День 52 22 Октября (1/1)

Утро было вялым, потому что я спал пять часов, а под транквилизаторами привык дрыхнуть не меньше десяти. Я не стал расчесываться нарочно, только принял душ. Волосы от влаги слегка вились. Перед запотевшим зеркалом неловко подвел тенями глаза и тут же в ванной комнате оделся. По дороге в колледж я выкурил еще одну сигарету, и как обычно в восемь сорок четыре в холодном хлорированном туалете собирался консилиум барыг и торчков. У Линды я обменял девять таблеток антидепрессантов на полграмма метамфетамина, завернутого в зип-лок, и жесткую школьную туалетную бумагу. Мне было жизненно необходимо взбодриться. Это эффективнее чем самый крепкий эспрессо, хотя торкает уже давно не так сильно. Первой парой был аналитический рисунок. Так как я не мог выкинуть из головы все свои идеи на счет граффити, то невольно кое-какие штрихи из моих набросков перебирались и сюда, что вызывало брезгливую улыбку на лице мистера Беннета. Сосредоточиться сейчас было еще сложнее, чем когда-либо. Неужели меня так вышиб из колеи вчерашний разговор, что сейчас я буквально забывал, какую из линий я только что рисовал? Сверх того, тремор от стимулятора был сильным настолько, что все выходило криво-косо, а карандаш выпадал из рук. Так что работал на паре я еще менее продуктивно, чем обычно. Я спиной чувствовал, как Томас сверлил меня взглядом весь урок. Заметил засранец, что я сегодня не такой, как обычно. На анатомии лекцию я прослушал. Я понял, что в таком состоянии у меня буквально в одно ухо влетит, а из другого вылетит, а несуществующих студентов как будто стало больше. Потому я сидел в наушниках, которые спрятал за волосами и выписывал в тетрадь по анатомии классные слова из песен. Большая перемена на обед. Наконец-то. Я из-за дорожки метамфетамина не хотел есть, (и слава богу, мне бы не помешало скинуть килограмм-другой), но очень хотел черного кофе или колы. Или энергетика. Лишь бы был кофеин. Плюс надо было чем-то запить кальций, витамины и магний, которые я принимал, чтобы не сдохнуть слишком рано от нездорового образа жизни. Я встал в очередь у кофейного автомата в столовой, залипая в телефон. И по этой причине не заметил, кто стоял передо мной, ровно до того момента, как рука в перчатке без пальцев помахала перед глазами. Я вытащил наушник и мрачно уставился на парня.– Господи, ну и взгляд, – лукаво улыбнулся Фрэнк. – Ты словно меня убить хочешь.– Смело с твоей стороны предполагать, что этого нет в моих планах. Фрэнк заразительно рассмеялся. Сегодня он был в серой футболке с броским готическим принтом и в черной джинсовой куртке, усеянной значками. Пиздец как же от него несло курительной дурью. За спиной торчал чехол с гитарой. Шея Айеро была частично открыта, и я впервые для себя обнаружил там тату в виде скорпиона. Заметив мой взгляд, парень оттянул ворот майки, чтобы я мог разглядеть лучше. Почему-то обозрение его обнаженной кожи, даже столь малого участка, меня смутило, и я быстро уткнулся назад в телефон, чтобы поставить паузу в видео. Но на самом деле, конечно, чтобы не было видно моего выражения лица.– У меня их много, – заговорщически шепнул Айеро, поднеся ладонь ко рту. – Может, увидишь когда-нибудь и другие. Я понятия не имел как отвечать на такого рода почти интимные комментарии, так что промолчал, делая вид, что очень интересуюсь огромным меню над выдачей кафетерия, которое и так знал наизусть. И параллельно с этим я заметил кучу обращенных на нас с Фрэнком взглядов. На меня смотрят. Им странно. Это странно, что Айеро со мной говорит. У меня на секунду потемнело в глазах. Этого не должно было случиться, они не должны на меня смотреть. Какая-то девушка дружески поздоровалась с Фрэнком, посмотрев на меня так, словно у меня было две головы.