Часть 2 (1/1)

Когда все мои переменные станут постоянными; когда взгляну в последний раз на мир глазами стеклянными; когда потухнут зрачки; когда выпрямится и запищит кардиограмма; когда налипнут на небесный магнит мои двадцать с чем-то граммов, оставив тело внизу, как обувь у храма?— я буду тебя любить.Ад менял любого. В первую очередь и по понятным причинам?— внешне.Эти неуловимые изменения они оба удачно игнорировали, ведь были дела и поважнее: демоны, демоны, корни Клипота, снова демоны… Кто там ещё? Ах да, как можно было забыть? Демоны. И демоны.На их общую на двоих кровь слеталось и сбегалось столько нечисти, что это стало обычным предметом для тупых шуток Данте. Но лучше уж так шутить и кое-как пытаться выплыть из творящегося кругом говна, чем сесть и с позором расплакаться.Вергилий хорошо помнил, что в мире было только две бесконечности — вселенная и человеческая глупость,?— но не понимал, что его брат может легко вмещать в себя сразу обе крайности. Его можно было бы терпеть, если бы Данте хоть иногда затыкался, а не заполнял эфир тупым трёпом про новые прибамбасы вроде мотоцикла, крутой ковбойской шляпы и про другую несущественную дрянь.Так вот, внешность. По поводу этого Вергилий волновался в своей жизни меньше всего, потому как его истинная цель была чуть ли не диаметральной противоположностью. Да и понятие красоты ему было чуждо, параллельно, неинтересно?— и недоступно. Но какая-то часть сознания, глядя на Данте, галочкой отмечала: Данте красивый. Даже когда порол чушь, по-дурацки подставлялся под удар самого слабого демона и когда проигрывал ему раунд, Данте всё равно был красивым. И если внешность у них одна на двоих с крошечными различиями, то и Вергилий тоже был красивым?—?Эй, Данте.—?Чего тебе, умник,?— охотник отозвался настолько устало, что не потрудился вложить в вопрос нужную интонацию, только ногой в массивном ботинке шевельнул и ещё больше растянулся на земле. Его волосы, ранее белевшие на фоне Ада гордой горной вершиной, пройдя через длительное путешествие по Преисподней, ныне сливались по цвету с травой. И именно это и было причиной для беспокойства со стороны Вергилия. —?Я не в настроении болтать. Ты только что выпустил мне кишки, дай отдышаться, а то немного паршиво.—?Данте,?— Вергилий от своего никогда не отступал и не собирался этого делать и сейчас, поэтому вложил в голос что-то кроме обычного безразличия. Это сработало безотказно: Данте повернул к нему лицо, показывая, что начал внимать. —?Твои волосы…—?Ах, это? —?он накрутил на палец ярко-красную прядь, рассматривая её некоторое время, будто бы только что обнаружил, что на его голове росли волосы и не важно, какого цвета. —?Да, я давненько заметил. Твои, кстати говоря, тоже. Выглядят, естественно, не так круто, как у меня, но сносно,?— Данте поднялся единым слитным движением, поправил красный плащ, заляпанный его красной кровью, взмахнул красными волосами и ещё потоптался по красной траве… В глазах у Вергилия зарябило от обилия этого цвета. Как гром среди ясного неба пришло осознание, что Данте тут смотрелся куда гармоничнее, чем он сам, Вергилий, когда-либо сможет. —?Что сказать, за стиль в нашей семье всегда отвечал и буду отвечать я, это же очевидно.Вергилий мгновенно пожалел, что начал этот разговор, а не насладился кратковременным затишьем. И пожалел, что не может увидеть себя глазами брата, потому что вмиг стало понятно, откуда брали исток все эти странные взгляды, которые время от времени посылал ему Данте.—?Эй, Данте.—?Ну что тебе там опять надо? Приспичило отлить? Так отлей, обещаю, я не буду подглядывать…—?Давай выберемся из Ада.Данте прикрыл рот рукой и отвёл глаза, прячась за отросшими красными прядями, как за ширмой. Возможно, Вергилию только показалось, но радужка у него поспешно мигнула алым, прежде чем вернуться к правильному цвету. Брата отсюда нужно было вытаскивать как можно скорее, несмотря на то, что тот не торопился выполнять работу охотника и рубить Клипот, явно наслаждаясь мрачным и тихим обществом Вергилия.—?Давай.