Часть 23 (1/1)

Стоик не помнил почти ничего из детства своей дочери. Он поручил её своему лучшему другу, когда Валку объявили мертвой и благополучно забыл о ней на долгие-долгие годы. Он буквально передал девочку кузнецу, и тот носился с ней по деревне, пытаясь обучить её всему, что должна знать наследница Олуха, и что она должна уметь как представительница слабого пола. (Если бы Плевака сказал бы это при воинственных женщинах Олуха... Малой кровью он бы точно не отделался). Иккинг Луна училась вышивать, готовить, врачевать, разбираться в травах, играть на арфе и флейте, танцевать традиционные танцы, вежливо и кротко улыбаться при вождях и их наследниках с других островов, поздравлять отца после каждой победы в битвах... Естественно не обошлось и без умения ковать железо, которое Плевака решил передать дочери своего друга. Девочку растили достойной партией для того чтобы в будущем выдать её замуж за одного из влиятельных наследников, наладив тем самым отношения с другими островами и получить в свои руки ещё больше власти, больше влияния, больше силы... В общем, Иккинг Луне находили разных учителей, как среди народа Олуха, так и среди других островов откуда Стоик толпами приводил пленных, которые становились слугами, мелкими работниками, живыми мишенями для тренировок, ну или личными игрушками некоторых викингов. Те, которым выпадала возможность стать учителями просто плакали от счастья и облегчения. Девочка хоть и не была особо усидчивой и иногда слушала в пол-уха, о чем-то мечтая, но всегда нагоняла весь прослушанный материал, не давая Плеваке или отцу повода отправить её учителей на корм полулюдям из-за плохо выполненной работы. Дочь вождя уже видела, как её учителя по танцам скинули с обрыва с завязанными крыльями из-за того, что девочка отдавила ноги какому-то наследнику во время праздника в дань Богине Фригге – жены Одина. Ей пояснили, что своим поступком она опозорила отца, и учителя, который не смог показать ей как правильно нужно переставлять ноги, нужно наказать. А так, как он был одним из пленников, наказание сводилось только к одному – к смерти. А когда от твоих решений зависят чужие жизни, это невероятно сильно стимулирует как можно быстрее научится принимать взрослые решения и думать о последствиях своих действий. Иккинг Луне пришлось рано повзрослеть, но даже несмотря на все её старания, это не отменило то, что ей пришлось смотреть, как убивают учителей по ведению боя из-за того, что ей не хватало сил поднять топоры, секиры или молоты. Она не могла их от земли отрывать, не то что сражаться ими. И её слабость стоила жизни четырех учителей. Она до сих пор помнила, как в девятилетнем возрасте ей кинули под ноги голову того Громмеля, который должен был научить её пользоваться булавой. Ей всё ещё иногда сниться тот день, заставляя с криками просыпаться посреди ночи... Стоик не обращал внимания на дочь, только изредка читая заметки тех пленных, которые занимались с ней, отмечая все результаты и ставя галочку у себя в мыслях, что, если все продолжится в таком же духе, выдать её замуж будет довольно просто. Сама девочка иногда приходила к нему, пытаясь добиться похвалы или заступиться за некоторых своих учителей. Один раз она даже посмела устроить ему истерику за что получила хлесткую пощечину и убежала вся в слезах. За то, что она не проявила должного уважения отцу и вождю, это ещё было мягким наказанием. Наверное, тогда и начались изменения в её характере. Иккинг Луна росла очень решительной, упрямой (вся в мать) и невероятно слабой для викинга. У неё были очень тонкие руки, тощее тело и по сравнению с своими сверстниками она казалась хрупкой веточкой на фоне огромных дубов. Она много плакала, много улыбалась, много витала в облаках и просто обожала убегать в лес, блуждая там часами напролет. Девочка впитывала в себя все знания, которые ей давались, словно губка, знала гораздо больше чем остальные дети в её возрасте и просто ненавидела свое первое имя, представляясь всегда только вторым, тем, которое ей дала мать. С её-то решительностью и упрямым характером ей не составило труда приучить всю деревню обращаться к ней только, как к Луне Хэддок и никак иначе. Однако после того, как вождь поднял на неё руку, что-то стало незримо меняться в её поведении. Жаль, что не было никого, кто бы знал её достаточно хорошо, чтобы эти изменения замечать. Луна стала реже улыбаться, перестала просить за учителей, как можно чаще пропадала