Глава 5 (1/1)

Абсолютный порог сущ., [?ps?l???tn?j p?r?ok] 1: самый низкий уровень раздражителя (звук, свет), который может быть обнаруженный. Он просыпается как раз перед рассветом от того, что вихры Кью щекочут ему нос. И он возбужден. По-видимому, к этому стоит привыкнуть, пока они спят вместе. К счастью, они ночью передвинулись, поэтому его член не упирается в задницу Кью. Вместо этого, Джеймс лежит на спине, в то время как Кью растянулся на его груди, и уже его возбужденный член прижимается к бедру Джеймса. Джеймс понимает, что он совсем не против. Его рука перекинута через спину Кью, а ладонь покоится в аккурат на правой ягодице. Они переплетены будто любовники, и Джеймс просто лежит с закрытыми глазами и впитывает это ощущение, как бы это было — просыпаться вот так постоянно. Он не может, по сути, этим наслаждаться, зная, что Кью скорее всего будет чувствовать себя неловко, если проснется в таком положении. Но он может позволить себе прочувствовать этот момент. Просто попробовать, как это. Но ненадолго. Он не должен привыкать. И он отстраняется со вздохом. Как хорошо, что Кью спит крепко и лег спать намного позже Джеймса. Он даже не ворочается, пока Джеймс высвобождает себя и идет в душ. Когда Бонд возвращается, чистый и намного более… расслабленный… то видит, что Кью уже встал и оделся, и что-то быстро строчит на компьютере. — Бонд. Хорошо. Можешь помочь мне понять, что на связи именно Ив? Я сейчас включу ее рабочий стол. Джеймс наблюдает, как экран Кью меняется на другой, с несколькими уже открытыми вкладками писем, в одном из которых что-то пишут. Они смотрят как письмо дописывается и ставится подпись Ив. Как только открывается следующее письмо, Кью создает маленькое окошко в нижнем правом углу экрана. В нем он пишет “Привет, Ив. Если ты это читаешь, то напиши пожалуйста “собрание будет в 10” в том письме, что ты начала”. Возникает небольшая пауза, и затем появляется “собрание будет в 10” в окне письма. — Хорошее начало, — говорит Кью скорее сам себе. Дальше он пишет: “В нашу первую встречу мы были в “Грайнд кафе”. Ты заказала масалу. Что заказал я?” Через мгновение одно слово появляется в окне письма: капучино. — Ты не хочешь ее проверить? — Кью спрашивает. — Спроси у нее, какое зеркало дальнего вида она сбила, когда мы впервые встретились Вопрос появляется в окошке созданном Кью. Ив опять дает правильный ответ. Джеймс кивает и Кью пишет: “Ты одна? Если да, то напиши “Д”, в противном случае ничего не отвечай, я свяжусь с тобой позже.” Д Кью расправляет плечи знакомым Бонду движением, которое означает “пора приступить к серьезной работе”. “За твоим компьютером следят — отслеживают нажатие клавиатуры. Вероятно, С. Оберхаузер все еще жив и он связан с С, среди прочих. Все ваши компьютеры и телефоны скорее всего также под наблюдением, но остальные сервера должны быть нетронуты.” Через секунду он добавляет: “Слухи о нашей смерти сильно преувеличены.” В этот раз пауза дольше, а потом Ив создает новый документ, который называет “Список дел”. Умница. Кью пишет: “Передай Р “протокол ТАРДИС”. М скажи, что мы на миссии, и он должен будет возместить мне все на мои личные счета. Я принесу ему чеки, если выживу. Остальные пусть и дальше думают, что мы мертвы.” Ив записывает следующее: “1. Новые способы возобновления контакта с полевыми агентами." “Извини, Манипэнтс. Мы будем вне радаров, пока я снова не свяжусь с тобой. С М поговори лично и не в офисе. Кто знает, где они еще жучков понавешивали.” Она печатает: “2. Безопасность полевых агентов." “Мы постараемся остаться целыми. Пока, Ив. Следи за порядком дома.” — Ничего добавить не хочешь? — спрашивает Кью, смотря на Бонда. Тот отрицательно мотает головой. — Можно передать больше информации, но сперва лучше удостовериться, что С и остальные не отреагируют на это, прежде чем передавать все Ив и М. — Я подумал то же самое, — отвечает Кью, закрывая окошки и заканчивая сеанс с компьютером Ив. — Мне нужно тридцать минут, чтобы все собрать. Когда ты собираешься выезжать? — Как можно скорее. У нас долгая дорога впереди. Я очищу джип от наших следов и достану завтрак в дорогу. Через час они уже движутся на юг, оставив джип сразу за городом. Они едут очень долго, и Кью переключается между взломом со своего ноутбука, используя спутниковую связь и ругаясь при этом сквозь зубы, и попытками заснуть. После третьего круга таких действий, он недовольно жалуется, закрывает ноутбук и складывает руки на груди. — Что не так? — спрашивает Джеймс, пока он перестраивается в другой ряд для обгона фургончика. Туристы. — Мои “ростки” ничего не находят. — Их обнаружили? — Нет. И это хорошие новости. Они просто перемещаются по всему земному