– Ты что обычно берешь в этом автомате? – раздался звонкий голос с легкой хрипотцой.– А? – переспросил я, пытаясь вернуться в реальность.– Какой кофе самый не поганый в этом автомате на твой вкус? – он стоял напротив автомата, закидывая туда полтора доллара 25-центными монетами.– Черный с двойным сахаром.– Значит, это будет твой, – он жмякнул по кнопке, раздалось гудение автомата. – Я тоже беру черный, но, если б здесь было безлактозное молоко, я бы брал флэт-уайт. А так у меня, видишь ли, непереносимость, – сморщился он. – Что ж, зато теперь ты в курсе, как меня убить. Похитишь и поставишь капельницу с молоком.– Звучит как идея.– Кстати об идеях. Не надумал идти? – он серьезно взглянул мне в лицо. Я заметил теперь в ярком освещении кафетерия, насколько темными были его глаза. Прямо как очень крепкий чай. Заварка эрл-грея с цитрусами, потому что на радужке были эти крохотные желтые вкрапления, из-за которых глаза выглядят как в японской манге. Но вообще-то в случае Айеро довольно симпатично. Фрэнк достал из автомата бумажный стаканчик и передал мне.– Что за странная манера угощать меня напитками? – нахмурился я, запивая свои витамины и обжигая язык.– Ну не хочешь – я и не буду, – безразлично пожал плечами Айеро, засовывая монетки за свой кофе и считая под нос звенящие центы. Я стоял с этим бумажным стаканчиком как идиот. Я чувствовал, как ученики в очереди за спиной пялятся на меня. Этого не делали раньше. Между лопаток неприятно прилипла от пота рубашка. Я опустил голову так, чтобы закрыться волосами от взглядов, и посмотрел на свое отражение в кофе. Теперь я не ?жуткий пацан с комиксами?, а ?жуткий пацан с комиксами, с которым говорит Фрэнк?.– Наконец-то, – отхлебнул удовлетворенно парень из своего стаканчика и пошел к окну. – Кофе восстанавливает стамину после сольфеджио... Джи? Он обернулся, заметив, что я не пошел за ним, а поскорее постарался свалить в коридор.– Джи? – переспросил я, охренев от такой фамильярности. Меня так только брат и мать зовут.– Если ты не против, конечно, то будешь Джи. Мистер ?Tatty Vampire?, – он усмехнулся. – Слушай, если тебе неприятна моя компания, так и скажи, а не пытайся незаметно свалить. Клянусь, я не буду тебя ненавидеть за то, что я не в твоем вкусе, – хоть и с улыбкой, но серьезно сказал он. Я промолчал.– Ладно, тогда пойдем, нечего в проходе стоять, – он схватил меня за локоть и утянул к окнам. Боже, опять он вторгается в мое личное пространство. От этого нервы шалят.– Эй, Фрэнк! Как ты? – спросил мимолетом Джей – капитан нашей бейсбольной команды.– Я уже не на тюремной койке, так что лучше некуда, – оскалился он. – Передай Саймону и Аманде, что я приду.– Рад снова тебя видеть, чувак. Джей отбил кулачок Фрэнку и пошел за свой столик. Айеро бережно спустил гитару, развалился на подоконнике и закинул кеду на батарею, положив подбородок на торчащее в дырке джинсов колено.– Здесь есть столы, Фрэнк, – скептично указал я через плечо в холл с кучей свободных лавок. Он сощурился на меня сквозь яркий свет:– И что? Я пожал плечами. Господи, это такое странное ощущение, когда я что-то вообще говорю реальному человеку. Я не помню, с кем я вообще в последний раз заводил разговор больше пары предложений, исключая моих психотерапевтов, которые обходились семье в целое состояние. Айеро похлопал ладонью по месту рядом, приглашая меня присесть. Я неудобно привалился к батарее.– Так что, пойдешь сегодня на заброшку? – сразу перешел он к делу. – В половину первого ночи у ворот.– Я еще не решил. Я не привык к такого рода мероприятиям, знаешь ли, – я потер шею. – Хотя вчера все же… я все же набросал пару вариантов. Потому что твой – полное говно. На удивление Фрэнк абсолютно спокойно отнесся к высказыванию, даже если я никак свою критику не обосновал.