Глава 19. (1/1)

Глава 19В капитанской каюте холодно. Даже если зажечь десяток, тысячу свечей?— зябкий воздух не поспешит покинуть ?покои? капитана судна. Стены угнетают своим серым безмолвием, за окном каюты все такие же до ломоты в костях ледяные морские волны. Капитан любил наблюдать за тем, как почти отчаянно бьется белоснежная пена о борт корабля, с каждым разом усиливая удары тяжёлых волн.На столе командира в четкой системной последовательности лежат какие-то бумаги, остро подточеный карандаш, грифелем своим напоминавший иглу, слабый трепет огня свечи освещает его рабочее место, в том числе и письма. Много писем, распечатанных и ещё закрытых. Только они, скомканные или лежавшие где-то на краю, нарушали всю строгость убранства его стола.Капитан давно не улыбается, давно не радуется новому дню. Чертовски давно. Команда уважает его как педантичного перфекциониста и каждый раз ждёт его проверки со страхом и опаской. Капитан всегда прав?— первое правило корабля, с которым спорить никто не хотел, а может просто не осмеливался. В одиннадцати из десяти случаев он был прав, и никто не в праве был с ним поспорить. Всех пугал его мрачный вид, бледное лицо с теперь настолько заметно потускневшими глазами, чуть сдвинутые тонкие, черные брови, и такие же тонкие губы, всегда искривленные одним уголком рта в слабую ухмылку.Он уже настолько привык к своей должности капитана, что порой даже забывал свое имя; слишком редко к нему обращались по имени. Впрочем, ему не приходилось его вспоминать?— лишнее на борту корабля.***Грид сидит за столом перед окном, перебирая один моток ниток за другим, пытаясь собрать мысли воедино, стараясь отогнать наступающую тревогу, а также неспеша подкрадывающуюся головную боль; смотрела вдаль, словно стремясь что-то разглядеть в далёком туманном образе моря. Временами она встряхивала головой, прогоняя назойливые волнистые пряди волос от лица. Растрёпанная коса мёртвым грузом спадала на плечо, а затем на грудь, от чего ей казалось, что её кто-то душит. Иногда Грид возвращалась в реальность, когда моток падал ей на колени или пора было начинать перематывать новый. Это ничуть не радовало. Теперь. Так же как и её новое знакомство. Щедрый господин приглянулся Грид, и это нисколько не нравилось ей; она чувствовала себя паршивой предательницей, словно она изменила Ему, тому, которого уже нет в живых, но которого она до сих пор преданно любит.”- А он действительно помер. Сдох, как последняя собака.- Что? Что ты такое говоришь? Не слушай его, милая. Всё хорошо, солнце; видишь, нитки падают, будь внимательнее! - А я сказал, что нет…?Услышав разговоры в собственной же голове, Грид даже отшатнулась от окна, моток с нитками выпал из рук и покатился куда-то за стол. Она встаёт, хмурится, трясет головой в попытках отогнать дурные мысли.?Быть такого не может...? - но мысли, а точнее голоса, не торопятся покидать её.”- Чего ты бесишься, разве ты нас не помнишь?? — это мужской голос, ужасно знакомый, даже приятный; пока он чаще всего говорил одни лишь неприятные вещи, заставляя свою хозяйку плакать.”- Не пугай её, не так сразу. Ей нужно время? — в противовес злому голосу выступает женский, который всегда успокаивал Грид. Его она тоже знает слишком хорошо, такой мягкий и родной, почти как голос ее матери, однако не он; тем не менее Грид никогда не стремилась общаться с гостями в голове. Она стоит у стола, опираясь о него двумя руками, пытается сконцентрироваться, побыть наедине с собой, но чем дольше Грид старается остаться в своей голове в одиночестве, тем настойчивее становятся голоса.”- К слову, ты мне никогда не нравилась, а теперь я ещё и вынужден сидеть здесь. Здесь так тесно и темно… Постоянно под ногами вертятся твои поганые мыслишки об И-и-иваре, чёрт бы его побрал! Мелкие, настырные, как… Как стая хорьков!?- Кто ты такой? — Грид все же решает, что стоит пробовать вступить в диалог.”- Твой старый друг! Даже неприлично такое спрашивать! Жаль, что ты не помнишь меня, Грид?- Что вы хотите от меня?”- Я бы мечтал выбраться отсюда и никогда больше тебя не знать? — Колко отзывается первый голос.”- Ох, милый, без неё ты уже не протянешь и секунды. Дурачок?Грид стоит, вытаращив глаза, и совершенно не понимает, что происходит.- Видимо, — Она тихо усмехается, чуть покачнувшись на месте, то ли от страха и удивления, то ли вообще от слабости. — я схожу с ума.”- Вот дура…, — Тихо смеясь отвечает первый голос. — давно пора было догадаться, что у тебя не все дома?