3. Небытие (1/1)

Дешёвый номер на ночь. Сижу на кровати, отодвинувшись к стене и обхватив согнутые колени. Опустив голову, смотрю на кое-как выглаженную простыню. Светлый стягивает с себя толстовку.— Слышь, пацан, — оборачивается тёмный, присев на край кровати, — а тысячи иен точно хватит?— Угу, — киваю, не поднимая глаз. — И ещё я бы хотел остаться в отеле на ночь.— Да пожалуйста, никаких проблем, номер до семи утра оплачен, — отвечает он, пока светлый, раздвигая мне колени, заглядывает в глаза и укладывает на спину.Его руки поднимаются по рёбрам, задирая на мне футболку.— М-м, обожаю недокормышей.Взяв за подбородок, приоткрывает мне рот, чтобы тут же сунуть в него язык, обдав пивным духом.— Эй, подними попу, — доносится снизу. Пуговица на штанах уже расстёгнута, и холодные пальцы касаются подвздошных косточек, готовые спустить с меня брюки вместе с бельём. Резинка трусов минует колени, будто специально медленно съезжает по голеням, я чувствую его жадный взгляд на открывшихся взору гениталиях. — Ну, привет, дружок. Всё ещё спишь? — Он разводит в стороны освобождённые от плена трусов ноги, вволю любуясь моим расслабленным членом с наполовину выглядывающей головкой. Подхватывает и сжимает в горсти яички, натягивая кожу и оголяя головку полностью, отчего член тут же приподнимается от прилившей крови. Верхняя губа касается отверстия уретры, язык накрывает уздечку, капли слюны, холодя кожу, стекают по стволу к мошонке, увлажняют пальцы, что, мазнув по промежности, неприятно протискиваются внутрь.Я распаляюсь от ласк и постепенно втягиваюсь в игру. К тому же, пусть и недолго, я нахожусь рядом с людьми, которые меня искренне хотят. — Хм-м, а дырка-то у тебя бывалая. — Он разводит пальцы, растягивая края и подпуская в отверстие слюны. — Кажется, ты уже готов меня принять. — Приставляет член. Я чувствую, как, неся тепло, он упирается в меня. — Я вхожу.— А-ах! — выдыхаю, когда головка проваливается внутрь, причиняя извечную боль единения. — А-а-а! — Проникает грубо и глубоко так, что перехватывает дыхание и хочется плакать, но не от того, что мне больно, а потому что я наконец-то могу отпустить себя и сжатое тоской сердце. Стоны-всхлипы вырываются из груди, я весь дрожу, когда напряжение покидает тело, а он наваливается сверху, задирая мне ноги и сжимая с боков своими. Всаживаясь до предела, без остановки, раз за разом, пронзая, подаваясь вперёд, чтобы сильнее натянуть, усилить трение.— Как ты суперски стонешь.Шлёп-шлёп-шлёп. Жар проникает в вены, растекается по телу. Я раскрываюсь, и боль понемногу стихает, мешаясь с наслаждением. — Эй, меня тоже обслужи.Длинный член светлого тычется в приоткрытые губы, и, повернув навстречу голову, я, обхватив толстый ствол, направляя рукой, позволяю ему войти. Рот тут же наполняется слюной, но у меня нет никакой возможности сглотнуть, и она течёт из уголка рта по щеке на подушку. Входить мне в рот боком не так приятно, как хотелось бы, и меня переворачивают на живот.