Часть 3 (1/1)

- Викентьевна?Сидящая в низком потертом кресле девушка нахмурилась, попытавшись повторить непривычное имя. Качнула головой, смущенно улыбнулась, пожала плечами. С любопытством оглянулась, снова окинув взглядом небольшую комнату. Она попала сюда впервые. Тихо вздохнула, вспомнив другую комнату, в похожем доме, на очень похожей улице. Кровать в углу, потертый старый шкаф, несколько разномастных стульев, зеркало. Только та комната дышала теплом, домашним уютом, там была жизнь. Она провела пальцем по подлокотнику кресла и несколько мгновений задумчиво смотрела на дорожку в тонком слое пыли. Сюда уже давно никто не заходил, девушки принесли сюда дыхание жизни только на одну ночь. Потом они уйдут. Уйдут, чтобы никогда больше не вернуться. Ее собеседница неподвижна, руки спокойно лежат на столе. Неяркая керосиновая лампа бросает дрожащие отблески теплого желтого света на ее лицо. За окном тишина и ночь. Стоящие по соседству дома темны, здесь люди рано ложатся спать. Настанет утро - и они пешком потянутся в город, к реке, к гулу заводов, к дымящим трубам. Там - жизнь. Сейчас же... Две девушки в полумраке и тишине. Тени пляшут по стенам, лицам, повинуясь незаметному движению воздуха, колеблющему язычок пламени. Сидящая за столом усмехнулась, откинув со щеки упавшую светло-русую прядь. Передвинула чашку с давно остывшим и почти нетронутым чаем. - Да, Викентьевна. Это значит - дочь Викентия. Роберта кивнула.- Я поняла. Так зовут... Звали...- Так звали моего отца, - карие глаза на миг отразили свет лампы, золотисто сверкнув, - это как ваши третьи имена. Какое оно у тебя? Невинный, вполне мирный вопрос. Тишина на время рассеялась, отступила, спряталась в углу, в глубине черной тени. Затаилась. Тишина знает - она в своем праве. Пусть поговорят о невинном. Это ненадолго, миг безмятежности короток. Он пройдет. И тогда тишина выйдет из тени, властно встанет за спинами. До конца. До самого конца этой длинной ночи. Тишина. И голос в ней. Девушка в кресле ответила.- Элис. Мое третье имя - Элис. Так звали мою бабушку.Тонкие брови слегка приподнялись. - Элис? Совсем как... Кивок в ответ, улыбка.- Все обращают внимание, но... Так я почувствовала. Так и назвала. Пусть. В последнем слове отчетливо прорезалась знакомая упрямая нотка. Четко очерченные губы улыбаются, но... Причудливая игра теней заострила подбородок, резко очертила скулы, глаза распахнулись черными мерцающими провалами, сделав лицо девушки почти зловещим. Ольга прищурилась, внимательнее приглядевшись. - Только сейчас узнала, что ты - Элис. И тебе сказала имя своего отца только сейчас. - Вик... Ольга приподняла руку, останавливая. - Не надо. Я же вижу, тебе непривычно. Улыбка и ответный серо-голубой прищур. Язычок пламени затих в своем хрупком убежище, вытянулся вверх, раздался вширь. Тени отступили, из их глубины появился другой облик, совсем не зловещий. Мягкий овал лица, ямочки на щеках, подбородок уже не острый, а по-детски круглый. Милое лицо... Кому-то такой мгновенный переход может показаться жутким. Этот "кто-то" не будет знать, какое из увиденных лиц настоящее. Первое? Второе? Оба? Девушка за столом из тех, кто знает ответ. - Я уже хорошо произношу твою фамилию. Но... - Роберта слегка запнулась, осторожно подбирая слова, - мне и правда немного трудно. И... - Что? - Ведь там тебя не было, в окопах. И после, на дороге... Как это было страшно, я словно провалилась туда и все видела. Будто была там.