Пролог (1/1)

Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!М.А. Булгаков, ?Мастер и Маргарита?.Одна народная мудрость гласит: не влезай?— убьёт. К своему стыду, в двадцать четыре года смысл этой поговорки от меня ускользал… вплоть до недавнего времени. Казалось бы, куда уж проще! Но почему-то только сейчас меня осенило. Да, именно сейчас, когда меня действительно убило.Пожалуй, всему виной мой любопытный и, как бы справедливо заметил Карл Леонгард (1), гипертимный (2) характер, который выражался прежде всего в повышенной активности и навязчивой жажде чего-то нового. Проще говоря, мне нравилось искать на свою прекрасную пятую точку разные приключения. Впрочем, надо отметить, они и сами находили меня чаще, чем я их. Такой уж талант у меня —притягивать неприятности и с поистине детским энтузиазмом влезать в них по самые уши, даже несмотря на то, что превозносимый деятелями эпохи Просвещения ratio (3)буквально кричал, предупреждая меня о возможных последствиях очередной сомнительной авантюры.Однако сейчас где-то в моей голове раздавались его тихие смешки и, отражаясь от невидимых стен, гулким эхом разносились по темным чертогам сознания.Как там говорил Рене Декарт? ?Я мыслю, и, следовательно, я существую??. Странное ощущение?— я могу мыслить, я могу вспомнить то, что произошло до. Я осознаю себя, но существую ли я? Возможно, сейчас то, что от меня осталось, плывет в безбрежном океане вселенского информационного поля? Или же моя душа не может найти вход в Святилище? В любом случае, моё заключение было неутешительным: я оказалась за пределами жизни, в царстве Танатоса.Смерть? Для многих людей потерять свою жизнь?— величайший страх. Они боятся умереть под колесами машины, от шальной пули или от удара по голове, которым их наградит изрядно выпивший друг. Я же, как это не парадоксально, никогда не страшилась неминуемого конца, вспоминая строчки Эмили Дикинсон (4): ?Я не ждала свой смертный миг, он сам решил прийти?. При жизни я свято верила?— рискуя, человек показывает высшим силам, что он осознает неизбежность встречи с ними и не испугается того момента, когда они придут забрать его душу.Мне всегда было интересно, что я буду чувствовать там. Почему-то я была уверена, что чувства гордости и храбрости?— мои самые верные и неизменные попутчики,?— будут сопровождать меня даже за гранью, но сейчас, я чувствовала лишь пустоту.Тьма. Вокруг меня лишь тьма. Она окружает меня, обволакивает. Она одновременно и ласкает, словно мать горячо любимое дитя, и жестоко истязает, словно палач несчастную жертву. Она бросает в холод и вместе с этим нестерпимо обжигает, словно сияние тысяч солнц. Она приносит забвение, но не даёт освобождения.Не знаю, сколько времени прошло и существует ли оно здесь вообще, но в определённый момент я почувствовала нахлынувшее на меня чувство облегчения, какое, вероятно, когда-нибудь испытает несчастный Сизиф, если у него отберут этот проклятый кусок скалы (5).—Серпом острей клинка своим, Он зерна жизни пожинал.Нарушивший царившее в этом таинственном месте безмолвие голос как будто принадлежал восставшему из гробницы мертвецу. Низкий и хриплый, он, казалось, обдавал могильным холодом. Я силилась понять, откуда он исходил, но тщетно: он звучал отовсюду.—Цветы, растущие меж них, Косою черной убивал.На мгновение мне показалось, что в темноте я уловила какое-то движение. Пожалуй, это было бы единственным разом, когда бы я наплевала на всё и бросилась бежать, но сейчас я могла только с ужасом ждать и наблюдать. Неужели именно так чувствовали себя осужденные Инквизицией, когда их выстраивали в ряд и заставляли смотреть на пытки их товарищей по несчастью? Бесконечная череда мучений на пути к освобождению?— та ли эта дорога, что ожидает и меня?И тут прямо передо мной возникла отвратительная бесформенная масса, сотканная из тьмы и огня. Будь я фанаткой Толкиена, подумала бы, что угодила в бездну Утумно (6) и теперь меня встречает один из самых ужасных служителей Тьмы. Однако буквально через мгновение стоящее напротив меня аморфное существо исчезло, а на его месте стоял закутанный в черную истлевшую мантию скелет. Он смотрел прямо на меня, а во мгле его пустых глазниц горело синее пламя.