Часть 13 (1/1)

Куда тяжелее было на душе у Владимира: они с Олсуфьевым покидали крепость более чем на неделю, оставляя Анну совершенно одну, без защиты, столь необходимой ей сейчас. В довершение проблем поведение притихшего Черниховского не успокаивало, а настораживало все больше. Граф был не из тех противников, что сдаются без борьбы, к тому же обладал далеко не ангельским характером, поэтому ожидать от него можно было чего угодно. Оставалось надеяться на Василия Назаровича, которого барон просил присмотреть за Анной. Искренне привязавшийся к своей помощнице врач пообещал не допустить никаких посягательств в отношении нее со стороны навязчивого поклонника.Но как ни успокаивал себя Владимир, беспокойство не проходило. Его мучило чувство странной тревоги, казалось - покидая крепость, он совершает очень большую ошибку. Тяжело переживая размолвку, барон решил по возвращении серьезно поговорить с любимой и, попросив прощения за прошлые грехи, объясниться ей в своих чувствах. Оставалось надеяться, что за время его отсутствия ничего страшного не произойдет.А жизнь той, о которой Корф думал день и ночь, все так же проходила в лазарете.Летом раненых было особенно много, и женщине часто приходилось либо оставаться здесь на ночь, либо возвращаться во флигель в полной темноте. Но уверенная в добром отношении к себе со стороны обитателей крепости, княгиня всегда шла домой безбоязненно. Ведь за все время пока она находилась здесь, никто не обидел Анну даже словом.Этим вечером Анна задержалась в лазарете дольше обычного, а закончив дела, попрощалась с Неверовым, после чего отправилась к себе. Задумавшись, княгиня шла по дорожке, ведущей к флигелю, и не сразу поняла, что произошло, когда кто-то встал у нее на пути. Не ожидавшая ничего подобного Анна подняла глаза и увидела стоящего перед ней незнакомого офицера. Скорее всего, он прибыл в крепость с одним из конвоев, пришедших сегодня днем или явился на дружескую пирушку, которые иногда устраивала офицерская молодежь. Во всяком случае, мужчина был пьян: от него несло перегаром, да и заплетающийся язык был еще одним доказательством неумеренных возлияний.- Надо же, какая приятная встреча! – Незнакомец слегка качнулся. – В забытой Богом дыре и такая клубничка! Мне просто не терпится познакомиться с Вами, mademoiselle!Не желая связываться с пьяным, Анна попыталась обойти мужчину, но он схватил ее за руку.- Куда ж ты собралась, красавица?! Может, развлечешь меня?- Немедленно отпустите! – Анна попыталась вырвать ладонь из медвежьей хватки. – Вы ведете себя недостойно офицера и дворянина!- Хватит ломаться! – офицер притянул ее к себе. – Я хорошо заплачу – в накладе не останешься!Испуганная женщина изо всех сил старалась вырваться из стальных тисков, однако силы были неравны, даже пьяный, мужчина был намного сильнее ее. Понимая – справиться с ним невозможно, Анна уже готова была звать на помощь, как за спиной раздался знакомый голос с едва заметным польским акцентом:- Сейчас же отпустите даму и принесите свои извинения!Насильник разжал руки, и она, обернувшись, увидела графа Черниховского, прислонившегося к яблоне. Оттолкнувшись от дерева, он подошел ближе и вкрадчиво произнес:- Вы слышали? Немедленно извинитесь!Его голос звучал все так же спокойно, на лице не дрогнул ни один мускул, лишь недобрый блеск зеленых глаз выдавал злость, буквально переполнявшую Вацлава. Не сводя взгляда с мигом протрезвевшего негодяя, граф повторил:- Я жду извинений!- Прошу прощения, сударыня, – пробормотал незнакомец, – я представить не мог, что у Вас такой покровитель.- Убирайтесь! – не скрывая презрения, бросил Черниховский, и офицер поспешил удалиться от греха подальше.Едва он исчез из вида, Вацлав повернулся к Анне, которая еще не могла прийти в себя после произошедшего, и взяв под руку, повел к флигелю.- Барыня, – вышла на стук входной двери Дуняша, – я пирог… – и растерянно замолчала, глядя на бледную Анну в сопровождении графа.- Принеси госпоже воды, – не обращая внимания на удивленное лицо горничной, сказал граф.Распорядившись, он провел женщину в гостиную, где усадил на один из стульев.