Пляж, закат и промокший шишо (1/1)

Вода поглощает его с головой, даря мягкую посадку во взбаламутившийся песок, обрывает на середине поражённый вдох, забирая не принадлежащее ей живое дыхание. Мгновение, за время которого мужчина толком ничего не понимает, – даже моргнуть не получается, только глупо впереться стеклянным взглядом в сторону света и размытых очертаний силуэта. Морская соль обжигает нос, добирается до глотки, но сильного урона не наносит – не успевает. Руки, выталкивающие его на поверхность, оказываются горячими. – Шишо, вы в порядке? Рейгену кажется, он так и остался под водой: он видит лицо Шигео очень, очень близко, видит, как шевелятся его губы, но не слышит слов, будто застревает в вакуумной прослойке. И всё перед глазами словно зыбкое, точно рябь по поверхности расходится. Он вдруг понимает, что в голове крутится глупая, навязчивая, абсолютно неуместная мелодия из диснеевского мультфильма, и Рейген даже не понимает, он физически не способен задуматься, почему его заедает именно на неё. А Шигео светится. И дело далеко не в закатном солнце, которое подсвечивает его, словно прожектор, со спины. Его аура столь яркая, что хочется зажмуриться. Но прятать глаза Рейген совершенно точно не собирается. – Хэй, – надсадно хрипит Рейген, толком не откашлявшись от воды, и тянет руку к волосам парня, извивающимся в воздухе из-за активировавшейся эсперской силы. – Не волнуйся. Мужчина мягко улыбается, успокаивающе гладя его по голове, и кончиками пальцев ощущает, как локоны, вибрируя, послушно опадают. – Я же говорил, что ты меня поймаешь. Ткань, мокрая и холодная, липнет к коже, покрывшейся предательскими мурашками, а ладони нашаривают чужие широкие плечи и грудную клетку, пышущие жаром сквозь до нитки промокшую футболку. Очерченные складками мышцы обжигают руки, но Рейген, словно полоумный, напролом лезет в полымя. – Чёрт, – выдыхает он Шигео, находясь запредельно близко, и не спешит отстраняться. – Возможно, мне необходим спасатель. Улыбка трогает порозовевшие губы юноши. За рёбрами сердце пылает, точно солнце за линией горизонта, грозится выпрыгнуть обратно в манящее море. И оно так и делает. Когда сильные руки отрывают его от дна, вырывая из власти волн. Глаза Рейгена распахиваются, и он, паникуя, впивается в Шигео, обвивая его шею руками, замирает, стараясь не шевелиться: ?Господи, что этот дурак делает, что он вытворяет?!?. Ему кажется, он снова захлёбывается, только уже не водой, а навалившимся комом из чувств – смешиваются шок, подавляемый восторг, страх (потому что, боже, ему уже не шестнадцать и в нём далеко не пятьдесят килограммов, Кагеяма Шигео, поставь взрослого самостоятельного мужчину на место) и жгучее смущение, охватившее его от макушки до кончиков пальцев на поджавшихся ногах. – Господи, Моб, я же пошутил, остановись, – жалобно сипит Рейген, но хватку не расцепляет, наоборот, сильнее вжимается в подставленную грудь. Шигео невыносим. Рейген не в силах запретить ему делать то, от чего у мужчины может разорваться сердце, и потому с мазохистским удовольствием (боже, руки у парня куда крепче, чем кажутся) принимает каждую его выходку. Его лба касается мокрая тёмная чёлка, из-под которой выглядывают сверкающие озорством глаза. Плотный веер ресниц смыкается, и губы мужчины оказываются втянутыми в нежный, извиняющийся поцелуй. – Я никогда не оставлю вас в беде, – шёпот влажный, ласковый, на ухо. – Где бы вы ни были, что бы ни случилось, можете рассчитывать на меня. Рейгена трясёт, словно в ознобе, но далеко не от холодной мокрой одежды на теле – от жара, который просачивается сквозь кожу Шигео. От теплоты выдыхаемых слов – сокровенных и важных, которым можно лишь довериться. Ступни касаются твёрдой земли, и Рейген, даже не попытавшись устоять на ватных ногах, приземляется на песок, прижимая одну ладонь к бешено стучащему за рёбрами сердцу, а в другой пряча своё пунцовое, в тон закатным лучам, лицо. Ему кажется, его внутренний крик слышен каждому телепату во всей Японии.