– Можно взглянуть? – заинтересовался он. Я неловко достал из сумки папку с листами и передал ему. Я не чувствовал никакого волнения по поводу качества рисунков. Я знал, что мои работы хороши. Я немного нарцисс. Но вот сам факт, что мне придется выставить на чужое обозрение мое видение принятия себя – вот это уже был повод для волнения. Айеро молча и спокойно рассматривал рисунки. Я бы сказал, с улыбкой сфинкса, словно он узнал обо мне что-то такое через мои работы, чего я сам о себе не знаю, и эта уверенная тихая улыбка сводила меня с ума. Черт возьми, он как-то подозрительно долго рассматривал каждый из моих эскизов, и это мне не нравилось. Ученики шептались, смотря на нас, мне было не по себе. Наконец, когда я уже допил свой кофе, он вернул мне папку, оставив один лист себе.– Это именно то, что я искал, Джи, – он показал мне выбранный вариант, где все фигуры были немного угловаты, с толстым маркерным лайном и монстрами, которые выглядели не устрашающими, а скорее странными. – Черт, ты словно прочитал мои мысли! Можно оставить себе?– Иначе я бы это не рисовал, – пожал я плечами.– Спасибо, – он тихонько толкнул меня плечом, из-за чего по телу словно ток прошел, а спина вмиг стала деревянной.– Ладно, надеюсь, ты придешь, потому что я вряд ли справлюсь в одиночку, – он залпом выпил свой уже холодный кофе и, скривившись, утер рот рукавом. – Ну и кислятина, боже… Только одевайся во что-то, что не жалко. Аэрозольная краска сильно пачкает, – усмехнулся он, потянулся как кот и закинул пустой стаканчик в мусорное ведро через добрые пять-шесть метров. Блять. Как он попал?! – Эй, упырь! – по-доброму окликнул Фрэнка какой-то кудрявый парень с акустикой, – Ты идешь?– Секунду, Рэй! – крикнул Айеро и повернулся ко мне, – До встречи, Джи. Буду ждать, – он мягко улыбнулся и вышел из кафетерия. Это было очень-очень странно. Чертовски. Мне не по себе. Почему он улыбнулся мне так? Как будто я, блять, его друг с детства. Я был зол на него. Или на себя за то, что позволял себе так это чувствовать. Остаток дня был адом. На лекциях я сел в самый конец аудитории, чтобы никто не видел, что я страдаю хуйней вместо конспекта и рисую на память портреты ебучего Айеро со всех ракурсов. На самом деле в том, что я рисовал чьи-то портреты, не было ничего необычного; я часто делал наброски студентов нашего колледжа. Особенно девчонок. Может, это тоже повлияло на мою репутацию. Но прямо сейчас меня бесило, что Фрэнк не получался похожим, потому что очень сложно было концентрироваться. Я за голосом учителя слышал чей-то неразборчивый шепот. К этому добавлялось параноидальное ощущение, что кто-то стоит за спиной и что если я опущу альбом, то на кусочке пространства за ним, который он закрывал, окажется чье-то лицо. По совету психотерапевта я успокаивал себя тем, что вся эта мистическая жуть невозможна по законам науки. Когда я возвращался домой, я от нервов выкурил три сигареты и постоянно оглядывался, потому что сквозь тиннитус слышал шаги, которых нет. Но я не понимал, слышал ли я их действительно, как галлюцинации, или накрутил себя. Дома я в дверях столкнулся с Майки, который испуганно отшатнулся при виде меня.– Ты выглядишь как труп, Джи, – только и сказал он.– В этом и весь смысл. Ты куда? Он неопределенно повел плечом и свалил, хлопнув дверью. Малыш Майки по неизвестным мне причинам был популярен среди девочек, даже учитывая тот факт, что ему всего тринадцать лет. Так что я не буду удивлен, если он пошел в кино или кафе с какой-нибудь одноклассницей. Ну или чем там малолетки занимаются друг с другом. Я не хочу лезть в его личную жизнь. Дальше хуже. Меня на лестнице поймал отец, который напомнил, что завтра мне нужно на энцефалографию, а потом к терапевту, так что я должен выспаться и ?