Вошедшая следом Дуняша протянула хозяйке стакан с водой, а после, повинуясь властному жесту мужчины, вышла. Этот барин пугал ее больше, чем Владимир Иванович, с первого взгляда было ясно – строптивости и непослушания он не терпит.После ухода Дуняши в комнате сначала царило молчание: Анна, пытаясь успокоиться, пила воду, а граф, заложив руки за спину, стоял у окна вглядываясь в ночную тьму. Спустя какое-то время он повернулся и спросил:- Как Вы себя чувствуете?- Благодарю, уже лучше. – Женщина поставила стакан на стол. – Если бы не Вы…- Не стоит благодарности, – отмахнулся Черниховский. – Я не сделал ничего выдающегося, но впредь будьте осторожны, возвращаясь так поздно из лазарета.- Я даже предположить подобного не могла, – ответила Анна, – за год моего пребывания в крепости ни один человек себе такого не позволял.Лицо Вацлава стало суровым:- Вам вообще не следовало приезжать сюда, – жестко сказал он. – Стремление помогать раненым похвально, только даме здесь не место. Война удел мужчин, а женщина, особенно беззащитная, тут воспринимается как добыча. Не сомневайтесь, я знаю, о чем говорю.- До сегодняшнего вечера никто ко мне так не относился, – возразила Анна.- Все когда-то происходит впервые, – граф хмуро глянул на собеседницу. – Неужели Вы не понимаете простых истин. Если не этот мерзавец, так другой. Вы беззащитны, и этим можно легко воспользоваться.- Я была уверена, что Владимир Иванович… – начала было женщина, но Черниховский перебил ее:- Барон Вам не муж и не брат, – сказал он, – хотя я не отрицаю благородства Корфа. Окажись он сегодня свидетелем произошедшего – обязательно довел бы дело до дуэли, даже если этот негодяй не стоит того, чтобы тратить на него пулю.- Дуэль может иметь серьезные последствия, – Анне стало не по себе, – военная крепость – не Петербург.- А как еще прикажете защищать честь женщины? – Черниховский развел руками.Анна молчала: отрицать правоту графа было глупо. Выходит – оставаясь здесь, она невольно осложняет Владимиру жизнь. Не приведи Бог сегодняшний случай повторится, когда барон будет в крепости. Он непременно вызовет ее обидчика, и если дуэль состоится – будет серьезно наказан. Конечно, надо быть более осторожной, но невозможно же все время сидеть во флигеле, дожидаясь отъезда в имение. Она не может жить взаперти, не говоря уже о лазарете. Ведь там надо быть каждый день.- Что же мне делать? – растерянно сказала Анна, глядя на своего спасителя. Сегодняшний случай напугал ее, и женщина не хотела повторения подобного кошмара.- Вам необходима защита, – снисходительно, словно маленькому ребенку, ответил граф.- Согласна с Вами. Я обращусь к Василию Назаровичу, – кивнула княгиня. – Возможно, кто-то из служащих лазарета будет провожать меня. Хотя бы до возвращения Владимира Ивановича.- Вы не поняли или не пытаетесь меня понять, – в голосе Вацлава звучало легкое раздражение. – Ни барон, ни господин Неверов не имеют права защищать Вас, так как Вы не состоите с ними в родстве. Понятно, что они не откажут Вам в просьбе, но их помощь может вызвать очередные кривотолки.- У меня нет другого выбора, – пожала плечами Анна. – Это единственные люди, на чью помощь я могу рассчитывать.- Почему же единственные? – удивился Вацлав. – Кажется, сегодня Вы убедились – я могу быть для Вас неплохим защитником. - Если не ошибаюсь, с Вашим Сиятельством мы тоже не родственники, – парировала Анна. – Разве не об этом Вы только что говорили?- Сейчас мы чужие, – ответил граф, – но если Вы согласитесь выйти за меня, вряд ли кто-нибудь рискнет нанести обиду madamе Черниховской.- Вы делаете мне предложение?! – удивлению Анны не было предела.- Да, я прошу Вашей руки, – граф был абсолютно спокоен, словно речь шла о незначительном пустяке.- Неуместная шутка, Ваше Сиятельство! – рассердилась Анна, понимая – Вацлав насмехается над ней.- Разве я похож на шутника? – голос Черниховского звучал серьезно.- Ничем другим Ваши слова объяснить нельзя, – ответила собеседница. - Я не настолько глупа, чтобы поверить в правдивость подобного предложения. Зачем Вам, человеку, у которого есть возможность сделать отличную партию, жениться на нищей вдове без денег и связей?