—Кто я, дитя? —?произнесла, а вернее, произнес он и оскалился.Я не могла ничего ответить, а потому просто молчала, пытаясь справиться с давящим на меня чувством страха.Похоже, моё молчание его не устроило, так как тут же я почувствовала костлявые пальцы, впивающиеся в шею. С моих губ слетел негромкий крик, когда меня с неестественной силой рванули вперёд, и уже в следующую секунду я почувствовала, как мои ноги отрываются от земли (а была ли тут земля?) и меня, словно провинившегося котенка, поднимают вверх. Несколько секунд я извивалась, стараясь освободиться, но потом внезапно стальная хватка ослабла, и я повалилась к его ногам, словно мешок с картошкой.Он же нагнулся и заглянул мне в глаза, заменяя привычную тьму синим огнём своих глазниц.—?Так кто же я? —?прошипел скелет, и его глаза угрожающе вспыхнули.—?И то был Жнец, чьё имя Смерть (7),?— прохрипела я, тщетно пытаясь поймать открытым ртом отвратительный могильный воздух.Он издал нечто вроде удовлетворённого хмыканья.—?Ты действительно необыкновенно умна, дитя. Воистину, я Смерть. Тот, чьё присутствие ты ощущаешь, когда спишь; тот, чьё дыхание ты чувствуешь позади тебя, когда сжимаешься от страха за свою ничтожную жизнь,?— он выпрямился. —?А знаешь, почему все так боятся меня?—?Может, потому, что Вы воплощаете величайший человеческий страх? —?тихо ответила я, с трудом поднимаясь на ноги.Жнец отрывисто захохотал. Его смех был похож на скрип сделанной из костей демонов колес телеги, которая издавала звук, похожий на плач тысячи женщин.—?Прекрасная догадка, дитя, но это лишь самая незначительная из причин.Он обошел вокруг меня и остановился. Я отвела взгляд.—?Смерти так боятся потому,?— начал он вкрадчиво. —?что я прихожу за всеми и всегда, где бы они ни были. От меня невозможно спрятаться?— я ведь все равно всегда их найду… И меня невозможно перехитрить, ибо Смерть обмануть нельзя. Пока что это удалось лишь нескольким… В том числе и тебе.Я упорно смотрела в землю, пытаясь понять, что же он имел в виду. Я? Обманула Смерть? Но как и когда? Пускай я и любила рисковать, но я никогда не отказывалась от жажды жизни.Словно прочитав мои мысли, Жнец заговорил снова.—?Удивлена? Ты столько раз рисковала своей жизнью, столько раз заставляла меня строить различные планы твоей погибели, но каждый раз, по какой-то необъяснимой для меня причине, выходила живой… До сего дня,?— он снова криво усмехнулся. —Глупо получилось, верно? Как там у вас говорят? Не влезай?— убьёт.С этими словами он исчез и появился сзади, схватив меня за плечо.—?Но ты влезла, и вот ты здесь, стоишь предо мной —продолжал он будничным тоном. —?И, клянусь моим братом Гипносом (8), по всем законам Вселенной я должен тебя забрать с собой в Небытие, однако же…?— он задумался и прервался.Затаив дыхание, я чувствовала, как его длинные пальцы медленно что-то настукивают на моём плече. Кажется, это был ?Похоронный марш? Шопена.—?Однако же твоё безрассудство меня забавляет. Несмотря на твою наглость, я искренне наслаждался нашей небольшой игрой. Ты одна из немногих, кто смог меня развлечь.Постукивания прекратлись и теперь его рука поднималась выше, пока не остановилась на моей голове. Его пальцы зарылись в мои волосы.—?И все же я уверен, что все это не Его воля, а всего лишь везение,?— размышлял вслух Жнец. —?Или же это все Он? —?в его спокойном голосе отчётливо слышались нотки гнева.Внезапно он резко дернул меня за волосы так, что моя голова откинулась назад, и я теперь смотрела прямо в синие глазницы.—?Отвечай! —прорычал он, и я почувствовала резкую боль в области шеи. —?Это Его очередной замысел? Что тебе известно? А, впрочем, конечно же, ничего,?— ответил он на свой же вопрос. —?Он никогда никому не раскрывает свои планы.Он отпустил меня и снова исчез, только чтобы через мгновение объявиться сидящим на непонятно откуда взявшемся троне.—?Даже будь ты пешкой в Его игре, Он бы никогда не отдал тебя просто так. Нет, ты не принадлежишь Ему, —он усмехнулся. —?