День седьмой. Чернобог. (1/1)

“Для нас нет времени. Для нас нет места. Что составляет наши мечты, и все же ускользает от нас?” — пел Фредди Меркьюри, пока Бентли 1920 года несся по горящим улицам Лондона.“Кто хочет жить вечно? Кто хочет жить вечно? У нас нет шансов, за нас все решено”.— За нас все решено, — эхом повторил Азирафель.Кроули, поморщившись, выключил магнитолу.— Куда мы едем? — мрачно спросил он у Хастура, расположившегося на заднем сиденьи.— Ты мне скажи, — отозвался князь Ада.Кроули не понравились его интонации. Он выкрутил руль, сворачивая на боковую улицу, и вскоре они оказались у церкви Святого Спасителя.На лужайке перед церковью было людно, люди обнимались, шатались, как пьяные, как будто на пороге конца свете им всем было холодно и только близость друг друга помогала согреться. Поднятые к мутному безлунному небу зажигалки и свечи, которые люди держали в руках, были не способны разогнать тьму, собравшуюся над целым миром.В центре круга стоял преподобный Смэлбоун и его голос больше не был тихим и робким, как на проповеди в церкви несколько дней назад.— Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться, — читал Смэлбоун и свет многочисленных огней отражался в его глазах и серебрил дорожки слез у него на щеках. — Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. — Это двадцать второй псалом, — тихо проговорил Азирафель, останавливаясь на краю людского моря и придерживая Кроули за локоть.— Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня. — Люди верят, что молитва защитит их от смерти, — согласился Кроули устало.— Они готовы поверить во все, что угодно, — кивнул Азирафель.Двадцать второй псалом не звучал сейчас как молитва, которая может от чего-то защитить. Он звучал как панихида.— Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена. — Если бы я вышел перед ними сейчас, и сказал, что я настоящий демон из Ада, они бы падали ниц перед мной и молились, чтобы я спас их, так велико их отчаяние, — поморщился Кроули. — Чем ближе все они к смерти — тем больше в них языческого, ты заметил? Костры, молитвы. Не удивлюсь, если где-нибудь на этих улицах кого-нибудь принесли в жертву.— Ты жесток к ним, — отозвался Азирафель мягко. — Они просто делают то, что могут.— И этого недостаточно.— Сейчас уже ничего не достаточно, — проговорил Азирафель. — Но в этом нет их вины.Ангел был прав Кроули накрыл ладонью его руку, все еще сжимающую его локоть, молча признавая эту правоту.— Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни. Аминь.— Аминь! Аминь! Аминь. Аминь…Кроули взглянул на часы, уже догадываясь, что будет дальше. Секунды неумолимо следовали друг за другом. Вот их осталось четыре, три, две, одна.Когда наступила полночь, первый человек на краю людского моря пошатнулся, а потом упал навзничь.— В шестой день Всевышняя создала людей, — медленно выговорил Азирафель. Его глаза были совершенно сухими, но в голосе дрожали слезы. — Теперь, когда шестой день закончился, они все…Медленно, один за другим, люди падали, и так же неумолимо гасли огни в их руках. Преподобный Смэлбоун вздрогнул на своем возвышении, прижал руки к груди. Кроули поймал его перепуганный взгляд и взмахнул рукой, мягко подхватывая пошатнувшегося священника. Так же мягко демон опустил тело на траву, хотя в этой бережности и не было смысла — преподобный Смэлбоун был мертв.— Спасибо, — тихо проговорил Азирафель.В разлившейся по истоптанной лужайке тишине послышались хлопки. Хастур хлопал медленно и звук, с которым соприкасались его ладони, гулко разносился на многие мили вокруг. На его руках больше не было неизменных перчаток с обрезанными пальцами.Кроули повернулся к нему и замер, не сумев выдавить ни слова. Он осознал как-то вдруг и это осознание ужасом разлилось внутри.Хастур больше не походил на себя, такого, каким Кроули его знал. В его плечах больше не было изломанной кривизны падшего, из темных глаз исчезла муть, а холодная улыбка резко изменила черты его лица. Существо, которое стояло перед Кроули и Азирафелем, больше не было Хастуром. Оно не было Хастуром давно.