- Значит, разговоры о Вашем вдовстве – правда? – спросил Вацлав.- Правда. Я потеряла мужа почти три года назад, – Анна поднялась. – Он погиб здесь, на Кавказе. И вместе с ним были похоронены мои мечты о счастье. Никто больше не сможет заменить его в моем сердце. Поэтому я вынуждена отказаться от столь лестного предложения, граф. Возможно, Ваши слова и не шутка, только я не люблю Вас. - Кто говорит о любви? – Вацлав всеми силами старался не показать, как его задели слова женщины. – Мое предложение всего лишь сделка между нами, ни к чему Вас не обязывающая, обвенчавшись со мною, Вы получите статус замужней дамы и необходимую защиту, но без супружеских отношений. Наш брак будет фиктивным, а по возвращении в Петербург я обращусь в Священный Синод с просьбой о разводе.- Звучит весьма заманчиво, – удивление Анны росло, – однако какой интерес Вам во всем этом фарсе?- Ну, должен же я каким-то образом отблагодарить Вас за спасение своей жизни, – Черниховский усмехнулся. – Признаться, не выношу долгов, а эта сделка позволит мне отплатить добром за добро. Все честно: Вы мне – жизнь, я Вам – безопасность. Вернувшись с Кавказа, мы получим развод и вновь станем свободными.Анна задумалась: конечно, предложение графа было выгодным для нее, но какое-то шестое чувство не позволяло поверить в его искренность. Ей было непонятно, зачем избалованному женским вниманием аристократу надо взваливать на себя лишние проблемы, да еще и подвергаться осуждению со стороны бомонда за мезальянс, пусть даже фиктивный.- Что Вы решили? – голос Черниховского вывел ее из задумчивости. - Я не доверяю Вам, – правдиво ответила женщина. – Простите, но несмотря на все Ваши доводы, мне не верится, будто Вами движет исключительно благодарность.- И что Вас смущает? – Анне показалось – граф напрягся. – Боитесь фальшивого венчания или посягательств на Вашу честь? Успокойтесь – ни то, ни другое Вам не грозит. Хотя наш брак фиктивен, венчание будет настоящим. Здесь ни у кого не должно быть сомнений в Вашем замужестве. А насилия к женщинам я никогда не применял! Страсти от Вас никто не потребует, если только Вы сами не захотите изменить наши отношения, – и граф лукаво улыбнулся, увидев, как лицо собеседницы заливается краской. Такая реакция его явно забавляла.Впрочем, женщина не заметила улыбки, размышляя над словами Вацлава. Вроде бы все ясно и понятно, но княгиня чувствовала – Черниховский чего-то недоговаривает, скрывая от нее свои настоящие намерения. Время шло – граф ждал ответа, и помолчав еще несколько минут, Анна сказала:- Я не могу ответить Вам сразу. Мне необходимо время для принятия окончательного решения.- Хорошо, – кивнул Вацлав, – я не тороплю Вас, и все же, во избежание неприятностей с ответом Вам лучше определиться в ближайшие дни. А сейчас позвольте откланяться – время уже позднее.Поцеловав протянутую руку, граф вышел из флигеля и направился в сторону квартир, занимаемых офицерами. Черниховский специально шел не торопясь, в надежде, что чьи-нибудь любопытные глаза заметят, откуда он возвращается. В данном случае сплетни сослужили бы добрую службу, заставив эту упрямицу согласиться на брак с ним.Войдя в квартиру, граф велел денщику принести коньяка и, плеснув в стакан щедрую порцию, осушил его одним глотком. На душе было скверно: мучили неопределенность и собственное лицемерие. Он лгал этой женщине, лгал безбожно, поскольку вовсе не собирался разводиться с ней после возвращения с Кавказа, не желая отпускать от себя никогда. Впервые за свою жизнь он полюбил и не хотел терять, возможно, единственный шанс на счастье. Вацлав и сам не знал, когда это чувство поселилось в его сердце: может быть, в тот момент, когда, умирая от голода и жажды, он увидел склонившегося над ним ангела, или в лазарете, куда приехал поблагодарить за спасение, а возможно – когда стал добиваться взаимности Анны, но она отказала.