Ты всего лишь неразумное дитя, не умеющее ценить отпущенный ему срок. Но сегодня твой день: я готов подарить тебе ещё один шанс.Я с замиранием сердца слушала его монолог, но когда до меня долетели последние слова, вся встрепенулась. С чего бы такая щедрость?—?То есть,?— неуверенно начала я. —?Вы вернёте меня домой? Просто так?Смерть громко расхохотался.—?Ты так ничего и не поняла, Олечка? Ничего и никогда не бывает, как ты изволила выразиться, ?за просто так?. У меня уже было много таких наивных ?собеседников?, полагавших, что своими рассуждениями о добре они смогут вырваться из моей хватки. В особенности преуспел в этом твой соотечественник, Владимир Сергеевич Соловьёв, кажется… (9). Но я?— Смерть! И моя власть здесь абсолютна! —?он сделал едва различимый жест рукой, и невидимая сила понесла меня к его трону. —?О, нет! —?он щёлкнул пальцами, и я остановилась. —?Я предложу тебе сыграть в игру. В очень… необычную игру.—?Не в шахматы, надеюсь? (10)?— попыталась пошутить я, но вышло как-то не особо хорошо.Жнец снова рассмеялся.—?Ты мне нравишься все больше и больше, дитя. Но нет, это не будет так просто. Вся загвоздка в том, что это будет двойная игра. Будет разыграна двойная партия: наша и ещё одна, о которой ты и так уже почти всё знаешь. Из этих двух наша с тобой будет самой простой. Уверяю, тебе почти ничего не нужно будет делать… лишь выжить, когда ты будешь играть с другими.—?И…?— я сглотнула. —?Что же это за игра?Смерть неожиданно вскочил с трона.—?Прекрасная игра, в которой ставка?— твоя жизнь и твоя душа, дитя! Игра, в которую либо выигрывают, либо умирают!Из моего горла вырвался сдавленный стон. Только не ?Игра Престолов!?.Моё знакомство с этой притягательной, но очень жестокой вселенной произошло в далёком 2012-м году. Помнится, тогда, в последний день июня, стояла такая ужасная жара, что плавился асфальт, черной рекой растекающийся по улицам города. Воздух был раскалён до такой степени, что обжигал мою кожу, а вода, купленная пять минут назад в ближайшем к метро магазине, которой я обливалась по пути домой, уже давным-давно иссякла.?Дура ты, Олька!??— мысленно ругала себя я, забегая в какой-то переулок, где была тень. —?Надо было брать сразу пять литров… Знала бы?.Впрочем, дойти до дома мне не было суждено, так как в следующую секунду мимо меня пронёсся настоящий разноцветный ураган, обдавший меня запахом дорогих духов и почему-то схвативший меня за руку. Я попыталась сфокусировать размытый взгляд и почти сразу же узнала Ирку Силантьеву из параллельного класса— известную красавицу и модницу. Нас нельзя было назвать подругами, но мы довольно неплохо общались.—?Привет, Олька! —громко поздоровалась она и полезла обниматься. —?Вот так встреча! Полтора месяца тебя не видела. Где пропадала?—?Да вот, с соревнований вернулась…?— попыталась отстраниться я, но та лишь крепче ко мне прижалась. —?С лыжных. Ну, помнишь, рассказывала.Ирка отпустила меня и активно закивала.—?Да-да, точняк. Блин, как тебе не страшно с этих склонов прыгать… Слушай, а ты случаем никуда не торопишься? Я тут звонила Эллочке, она сказала, что сегодня не сможет составить мне компанию, а мне там короче позарез еще один человек нужен…Я насторожилась. Обычно Ирка ходила по всяким топовым мероприятиям, так как работала в модельном агентстве, но я уже достаточно хорошо её знала, чтобы понимать, что именно скрывалось за безобидной формулировкой ?мне позарез нужен еще один человек?. Мальчики, значит. Прогулка? В такую-то погоду? Разве что у её потенциального кавалера есть машина с кондиционером. Вписка? Да кто ж в такую погоду пить будет? Значит…—?В кино что ли собираетесь? —?осторожно спросила я, расправляя свою белую блузку. А толку-то. Все равно вся мокрая…Силантьева захлопала в ладоши и попрыгала на месте.—?А вот и не угадала! Мы договаривались собраться у одного парня и посмотреть один новый и очень крутой сериал. Он только через несколько дней должен выйти, но батя этого парня какая-то большая шишка, и он смог достать диск с копией первой серии! Прикинь?