Последние слова она произнесла про себя. Роберта помнит другой рассказ, другое место. И данное слово. Девушка зябко передернула плечами, плотнее закутавшись в тонкую шерстяную шаль. Устремила на собеседницу внимательный взгляд, прямо в глаза. - Откуда ты знаешь все так подробно? Ну, про войну, это... Он тебе рассказал, верно?Сказав это, Роберта остановилась, словно не решаясь продолжить. Ольга поняла это и едва заметно кивнула, позволяя спрашивать дальше.- Я слушала тебя и думала – здесь он был такой изысканный, вежливый, спокойный. Вместе с тобой он помог нам в Олбани, и потом… Озеро. Взрыв. Не будь его рядом… Клайд мог погибнуть, не вынырнуть оттуда. Ольга молча смотрит на подругу, та продолжает. Негромкий голос в тишине.- Ты показала его другим. Совсем другим. Те несчастные перебежчики…Роберта остановилась, заметив, что Ольга при этих словах улыбнулась. Страшной улыбкой, показавшей блеснувшие в тусклом свете зубы. Хищный оскал. - Скоро ты и меня увидишь, узнаешь… Совсем другой. Сегодня ночь, когда снимаются покровы. Не боишься? Губы Роберты сжались, огонек лампы затрещал, словно отозвавшись. Тени очертили твердые складки в уголках ее рта, на миг в кресле словно появилась не хрупкая женщина, почти девушка двадцати трёх лет. На Ольгу взглянула другая Роберта, намного старше, словно они перенеслись на много лет вперёд. - Раньше я бы испугалась. А выслушав – забыла бы. Ведь это не моя жизнь, не моя история. Моя – намного важнее. Так ведь и случилось. Но не снова, не здесь, не сейчас.Взгляд Ольги смягчился, губы разгладились, хищный блеск исчез. Она отпила глоток остывшего чая, покосилась в угол, где на столике стоял небольшой чайник. - Хочешь, заварю горячего чаю? - Нет, может, позже. Но скажи… Все таки, как? Сирил рассказал тебе все это, верно? А потом, как ты узнала? Город... Страж на крыше... Разговор с архитектором... Роскошный прием... - Роберта откинулась на спинку кресла, вытянула ноги, ее губы тронула презрительная гримаска, - эти сплетницы... Девушки негромко рассмеялись, язычок пламени заметался, бросив на лица и стены новую россыпь бликов и теней. Так не должно быть, ведь его надежно закрывает стеклянный колпак. Но... Обе знают, что бывает и не такое, когда ночь, тишина вокруг, и стоящее рядом прошлое.- Что, понравились тебе наши кумушки?Девушка в кресле забавно сморщилась в ответ. Снова тихий смех разлился в полумраке, и снова пламя затрепетало, отозвавшись, говоря - смейтесь, веселитесь. Сейчас - можно. Еще - можно.- Не понравились. Очень похожи на некоторых здесь... Я бы им...- Ты бы с ними вежливо поздоровалась, предложила канапэ и спросила бы о здоровье, - это прозвучало строго, но в глубине искрилась лукавинка, понятная обеим, - ты сама так сейчас делаешь регулярно.От кресла донесся нарочито страдальческий вздох.- А иногда хочется как тогда, на том приеме, но... Нельзя, я понимаю. Но скажи... Тебе потом, ну, хозяин отеля рассказал все? Ведь он приехал к вам через несколько дней?Ольга на миг замерла, ее пальцы дрогнули. Она помедлила с ответом, посмотрела в темное окно. Ее лица не видно, но подруга знает, что та сейчас прикусила губу. Спустя мгновение она снова повернулась, ее лицо так же спокойно.- Нет. Не приехал. Но ты права, это он мне все рассказал... Потом.