не засиживаться за картинками?. Так он называл комиксы. Я послал его к черту, мотивировав это головной болью. Он на меня рассердился, подкрепив это тем, что не пристало сыну раскидываться оскорблениями в адрес отца. В ответ я наорал, что я не виноват в своих расстройствах. Дональд просто обессиленно сжал кулаки и съебался на кухню к матери. Время половина седьмого. Я не стал готовиться к урокам и решил поспать, потому что чувствовал себя ужасно. Однако я поставил будильник на 11:30 вечера. Сам не знаю, зачем так поступил. Я принял душ, тихо включил радио с ноутбука, плотно завесил шторы, зажег лампу на столе (потому что я никогда не спал с выключенным светом из-за паранойи). И только потом лег спать. Уснул я по моим меркам быстро. А когда проснулся, не сразу понял, где я и что. А когда понял – прокрался в ванную, чтобы умыться холодной водой и занюхал толстую дорожку низкосортного стимулятора, приобретенного этим утром в школьном туалете. И еще выдавил пару противных белых прыщиков, которые являются индикатором наркоманов. Или пубертатных подростков. Я был и тем, и другим. Забавное влияние метамфетамина заключалось в том, что под ним люди очень не хотят быть одни. Им нужно общество, разговоры, встречи. Вот и мне стало нужно. Поэтому моему ?потрясающему? плану по побегу к Фрэнку на большой заброс было суждено сбыться. Я долго выбирал, в чем должен пойти. Айеро сказал, что это должно быть что-то, чего не жалко. Мне не жалко было все, но я хотел выглядеть круто. Я откопал фланелевую черно-белую рубашку в клетку и протертые на щиколотках красные джинсы, ставшие слегка маловатыми. На мой взгляд, я в этом выглядел максимально убого, а не круто, но вряд ли Фрэнк на заброшке в кромешной темноте будет об этом думать. Я оставил музыку и лампу в комнате включенными, чтобы в случае чего родители не заподозрили моей пропажи, проскользнул тихонько мимо их спальни и выбрался на улицу ровно в полночь. Несовершенства моего плана быстро всплыли на поверхность. Я не продумал, на чем я доберусь до развалин. Пришлось своровать велик Майки. И также я не учел, что мне придется провести полчаса в одиночестве на темных улицах, что непременно значило встречу с людьми категории "б". Я сейчас на северо-западе окраин, а мне надо на самый север даунтауна. А значит, я не знаю, в каком состоянии доберусь до места назначения. Надо оставаться спокойным. Я воткнул наушник только в одно ухо и включил случайный стрим по игре, чтобы было, на что отвлекаться. Большинство песен я настолько заслушал до дыр, что для меня они стали все равно что тишина. Окей, Джерард. Поехали. Дорогу я знал отлично, да и какой подросток не знает дороги до большой заброшки. В общем-то, доехал я почти без приключений, слишком зацикливаясь на том, что я скажу Айеро при встрече. Я никогда не рисовал раньше из баллончиков, так что могу попросить у него мастер класс. Вот на темно-синем фоне неба уже вырисовывается силуэт административной развалины со слепыми выбитыми окнами. Жуть. Я слез с велика, разглядывая заросшую территорию за забором. Судя по тому, что у ворот под фонарем не было ни души, я опоздал самую малость. Закурив, я припарковал велик в кустах и пошел внутрь. Под ногами скрипели доски, и из-под кед вылетала пыль. Чтобы не въебаться в стену, я включил фонарик на телефоне. Голос. Откуда-то сверху. Господи, надеюсь это не какие-нибудь скинхэды, которые тоже частенько тусуются здесь по ночам. Было стремно бывать в таких местах затемно. Я пересилил себя. Сейчас