шару. Что в принципе и должны делать, но я ожидал, что в конечном счете они где-то приземлятся. — Я уверен, что так и будет. И возможно в “Американце” будет что-то, что сможет тебе помочь. Ты найдешь выход, Кью. Как находишь его всегда. Кью пристально смотрит на него еще мгновение, и отворачивается к окну, но на его губах появляется маленькая довольная улыбка. Побережье Испании великолепно. Солнечное, с проблесками моря. Бонд позволяет себе время от времени отвлекаться от миссии и просто наслаждаться тем фактом, что он едет по потрясающе красивому и извилистому маршруту с элегантным, талантливым и очень милым мужчиной на пассажирском сидении. Когда на него не давит весь груз всего, что они должны сделать, он себя чувствует даже почти счастливым. И почти желает, чтобы обстоятельства вокруг сейчас были совсем иными. — Очень красиво, правда? — Кью будто читает мысли Джеймса. — Да. Бывал здесь раньше? — Никогда дальше юга Франции. Не знаю даже, почему. — Ты разговариваешь как местный, — отмечает Джеймс. — Я родился в Брикстоне. Ми-6 это самое близкое к тому, что я могу назвать домом за последние десять лет. Бонд замечает все, что осталось несказанным — когда он был во Франции, почему он был во Франции — но вместо этого останавливается на том кусочке информации, что ему предоставили. — Это есть в твоем досье? Кью хитро смотрит на него, и Джеймс понимает, что ему нравится эта сторона их отношений. Напоминает игру в “кошки-мышки” — как те иконки в приложении на часах Кью. Он уверен, что Кью ему в некотором роде доверяет, но тем не менее предпочитает не раскрывать свои карты, заставляя Джеймса потрудиться, чтобы что-то узнать. — Только в бумажном, — признается Кью, и Джеймс гордится тем, что ему сказали что-то честно. — В том, которое они взломали, говорится что я родился в Кенсингтоне. — Ты вполне можешь сойти за уроженца Кенсингтона. Кью фыркает. — Я тебя прошу! Как будто я бы стал обитать в этих бежевых эдвардианский домах, что стоят рядами один за другим, — отвечает он с явным акцентом Южного Лондона — вообще не так, как он разговаривает обычно. — Пигмалион, — удивляется Бонд. — Ага. Я всегда был восхищен языками. Как обычными, так и компьютерными, — говорит Кью, теперь с Шотландским акцентом. — Ты просто растрачиваешь свои таланты в подвалах техотдела. — Я так не думаю, — Кью отвечает уже своим обычным акцентом выпускника частной школы, к которому Бонд привык. Он откидывается в кресле, прикрывает глаза и продолжает. — Только потому, что ты хорош в чем-то, не означает, что этим ты можешь принести пользу. Сейчас я приношу больше пользы чем когда-либо до этого. И сейчас у меня лучше ресурсы и надежные подельники. Джеймс смотрит на него. Кью не побрился, и темная щетина скрывает острую линию подбородка. Джеймсу интересно, сколько потребуется времени, чтобы она стала мягкой. — Подельники? Я думал мы коллеги. Кью усмехается. — Это не похоже на обычную миссию. И я подозреваю, что наш новый начальник С вспомнил бы о нас, если бы у него была возможность. И мне кажется, это делает нас подельниками. Бонд усмехается и проезжает следующий поворот быстрее, просто ради остроты ощущения. — Выходит, так и есть. Они разговаривают о задании: его связи с предыдущими миссиями, к которым Джеймс добавляет деталей, потому что Кью еще не работал с ними, в то же время избегая информации о Веспер. Кью замечает эти пробелы — в конце концов, он читал отчеты, да и слухи о катастрофическом романе Бонда все еще нет-нет, да возникали в коридорах Ми-6 — но он не заостряет на этом внимания. Он не давит все еще болящие раны по поводу ее смерти, чему Джеймс очень признателен. Время от времени Джеймс замечает взгляды, которые бросает на него Кью — определенно задумчивые — но иногда они становятся откровенно оценивающими. Он вспоминает как Кью покраснел, когда Джеймс сказал, что он не заигрывает с людьми, если он их не привлекает. Он понимает, что его весьма привлекает идея того, что Кью возможно… нет, определенно не влюблен в него. Он не запинается и не становится неловким рядом с Бондом. Но он что-то умело скрывает. Обычно Джеймса раздражают все эти влюбленности сотрудников. Но он должен признать, что ему нравятся взгляды Кью. И скорее всего как раз потому, что Кью разговаривает с ним так обычно. Или потому, что у Джеймса есть фетиш на профессиональность, а Кью доказал, что он профессионал даже дольше, чем Джеймс от него ожидал. Они меняются местами, когда Джеймс устает, и к ночи успевают проехать изрядный кусок по побережью Испании. И опять, они берут один номер, и опять, у них одна большая кровать. Они даже не обсуждают, свои дальнейшие действия: Бонд делает осмотр территории отеля, чтобы