Так, понятно…—?Ну, а я-то тебе зачем? —устало поинтересовалась я. —?И вообще, даже если я соглашусь, сомневаюсь, что смогу дойти… Тебе придется меня тащить на себе. Я реально хочу только одного: прийти домой, принять душ, включить кондиционер и рухнуть на диван.Ирка выглядела расстроенной.—?Ну что ты такое говоришь? Дойдём, подруга, не парься! Тут два шага?— он вон на Мосфильмовской живёт. Там просто…Она остановилась и покрылась румянцем.—?Там короче будут двое парней. Один из них мне очень нравится… И я обещала, что мы сегодня придём с подругой.Я вздёрнула бровь. Очевидно, выражение скепсиса на моём лице увидел бы и слепой.—?Ну пошлии-и! —захныкала Ирка и потянула меня за собой. —?Там сериал крутой, говорю же. ?Игра Престолов!?.—?Какой-какой? —?спросила я, покачиваясь на высоких каблуках, словно сломанная ива, и пытаясь сохранить равновесие.Она перестала тянуть меня и уставилась широко раскрытыми голубыми глазами.—?Да ты что? Вообще со своим экстремальным спортом белого света не видишь? Это же новый сериал! Очень классный, говорят.—?Да, действительно не вижу, —нехотя признала я.А что тут еще скажешь? Да, она была права. Не помню, когда я в последний раз смотрела телевизор… Может, ну его, этот кондиционер?Ирка, наблюдая за тем, как мой мыслительный процесс отражался на лице, расплылась в хитрой улыбочке.—?Знаю, что я лиса,?— отшутилась она. —?Ну так что? Идём?—?А,?— махнула я на всё рукой— Пошли!Сериал действительно оказался интересным. Я бы даже сказала, затягивающим. Пожалуй, в последний раз я получала такое наслаждение от просмотра ?Властелина Колец? лет десять назад.С этих самых пор мы с Иркой каждый год с остервенением смотрели новый сезон. Я не могу назвать себя ханжой и слабохарактерной, но иногда даже меня, занимающуюся фехтованием, прыгающую с парашютом с самолета и забирающуюся на самые высокие горы мира, некоторые моменты приводили в замешательство и вызывали две самые сильные человеческие эмоции: страх и гнев. Что, признаться, мне очень нравилось. Однако я постоянно напоминала себе, что крайняя, возведённая в абсолют и превращённая в культ жестокость была своеобразной ?изюминкой? этой вселенной, как, скажем, для Толкиена постоянная борьба добра со злом. Действительно, в сериале и в книгах, которые я потом с большим удовольствием прочитала, не было чёткого разделения героев на положительных и отрицательных. Поначалу я даже не знала, кто мне больше нравится?— Серсея, чья жажда власти заставляла её совершать невообразимые поступки, и которая, по определению, вроде бы, негативный персонаж, но все же, несмотря на это, вызывает уважение, или Тирион— добрый и справедливый карлик, крайне позитивный герой, тем не менее, совершающий ужасное преступление. В итоге, я пришла к выводу, что универсальным критерием, показывающим положение персонажа на шкале ?плохой- хороший?, служила все та же жестокость, которая была неотделимой частью вселенной Мартина. И вот теперь мне предстоит жить, да нет! —?выжить! —?там. Разве это возможно? Может, лучше сразу отдаться Забвению?Никогда! —?воскликнул мой разум. Человек, который не?ценит свою жизнь, не?достоин самой жизни. Цени свою жизнь. (11)—?Я готова сыграть! —?с вызовом воскликнула я. —?Я сыграю в твою игру!Кажется, Жнец был доволен.—?Я иного и не ожидал, дитя. Ведь только круглый идиот выберет между жизнью и смертью последнее. Прежде чем ты отправишься, я должен тебе кое-что сказать. Правило у нас только одно?— если тебя убьют, то ты больше никогда не сможешь ощутить дуновение ветра или нежное прикосновение травы. Меня совершенно не заботит, что ты там будешь делать и как?— это твоё дело. Однако я сделаю твоё существование невыносимым: овладеть тобой будут желать все мужчины, женщины будут завидовать твоей красоте и будут пытаться избавиться от тебя, соперники по Большой Игре пойдут на всё, чтобы увидеть твою голову на пике их крепости, а религиозные фанатики захотят спалить тебя на костре. Твои попытки убежать, скрыться, раствориться в тенях и подождать естественного конца не помогут?