— Догадался? — спросил Чернобог.Он не двигался, но что-то жуткое, пугающее было в одной его позе, в молитвенно сложенных ладонях, в исказившей лицо гримасе.— Та форма, которую принял Чернобог… — начал было Кроули.— То существо, которое напало на Хастура, не просто ранило его, — вместо Кроули сказал вдруг Азирафель. — Оно… вросло в него. Стало им. Забрало себе его тело, как одежду...— Это существо — я, — согласился Чернобог.Он едва заметно повел головой и стена огня, рванувшаяся к нему из ниоткуда, замерла на расстоянии вытянутой руки, не коснувшись его, а потом резко рванула назад. На другой стороне поляны припала на одно колено Вельзевул.— Силы твои и тех, кому ты поклоняешься, ничтожны предо мной, — буднично сообщил Чернобог княгине Ада.Ринувшаяся с другой стороны волна воды так же замерла, чтобы обрушиться на землю и мгновенно впитаться в нее. Кроули против воли отступил назад — даже с такого расстояния он мог почувствовать, что это не обычная вода.— Я был здесь до всех ваших богов и буду после них, — сказал Чернобог. — Всей вашей силы не хватит на то, чтобы даже коснуться меня. Вы можете поиграть в перемирие, объединившись против меня, но после вашего поражения вы пойдете за мной и я покажу вам, как этот мир вернется в небытие, из которого был воздвигнут.Кроули почувствовал по движению воздуха, что сейчас будет, и рванулся назад, потянув Азирафеля за собой — не хотелось оказаться в перекрестьи сил Ада и Рая, направленных, в кои то веки, не друг на друга.Со стороны это было даже красиво: земля под ногами Чернобога вздыбилась, выжженная адским огнем, и поток святой воды рухнул откуда-то сверху, накрывая языческого бога. Там, где стихии сталкивались, воздух вскипал чистым золотом.— Как думаешь, нам нужно поучаствовать? — с сомнением поинтересовался Азирафель.— Когда в дело вступают князья Ада и архангелы, я предпочитаю постоять в стороне, — признался Кроули.— Они следили за нами, — невпопад проговорил Азирафель. — Гавриил и Вельзевул. Следили и все подготовили.Кроули согласно кивнул: это было очевидно. После первого неудавшегося Армагеддона верхушка Ада и Рая существенно продвинулась в том, что касалось контроля своих подчиненными.— Как думаешь, Чернобог знал? — поинтересовался демон.— Если не знал наверняка, то точно предполагал нечто подобное, — задумчиво проговорил Азирафель. — Когда ты догадался?— Только что, — признался Кроули. — А должен был догадаться раньше. Настоящий Хастур другой, он жестокий и он терпеть меня не может. Но я так радовался, что он не пытается меня развоплотить…Пальцы Азирафеля успокаивающе сжали локоть Кроули.— Я тоже должен был догадаться раньше, — вздохнул ангел. — Но я предпочел думать, что измениться может любой демон…Кроули закатил глаза под темными очками, которые не снимал даже в темноте.В воздухе пахло огнем и водой, жженой травой, мокрой землей, гнилью, горелой тканью и, почему-то, соленой карамелью.— Хватит, — сказал вдруг Чернобог и его голос раскатился над лужайкой, пригнув к земле иссохшую траву.Краем глаза Кроули успел заметить, как пошатывается, едва не упав, стоящий на краю поляны Гавриил, и как Вельзевул рывком удерживает его на ногах.— Ваши силы впечатляют, но они ничтожны рядом с той мощью, коей я обладаю. Не важно, как много вас пришло биться со мной — вам не одержать победу и у вас нет оружия, которое могло бы мне навредить. Мне нет нужды убивать вас, идемте со мной.Черный дым на том месте, где стоял Чернобог, рассеялся, явив тело Хастура, надетое на другое существо как неудачный костюм.— Вы следили за мной — это похвально, — продолжил Чернобог, обращаясь ко всем архангелам и князьям Ада, собравшимся перед церковью Святого Спасителя. — Вы хорошо подготовились — это похвально тоже. Когда вы догадались?— Когда приказала их развоплотить, — ответила за всех Вельзевул, кивнув в сторону Кроули и Азирафеля. — Хастур, не раздумывая, сделал бы это на месте. — Отчего же ты не попыталась напасть на меня тогда? — спросил Чернобог.