Граф вздохнул: к чему рассуждать о том, в какой момент разрушилась броня, укрывавшая его от стрел Амура? Глупо прятаться от себя самого и отрицать, что он, прожженный ловелас, влюбился в свою хрупкую белокурую спасительницу и будет бороться до последнего за свою любовь. Черниховский сжал кулаки, вспомнив, каких усилий ему стоило сегодня не убить негодяя, посмевшего оскорбить Анну. Именно в этот момент Вацлаву стало ясно как никогда: он никому не позволит не только прикоснуться, даже подойти к этой женщине – Анна должна принадлежать исключительно ему. Вспомнив ее ?я не люблю Вас?, граф усмехнулся; видимо им, Черниховским, самой судьбой суждено любить безответно. Вацлав снял мундир, повесил его на спинку стула, достал из ящика трубку, раскурил ее и, глядя, как расплываются клубы табачного дыма, в который раз вспоминал историю жизни своих родителей. Здесь никто не догадывался, что мать блистательного шляхтича была русской, волею Проведения или злого рока оказавшейся в Польше. Граф почти ничего не знал о ней, с рождения обделенный материнской любовью и лаской, лишь с портрета, висевшего в комнате отца, на него смотрела юная дама, на которую он так походил. Все детские расспросы о матери натыкались на стену отговорок, и только став взрослым, он смог, сложив воедино все услышанное, узнать о ее жизни, печальной и романтической одновременно.Шестнадцатилетняя красавица Варвара Загряжская вышла в свет зимой 1811 года, имея все шансы стать самой привлекательной из дебютанток. Изящной грациозной брюнетке с невероятными зелеными глазами прочили большой успех, но природная робость и застенчивость не позволяли ей блистать на раутах, в отличие от своих сверстниц. Вскоре бомонд счел mademoiselle Загряжскую скучной, поэтому поклонников у нее оказалось гораздо меньше, чем можно было ожидать. Может быть, это и побудило родителей девушки дать согласие, когда к ней посватался светский лев Матвей Зотов. Рассудив, что общество успешного, искушенного в придворных интригах мужа раскрепостит их дочь, отец с матерью дали свое благословение, и ранней весной она обвенчалась с Зотовым, полная надежд на счастье со своим избранником.Однако семейная жизнь не заладилась с самого начала: Матвей почти не обращал внимания на жену, предпочитая все время проводить на службе или в кругу друзей, именно так он объяснял Варваре свои постоянные отлучки из дома. Чувствуя неладное, она все же пыталась верить мужу, пока не стала свидетельницей разговора двух знакомых дам. Не заметив madamе Зотовой, женщины не стесняясь обсуждали ее, насмехаясь над наивной дурочкой, даже не подозревающей о наличии у ее мужа актрисы-содержанки и двоих детей, прижитых от этой связи. Оскорбленной до глубины души Варваре пришлось собрать все силы, чтобы удержаться от публичного скандала, но дома она потребовала от мужа объяснений.Выслушав жену, Зотов рассмеялся и заявил – подобные отношения вполне нормальны для светских людей. Ведь их брак построен на расчете, где он получает приданое, а супруга свободу от различного вида условностей. Пусть она не забивает себе голову глупой ревностью и живет так, как ей заблагорассудится. Он вовсе не сторонник домостроя, может даже помочь ей выбрать любовника из числа своих друзей.Воспитанная в нравственной строгости молодая женщина была шокирована подобным цинизмом, а придя в себя, объявила мужу о своем намерении обратиться в Священный Синод с прошением о расторжении брака, чем немало обеспокоила супруга. Зотов прекрасно понимал – найти доказательства его прелюбодеянию не составит труда, и тогда его ожидает монастырское покаяние без права вновь вступить в брак, не говоря уже о возвращении приданого жены Загряжским. Решив выиграть время, Матвей, сославшись на окончание сезона, отправил жену в подмосковное поместье в надежде, что за лето она поймет всю выгоду его предложения.Потрясенная и разочарованная, Варвара не стала отказываться от переезда, ей тоже надо было многое обдумать, и лучше это было сделать в одиночестве. Поселившись в глухом, удаленном от дорог имении, молодая женщина постепенно приходила в себя, она даже решилась не покидать более здешних мест, но человек предполагает, а Бог располагает, и начавшаяся Отечественная война полностью изменила ее жизнь. Когда наполеоновские войска перешли границу России, муж просто ?