— ты не сможешь умереть от старости. Убить себя ты также не сможешь?— даже если больше всего на свете ты будешь желать собственной смерти. Итак, я сказал! —?с этими словами тьма рассеялась, и всё вокруг меня затопил нестерпимый ядовито-зелёный свет. —?Ты получаешь от меня три проклятия: красоту, происхождение и бесконечную жизнь. А теперь я предложу на выбор ещё и три благословения, ибо всё во Вселенной подчиняется правилу равновесия. Говори же, дитя, но выбирай мудро.Похоже, прав был Фёдор Михайлович Достоевский: нет ничего сильнее душевной боли, осознания скорого, но неминуемого конца. Многие со мной не согласятся: для них бессмертие?— величайшее из благ, и они бы многое отдали, чтобы вечно колесить по нашему небольшому мирку. Однако много ли удовольствия в жизни, наполненной постоянным страхом? Ты лишь больше боишься расстаться со своей бесконечной жизнью. Разве может кто-то выдержать эту пытку, зная, что потенциально ты мог бы жить еще сотни и тысячи лет? Стоит ли мне вообще соглашаться на такую жизнь? Хотя уже поздно что-либо менять. Осталось лишь как можно лучше подготовиться. Alea jacta est. (12)Если вам предлагают что-то, что сможет облегчить вашу участь— то соглашайтесь и берите, не задумываясь! Универсальное правило. В особенности у тех, кому отказать нельзя…Три благословения, говорите? Что бы это значило? Должен быть какой-то подвох…—?Я не могу ничего требовать. Тем более от Вас. Но если Вы предлагаете, то я готова сделать выбор сейчас.Другие, возможно, попросили бы о горе золота, крутом магическом оружии и доспехах, но я попросила у него знаний об обширной географии, сложной политике, не обойдя стороной и два самых распространённых языка?— всеобщий и высокий валирийский, умение держать в руках меч (хотя раньше я и занималась фехтованием, но даже ежу было понятно, что затуплённый тренировочный клинок и настоящий меч?— совершенно разные вещи) и элементарно сражаться. Только последнее заставляло меня задуматься: все-таки, как ни крути, но универсум Мартина?— магический, хоть эта сила, по его же собственному утверждению, и поблекла. Но все же я набралась храбрости и попросила хоть какие-то магические силы. Всегда хотела почувствовать себя магом! Увы, с самого начала было понятно, что эта способность будет крайне ограниченной.—?Что же, раз это твой окончательный выбор, дитя,?— с сомнением проговорил Смерть. —?То давай сыграем. Посмотрим, сможешь ли ты выжить. В моих ушах раздался его нечеловеческий хохот, где-то рядом что-то взорвалось, и я, резко распахнув глаза, вскочила на ноги…(1) Карл Леонгард?— известный немецкий психиатр, который вслед за А.Е. Личко разработал одну из первых в психиатрии типологию личности.(2) Гипертимный тип?— один из типов характеров в классификации К. Леонгарда. Его основными характеристиками являются гиперактивность, чрезвычайная контактность, словоохотливость, выраженность жестов, мимики.(3) Разум (лат.)(4) Эмили Дикинсон?— американская поэтесса середины XIХвека. Известна в основном своими многочисленными стихами о смерти и бессмертии.(5) В мифологии древних греков, Сизиф, основатель и первый царь Коринфа, несколько раз подряд обманывал смерть, за что в итоге был осуждён вечно толкать в гору огромный камень.(6) Утумно?— огромная подземная крепость, первый оплот Мелькора.(7) Вольная адаптация известного стихотворения Г. У. Лонгфелло ?The Reaper and the Flowers?.(8) В древнегреческой мифологии, бог смерти Танатос приходился родным братом Гипносу?— богу сна.(9) Владимир Сергеевич Соловьёв?— известный русский философ, крупнейший представитель т.н. ?христианской философии?. В своём трактате ?Оправдание добра? называл добро единственным и безусловным началом. Его безусловность, согласно Соловьёву, означала, что само по себе оно ничем не обусловлено, но оно всё собою обусловливает и через всё осуществляется. Отсюда чистота добра, его полнота и сила.(10) Имеется в виду картина французского художника Реми- Фюрси Дескарсена ?Портрет доктора де С., играющего в шахматы со Смертью?.(11) Цитата Джона Крамера из фильма ?Пила?.(12) Жребий брошен (лат.)