Перед последним словом слышна отчетливая заминка, многоточие. Роберта почувствовала это и спросила себя - что там, за этими тремя точками? Но не задала вопрос, знает - не нужно. Сейчас - не нужно. Она подождет. И еще... Она заметила, как брезгливо дрогнули губы подруги при упоминании архитектора. Почему? Еще один невысказанный вопрос. Сколько их будет? Кто знает... Но она чувствует - сегодня будут даны ответы на все. Снова в комнате повисло молчание, словно одна из девушек не решается продолжить свой рассказ, а вторая – страшится того, что предстоит услышать. Потому эти вопросы о кумушках, даже смех. Задержать, оттянуть момент, после которого - возврата не будет. Утром ни одна из них уже не будет прежней. И обе знают, понимают – это неизбежно. Это – их выбор. Рассказать. И услышать, взяв рассказанное на себя, протянув руку, подставив плечо. Сохранив услышанное в глубине своей памяти, в своей безжалостной памяти. В сердце, в душе. Так решено. Так будет. Ольга поднялась и подошла к окну, слегка отодвинула занавеску, выглянула. Несколько мгновений всматривалась, словно опасаясь чьего-то присутствия. Нет. Никого. На пустынной темной улице тускло горит одинокий газовый фонарь, освещая неровную мостовую, потрескавшиеся стены соседних домов, пытаясь отразиться в черно-слепых стеклах окон. Никого. Некому здесь ходить в этот глухой час. Девушка обернулась, ее глаза блеснули в полумраке. - Ты правда хочешь узнать все? Подумай. Твой муж отказался, когда я просила... Ждала, что он... Роберта вздохнула, отвела взгляд. Она чувствует себя виноватой. - Я знаю. Пойми егo, и... Прости. Он… Ему труднее всех. - Понимаю, - Ольга села обратно к столу, положила подбородок на сплетённые пальцы, - и не стала настаивать тогда. Если бы он ответил, согласился… Я бы начала спрашивать – ему пришлось бы отвечать. И не так, как он отвечал тебе. Ты... Тебе не нужно знать больше, а мне... Ее подбородок оторвался от уютного ложа пальцев, взгляд вспыхнул. Она выпрямилась, плечи развернулись. - Мне были бы нужны другие ответы. Совсем другие! Глаза Роберты расширились, ее пальцы с силой сжали подлокотники. Она осталась неподвижной. Ольга заметила это и усмехнулась уголком рта.- Верно, раньше ты бы испугалась. Или вскочила… Или…- Кинулась бы тебя успокаивать, подумав…- Что мне это нужно.Девушки замолчали. Усмехнулись друг другу, их позабавила эта быстрая пикировка, показавшая, насколько они могут читать, понимать друг друга. Позабавила... Пока тишина не вышла из темноты, не встала за их спинами, не прошептала: я тут. Помните это. - Ты изменилась. Помнишь наш разговор там, в доме, когда… - Ольга прищурилась, внимательнее приглядевшись к лицу сидящей напротив, - помнишь? Та снова вздохнула, пожав плечами.- Я помню. Хотя тогда мое самое сокровенное желание было – все забыть. Но… - она на мгновение задумалась, плечи ее на миг опустились, словно под легшей на них незримой тяжестью, - Но забыть было бы неправильно, нечестно. По отношению ко всем. Тем, кто здесь, с нами. Ольга замерла, ее губы приоткрылись, готовые что-то произнести, и… Не успели. - И тем, кто навсегда ушел, - глаза Роберты отразили вспышку, снова озарившую взгляд ее собеседницы. Губы Ольги дрогнули, непреклонные глаза затуманились, подернулись слезами. Она отвернулась, отерла их быстрым досадливым движением, словно ей неприятно, что кто-то увидел миг ее слабости. Роберта подалась вперед, она хочет встать, подойти. Обнять, взять за руку. Помочь. Негромкий голос остановил ее.- Не нужно, уже все, все. Ольга повернулась обратно и ее матово-бледное лицо спокойно, глаза так же чисты, какими они были несколько мгновений назад. Она склонила голову набок, во взгляде мелькнуло нечто. Понимание? - Я поняла тебя. Я – последняя. Верно? Серо-голубые глаза прикрылись, подтверждая. - Да, ты – последняя.