не успел? вывезти Варвару из поместья, и ей, оставшейся практически в одиночестве, приходилось уповать лишь на то, что до этой глухомани французы не смогут добраться.Вацлав, откинувшись на стуле, прикрыл глаза. Кто знает, как бы сложилась жизнь родителей, не сведи их война в подмосковном поместье Зотова. Его отец – граф Ян Черниховский, будучи ярым ненавистником России, так и не смирившимся с событиями 1795 года, вступил в ряды наполеоновской армии, увлеченный идеей независимости Польши, которую император Франции успешно внушал полякам, но вовсе не собирался исполнять. В составе уланской дивизии генерала Рожнецкого он воевал в Испании и Германии, и летом 1812 одним из первых форсировал Неман, находясь в авангарде корпуса Латур-Мобура. Уланы Рожнецкого участвовали во всех крупных сражениях этой компании: под Смоленском, Шевардино и Бородино, бесчинствовали в оставленной Москве, а зимой отступали из сожженного города по старой Смоленской дороге. Во время одного из разъездов в поисках провианта эскадрон Черниховского обнаружил заброшенное имение, и дамский угодник потерял голову, едва взглянув в зеленые глаза хозяйки, с ужасом смотревшей на незваных гостей. Чувство, накрывшее ураганом, было всепоглощающим, такого он не испытывал за всю свою почти тридцатилетнюю жизнь. Любовь заставила графа забыть обо всем, даже о ненависти к русским, и Черниховский пообещал убить всякого, кто рискнет подойти к этой женщине.Уезжая через несколько часов, поляки оставляли разграбленную пылающую усадьбу, куда, заливаясь слезами, рвалась Варвара, однако руки графа крепко стискивали ее, не позволяя спрыгнуть с лошади. Так, став пленницей, она оказалась в обозе отступающей французской армии. Похититель пристроил ее среди маркитанток, хорошо заплатив им, чтобы они как следует следили за его трофеем.Молодая женщина несколько раз пыталась бежать, но ее ловили, возвращая обратно. Всякий раз после этого, видя взбешенный взгляд графа, она сжималась от ужаса, и все равно не оставляла попыток обрести свободу. В плену ей приходилось жить с постоянным чувством страха и ожидания погибели, несчастная понимала – она жива только благодаря покровительству Черниховского. Не будь его рядом, ей не удалось бы избежать насилия и смерти, особенно во время битвы на Березине, после которой из ста двадцати тысяч поляков, явившихся в Россию, в живых осталось не более пятнадцати. Кошмар увиденного в тот день Варвара долго не могла забыть: в памяти каждый раз всплывала картина рухнувшего моста, крики и мольбы тонущих солдат, вода, ставшая красной от крови. Она было совсем простилась с жизнью, но верный конь не подвел графа, вынеся его вместе с пленницей на противоположный берег реки.После окончательно поражения отступление разгромленных войск продолжалось, и ближе к весне измученная до предела женщина оказалась в Польше. В Варшаве Ян Черниховский покинул ряды Великой армии. Идея независимости родины оказалась химерой, а воевать за интересы Франции поляк не собирался. В столичном особняке он задержался лишь для того, чтобы Варвара могла немного прийти в себя, и почти сразу увез ее в родовое поместье под Краковом. Граф понимал – скоро Варшава будет занята российскими войсками, поэтому риск потерять любимую увеличится. К тому же по законам Российской Империи похищение чужой жены грозило ему каторгой. А в имении, расположенном на землях, подчиненных Австрии, дотянуться до него было гораздо сложнее. Здесь, в фамильном замке, окруженном великолепным парком, Ян представил Варваре свою сестру – панну Агнессу, или Агнешку, как звал ее брат.