Светлый сидит передо мной, раскинув в стороны ноги, и, обхватив мою голову ладонями, задаёт темп. Волосатый лобок то приближается, то отдаляется, слюни текут теперь по подбородку. Главное, не напрягаться, а то от тычущегося в горло члена может стошнить, и успевать вдохнуть, когда он покидает гортань. Тёмный расположился на моей левой ноге, правая согнута в колене и отведена в сторону. Стиснув до синяков бедро согнутой ноги, он наяривает меня так, что я уже не различаю фрикций. Все толчки слились в шум сминающего меня прибоя, безостановочного, неутомимого, пронизывающего от пяток до макушки. Стоит закрыть глаза, и хрен разберёшь, где голова, а где жопа, всё горит, тычется, пульсирует, расходится огненными кругами боли и наслаждения, томится жаждой, вжимается, трётся о простыню. Втаптывайте меня в эту огненную тьму, сильнее, безжалостнее, чтобы ноющее от холодной пустоты сердце озарилось светом, воспламенилось и наконец-то сгорело вместе со мной, навсегда исчезая в спасительном небытии. Я покидаю надетую на член голову с блестящими дорожками слёз из уголков закрытых глаз и прилипшими к взмокшему лбу волосами, парю над покрытым испариной изогнутым плато спины, несусь к бледнеющим всхолмиям ягодиц, взмываю вверх, наблюдая, как мокро-волосатый хер раз за разом исчезает в кольце до предела растянутой красно-коричневой плоти.— А-ах, сука! Какой кайф! Я кончу в жопу, да? А-а, кончаю!Последний мокрый шлепок, напряжение сжавшихся ягодиц, оргазмические сокращения, излияние, текущее по промежности семя. — Ты ведь не против, что я спустил внутрь?Но я не могу ответить, я лишь наблюдаю, как моё безвольное тело переворачивают на спину.— Всё, меняемся. Теперь меня объезди.Подхватив под мышки, подтягивает меня вверх, кладя спиной к себе на живот.— Супер, как мягко входит!— Ты глянь, он весь мокрый! Из члена такой тягучий предэякулят течёт. — Размазывает пальцем по головке, отчего меня простреливает нервным импульсом. — Вперёд, пацан, не сдерживайся! Сжимает кулак, надрачивая.— Твоему задку настолько по кайфу, что вот-вот кончишь? — шепчет в губы и накрывает их своими, проникая языком. Я тут же возвращаюсь в тело и чувствую вкус его слюны, странно чистый и приятный. — Нет, — выдыхаю я и кончаю.Капли летят мне за левое плечо.— Да-а, — щекочет ухо. Я поворачиваю голову и вижу, как второй слизывает с губ сперму. — Сейчас тоже кончу. Он зажмуривается, стискивая оскаленные зубы. Его пресс подо мной каменеет, как и член внутри. Он крепко-крепко, так, что не вдохнуть, обнимает меня, вжимаясь, проталкиваясь, кончая… Шумно выдыхает в ухо.— Давай ему ещё по разу присунем, — с неугасимым энтузиазмом предлагает тёмный.— Ага, только отдышусь. — Он ослабляет хватку, и я делаю вдох, расслабленно тая в его ладонях. Вот оно — сладостное небытие.* * *Громкий звук хлопнувшей по соседству двери выдёргивает меня в реальность, и я резко сажусь на кровати, пытаясь сообразить, где я. Взгляд падает на пятитысячную купюру на прикроватной тумбочке. Я всё вспоминаю. Надо искупаться. Вчера сил уже не было. Время! Чёрт, уже обед! Почему же так темно? Отдёргиваю штору. В тёмно-серой наружности льёт дождь. Мокрые провода и мокрая мостовая во вспенивающихся пузырями лужах. Иду в душ. Горячие струи бьют по лицу, темени, бегут по телу, смывая липкие следы прошлого. Их тела были не менее горячи… Но теперь я вновь один… За лишние часы, что я проспал, пришлось доплатить, отдав почти все деньги. В школу идти смысла уже нет, надо где-нибудь перекусить.Просидел в уголке дешёвой забегаловки до самого закрытия, бездумно глядя на прячущихся под зонтами и спешащих мимо в чёрно-белом кадре окна людей. Спустил на горячий чай оставшиеся деньги, но так и не согрелся. Только и без того саднящие губы обжёг.Вышел в промозглый холод улицы. От порыва мокрого ветра, хлестнувшего по лицу каплями бесконечного дождя, бросило в дрожь. Как же холодно! Мне бы найти кого-то на сегодня…