Грид раздражённо шепчет ругательства и молча усаживается на кровать.- И что же мне с вами делать? — С усмешкой спрашивает она, разглядывая потолок.”- Жить с нами. И меньше думать о своем ненаглядном, он все равно давно гниёт на дне моря!?А этот голос действительно знает где больно; от новых мыслях об Иваре начинает болеть голова. Грид вновь тихо чертыхается, хлопнув руками о кровать от чего повязка на раненой руке ослабла; она не могла не заметить это. Девушка развязывает ее, смотрит на почти затянувшиеся раны, непроизвольно проводит по ним пальцем.”- Что ты собиралась делать? Не вздумай!? — это добрый женский голос, от этого ещё больше хочется плакать. Грид не может терпеть ни один из голосов: один доводил ее до слез словами, другой интонациями.- Что я вообще могу теперь делать?!Она выбегает на улицу в чем была; по щекам катятся слезы, на мокрое лицо лип противный мокрый слишком ранний снег, резкий ветер то и дело вздымал подол юбки. В этот момент Грид чувствует себя по настоящему сходящей с ума, это до безумия пугает, но теперь поделать что-то было нельзя, по крайней мере она не знала решения; как и всегда. Видимо, старые головные боли не прошли бесследно и были всего лишь симптомом.Кто-то окрикивает Грид; это Сиф, такая ухоженная, в новенькой лисьей шубке, руки её были в муфте, а подле стоит мужчина в лета?х. Девушка что-то шепчет ему и поспешно и так же поспешно направляется к подруге будто испуганно оглядываясь по сторонам, не видит ли кто-то ее с нею? Видимо, только сейчас она начала пробовать говорить. Сиф приветствует её светлой улыбкой, всё тем же огорчённым и грустным взглядом.- Грид, что ж ты, холодно же. — Причитает девушка, накидывая на плечи пряхи свой шарфик. Грид стоит молча, чуть согнувшись от холода и что-то бормоча, пытаясь собрать волосы у груди; на ветру её коса совсем расплелась. Сиф знала, что Грид не в порядке с момента смерти любимого, знала о её травме, о её ранах, а точнее о том, как она их получила. Сиф пыталась поддержать подругу по несчастью, хоть её горя не разделяла совсем.- Что-то ты совсем расклеилась; думаю, тебе стоит отвлечься. — Сиф качает головой. — Давно была в трактире? Пошли вместе; отказ не принимается. Только сперва оденься потеплее... Ну что это такое, милая, милая Грид, без слез не взглянешь!Грид всё так же сжавшись, всё такая же напряжённая, слабо кивает. Может хотя бы вином она сможет отогнать дурные мысли.- Ах, как хорошо! — Сиф даже подпрыгивает на месте.***К борту Каттегата вновь прибывал корабль, драккар, но теперь один. Да, один корабль не спеша рассекал морскую гладь, с каждой секундой все ближе приближаясь к пристани. На нем было крайне мало людей, но даже эту жалкую радостную кучку выживших было видно издалека. Казалось, что сейчас кто-то выпрыгнет за борт и отправится к родным берегам вплавь, лишь бы оказаться на суше быстрее.Когда судно наконец достигло своей цели, с него сошло где-то с десяток человек; это была экспедиция Рагнара, конечно, неполным составом. Ивар ступил на сушу последним, с слабо скрываемым восторгом смотря на родные земли.Прихрамывая, опираясь на костыли, он идёт к Длинному Дому, с восхищением наблюдая любимые знакомые места. Здесь именно тот воздух, к которому он так привык с детства; те лица, которые он так давно знал; здесь то небо, которое он так любил.Также он с опаской замечает среди лиц северных воинов и воительниц другие, более мягкие и выразительные, смуглые и улыбчивые. Он замечает на пристани другие корабли из странных пород таких же странных деревьев; не те судна, какие он обычно видел здесь или в Англии. Ивар даже опасается, не захватили ли Каттегат часом, но в умении матери защитить город он был уверен.Шёл и думал об отце, который скорее всего уже давно пирует с праотцами, но вскоре мрачные мысли уступили место образу той женщины, которую он любил и помнил. Грид. Внутри всё переворачивалось от одной мысли о ней; сердце замирало каждый раз, стоило Ивару вспомнить блеск ее зелёных глаз, в которых он тонул, растворялся без остатка; дыхание останавливалось от воспоминания запаха её волос, прикосновений тонких пальцев. Он спешил; спешил, чтобы увидеть её, обрадовать своим появлением.В Длинном Доме почти никого не было. Все люди словно сговорились и оставили это здание, ан нет: Маргрет все так же скитается по коридорам, видимо, убираясь в каждой из комнат. Рабыня что-то сердито бормочет себе под нос, неся в руках тазик со стиранным бельем, очевидно, собираясь вынести его на улицу.