязь, не иначе. Парень сложил ладони лодочкой, милое животное опустилось прямо на них и направилось стремительно к пальцам. И опустилось на пол на паутинке.Где же его спасительная паутинка?Потерял?А, точно, он был таким же, как и тот бандит. Теперь он в персональном аду. В любом случае путь в это место заказан Сюдзи.

Перед носом, буквально в паре шагов сидел в точно таком же положении парень, отзеркаленном. Сюдзи пару раз моргнул, прежде чем в неожиданности прокричать так громко, что всё здание, казалось, дрогнуло. Испугался так, что забыл, что крыша намно-о-ого ближе, встал и ударился головой о потолок и упал обратно, теперь уж плашмя. Что ж, это было неожиданно. Теперь у него нос будет красным от удара. И шишка на лбу. Аутч. Слышен смех парня, он такой тихий и заразительный. Сюдзи вслушался в то, как половица скрипнула под весом парня и сам приподнялся на локтях, левой ладонью хватаясь за лоб и обижено глядя на то, как человек перед ним поднимает книги, которые он тут оставил пару минут назад, как полез в самую пылищу за тем, чтобы найти иногда находившиеся тут книги.

– Я думал, я один знаю про то, что за шкафом на втором этаже не только пыль, но и книги, которые случайно ускользнули из-под взора Футабатэи-сана, – его длинные тёмные волосы с отблеском синего, собранные в конский хвост слишком неопрятно, касались пыльного пола, Сюдзи стало больно на это смотреть, а сказать хоть слово было сверх сил. – Любите Акутагаву? В своё время я с упованием читал рассказы. Особенно ?паутинка?.Сюдзи внимательно смотрел на лицо юноши, сидящего перед ним. Слишком мягкий и добрый взгляд голубых глаз – такая редкость в Японии! Но больше юношу привлекла традиционная одежда. Сейчас в таком редко кто по улице ходит, а из ?молодого поколения? и подавно. Серая, самое обычное кимоно, белый оби*, больше похожий на тряпку, повязанную вместо настоящего пояса. Хакима* была слишком длинной, видны синие подолы штанин. Сюдзи хвастался хорошим зрением и хорошей внимательностью когда ему нужно, а обычно это проявлялось, когда он рассматривал людей. И пытался понять их философию. И, о боже, пара гет* на ногах, про себя юноша подумал, а ему не больно всегда ходить в таком? Эта обувь ведь и правда неудобна, даже если поверх носков или чего-то по типу этого. И брошь с левой стороны, соединяющая ткань кимоно и под ним находящуюся сусоёке*, если это и была она, конечно. Слишком простой и глубокий парень. Сюдзи всё ещё не ответил на вопрос и уставился на оппонента в находке книг за шкафом. Сюдзи всё ещё потирает ушибленную макушку, пусть лоб и пострадал больше. Сюдзи всё ещё упирается кулаком второй руки в пыльный, грязный пол.

Сюдзи сглотнул.– Ну, да, – неуверенно молвил юноша, – Люблю. Но я могу уступить! Я просто немного цундоку*, но если вы не читали эти рассказы, то ясрадостьюотдамвамэтукнигу.

Конец фразы юноша протараторил и протянул книгу человеку напротив. Тот немного хихикнул.– Не волнуйся, у меня уже есть такой экземпляр дома, мне не нужно. Это ограниченная серия и грех упускать такое, верно?

Со стороны диванов послушался шебаршения. Сюдзи медленно попятился назад, ведь тут валялись только немногие книги, которые уже были скуплены парнем. Да и чихать от пыли он не торопился, дома всегда так чисто и пусто, а тут грязно и уютно. Юноша прижал к груди ту стопку, которую выбрал для того, чтобы купить и наконец-то поднялся. Без стуков о скаты крыши-потолка и плюхнулся на один из пуфов. Единственное место, где не было книг и куда можно было уместиться не боясь, что придётся доплачивать за поломанные стулья, которые дышат наладом. И кресла, само собой. У него есть время чтобы почитать перед тем, как надо вернуться домой и готовится к ужину, но предпочитает продолжить своё сочинение, выводя с неким интересом кандзи.

Столик, кофейный, был отличным местом для этого, чёрная ручка скользит по белоснежной бумаге. Черты выходят не совсем уж и ровными, как кажется парню, но он старается, вкладывает всю душу в творение. Хотелось поскорей избавить Ока-сан от этого выражения на лице, полного презрения к нему самому. А в этом закутке мира, где пахнет книгами, очень уютно, не так шумно, как дома, но это даже хорошо. Не лезут ненужным мысли в голову о том, что соседская собака воет (у Сюдзи была редкостная кинофобия*) или ещё чего. Странно, что даже шумы города сюда не проникают. Пространство, словно вакуум. Правда не душит своими призрачными руками, схватившись за гладкую, теплую шею.

Со скрипом ручки день медленно протекал к вечеру, наполненный неспокойствием о неизбежном ужине.