От творца к творению: Шигео (1/1)

—?Тебе нравится?Пальцы тянут стебель. Прижать, обернуть, взять новый цветок и повторять, пока ромашки не кончатся. Солнце щекочет нос. Катая на языке травинку, с улыбкой поглядываю на смоляную чёлку, за которой прячутся матовые камешки обсидиана. Они медленно ступают от строчки к строчке.—?Конечно,?— прямолинейно и серьёзно, как я люблю. Отвлекаясь от вручную исписанных тетрадных листов, он поднимает взгляд?— мне такой не расшифровать. Я плохо читаю по глазам: хоть в чём-то мы с ним похожи. —?Получилось очень красиво.Мозолистые после тренировок подушечки касаются венка на голове; тот кренится набок, смешно путаясь в волосах. До чего светлый мальчишка. Я тихо смеюсь, не выпуская из рук незавязанные стебли, и поправляю его венок. Белые лепестки распрямляются на контрастно-чёрных прядях.—?Я про рассказ,?— киваю в сторону тетради, наблюдая, как вспыхивает осознание в выражении напротив. Он опускает глаза. Видимо, есть что-то, что оставило у него вопросы. Я не тороплю. Жду, когда он подберёт слова.Пыльца под ногтями, влажная трава под обнажёнными ступнями. Над ухом жужжит шмель?— мы на холме у реки, там, где всегда происходит что-то интересное по закону жанра.Его голос сломался с возрастом, стал ниже, слышен бархат. И всё та же мягкость.—?Я здесь одинокий,?— наконец произносит он. —?И холодный.Шуршит ветер, принося ребяческий смех откуда-то сверху.—?Я стал бы таким, если бы не встретил его?Я пожимаю плечами, отвечаю вполне серьёзно:—?Возможно,?— вплетаю в венок ещё бутон, и ещё. —?Видишь ли, всем, кто потерян, нужен маяк. А ты ведь много терялся в себе, правильно? Потому и постучался в первый попавшийся офис. Самые важные встречи обычно именно такие?— случайные. И немного нелепые.В своей голове можно быть мудрой. Меж пальцев мелькает зелень, я не чувствую его взгляд, но знаю: он смотрит на зарождающийся венок. Коротко выдыхаю. Стоит рассказать то, о чём я думаю из раза в раз, когда смотрю на него, взрослого и твёрдо стоящего на ногах? Хочу откинуться на траву, но движусь не туда?— висок касается твёрдого плеча.—?Помнишь, что ты чувствовал тот год, когда осознал, что твои силы могут причинять боль? —?негромко. —?Представь, что это напряжение с тобой всю жизнь. И рассказать о нём некому. Ты копишь это в себе, думаешь, что это никому нельзя доверить, ведь тогда тому человеку будет больно. Вот почему я изображаю тебя закрытым и отстранённым. Ты мог просто замкнуться на себе, но тебе не позволили. Знаешь, тараканов с возрастом только прибавляется.Я поднимаю голову, перехватывая взгляд.—?Вот, почему вы сошлись,?— тихо улыбаюсь. —?В вас обоих есть свет. Просто иногда про свой вы забываете. Но тот, который ты видишь ежедневно в чужой фигуре, ведь игнорировать сложно, верно?Порыв ветра застилает волосами глаза. Громкий шорох касается слуха, но я реагирую поздно и впиваюсь пальцами в голую траву: воздушный поток уносит оставшиеся ромашки. Запаздалое ?ай? слетает с губ, когда скатывающиеся по склону бутоны мерцают перламутрово-фиолетовым свечением. Цветы собираются в букет у меня на коленях, возвращаясь в первоначальный вид.—?Да,?— он задумчиво смотрит на ромашки. —?Думаю, я понимаю.От улыбки, широкой и по-детски счастливой, невольно щурюсь. Я почему-то так сильно горжусь им.Он вновь смотрит на меня:—?Сплетёшь для него венок?Из груди рвётся смех.—?Сплетёшь сам,?— настаиваю я. —?Давай, сейчас покажу. И ты у него спроси, он наверняка умеет лучше меня.Прижать, обернуть, взять новый цветок и всё по новой. Его пальцы повторяют за мной, двигаются увереннее с каждым витком. Дышать легче.—?Напиши об этом.Я улыбаюсь.—?Напишу....Позади раздаются шаги. Нам на руки падает тень.—?Здесь кое-кто третий лишний, тебе не кажется?Я запрокидываю голову, улыбаюсь засвеченному силуэту.—?Не понимаю, о чём ты, дорогуша.