Ивар остается незамеченным, но собирается это исправить.- Здравствуй, Маргрет.Рабыня подскакивает на месте, выронив из рук тазик, когда же она видит виновника своего испуга, видимо, пугается ещё пуще прежнего, так как и без того большие глаза теперь стали раза в два огромнее и круглее; она чуть приоткрывает рот от удивления, однако спешит закрыть его ладонью.- О, Фригг, скажи, я умерла и вижу мертвеца или сошла с ума? — Прижимает белье к себе, закрыв при этом глаза. Постепенно Ивар начинает догадываться в чём причина странного поведения рабыни; сегодня у него не было настроения пугать кого-либо.- Маргрет, милая, это я?- Ивар. — Странно улыбаясь, заговаривает он, начиная медленно подходить к девушке, которая, зажмурившись, но приоткрыв один глаз, пятится назад.- Настоящий Ивар никогда бы не назвал меня милой. — Замечает она. Ивар закатывает глаза и раздражённо выдыхает, оказавшись напротив Маргрет.- В любой момент я могу сделать тебя немилой или вовсе отправить на тот свет; так лучше? Узнала? Соскучилась? — Раздражённо угрожает он, сжав губы в тонкую ниточку. Теперь Маргрет узнает в нём того самого строптивого калеку, но всё ещё боится, только уже по другой причине.В этот момент в залу Длинного Дома заходит Уббе, лениво бросая взгляд от одного угла к другому, пока наконец не видит занимательную картину у стены.- Ивар? Неужели!.. все думали, что ты погиб... Ох, неужели, хвала Одину! Мы не зря надеялись на лучшее!- От меня так легко не избавитесь, брат. — Он улыбается и с горечью добавляет. — Отец, отец скорее всего мёртв.Уббе меняется в лице и со скорбью в глазах кивает; Аслауг говорила, что экспедиция Рагнара погибла в шторме вместе с ним, но, как оказалось, ему была уготовлена другая участь; однако, так было даже легче принять эту ужасную весть. Уббе некоторое время мнется на месте, пока не собирается с духом, чтобы сообщить другую, не менее пугающую новость.- Ивар. Наша мать мертва.Ивар меняется в лице, в одно мгновение становится белее белого; не может поверить в это, не может найти нужных слов - забыл все в один миг.- Как? — Единственное, что может произнести. Уббе тяжело вздыхает и так же тяжело смотрит на брата исподлобья, скрестив руки на груди.- Лагерта убила её. Это было бесчестно, Ивар, но…- Где были вы? Например ты. — С тенью издёвки спрашивает Ивар, смотря куда-то в сторону, лишь время от времени бросая в адрес брата быстрый взгляд. Уббе прикусывает губу, он не знает, как ответить, не в силах признать вслух, что не смог защитить мать, оказаться в нужное время в нужном месте. Молчание лишь больше раззадоривает Ивара.- Я бы не допустил такого. И отец бы не допустил. — Он продолжает твердо, теперь глядя прямо в глаза старшего брата. — А вы смогли. Наверное развлекались со шлюхами вроде этой? — пинает Маргрет, которая после такого решает все же испуганно удалиться.- Где Грид. — Спрашивает Ивар после секундного молчания. Уббе молчит, словно пытается что-то вспомнить, он не знает.- Она каждое утро выходила на пристань... Пока не узнала о том, что ты ваши корабли затонули. После этого она изменилась…Это настораживает Ивара, но он продолжает слушать.- Пошли лучше в трактир, там я лучше расскажу. — Предлагает Уббе.- Л-ладно. — Шепчет юноша не без раздражения.***В трактире всегда было достаточно народу, но большую часть его, разумеется, составляли мужчины. Здесь каждый знал друг друга в лицо. Иногда дело доходило до драк, но стычки зачастую проходили на улице. Личная просьба хозяина заведения, так как в пьяных боях малосоображающие от количества выпитого эля бойцы хорошо так били не только по морде противника, но и по бюджету забегаловки. Иногда попадало и бардам, бродячим (и не очень) музыкантам, но, как говорится: ?музыканта не бить — играет как может?Сегодня настроение напиться было не только у некоторой мужской части Каттегата, но и у новоприбывших. Фалко и Фабиан сидят в углу, стараясь не привлекать излишнего внимания северян, которых они считали уж через чур суровыми парнями, с которыми лишний раз лучше не пересекаться. Никак. Но чем меньше ты хочешь быть замечен, тем больше на тебя обращают внимания.- Что это за два славных малых, Ари?- Понятия не имею, Скади. — Отзывается женщина, натирающая столы мокрой тряпкой.- Налей им эля от меня!Ари удивляется неслыханной щедрости пьяного товарища, но что поделать, если что, припомнит про долг в самый неподходящий момент.