Глава вторая. Китежград. Люди и нелюди (Рип) (1/1)

— Где ты был? —?от отца пахнет спиртным, и пуговицы на его кителе отливают золотом.?— В пустыне,?— отвечает Рип, вжимая голову в плечи. —?Профессор Колби попросил поймать ему скорпионов для исследований.?— Врёшь, сучонок патлатый! По глазам вижу, что ты сношался с этими зеленокожими тварями, пидор! —?отец встаёт из-за стола, смахнув на пол газеты и початую бутылку. После того, как Танк сбежал с парнем, отец стал всех считать пидорами. Ему надо сорвать на ком-то злость, но Танк сейчас далеко, в Цветущих Холмах. А Рип и Бак?— близко.?— Нет, я говорю правду, можешь спросить у профессора Колби.?— Не лги мне! —?удар в челюсть опрокидывает Рипа на пол. Во рту становится солоно. Молчать, не плакать. Мужчины не плачут.Отец ударяет второй раз?— в живот. Мечутся в аквариуме радужницы и телескопы. На кухне заходится рёвом Бак.Утром Рип смахивает с подоконника слой рыжего песка?— с каждым годом пустыня подбирается всё ближе к Китежграду и, наверное, как говорила мама, когда-нибудь поглотит его целиком. Сухой горячий ветер царапает лицо, клонит к земле выжженную солнцем траву перед домом. Рип захлопывает окно. Дома тихо?— отец, должно быть, уже ушёл на службу. Рип заправляет постель, умывается прогорклой водой, плещет в миски с хлопьями холодное молоко и идёт будить Бака. Бак растрёпанный и белокурый, похожий на маму, он сонно трёт синие глаза и всякий раз спрашивает одно и то же:?— А когда мама придёт??— Никогда. Она нас бросила, мы ей не нужны,?— выплёвывает Рип. —?Забудь уже о ней.Песок хрустит на зубах вместе с хлопьями и сыром.В школу они идут пешком?— отец опять забыл оставить им симолеоны на автобус. По Шоссе-в-Никуда проносятся грузовики, теряясь за барханами. Прыгнуть бы в кузов, схватив Бака за руку, и уехать к брату-пидору в Цветущие Холмы. А лучше ещё дальше?— в Верону. Хотя нет?— отец говорил, что там скоро начнётся гражданская война. Тогда?— на север, в пропахший морем Новосельск, где они как-то были проездом?— давно, когда Бак ещё не родился, а отец только-только стал генералом. Они с Баком убегут, как мама и Танк, и похожий на казарму дом Грантов вконец опустеет, отец станет чаще прикладываться к бутылке, а потом однажды застрелится, как дедушка. Нет, всё-таки они останутся.Серые стены городской площади сверху донизу расцвечены сотней граффити:?Руки прочь от Китежграда!??Смотрящий их не создавал. Смотрящий их не любит?.?Мы не хотим быть инопланетной колонией?.?Мы не станем лечить их детей?.?Хороший зеленокожий?— мёртвый зеленокожий?.?Их сюда не звали!?Криво нарисованное узкое зелёное лицо в красном прицеле снайпера.Люди мэра торопливо стирают граффити тряпками, подтаскивая к стенам стремянки. Рип не понимает?— зачем? Ведь завтра утром надписи и рисунки появятся вновь, как вчера, позавчера и год назад.Солнце почти перевалило за полдень, а в висящей на шее Рипа стеклянной банке только три жирные чёрные гусеницы, а руки совсем исколоты кактусами. Гусениц шашечницы не удалось найти даже за полигоном, хотя в прошлом году от пустынных бабочек темнело небо. ?К войне?,?— говорила тогда городская сумасшедшая Гертруда Некрономикон, и на её сморщенном лице цвела жуткая нежная улыбка. Отец тогда чуть не прибил Гертруду за саботаж, а три месяца назад она сама скончалась от старости. Точно, нужно поискать гусениц в заброшенном саду Гертруды?— её дом, кажется, до сих пор никто не купил.Тропические осы, устало сложив прозрачные крылья, медленно ползут вверх по стеклу террариума?— к свету. А их личинки скоро начнут жрать гусениц шашечницы изнутри.Профессор Колби открывает крышку другого террариума, тянет сухую длинную ладонь к группе осиных личинок?— уже вылупившихся. Гусеница шашечницы, из брюха которой они прогрызли себе путь наружу, выгибается над личинками дугой, защищая.?— Личинка-паразит изменяет различные химические реакции внутри организма хозяина, влияя на его естественное поведение,?— объясняет профессор. —?И, как мы можем наблюдать, даже человек подвержен подобному воздействию.Рип ловит кривую ухмылку профессора и согласно кивает, вспоминая возвращённых пришельцами людей, что бережно несут по улицам Китежграда свои раздувшиеся утробы, а потом нежно баюкают на руках уродливых зеленокожих младенцев?— так же, как и своих собственных. И их становится всё больше.Профессор Колби захлопывает крышку террариума и сбрасывает лабораторный халат, оставшись в джинсах и вытянутом сером свитере:?