надо найти Фрэнка. Я пошел на звуки с четвертого этажа. Сверху уже с лестничного пролета бил луч света. Я шел супер тихо, буквально на цыпочках. И осторожно заглянул за поворот. Блять. Да, там действительно был Фрэнк. И еще двое других ребят. Черт возьми, я не соглашался на компанию. Рэй, его я запомнил со столовой. И какой-то светло-рыжий широкоплечий старшекурсник с пирсингом в губе. На полу лежала строительная каска с фонарем, который освещал потрепанную голую комнату, а сам Айеро сидел на ящике из-под пива с гитарой в руке и напевал Zombie Сranberries. Рыжий отбивал ритм по коленкам и притопывал в такт. Это было похоже на шабаш ведьм. В воздухе стояла плотная пелена сигаретного дыма, который кидал текучие мягкие тени на стену, холодное освещение снизу делало лица похожими на маски. Пахло каннабисом, сыростью и солодом. Парни синхронно качались под музыку, как заколдованные. Проросшая в кирпичной кладке пожухлая зелень в углах комнаты, казалось, противоестественно подползала к парням. Айеро хорошо играет. В смысле реально хорошо. Я решил пока не привлекать к себе внимания, вытащил наушник и тихонько вжался спиной в стену, с закрытыми глазами слушая пение и игру Фрэнка. Когда он пел, его голос менялся. Туда добавлялись какие-то странноватые истеричные нотки, и это завораживало. Парень иногда фальшивил, но это не звучало дефектом. Типа это звучало так, как будто он совсем не боялся быть собой. В смысле, он и был собой. Фрэнк был погружен в музыку, она его занимала на все сто процентов. Я поймал себя на мысли, что я хотел бы им быть в этот момент. Иногда меня заебывают мои страхи, и очень хочется быть кем-то еще. И вот если бы мне предоставили выбор, кем стать, я бы хотел стать Фрэнком Айеро с музыкального факультета. Он закончил играть. Это меня немного расстроило, я вздохнул. Осколок кирпича выскользнул из-под моей ноги и укатился вниз по темной лестнице.– Эй, кто там? – это был высокий радушный тенор кудрявого пацана. – Мы никого не обидим. Судя по голосу, лохматый был немного поддат или накурен. Скрываться дальше не было смысла, я осторожно выглянул из-за своего укрытия.– Tatty Vampire, я уж подумал, ты не придешь! – хитро сказал Айеро и поманил к себе. – Знакомься, Джи. Это Рэй, а этот классный парень - Боб. Рыжий выплюнул окурок и мрачно махнул мне рукой. Под его холодным взглядом мне стало неуютно. Рэй вообще был в силу состояния немного не от мира сего и просто довольно улыбнулся, пялясь на меня красными глазами.– Я-я не знал, что тут кто-то еще будет, – вместо приветствия, сказал я.– Ну а ты чего ожидал? Свидания тет-а-тет? – хмыкнул Фрэнк и отложил гитару. По его движениям я мог предположить, что он тоже уже пьян. – В общем так, парни. Я пригласил Джи, потому что он охуенный художник. Он достал из кармана сложенный в три раза листок и передал Бобу, а тот в свою очередь передал Рэю.– Блеск, Джи, – похвалил меня кудрявый. – В разы лучше варианта Фрэнка. Без обид, упырь, – рассмеялся он.Боб молча передал мне банку дешевого пойла.– Я никогда не рисовал аэрозольными красками, – я открыл пиво.– Ничего, это не сложно, – сощурился Айеро, закуривая и выпуская в мою сторону дым. – Это как кататься на велосипеде – один раз попробуешь, и оно у тебя на всю жизнь. Он внимательно рассматривал меня из-под полуприкрытых век. И опять эта его сфинксовая улыбка. Фрэнк был пиздец как спокоен.– Окей, когда приступим к рисованию?– Ты куда-то торопишься? – поднял бровь Айеро.– Надеюсь поспать, – огрызнулся я. Он пожал плечами и отпил пива.– Ладно, малыш, лови респиратор, – он кинул мне фильтр, который я едва поймал, еще я и облил попутно свой рукав алкоголем. Айеро надел защитную маску и полез в рюкзак за баллончиками.