удостоверится, что они в безопасности, в то время как Кью садиться за компьютер на пару часов. Бонд находит магазин неподалеку и покупает манчего*, тортильи с яйцом и томатами, миндаль и хамон. И местный вермут, потому что когда ты в Испании… Он возвращается, стараясь не шуметь, чтобы не мешать Кью. Но Кью не сидит за ноутбуком, как он ожидал. Вместо этого Кью на полу в самой неловко-грациозной позе, которую он может представить: ноги позади него, ладони уперты в пол возле бедер, спину выгнута и голова запрокинута вверх. Пока Джеймс наблюдает, поза меняется: голова Кью уже возле пола между вытянутых рук, в то время как задница смотрит вверх так, что прямая спина и ноги образуют перевернутую V. Затем глубокий вдох, плавное движение и он опять в первоначальной позиции. Он выглядит будто танцор, который медленно трахает пол. — Черт возь… — Бонд! — Кью падает на пол и от былой грации не остается и следа. Он стремительно краснеет. — Я не ожидал тебя так рано. У меня болела спина, и я давно забросил свои… — Тебе не нужно оправдываться, Кью. Йога едва тянет на маленький грязный секрет, — А вот на сюрприз — вполне. Незабываемый, да. Но никак не пошлый. — Я все равно не могу делать все правильно из-за... — говорит он и машет забинтованными пальцами. Затем он встает с пола и направляется в ванную. — Мне нужно освежиться. Джеймс выкладывает на маленькую тарелку сыр, хамон и орешки, и ставит ее на край стола. Потом он решает последовать примеру Кью и сделать зарядку с приседаниями, отжиманиями и прыжками, доведя себя почти до изнеможения, пока вода в душе не выключается. Это становится просто смешным. С кем-либо другим он бы решил вопрос сексом в два счета. Но Кью четко прояснил свою позицию по этому поводу. Ну как, прояснил. Не совсем. Но Джеймс не собирается на него давить или делать что-либо, что можно счесть непочтительным. И сейчас вообще не лучшее время для этого. За исключением того, что никто из них может и не выжить в этой “не-миссии”. Но это как раз и есть то, о чем говорил Кью, когда дал понять, что ему не нужна такая связь. К тому моменту, когда Кью выходит из душа, влажный и свежий, и выглядящий будто некий цветочный фей, Джеймс весь потный и жаркий. Он мычит, показывая подбородком на еду на столе, и уходит в освободившуюся ванную. Комната, наполненная паром, пахнет шампунем Кью и сексом, что совсем не помогает. Он встает под струи воды, берет член в кулак и не особо старается быть тихим. Как только он кончает, то сразу же жалеет о своем пассивно-агрессивном поступке. В конце концов, Кью не просил становиться объектом желаний только потому, что выставил задницу в воздух. Он просил как раз об обратном. Джеймс вытирается насухо, одевает пижамные штаны и входит в комнату, будто ничего не случилось. И, по-видимому, ничего и не случилось. Кью что-то набирает на компьютере, медленно поглощая сыр и хамон, и, судя по всему, не слышит ничего вокруг. Хорошо. Джеймс убирает грязную одежду и думает, что же ему делать дальше, как Кью громко хлопает по столу. — Да еб… гребанное дерьмо! — Не думаю, что я заслуживаю такого. Кью поворачивается к нему, неловко улыбаясь. — Нет, не ты. Мои ростки прекратили летать по всей планете и осели. — И где же? — спрашивает Джеймс и выжидательно смотрит в экран компьютера, будто может там хоть что-то понять. — Лондон. — Серьезно? Но это значит… Кью перебивает Джеймса, глядя на него заговорщицки. — Это значит, что С взламывает свой собственный отдел, потому что он очень расстроен тем, как я воспрепятствовал объединению серверов Ми-5 и Ми-6. — И Оберхаузер об этом знает? — Только те крупицы, которые ему скармливает С. Не весь Ми-6. У него есть доступ только к шестой части информации Ми-6, а у Оберхаузера и того меньше. И если Р сделала то, что я ей передал и запустила протокол ТАРДИС, то все сервера будут заменены на свои копии полугодичной давности. — Это как путешествие во времени. — Именно. Он все еще может узнать достаточно из того, что взломал, но вся недавняя информация останется скрытой. Даты на старых данных будут заменены на полгода вперед, так что вся устаревшая информация будет казаться достоверной. В конце концов он это поймет, но… — …это выиграет нам время. Кью, ты очень, просто невероятно умный. Кью краснеет. — Но это не приближает нас к Оберхаузеру. — Это держит его подальше от нас, что в равной степени хорошо. Я забронировал нам номер в “Американце” на завтра. Будем надеяться, что это поможет нам подобраться к нему ближе. Они выпивают немного вермута и ложатся спать пораньше, в надежде успеть на обеденный паром в Танжер. Проваливаясь в сон, Джеймс думает о том, насколько Кью пугающе профессиональный, и как же он чертовски привлекателен.