ШимаТеру: кроссовер с ?Благие знамения? (1/1)

У демона в стакане из-под виски плещется яблочный сок. У ангела в фарфоровую чайную чашечку налита водка. . – Мой драгоценный, – губы растягиваются в колком оскале, и чуть кривоватые клыки показываются на свету. – ...не кажется ли тебе это немного нелепым? Алая радужка насмешливо мелькает за тёмными стёклами очков. – Мм? – Теруки на долю секунды отвлекается от поедания (второй) плитки необычного японского шоколада со вкусом зелёного чая. – О чём ты? У них тут очень мило. Шимазаки благодушно улыбается одними уголками губ и качает головой, тесня массивные обсидиановые крылья за спиной стула. – У них здесь очаровательно. Но вот что меня тревожит... – облокотившись на стол между ними и понизив тон, произносит Шимазаки. И Теруки интуитивно, словно на исповеди в католических храмах, подаётся вперёд, не отрывая взгляда от блеснувшей бездны, лишь бы услышать всё до единого слова. – ...что тебя вырядили в тушку подростка, – обрывает Шимазаки всю интимность момента. – В Японии, что, особое отношение к детям? Теруки, насупившись, кидает в него липкой использованной салфеткой, и многозначительно возвращается к своему лакомству – удивительно, что из всех десертов мира ему по вкусу пришлись именно японские, со странным вкусом и вечной подстерегающей опасностью: никогда не знаешь, что будет острым, а что – приторно-сладким. Хотя это очень похоже на всего ангела целиком. Впрочем, сколько они уже здесь? С начала Тюсэй? Кодай? Кинсэй? Пора бы привыкнуть. – Зато я чувствую себя на пару миллионов лет моложе, – вылизывая с пальцев остатки глазури, невозмутимо отвечает ангел и скашивает глаза на затаившегося демона. Ну и кто его этому учил? Долбаный рай с его мальчиками-тихушниками. – ...И я очень гибкий. Если бы демон мог дышать, он бы уже задохнулся. – Ты хуже любого добропорядочного искусителя, мой милый ангел, – чинно вставая со стула и огибая их столик, произносит Шимазаки. Он нависает над небесно-васильковой пропастью молодых глаз, касаясь кончиком носа чужого, мягкого и холодного. Теруки лишь скромно улыбается. – Кто-то же должен тебя развлекать, хороший мой.