– Назовешь меня еще раз малышом – я тебе глаза выгрызу, – прорычал я.– А как тогда? Tatty Vampire? – не поворачиваясь ко мне, спросил парень. Его голос звучал забавно приглушенно из-за респиратора.– Блять, у меня имя есть.– Ого, Фрэнки, сможешь его приручить? – хихикнул Рэй, как будто меня здесь не было. А потом он потянулся к гитаре Фрэнка и стал тихонько перебирать струны.– Окей, Джи. Будешь Джи, – Айеро вывалил на пивной ящик с десяток баллонов и насадок для них. Краски зазвенели, раскатываясь и падая на пол.– Зря ты хочешь скорее закончить, это же искусство. Им надо насладиться, – задумчиво сказал Фрэнк, тряся аэрозоли. – Нужен правильный настрой. Его глаза сузились, и хоть губ не было видно, он улыбался.– Мне насрать. Я просто не хочу, чтобы ты опозорился, оставив здесь свое убожество. Наверное, это был слишком резкий ответ, и я тут же почувствовал холодок в спине. Проклятая тревожность. Боб посмотрел на меня так, словно вот-вот сломает мне шею. Однако Фрэнк, как всегда, не обратил на это внимания.– Давай наметим размеры, я бы хотел во всю стену, – присматриваясь, он отошел к выбитым окнам и убрал челку за ухо.– Я начну справа, ты слева, – глухо предложил я, натягивая респиратор.– Идет. Как только мы начали работу, даже сквозь фильтр в нос ударила резкая химическая вонь, а в воздухе повисла цветная пыль от спреев. Оказывается, краска быстро кончалась, к чему я после акрила и темперы совершенно не привык. Раньше я почему-то думал, что баллончика должно хватать надолго, но буквально за десять-пятнадцать минут кончился белый, а за ним сразу черный. Боб просто подсовывал Фрэнку банки, как только замечал, что спрей дальше плохо шел. Основные формы рисовал Айеро, а я правил их поверх еще не высохшей глянцевой краски. Забавно, что за все время рисования мы ни разу не столкнулись в нашем видении. Мы как будто органично дополняли друг друга. Даже не разговаривали, чтобы обсудить детали, словно уже все знали. Фрэнк работал быстро, как полагается тому, кто делает граффити в нелегальных местах. А я дорабатывал его кривые линии и формы ровно так, чтобы они выглядели экспрессивными, а не небрежными. Вообще мне понравилось наблюдать за тем, как Айеро рисует. Он выглядел сосредоточенным и постоянно отходил, чтобы свериться с моим наброском, который Рэй прилепил к соседней стене скотчем. Из-за активности Фрэнка его движения были похожи на что-то вроде ломаного танца. Он вообще не мог стоять на месте. Эту иллюзию усиливала музыка – парень тихо пел под нос строки песен. Некоторые слова я узнавал. В целом, наши вкусы в группах оказались похожи. Кудрявый вслушивался в мычание друга и подбирал на слух рифы. Хотел бы я так же. Иногда я замечал, что Фрэнк тоже смотрит на меня. Он меня реально как будто изучал. Это было максимально противное чувство, словно я на экзамене или собеседовании. Но, может, мне это только казалось из-за паранойи. Через где-то час работы Айеро вдруг остановился.– Боже, это охуенно, – выдохнул восторженно Фрэнк, стягивая респиратор цветными пальцами и не отрывая глаз от стены с уже почти готовой работой. Я посмотрел на свои руки. Они тоже все были укрыты, как перчатками, серыми, черными, красными и белыми пятнами.– Все, у меня уже глаз замылился… Джи, пойдем прогуляемся, а потом продолжим? – предложил Фрэнк. – А вы, ребята, подождите, мы потолкуем об искусстве, – непринужденно улыбнулся студент. Боб проводил меня напряженным взглядом, а Рэй пожал плечами и закурил новый косячок. Фрэнк схватил недопитый Хайнекен и выбежал на лестничную площадку, жестом маня меня наверх. Над нами был только один этаж. Конечно, Айеро понесло еще выше. Он наощупь выбрался из слухового окна на плоскую засиженную голубями крышу и задрал голову к небу. Сегодня ночь выдалась ясной. – Черт подери, Джерард, с тобой классно работать, – он уселся на корточки, закуривая сигарету. Огонек зажигалки осветил его лицо мягким красным отсветом и отразился в глазах с полуопущенными веками. Это было красиво. Надо будет нарисовать.