— Не была уверена, что одолею.Чернобог улыбнулся и Вельзевул вернула ему улыбку.Что-то едва уловимо изменилось в самом воздухе — Кроули почувствовал это всей кожей. Едва ощутимо пахнуло Адской затхлостью и Райской сладостью, а потом Гавриил встал ровно, протянул руку и вытянул прямо из воздуха длинную серебряную трубу. Огромные белые крылья распахнулись за спиной архангела, когда он поднес трубу к губам, и в одно мгновение стих ветер.А потом вся поляна превратилась в звук.Он растекался, заменяя собой все вокруг: он наполнял небо и двигался под ногами, забирался под кожу и проходился по волосам, им можно было дышать. Звук растекался по венам, заставлял сердце биться быстрее, глаза видеть четче. Кроули показалось, что вся его не слишком-то большая сила под воздействием этого звука возросла многократно.— Планировалось, что с этим гимном начнется война между Адом и Раем, — буднично сообщила Вельзевул. — Но так тоже неплохо.Она улыбнулась и сонм ее мух окружил поляну плотным кольцом, отрезая присутствующих от всего остального мира.В наполненном искрящейся силой воздухе Азирафель отпустил локоть Кроули, чтобы взять его за руку и потянуть назад. Кроули послушно шагнул назад, туда, где скрытые тенью, стояли демоны и ангелы — те, кого привели с собой Вельзевул и Гавриил. Кто-то взял его за другую руку, Кроули почувствовал демоническую силу, но не узнал жителя Ада. Из полумрака выступили другие демоны и ангелы, медленно, но решительно, они брали друг друга за руки, смыкая на поляне круг, в центре которого стоял Чернобог.Бог времени склонил голову к плечу, разглядывая приготовления.— Впечатляет, — наконец, сказал он.— Пока нет, — отозвалась Вельзевул.Что-то изменилось в мелодии, которую извлекал из трубы Гавриил, в ней лязгнула вдруг первобытная сила, истинная глубинная вера, от которой мурашки пробежали по коже. А потом в центре круга, по обе стороны от Чернобога, появились Дагон и Михаил. В руках Михаил был меч, Дагон опиралась на длинное копье. Это было не просто оружие, вдоль меча тянулась полоса света и тьма расступалась перед ней, наконечник копья светился, дрожа, как будто был выкован из живого огня.— Меч святого Петра и копье Лонгина, — прошептал Азирафель благоговейно.Кроули тоже узнал эти реликвии. Он был уверен, что демоны не могут прикасаться к ним, но Дагон держала копье уверенно и легко, и оружие казалось продолжением ее руки.— Я возьму вашу силу, — сказала Вельзевул и это не было просьбой.Она развела руки и черные крылья с шелестом распахнулись за ее спиной. Сонм ее мух накрыл поляну черным жужжащим куполом и Кроули почувствовал, как сила переполняет его тело. Что-то подобное им всем обещали в грядущей войне с Раем, которая не случилось: обещали жажду битвы и радость бушующей внутри силы. Обещали чего-то более настоящего, чем рядовые искушения. Чего-то более общего и значимого — объединяющего.Именно это объединение сейчас в равной степени чувствовали все ангелы и демоны, сомкнувшие круг на поляне. Кроули знал, как это работает: Вельзевул всегда была в этом хороша. Сейчас она черпала силу из демонов и ангелов, потому что музыка Гавриила стирала различия в их силе, оставляя ее первородной, прозрачной, а не черной или белой. Эту силу Вельзевул держала на ладонях, которые медленно сводила вместе.Когда ее ладони сомкнулись с негромким хлопком, Дагон и Михаил проткнули Чернобога с двух сторон своим священным оружием.Взрыв чистого света обрушился на поляну там, где стоял языческий бог времени, на мгновение превратив весь мир в сплошную ослепительную белизну. Музыка дрогнула последней нотой, совершенной в своей чистоте, чтобы замолкнуть. Волна от удара разнеслась по поляне во все стороны, сбивая демонов и ангелов с ног.Кроули показалось, что он ослеп и оглох, а потом земля ударила по коленям и пальцы Азирафеля разжались, отпуская его руку.— Это было… божественно, — выдохнул ангел где-то совсем рядом.