в лесу и потихоньку стала огрызаться в ответ и использовать сарказм в своих словах. Это не было слишком заметным – на неё вообще никто особого внимания не обращал – но дочь вождя стала отказываться вести себя так, как от неё требовали, перестала кого-либо слушать, старалась всем своим видом показать, что не нуждается в их внимании и справится со всем сама, хотя на деле эта была всего лишь очередная попытка оказаться замеченной... Все это резко прекратилось, когда выяснилось, что у всех её ровесников уже пробудился дракон, а у неё, у дочери вождя, нет. Ни намека на самую маленькую чешуйку. Лицо Стоика надо было видеть... Викинги знали, что дракон пробуждается гораздо быстрее, если носитель находится в опасности. Это стимулировало внутреннего дракона защищать своего носителя и он старался дать как можно больше способностей человеческому телу, чтобы оно могло за себя постоять. Поэтому большинство родителей абсолютно сознательно отправляли своих детей прямо в руки опасности, уже на следующий день замечая на их коже долгожданные чешуйки. С Луной же... в общем, все происходило с точностью наоборот. Вождь без сомнений отправлял её на поле битвы, молчаливо разрешал остальным детям травить её, звал самых безжалостных викингов, чтобы те преподали ей урок... Но дракон даже и не думал просыпаться, оставляя свою носительницу в одиночестве зализывать раны после уроков, и любоваться новыми шрамами на теле. Продолжалось это несколько лет. Луна стала изгоем в деревне, её нарекли Бескрылой, она принесла вождю несмываемый позор... Все планы медленно накрывались – никто бы не взял такую девушку в жены, и все усилия оказались потрачены впустую. Тогда-то вождь и решил, что лучше будет избавиться от позорящей его честь дочери. Пожар был устроен им собственноручно. Он забрал вещи, закрыл двери и кинул горящий факел в разлитое масло. И спускаясь по холму, Стоик искренне жалел, что не может на пару минут отключить свой слух и не слышать этих болезненных криков и отчаянных просьб о помощи. И все снова пошло не так. Луна выжила. Выжила, не пробудив своего дракона и потеряв половину своего лица. И тот ярко-зеленый глаз, уцелевший в пожаре, пылал чистой, ничем незамутненной ненавистью, которая казалась могла сжечь всё на своем пути, пока девушка зубами вырывала свою жизнь из рук Богини Смерти. И этот взгляд был обращен не только на Стоика, нет. Он был обращен на каждого, кто наблюдал, как она выползает из-под руин собственного дома, пытаясь удержать свое тело от распада. Луна буквально крошилась на глазах, но никто не спешил ей хоть как-то помочь, оставив её справляться со всем самой. Стоик не мог не признаться, что от этого взгляда у каждого викинга прошлась нервная дрожь по всему телу. Даже у него. И сейчас, читая письмо Плеваки, вождь никак не мог отделаться от ощущения, что что-то точно вскоре пойдет не так. ?Дорогой, друг, Надеюсь, поиски Гнезда идут успешно, и желаю вам попутного ветра в пути. Подготовка к церемонии смены наследника идет полным ходом, дети тренируются и с нетерпением ожидают испытаний. Налетов на деревню не происходило, так что все в относительном порядке. Но меня, честно сказать, немного беспокоит твоя дочь. В последнее время она стала довольно... свирепой. Она едва не порвала крыло Рыбьенога, когда тот учился летать и ввязалась в драку с близнецами, поломав ребро Задираке. Она становится абсолютно неуправляемой, и я понятия не имею, что с этим делать. И это не единственная наша проблема. Мне донесли весть, что Освальд Разлюбезный скончался и вместо него судьей на испытаниях будет его сын. А ты ведь знаешь этого психопата. Сопляк сопляком, а мнит себя влиятельной и взрослой личностью, которая запросто может идти на взрослого викинга с мечом. Как бы он не учудил чего... В противном случае, нам не избежать войны. А если учитывать приближающиеся морозы, война не самый лучший выход в данной ситуации. А с этого мальчишки станется – он спит и видит, как бы одержать побольше побед. С его армией, кстати, это не станет такой уж проблемой. Надеюсь на твой совет. Твой друг, Плевака? Сразу видно – Готти помогала писать. Плевака никогда не использовал ?