– Почему ты все время молчишь? – тление сигареты раздвоилось в его радужках, окрашивая их в оранжевый.– А о чем говорить? – брезгливо пнул я инсулиновый шприц с края крыши, и он быстро утонул в темноте.– Да о чем угодно. Если хочешь, я буду спрашивать.– Валяй. Но не факт, что я захочу отвечать. Я достал зип-лок, телефон и, опустившись на колени, рассыпал белую дорожку на гладком экране.– Стимуляторы? Ты серьезно, Джи? – скептично спросил он, пожевывая сигарету.– Нет блять, стиральный порошок нюхаю, – закатил я глаза и достал обрезанную соломинку из заднего кармана джинсов. – Ты меня вытащил среди ночи, что я еще должен делать? Я же тебя за траву не осуждаю. Еще секунда, и я почувствовал себя лучше. Нос не жегся. Кажется, я уже спалил слизистую.– А я ее и не курю, – усмехнулся Фрэнк, затягиваясь. – У меня свои заморочки.– Да похуй. Я запрокинул голову, потирая нос большим и указательным пальцем. Глаза заслезились. Айеро молча наблюдал за мной с каким-то странным интересом. Еще с минуту стояла тишина. Только ветер колыхал пожелтевшие листья на уровне наших глаз.– Хэй, а чем ты болен? – наконец спросил он.– Отъебись. Фрэнк устало вздохнул и почесал большим пальцем лоб между нахмуренных бровей.– Значит, я тебе не нравлюсь. Тогда чего ты приперся?– В смысле? – оглянулся я.– Ты меня оскорбляешь без разбора, – Айеро задумчиво натянул на голову капюшон и разлегся на драном рубероиде крыши. Он сказал это не с осуждением и не с претензией. Просто как отстраненный факт. Фрэнк не смотрел на меня, только слегка щурился на краешек месяца, проглядывающего сквозь облако смога.– Я ведь не идиот, – продолжил парень. – Сложно не заметить, когда ты кому-то не нравишься. Но если бы ты не хотел со мной общаться, ты бы не пришел сюда сегодня, верно? Я не знал, что ответить. Я сам понятия не имел, зачем притащил сюда свой зад. Это была череда случайных мыслей, которые привели меня, в конце концов, на большую заброшку.– Я тебя не ненавижу. Ты вполне терпим. Айеро хмыкнул и заложил руки за голову:– А ты совершенно невыносим. Я тихо усмехнулся.– Как ты думаешь, я смогу стать твоим другом? – вдруг взглянул на меня Айеро. Я даже опешил от такого вопроса. В смысле другом? Для меня понятие дружбы было какой-то отдаленной концепцией. Как Индия на другом конце планеты. Оно где-то там есть, но меня не касается. Друзья у меня, наверное, были на протяжении жизни. Скорее, приятели. Я хорошо помнил Меган в начальной школе, но потом она уехала с родителями в городок в Огайо к черту на куличиках. Была Рокси в средней школе, но мы перестали общаться как только началось все это половое взросление, и дружить девчонкам с мальчишками стало несолидно. Я вообще чаще сходился с девушками. Они не были так предвзяты ко мне и гораздо реже смотрели на меня свысока только потому, что я не подходил под некие социальные стандарты. Никто не любит фриков. Плюс ко всему я был довольно пухлым ребенком, и выглядел безобидно. От такого мягкотелого во всех смыслах паренька девчонки не ожидали подвоха, а я просто любил слушать их милые сплетни. Ну а потом средняя школа, одиночество, и, в конце концов, закрытость, проводившая меня кривой дорожкой к вредным привычкам и заболеваниям. Вообще-то все эти воспоминания нахлынули на меня буквально за пару секунд реального времени. Я оглянулся на Фрэнка. – Если только сам захочешь, – ответил я наконец.