— Дьявольски, — пробурчал Кроули в ответ.Он рискнул открыть глаза и увидел в центре поляны столб черного дыма, поднимающегося ровно вверх.В полной тишине из этого дыма вышел Чернобог.Его плащ обгорел по подолу и все еще дымился, сажа выкрасила черным острые скулы, а кожа на руках повисла лохмотьями, но он шел ровно, как будто бы вся мощь Ада и Небес не обрушилась на него несколько минут назад.— Довольно бежать от неминуемого, — сказал Чернобог. — Вы узрите конец этого мира, а после ваши царства падут, и все вы будете стерты из настоящего, которым станет будущее.Кроули ожидал, что сейчас он ударит в ответ, и что какой бы ни была его сила, никто из стоящих на поляне ее не переживет. Но Чернобог только медленно обвел взглядом демонов и ангелов, а потом развернулся и пошел к церкви.Кроули, пошатываясь, поднялся на ноги и почти сразу почувствовал, как какая-то сила, похожая на невидимые цепи, тянет его вслед за Чернобогом. — Он же сказал, что не собирается убивать нас, — пробормотал демон, пытаясь оставаться на месте, в то время как его ноги сами двигались в сторону церкви.— Ему не нужно убивать нас, — проговорил Азирафель, с обреченным видом шагая вслед за богом времени. — Мы просто… вернемся в свое изначальное состояние. Станем звездной пылью, или воспоминаниями, или чем-то вроде того. Чем-нибудь… неживым.— Ты не очень помогаешь, — вздохнул Кроули.Азирафель посмотрел на него растерянно.— Извини, — сказал ангел серьезно.Кроули протянул ему руку и Азирафель принял ее, как будто они были одни, а не шли, против своей воли, в толпе других демонов и ангелов.Идущие впереди Вельзевул и Гавриил, не глядя друг на друга, взялись за руки. За их спинами больше не было крыльев.В церкви было темно, темнота клубилась по углам, собиралась под крышей, как живое существо. Никто из ангелов не подумал зажечь огни, но никому из присутствующих и не нужен был свет, чтобы видеть в темноте.Демоны и ангелы молча заняли церковные лавки. Кроули и Азирафель устроились в дальнем углу на крошечной лавочке, там же, где сидели в первый раз, когда пришли сюда.Чернобог молча прошел до конца церкви, постоял у алтаря, как будто прислушивался к чему-то, а потом повернул обратно и остановился между рядами. Он не двигался и смотрел куда-то в стену, но лавки вокруг него пришли вдруг в движение, смыкаясь кругом, подвластные его воле.— Вы узрите, как кончится мир, — сообщил Чернобог, ни на кого не глядя. — Нет силы, способной остановить меня.Пальцы Азирафеля сжали ладонь Кроули почти до боли, вынудив отвести взгляд от Чернобога.— Есть, — одними губами сказал ангел. Кроули вопросительно приподнял брови под темными стеклами очков.— Всевышняя сильнее него, — пояснил Азирафель. — Она создала все и вся. Создавать — сложнее, чем разрушать.— Ей пора бы уже появиться, пока не стало поздно, — с сомнением проговорил демон.— Ваша Богиня не придет вас спасти, — сказал Чернобог вдруг, как будто слышал их шепот — а может быть и правда слышал. — Она не явится, даже чтобы попрощаться. Или я не прав?Он закинул голову, глядя в темную муть неба сквозь стеклянный потолок церкви.Несколько ударов сердца ничего не происходило, а потом поток ослепительного света вдруг обрушился вниз, на то место, где стоял Чернобог. Свет разлился по его фигуре, стек по ней, как вода, вспыхнули цветными красками витражи с изображениями святых и загорелись белым свечи вокруг алтаря.Кроули зажмурился, потому что разлившаяся по церкви святость слепила отвыкшие от Света глаза. Он давно не видел Всевышнюю так близко, так давно, что успел забыть, как это… приятно. Бережное тепло разлилось по коже от одного Ее света, вернулись истраченные в бою силы и почти сразу перестало жечь глаза. Азирафель рядом шумно выдохнул и его хватка ослабла. Кроули сжал его руку крепче, потому что не мог, не успевал облечь в слова те чувства, которые захлестнули его с головой.Он очень скучал.