Фалко незаметно усмехается, когда перед ним с Фабианом возникает две кружки с элем, который чуть ли не выливается за края сосуда. Скади, видимо хозяин трактира, странно улыбается, глядя на Фабиана, пока наконец не собирается с духом и не решает поинтересоваться:- Позвольте спросить, как зовут столь прелестную красавицу?Фалко давится своим элем и нервно косится на друга, который лишь кривит губы, окидывая критичным взглядом нового знакомого. Затем он поправляет пышные кудри, изображает томный женский взгляд и обращает его к щедрому дядьке.- Фабиана. — Отвечает юноша скромно, но вместе с тем и бесстыдно, отведя взгляд от растаявшего мужчины в сторону, наивно, по-женски хлопая черными ресницами.В этот момент на своего рода подобие сцены забирается бард. Ничем не примечательный парнишка с лютней наперевес, с глупым взглядом поэта, несущего свое слово пророка в бестолковые массы; так он думал. Рядом с ним стоит миловидная рыжая девушка со свирелью в руках.Бард начал сначала играть минорные мотивы, а затем петь не менее печальную песню, после чего в него быстренько полетела краюшка хлеба, которую бедный музыкант так же быстро спрятал в свой сюртук:- Хватит стонать как баба в первую брачную ночь, зараза! Пой чо нибудь веселое!- Дело говоришь! Задрал уже!Действительно, после этого замечания музыка стала энергичнее, в зале послышались звуки одобрения, дамы вышли из-за столов и принялись пританцовывать, кто как может и умеет.Хозяин трактира довольно ощеряется и решает пока оставить новых знакомых, дабы повнимательнее следить за этим странным бардом печального образа, мало ли что у этих музыкантов на уме.Фабиан следует примеру господина, отпивает из чашки и тут же пьянеет, так как был крайне слаб к алкоголю. Голова становится тяжёлой, в глазах всё кружится, но всё же Фабиан встает, хоть и нетвердо держится на ногах.- Ай, любовь моя, пошли танцевать. — Садится на стол прямо перед господином, внимательно разглядывающим его лицо. Фалко уже давно привык к странной особенности друга особенно сильно любить его в пьяные моменты. Фабиан не дожидается ответа, он выходит туда, где было побольше свободного места, танцует и делал он это даже отлично, все-таки должность наложника обязывает иметь некоторые навыки. Юноша легко двигается в такт музыке, которая с каждой секундой становится все быстрее, ритмично постукивает каблуками о пол, кружится, от чего одежда на нем вздымается, собираясь в складки, плавно двигает руками, как умели делать это восточные красавицы.Собравшиеся в трактире теперь совсем опьяневшие, красные от количества выпитого эля тоже принялись танцевать.***В этот момент в трактир входят Уббе и Ивар, садятся за единственный свободный стол, который оказывается чуть ли не самым дальним. Ивар заприметил странную парочку, мерзко усмехнулся глядя в их сторону, но последние этого и не замечали.- Так что ты говорил про Грид. — Он начинает слишком нетерпеливо, то и дело облизывая пересохшие губы.- Она стала странной после новости о твоей смерти. — Осторожно начинает Уббе. — Замкнутой. Я почти не общался с ней, поэтому мало что могу тебе сказать. Прости, брат.- Она хотя бы жива сейчас? — Уже потеряв всякую надежду на нормальное объяснение спрашивает Ивар, измученно вздохнув.- Разумеется, за это не переживай. — Уббе отвечает крайне серьезно. — Ничего, увидишься ещё с ней!***- Двинь сюда Ингрид, ты мешаешь! Разожралась как кобыла на сносях. — фыркнула женщина, толкая рядом стоящую мадам с пышными формами.- Ты кого тут жирной назвала, овца душная?!- Тебя! Или мозги жиром заплыли?! Будешь знать как мужей чужих уводить, с-сука подболотная! — С этими словами женщина кидается на соперницу, началась потасовка.Мужчины, выпивающие за одним столом внимательно следили за перепалкой женщин.- Ты смотри, а твоя бабёнка ничего. - Чего ты сказал?- Ты глухой что ли?В один момент один из мужчин ударяет другого по лицу.- Ты что сука делаешь? — С этими словами оскорбленный хватает пьяного обидчика руками и всем весом падает на него. В трактире намечается драка, которую другие посетители не хотят оставлять незамеченной.***Вновь открывается дверь, и на пороге появляются Сиф и Грид. Последняя уставшим взглядом лениво смотрит на происходящее в трактире, ища свободные места, случайно заглядывая в лица посетителей, пока не натыкается глазами на Ивара. Он тоже её замечает. Узнает.- Ивар? — не верит своим глазам; с этими словами ноги её становятся ватными, без того больная голова шумит, в глазах темнеет. Она понимает, что вот-вот грохнется на пол.