- Значит, это не были просто красивые слова. Не скрою, мне понравилось, как они тогда прозвучали, но…- Но что?Молчание. Девушка, задавшая вопрос, ждёт. Теперь она умеет молчать и ждать. - Я не приняла их всерьез. Ведь ты хотела забыть. Вместо этого решила стать хранительницей нашей памяти. Это тяжкий отравленный груз. Я подумала – неужели после всего ты захочешь нести его всю жизнь? Зачем тебе? Ты обрела счастье, все, о чем мечтала. Намного больше того, о чем мечтала. Зачем? Ответное молчание было совсем недолгим. Тихий упрямый голос.- Цена. За все нужно платить. Ничто не даётся даром, а за мое счастье многие заплатили слишком… многим. И, боюсь, это ещё не конец. - Сны? Опять? - Нет. Просто чувствую так. Я ничего не могу сделать, только жить дальше. Всем нам жить дальше. Прости, многое не могу тебе рассказать из того, что узнала от… Не только от Клайда. Я дала слово. И… - она остановилась, пытаясь подобрать слова, - когда-то ты пришла ко мне, такой же ночью… Помнишь? Глаза Ольги снова на миг затуманились, но уже не слезами. Она помнит. Сумрачные пустынные улицы, торопливый стук каблуков, ещё более быстрый стук сердца, все сильнее отдающийся в голове и груди. Под сердцем зародилась пронизывающая тупая боль. Остановиться, перевести дух? Всего на минутку. Зубы стискиваются. Быстрее, ещё быстрее! Она бежит. Редкие прохожие удивлённо оглядываются, вот кто-то окликнул, спросил, в чем дело. Вот кто-то залихватски свистнул вслед, добавив солёную шуточку… Мимо, мимо! Не обращать внимания, не отвечать. Дыхание сбивается, воздух раскаленным ножом режет судорожно вздымающуюся грудь. Шляпка сбилась набок, долой ее! Вот он, дом! Тускло светится окно, за задернутой занавеской ничего не видно. Стук в дверь. Молчание.- Открой! Ничего.- Открой, слышишь? Сейчас же! Безмолвие. В ушах нарастает звон, сердце страшной барабанной дробью грохочет все сильнее. Барабанная дробь, как когда-то… Ее пронизал ледяной холод, стужа заснеженной равнины. Барабанная дробь за спиной, а впереди - смерть. Смерть. Смерть притаилась за запертой дверью. Она отступает на шаг. И в следующий миг изо всех сил ударяет в створку плечом, снеся хлипкий замок. Дверь распахивается, с грохотом ударившись о стену. За ней небольшая комната, горящая вполнакала лампа освещает прячущуюся в тени фигуру, стол, потертую коричневую скатерть с обтрепавшейся бахромой, поблескивает небольшой флакон темного стекла, в свете лампы он кажется черным. Флакон. Стакан, который сидящая у стола девушка уже поднесла ко рту. - Стой! Стой!!И в следующий миг в воздухе просвистело то единственное, что можно было бросить, чтобы успеть. Слова пусты и неубедительны, ноги слишком медленны. Когда сухие потрескавшиеся губы уже коснулись стакана, когда взгляд уже застыл, готовясь увидеть невидимое, когда звуки уже не слышны, когда нет мыслей о том, что, возможно... Не успеть. В воздухе просвистела сумочка, безжалостно пущенная прямо в лицо. - Хорошо, что я успела отвернуть лицо, - Роберта сдула упавший на лоб каштановый локон и улыбнулась, дотронувшись до головы, - было больно. Ответная улыбка.- Ты ещё спросила, что за булыжники я таскаю с собой в сумочке…- А ты не сказала. Тогда – не сказала. Да и не до того было…- О, да... На шум прибежали твои хозяева, а ты вся в крови, плачешь и смеешься одновременно...- Что мы им наплели тогда?- Что ты поскользнулась и стукнулась об угол стола, такой был грохот...- Мы насилу их выпроводили, хорошо хоть, лед у них нашелся...