Он никогда не думал об этом после падения, запрещал себе думать, но сейчас Всевышняя была здесь, рядом, едва ощутимо касалась их всех, и Кроули ощущал как никогда остро, как многое он потерял, упав с Небес. Чувствовать это было невыносимо... больно.— Попытаешься испепелить меня? — спросил Чернобог.Он протянул руку и свет водой стек с его кожи, не причинив вреда.Бог времени улыбался, а потом эта улыбка дрогнула и под личиной Чернобога вдруг на мгновение мелькнул Хастур.— Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться, — выговорил Хастур неровно.Его голос звучал хрипло, сломано, как будто ему было очень больно и он едва мог говорить. Но под звуком этого голоса тело, которым управлял Чернобог, задрожало, пошатнувшись.— Я думал, он мертв, — прошептал Азирафель, подавшись вперед и снова сжимая ладонь Кроули.— Он колоссально силен, я же говорил, — пробормотал демон, невольно повторяя движение ангела. Он все еще не справился с ощущением растерянности от присутствия Всевышней, но происходящее сейчас было важнее его переживаний. Оно было важнее всего, потому именно сейчас перед ними решалась судьба мира.Кроули похоронил Хастура, когда понял, что Чернобог завладел его телом, и это было ошибкой. Будучи исключительно несовременным князем Ада, Хастур умел то, что разучились уметь множество других демонов — выживать. В том числе, выживать в колдовских ловушках. Он смыслил в древнем, изначальном колдовстве куда больше Кроули.Теперь Хастру стоял подо всем этим Светом, и Кроули почти мог видеть, как Чернобог бьется внутри его тела, пытаясь вернуть себе власть.— Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, — выговорил Хастур побелевшими губами.Падающий сквозь крышу свет теперь ласкал его плечи, и казалось, что князь Ада объят этим светом, укутан им, как теплой шалью.— Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего, — продолжил Хастур.Его голос срывался и Чернобог внутри него бился, заставляя тело князя Ада судорожно вздрагивать, выкручиваясь так, как не способно гнуться тело живого существа. Бог времени ломал это тело изнутри, как клетку — и не мог вырваться.— Он недостаточно силен, чтобы справиться со мной, — сказал Чернобог хрипло. — Никто не силен для этого достаточно, я сама суть Времени, и вся Твоя любовь не способна меня остановить…— Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, — проговорил Хастур и рухнул на колени, скрещивая руки на груди, — потому что Ты со мной.За его спиной вдруг распахнулись черные крылья, искореженные, огромные, сломанные и неровно сросшиеся во многих местах.— Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня.Из груди Хастура рванулась было черная тень, и эта тень была темнее его крыльев и темнее всей темноты, которую Кроули видел за всю свою долгую жизнь. Эта тень была самой сутью тьмы, как будто вырезанной из ткани Мироздания.Хастур укрыл ее своими крыльями, не выпуская на свободу. Теперь его голос звучал едва слышно, но в наступившей в церкви тишине каждое слово звучало ясно и отчетливо.— Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.Свет, падающий с потолка, стал на мгновение нестерпимо ярким, а вслед за ним по черным крыльям Хастура медленно поползла белизна. Она тянулась от самых кончиков крыльев, покрывала каждое перо, неумолимо двигаясь вверх. Его потертый плащ из грязно-серого стал ослепительно белым, как одежды святых или ангелов.— Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, — проговорил Хастур, зажмурившись, по его щекам катились слезы, драгоценными камнями сверкающие в божественном свете, — и я пребуду в доме Господнем многие дни.Чернобог в его теле бился, пытаясь вырваться из плена, и кожа князя Ада рвалась тут и там, но темноте, коей был Чернобог, некуда было деться подо всем этим светом.Хастур откинул голову, глядя в небо и не закрывая глаз. Свет лился по его лицу, как будто стирал с него все демоническое, снова давая возможность увидеть его таким, каким он был когда-то — до падения.— Прости меня, — тихо сказал Хастур.