Девушка быстро прониклась симпатией к пленнице брата и, будучи с ней почти одних лет, скрашивала ей одиночество и тоску по Родине в чужом краю. Графа весьма радовали теплые отношения, сложившиеся между женщинами. Он надеялся – сестра сумеет уговорить Варвару принять его предложение. Не раз и не два надменный до спеси пан, смиряя гордыню, на коленях умолял красавицу принять католичество и обвенчаться с ним, но она по-прежнему считала себя связанной браком с Зотовым, а повторное замужество при живом супруге – страшным грехом. Женщина все еще надеялась получить свободу, но для этого надо было сообщить родителям, что она жива и здорова. Зная о добром отношении к ней сестры графа Варвара неоднократно, со слезами, просила девушку отправить письмо в Россию, сама она этого сделать не могла, слуги пристально следили за каждым ее шагом. Агнешка долго колебалась, не зная как поступить, ей было жалко несчастную, ставшую жертвой войны, но представляя, в какой ярости будет брат, узнав об этом, она не решалась помочь подруге. И только после того, как Варвара в отчаянии пообещала наложить на себя руки, панна Черниховская согласилась отправить ее послание. - Я помогу Вам, – сказала девушка, – но Вы должны выполнить два моих условия: во-первых – позволите мне его прочесть, во-вторых – в письме не должно быть просьбы забрать Вас отсюда. Вы можете только сообщить родителям, что живы и находитесь в Польше – не более того. Возможно, мои условия покажутся Вам жестокими, но я люблю своего брата и желаю ему счастья, а счастливым Ян видит себя только рядом с Вами.Понимая – Агнешка и так поступается многим ради нее, Варвара согласилась. Когда письмо родителям было написано, верная слову панна отправила его в Россию, а для пленницы потянулись тоскливые дни ожидания. Проходили часы, дни, недели, и спустя три месяца стало ясно – ответа не будет. Загряжские больше не хотели знать дочери, опозорившей семью, а муж был рад избавиться от нежеланной супруги навсегда.Сразу после получения письма родители Варвары попытались было заставить зятя вернуть ее, однако Зотов сказал, что обвинит жену в измене и отправит в монастырь. Загряжским, имеющим еще одну дочь на выданье, такой скандал был очень невыгоден, и они решили отступиться, оставив все как есть. Поняв – родные бросили ее на произвол судьбы, Варвара тихо проливала слезы, с каждым днем все больше теряя надежду на возвращение в Россию. В один из таких моментов к ней, постучав, вошла Агнешка и, присев рядом, спросила:- Вы опять плачете, ma chieri?- У меня нет причин для радости, – утирая слезы, ответила молодая женщина, – я никому не нужна, даже своим родителям.- Позвольте не согласиться, – панна Черниховская мягко коснулась ее руки. – Рядом с Вами находится человек, для которого Ваша жизнь дороже собственной. Мой брат любит Вас и хочет назвать своей супругой пред Богом и людьми.- Но я замужем, – робко возразила Варвара.- Вы считаете мужем человека, не проявившего ни капли беспокойства о Вашей судьбе? – фыркнула панна Черниховская. – Этот господин не заслуживает такой преданности. Святая обязанности мужчины – защищать ту, с кем он связан узами брака, а Ваш муж даже не удосужился ответить на письмо. Я говорю это не для того, чтобы обидеть Вас, – поспешила оправдаться Агнешка, увидев слезы в глазах собеседницы, – но Вы должны понимать – наивно ожидать от него помощи. Вам следует позаботиться о своей дальнейшей жизни, еще раз подумав над предложением моего брата. - Тем более, – тут девушка смущенно улыбнулась, – пан Лев Новицкий сегодня просил моей руки, и Ян дал согласие на брак. Через месяц я выйду замуж и покину родной дом, Вы же останетесь здесь – совершенно одна. Мне бы очень хотелось уйти отсюда спокойной, зная, что в доме есть хозяйка, а у брата жена.- Пан Новицкий? – переспросила Варвара, смутно припоминая офицера, который пытался отговорить графа увозить ее из имения. Он советовал оставить в усадьбе ?córka wrogów? (дочь врагов – польск.), на что граф жестко ответил: - Walcz? z rosyjskiego si??, ale nie rosyjskiego pi?knem. (Я воюю с русской силой, а не с русской красотой. – польск.) – и усадил Варвару на своего коня.- Да, – кивнула Агнешка, – хотя род Новицких не имеет титула, но по знатности и богатству не уступает нашему. К тому же, – лицо девушки слегка порозовело, – пан Лев нравится мне.- Я рада за Вас, – искренне сказала Варвара. – Пусть Господь пошлет Вам долгой и счастливой семейной жизни. Быть любимой, любить взаимно – что может быть лучше для женщины.- Вы тоже можете обрести семью, – напомнила девушка. – Ян будет добрым мужем: любящим, надежным, заботливым. Пообещайте мне подумать об этом.- Обещаю, – ответила Варвара, и панна Черниховская поспешила оставить ее.