- Слава богу, сломанный замок не заметили...- И... Он тоже ничего не заметил. Что меня три дня не было на фабрике... Обе посерьезнели, Ольга тихо произнесла.- До сих пор помнишь…- Помню, Ольга. Оказалось, не так то просто взять – и забыть… Наверное, это невозможно.Они помолчали, думая каждая о том, что – невозможно забыть. Можно только не давать прошлому власти над собой. Можно разделить память о нем с кем-то, кому веришь. Кому можно рассказать. Кто примет твою боль в себя и тем смягчит ее. - Тогда ты рассказала мне все, а я…- И ты рассказала в ответ. Мы сидели до утра, но… - Что?- Наверное, я была не готова. Слишком погружена в себя и свою историю. То, что ты рассказала… Я… Я забыла. Почти все. Не свое – можно забыть. Прости… Только помнила, что ты спасла меня и рассказала о себе. Совсем немного, но это было страшно. Память тогда играла со мной самые разные шутки… В основном невесёлые. Теперь же, после…- После всего пережитого и случившегося? - Да. Пора, наконец, подвести и эту черту. Ты – последняя. И ты – хочешь этого, я знаю. Ольга кивнула.- Да. Пусть так и будет, - она усмехнулась, - ты хочешь узнать и хранить это, забрать у меня. Сделать не свое – своим. Помочь, как я тогда пыталась помочь тебе. Я хочу забыть. Да, как когда-то ты. Знаю, невозможно, но… Разделив это с тобой, смогу жить дальше, иначе… Кто знает… Я не хочу умирать. Не хочу в один из тихих, спокойных дней взять пистолет, и… Сделать, как... Он. Кир.Она покосилась на серую замшевую сумочку, лежащую на углу стола. Роберта заметила этот взгляд и пододвинула ее к себе, открыла. На ладони мягко сверкнуло черным, она медленно поднесла ее к глазам. - Все тот же...- Я привыкла к нему.Пристальный взгляд серо-голубых глаз, ближе, ближе. Шепот.- Смотрела бы и смотрела. Почему оружие так красиво?Раздался негромкий щелчок, в подставленную ладонь упала обойма. В свете лампы золотисто блеснул патрон, Ольга не сумела сдержать удивление.- Как ты... Ты умеешь? - Он учит, - послышался неохотный ответ, - я не хочу, но... Нужно. Так он говорит. Я – послушная жена.Ольга ничего не ответила, молча смотрела, как Роберта медленно вставила обойму на место. Мягким движением подняла пистолет, направив его в окно. Опустила. Взгляд в глаза. Серо-голубое скрестилось с глубоким карим. - Я заберу. Сейчас. Я – хранитель. - Хорошо. Пусть будет так. Но в последний раз – тебе нести это, всю жизнь. Выдержишь? Согласна? Все мы что-то знаем друг о друге, все наше так неожиданно появившееся братство. И только ты – знаешь все обо всех. Выдержишь? Бремя данного слова, тайны, молчания. Переданной тебе боли. Вечное бремя.- Выдержу. Мы все выдержим, мы – братство. Орден. Почему ты улыбаешься? - Мы так и не стали Четырьмя. Мы всегда будем Трое и Одна. Я всегда буду немного в стороне, немного чужая.- Нет! Мы... - Да, мы друзья, мы вместе прошли очень многое. Скоро я выйду замуж за Трейси. Кто бы мог подумать… - Ты расскажешь ему? Ольга качнула головой.- Расскажу. Не все и не так. Ему не нужно знать всю правду. Её будешь знать только ты.- И для меня ты – не чужая, не Одна. Мы – Двое. Навсегда. Знай это. Ответная улыбка, лукавый прищур.- Двое? А как же ещё двое? Джил и Сондра. - Они – тоже самые близкие и дорогие. Вы все. А я…Чуть беспомощное пожатие плеч, послышался вздох.- А я между вами всеми, а вы – рядом со мной. Вот так все получилось и переплелось. - А ещё он. Твой муж. Клайд. Последние слова прозвучали так, что Роберта внимательно посмотрела на подругу. Она поняла, что Ольга старается избегать упоминаний о нем. Почему? - Ты сердишься на него? - Нет. Я все понимаю, у него нет выбора. Он обречен нести свое бремя, свою боль, которыми он полностью не может поделиться даже с тобой. Он мог бы...