— Не хочешь перекусить? Кухня у профессора Колби огромная и неуютная, как и всё в его тёмном неприветливом особняке на окраине Китежграда. Рип не понимает?— зачем вообще профессору такой большой дом, ведь у них с женой нет детей и они совсем друг друга не видят?За столом профессор рассказывает о великом будущем генной инженерии. Глаза его под нависшими светлыми бровями горят, хриплый голос гулко разносится по особняку. Будто он читает лекцию перед всем научным сообществом Китежграда, а не перед одним-единственным студентом.Эти лекции Рип может слушать бесконечно?— хоть за партой в колледже, хоть дома у профессора, давясь остывшими бутербродами с жареным сыром. Но нужно быть дома до возвращения отца, а то опять попадёт.—?Прости, я нечаянно! Ты не ушибся? Ямочки на загорелых щеках, густые золотистые волосы, собранные в тугой узел на затылке. Протянутая рука?— тёплая, будто человеческая. Но Джилл Смит только выглядит, как человек. Так, по меньшей мере, говорит отец. Рип отпускает её пальцы, за которые инстинктивно схватился, и поднимается с асфальта:?— Смотри, куда прёшь.?— Пытаешься изображать Танка? Тебе не идёт,?— она легко улыбается и еле заметно поправляет складки серой юбки.Кровь ударяет в голову. По позору семьи Грант в Китежграде не проехался только ленивый, но почему-то от Джилл это слышать больнее всего, хотя они редко пересекаются даже в колледже. Слова застревают в горле, а Джилл примирительно поднимает ладони вверх:?— Нет, я не об этом… Мне жаль, что так вышло с Танком, и это ни капли не смешно, хоть мой брат и смеётся, но я хотела сказать, что сочувствую тебе.Рипу хочется ударить её, выкрикнуть, что ему не нужно сочувствие дочери человеческой шлюхи и зелёного ублюдка, но он просто уходит. Дом в другой стороне, но это уже неважно?— отец никогда не опаздывает.Его нагоняет дробный стук каблучков.?— Ну что тебе ещё??— Я думала, что тебе нужны твои ключи,?— серебристый металл нагрет теплом её рук. Рип не глядя бросает ключи в карман и ускоряет шаг.?Напряжение в обществе продолжает расти, но моё решение было правильным с политической и гуманитарной точек зрения. Я бы снова поступил так и сегодня. В Китежграде хватит места всем?,?— надрывается с экрана мэр, а за его спиной мелькают кадры хроники. Обломки космического корабля в пустыне, который окружили люди с фотоаппаратами и камерами. Насекомоподобное безносое существо корчится на носилках, долговязое и несуразное. Это же существо на больничной койке, а к нему заботливо склоняется девушка в белом халате и с заплетёнными в длинную косу волосами. На чёрно-белой плёнке не видно, но Рип знает, что она такая же златокудрая и зеленоглазая, как её дочь.В мэра летит армейский сапог.?— Ёбаный ублюдок. Эти твари ходят по нашей земле и забирают наших женщин! Вы слышали, преподобный, что Офелия Нигмопулос спуталась с Джонни Смитом? А ведь она была девушкой моего Танка!Неправда. У Танка никогда не было девушки, а Офелия таскалась за зеленокожим братцем Джилл с начальной школы.В кулаках отца хрустят карандаши. Сегодня он трезв, и это куда страшнее.—?Испокон веков мы считали похищение пришельцами карой за любопытство, а рождённое вернувшимися нечестивцами потомство предавали огню, как завещал Смотрящий,?— вторит отцу яковитский священник, уютно расположившись в кресле. —?Во всех других городах так поступают и поныне. А наш мэр отринул Смотрящего и сделал зеленокожих гражданами Китежграда!?— Мэр играет на чужом поле и по чужим правилам,?— подхватывает усатый мужчина в полковничьих погонах. —?Мы даже не знаем, чего они хотят! Они просто похищают наших людей и просто возвращают их?— без памяти, но почти всегда с приплодом. Даже когда их раненый с корабля,?— полковник тычет пальцем в экран,?— решил остаться здесь и взял себе наше имя ?Смит?, пришельцы на это никак не отреагировали.?— Может, и отреагировали, просто мы не знаем,?— отвечает ему четвёртый гость отца, немолодой лысеющий человек в полицейской форме. —?Смит тогда дневал и ночевал в резиденции мэра?— дружба народов, фотосессии, все дела. Но я не верю, что он вот так просто решил порвать со своим народом ради земной женщины, даже такой красавицы, как Дженни.Отец ударяет кулаком по столу:?— Да что тут думать?— дураку понятно, что мэр продал Китежград и всех нас этим тварям, а Смит их агент! Человечество в опасности! Мы должны остановить это безумие.Рип отходит от двери и, стараясь не шуметь, проскальзывает в свою комнату. Кажется, отец не заметил его отсутствия.