Кроули осознал вдруг, за что на самом деле просит прощение князь Ада. Он просил прощения не за Чернобога и не за эту встречу со Всевышней, о которой все они, падшие, отчаянно мечтали где-то глубоко внутри — и не смели попросить.Князь Ада просил прощение за то, что пошел за Люцифером, за Войну в Раю и за то, что поднял оружие против своих братьев. Просил прощение за то, за что Кроули никогда не был готов попросить.Хастур мог бы отпустить Чернобога, оставить его Всевышней, но он выбрал стоять на коленях под Ее взором и просить прощение за свое предательство. — Я люблю тебя, — ответила Всевышняя.Хастур улыбнулся светло, и впервые за все время, что Кроули его знал, на его лице промелькнуло облегчение. Как будто многие тысячи лет князю Ада было невыносимо больно, а сейчас эта боль прошла.Божественный свет на мгновение очертил контуры нимба над его головой, а потом все тело Хастура вспыхнуло ослепительной белизной, чтобы в следующую секунду рассыпаться искрами. В центре круга, образованного церковными скамьями, не осталось ни следа ни от князя Ада, ни от Чернобога.Божественный свет погас, как будто кто-то выключил прожектор, и церковь погрузилась в предрассветную серость.— Она простила его, — выдохнул Азирафель, отпуская руку Кроули. Он выглядел взволнованным и одухотворенным одновременно, как будто увидел чудо в разы более огромное и великое, чем те, которые совершал он сам. — Она простила его, значит, это возможно. Быть прощенным. Ты понимаешь? Ты тоже можешь… Кроули?Кроули поднялся и молча вышел из церкви.Трава вокруг церкви цвела изумрудно-зеленым цветом, как будто несколько дней назад не была превращена в безжизненную солому. В небе звенели голоса пробуждающихся птиц. Безжизненно лежавшие на поляне люди растерянно поднимались на ноги и преподобный Смэлбоун с прилипшими к рясе травинками собирал их вокруг себя, громко читая очередную молитву. Мир снова жил, дышал полной грудью, пробудившись от глубокого сна, не сумевшего стать смертью.Кроули пошатнулся на негнущихся ногах и сел прямо на ступеньки церкви. От несправедливости мира ему хотелось кричать.Больше всего на свете он боялся, что однажды его заставят выбирать: получить прощение и умереть или навсегда остаться проклятым демоном. Он всегда осознавал, что искупление без самопожертвования невозможно — только не в том, что касается негласных Небесных законов. Когда в дело вступает Рай, всегда приходится чем-то жертвовать, как правило, чем-то очень дорогим.Но сегодня, глядя, как эту жертву приносит кто-то другой, Кроули поймал себя на невыносимой, выжигающей внутренности зависти. Он бесконечно завидовал Хастуру — и был так же бесконечно счастлив, что это Хастуру, а не ему самому, выпала возможность выбирать.В глубине души Кроули мечтал о прощении. Они все о нем мечтали.— Бог есть любовь, — сказал Азирафель, остановившись за его спиной. Увлеченный своими переживаниями, Кроули не услышал его шагов.— Любовь, которая убивает? — откликнулся демон, не поворачиваясь.— Вряд ли Она могла простить его иначе, — покладисто отозвался ангел, присаживаясь на ступеньку рядом. — Вряд ли это вообще было возможно, понимаешь?— Что бы ты выбрал? — хрипло спросил Кроули. — Умереть и получить прощение, или на всю жизнь остаться демоном?— Ты же сказал, что это не больно, — удивленно заметил Азирафель.— Дело не в боли, — отозвался Кроули, кусая губы.Он вдруг снова вспомнил, как это было: благодать, льющаяся с Небес и любовь, захлестнувшая их всех. И ощущение потери, такое сильное, что разрывало грудную клетку.— Мне иногда мне так не хватает Ее, — проговорил Кроули сорвавшимся голосом и от того, что слова были сказаны, в груди вдруг разлилось горькое облегчение. — Мне так не хватает Ее любви.Азирафель молча обнял его, привлекая к себе, и Кроули торопливо стащил с лица темные очки, прежде чем уткнуться ему в плечо и разрыдаться в голос.Над их головами медленно занимался рассвет и по небу тянулись полосы розового, фиолетового и золотого цветов.Начинался новый день.