Она остановилась. Роберта закончила за нее, поняв невысказанное.- Он мог бы поделиться с тобой. Вы - из одного мира. Вы понимаете друг друга. Вы говорите на одном языке. - Нет, - подруга качнула головой, глядя на огонек лампы, - мы говорим на одном языке, но миры наши - далеки друг от друга. Встреться мы там – мы были бы врагами, по разные стороны. Мы пытались бы убить друг друга. Я поняла это. Кир… Страшно представить их встречу в бою. Встретиться и стать теми, кем стали – мы могли только здесь. Только ты сумела нас собрать вместе. Вот так. Но, знаешь... Его отказ помог мне решиться. Решиться окончательно. - На что? - Остаться. Здесь. С вами. Навсегда. Я словно услышала его мысли, обращенные ко мне. То, что он не решился произнести вслух... Его мысли заглушили мои, заставили их замолчать. - О чем ты думала? Глаза Ольги блеснули, пальцы на миг сжались. Роберта увидела, куда она посмотрела. И молча убрала пистолет со стола, в сгустившейся тишине резко щелкнул замок ее сумочки. Ольга усмехнулась. - А если у меня есть еще один?- Ты этого не сделаешь! Иначе зачем мы здесь? И ты сказала, что эти мысли замолкли. А я добавлю - навсегда. Навсегда! Подруга кивнула.- Да. Тогда на улице я услышала невысказанное - не нужно, будет только боль. Идем домой, там все... Тебя ждут, Роберта, Трейси. Там свет, тепло. Там жизнь. Идем же... Не пытайся узнать то, что я мог бы тебе рассказать, это ничего не даст и ничего не изменит. Идём, Оль…Роберта улыбнулась, откинув голову назад и глядя в потолок.- Я помню твое лицо, когда вы вернулись.- Какое оно было? - В нем была боль, но... - Что? - Ты взглядом искала Трейси. И когда нашла... Боже, ты покраснела? Ну, теперь я за тебя спокойна. Ольга невольно накрыла щеки ладонями, не сумев спрятать проступившего румянца и заблестевших глаз. - Твой муж помог мне тогда. Своим молчанием. Начни мы говорить... Я навсегда осталась бы там, где стреляют в висок. И, кто знает...Она махнула рукой, оборвав себя.- Но довольно об этом, пожалуй. Она наклонилась вперед, положив руки на стол, сцепив пальцы. Ее глаза сузились. Тихий голос.- Дальше? Роберта вздрогнула, услышав это. Снова завернулась в шерстяную шаль, оглянулась по сторонам. Последний вопрос словно закрыл одну дверь – и распахнул следующую, из-за которой пахнуло сыростью и тьмой. Она вспомнила другую дверь, грубо сбитую из неоструганных досок, небрежно посаженную посреди неровной влажной стены. Дрожащий тусклый свет газового рожка, резкие черные тени на потолке и полу, пятнадцать ступеней вниз. Надо переступить порог, надо сделать шаг. - Дальше. Но сначала… - Что?- Что было с твоим отцом? Почему ты не говоришь о матери? И… Он, этот, хозяин отеля… Он любил тебя? И... Что было в той телеграмме, кто ее послал? - Хочешь с самого начала? - Да.- Будет много имён и мест. Но, пожалуй, я знаю, что делать. И... Думаешь, я решила смешать правду и немного вымысла? - Возможно, так было бы даже лучше, потому что... - Потому что так легче? Несколько мгновений молчания. И тихий ответ.- Да.Тишина вышла из черных теней и властно встала за спинами, огонек лампы сник и застыл неподвижно. Круг желтого света. Две девушки, их силуэты теряются в сгустившемся полумраке. И негромкий голос, почти шепот. - Все - вымысел. Кроме того, что действительно было.