официальные? словечки в своей речи, и поэтому, составляя письма для вождей других островов, он всегда обращался к старейшине за помощью. Вождь нахмурился. То, что Освальд погиб, было плохо. Плевака прав, говоря, что его сын - психопат. Дагур всегда отличался своей кровожадностью и слегка поехавшими мозгами. И как сохранить тот хлипкий мир с Берсерками накануне холодов, Стоик не знал. Придется терпеть все его выходки и понимающе кивать головой, делая вид, что соглашается со всеми его словами, хотя... Они ведь будут на их территории... Можно будет попробовать использовать шантаж, но тогда придется держать весь его взвод до самой весны на своем острове. Ну или по-тихому избавиться от них, отправив их в лес и натравив на них Охотника. Да, иногда даже такой тип, как он, мог принести пользу... Он перечитал письмо ещё раз, задержавшись на строчке ?Она становится абсолютно неуправляемой, и я понятия не имею, что с этим делать.?. Что это могло значить? Луна давно решила уйти как можно дальше от викингов и своей деревни, и выбивая в последний день у неё обещание, что она будет ходить на тренировки вместе с остальными, Стоик и подумать не мог, что это выльется вот в это. Честно говоря, он вообще думал, что она как обычно проигнорирует его слова, и даже дав обещание не станет ходить на арену. Как оказалось, стала... С одной стороны, это можно было считать добрым знаком. У его дочери наконец-то просыпался викинг внутри, проявляясь в её агрессивности и свирепости. Однако если так пойдет дальше, и она продолжит нападать на свой народ, её придется либо изгнать, либо убить. Покушения на своих не прощались на Олухе. Стоик не позволит появиться копии Дагура, который не щадил ни своих, ни чужих. Спасибо, на всем архипелаге хватает и одного психа. Оставив письмо на столе своей каюты, вождь вышел на палубу и подошел к борту, наблюдая за приближающейся стеной густого тумана. Тяжело вздохнув, он помянул про себя всех известных Богов и твердо произнес:- Входим в туман. Корабли медленно направились в зловещую, молчаливую, стену тумана, полностью скрываясь в нем за несколько мгновений. Но иллюзия тишины и спокойствия длилась недолго. Несколько секунд и туман освещается вспышками огня, под аккомпанемент воинственных выкриков обращающихся в драконов викингов.*** Луна тихо сидела в лесу, перед маленьким водоемом и заинтересованно двигала своими слуховыми отростками, пытаясь привыкнуть к своим новым ?аксессуарам?. Они поднимались, опускались, реагируя на любой шум. Луна старалась научится ими управлять, потому что, с непривычки, отростки не желали сидеть на месте, постоянно поднимаясь на любой шорох в пятидесяти метрах. А если ещё и напрячься, и слушать очень внимательно, радиус можно было увеличить почти вдвое. Несмотря на то, что Луна носила плащ и капюшон, который скрывал любые изменения в её внешности от всего мира, слуховые отростки не могли быть спрятаны из-за того, что не желали спокойно сидеть на голове, прижавшись к волосам. Они вечно стремились подняться, покрутиться, иногда даже могли начать мелко дрожать, будто вибрируя... Девушка аккуратно пригладила волосы и накинула капюшон. И сразу же, до этого спокойно лежавшие на голове отростки моментально вскинулись наверх, приподняв черную ткань так, что со стороны казалось, будто у дочери вождя отросли маленькие рожки.- Да тихо, вы! – пробурчала она, снова попытавшись прижать их к голове. ?Вот повезло тем, кто может свободно ходить по деревне со всеми драконьими атрибутами и даже получать за это похвалу...? - подумала Луна, ощущая шершавые чешуйки слуховых отростков подушечками пальцев. Девушка посмотрела на воду, и неожиданно для самой себя, вдруг зевнула. Она медленно перевела взгляд на солнце, которое больно резануло по чувствительным драконьим глазам и с удивлением поняла, что сейчас ещё даже не обед. ?С чего бы такая сонливость?? - юная наследница Хэддок снова душераздирающе зевнула и как-то слишком вяло поднялась на ноги. Глаза стали слипаться, а на плечи внезапно навалила такая тяжесть, что Луна покачнулась, с трудом удержав своего тело от падения. - Да что происходит? – спросила она у леса и тот непонимающе прошелестел ветром над её макушкой. Сонливость накатывала огромными цунами и девушке все труднее было оставаться на ногах. Кто-то будто пытался силой закрыть её веки, из-за чего давление на них постепенно увеличивалось, и Луна уже не могла с уверенностью сказать, что может этому противиться. На мгновение ей даже показалось, что где-то рядом мелькнул какой-то едва заметный дымчато-темный след, который мягко подступал со всех сторон, медленно обвивая её тело. И как только он достиг головы, эту сонливую тяжесть стало просто невозможно выдержать и Луна упала на землю, провалившись в сон.