Глава 2 (1/1)

Никифоров, откинувшись в кресле, задумчиво смотрел в окно, тихо постукивая пальцами по подлокотнику. Юри еще спал. Виктор узнал об этом, лишь утром заглянув в спальню, и, несмотря на то что надеялся на благоразумие Юри и на то, что тот не уехал с Плисецким, все равно слегка удивился, заметив выглядывающую из-под одеяла черную макушку. Все-таки хорошо, что у Юри такой характер, и Никифоров сам прекрасно понимал, как парень старается. С ним, Виктором, пожить?— железного боба поесть. Очень сложный человек. Виктор не понимал, как еще он может уберечь Кацуки от дел, которые, по сути, того не касались, но, разумеется, любой, кто ранее прознал о слабости Никифорова, тут же использовал это против него. Правда теперь никого из тех ублюдков не было в живых. Да и был ли Юри слабостью Виктора? Мужчина задумался об этом, стоя в дверях, и пришел к выводу, что все же именно Юри не дает ему окончательно сойти с ума и озлобиться в отношении людей. А злиться было на что и на кого.Телефон зазвонил как раз тогда, когда Виктор, пройдясь по кабинету, плеснул себе в бокал виски, повертел, немного расплескивая напиток, и, поставив на место, подошел к столу.—?Итак? —?сразу же произнес он, и на том конце Отабек сухо и кратко отрапортовал:—?Готово.—?Оба?—?Да.—?Отлично,?— вздохнул Никифоров. —?Машину нашел? —?поинтересовался, вскидывая глаза на сунувшегося к нему Кацуки, и кивнул, мол, входи. Пока Юри, заспанный и немного лохматый, а у него всегда по утрам пушились волосы, устраивался на небольшом диванчике, Никифоров следил за ним неотрывно.—?Нашел. Они ее просто во дворе бросили,?— проговорил Алтын, щелкнул зажигалкой и сдавленным от втянутого дыма голосом, продолжил:?— Я пригоню ее, но Юри попросил меня съездить в аэропорт. Что скажете?—?А-а,?— вновь метнув в сторону японца внимательный взгляд, Никифоров ощутил, как легкий озноб прошелся по телу, потому что тот совершенно невинно, задрав белую футболку, чесал грудь и широко зевал, аж до щелчка челюсти. Они не виделись целую неделю. Если Юри был нежным и слегка возвышенным, то Виктор, как животное, хотел немедленно его поймать, обнюхать, даже покусать, не говоря уже о более близком контакте. Но времени пока не было, их ждала работа. С досадой поджав губы, Виктор отвернулся, сел так, что теперь Кацуки мог видеть только его голову и спинку кресла, и сказал:?— Хорошо, поезжай туда, куда попросил Юри.—?Понял. Тогда еще одна новость,?— Бек говорил ровным тоном, не таясь, видимо, сидел в машине,?— господин Кукушкин передал бумаги с подтверждением. Вы просили забрать. Мы говорили с вами вчера. Я передам их через Лео.—?Я помню, Отабек. Пускай везет сюда. Жду.И, сбросив вызов, Виктор крутанулся в кресле.—?Доброе утро,?— буркнул Юри, глядя на мужчину, который сел, откинувшись на спинку, и теперь задумчиво потирал пальцем подбородок.—?Доброе, солнышко,?— склонив голову набок, ответил Никифоров, после чего спонтанно выдал, без какой-либо смысловой связки между этими предложениями:?— Мария теперь владелица сети клубов ?Бангкок?, которую я осенью выставил на продажу.Это правда, Виктор приобрел сеть Пхичита спустя примерно полгода волокиты, набившей ему оскомину. Никифорову даже большие связи и деньги здесь не помогли, процесс было не ускорить, но, когда все юридические вопросы уладили, тот спустя парочку прибыльных месяцев предложил забрать сеть Лео. Американцу это к черту не уперлось. А самому Никифорову, который с таким трудом собирал свою команду верных партнеров, стало вдруг известно о единичном случае продажи психотропных препаратов, и точкой оказался тот самый проклятый ?Бангкок? в Гатчине. На это все у Виктора не было времени, и он, замяв дело, просто выставил сеть на продажу. Однако ж, Ростислав Игнатьевич Кукушкин?— отец Марии?— постарался от души…—?Владелица? —?изумился Юри. —?Она ведь в лечебнице была.—?Была. А ее папуля?— нет.—?Не понимаю,?— опустил голову Кацуки, задумавшись об этом,?— тогда почему он не вытащил ее из больницы сразу?Никифоров втянул воздух носом и тяжело выдохнул, в очередной раз понимая, как много говна приходится узнавать Юри. Он наверняка, как всегда, будет расстроен. Виктор потер лоб, после чего поглядел на Кацуки и ответил:—?Как ни прискорбно это звучит, но Ростиславу было весьма удобно подержать дочь вдали от дел. Мария не раз стремилась вникнуть в бизнес отца. Он не любил этого, а поскольку она?— всего лишь ?дочь?, то Кукушкин принципиально не оставит ей свое дело в наследство. Все будет отдано племяннику. Вот такие взгляды на жизнь у господина Кукушкина, ему сына подавай. Удивлен?Судя по тому, как задумчив и рассеян был взгляд карих глаз, Юри размышлял над услышанным, и неожиданно он покачал головой, глядя на Виктора.—?Нет, не удивлен. Наверное, поэтому Мария такая странная. У нее нет признания в семье.Никифоров сжал челюсти. Как же его порой выводила из себя доброта этого японца. Он будто с луны свалился.Виктор отвел глаза от бледного лица, переложил какие-то бумаги, и сказал:—?Давай займемся делами.О том, что источники сообщили по поводу похищения, Никифоров умолчал. Да и зачем Юри знать об этом? Да, именно по наводке Кукушкина была сорвана та поставка и именно его двое амбалов накинулись на Виктора, вывезли за город и бросили там. Разумеется, его вообще могли пристрелить и закопать, однако то, как поступил Кукушкин, было лишь намеком на возможную плачевную концовку происходящего. Виктор не боялся. Но все равно был напряжен, несмотря на то что чуть ранее получил от Алтына информацию об обидчиках: их убрали. Смысл уничтожать подчиненных Кукушкина, когда он сам?— глава? С ним тягаться было опасно. Здесь следовало хорошенько все обдумать.—?Да, я готов,?— отозвался Кацуки, встал и подошел к столу.Виктор снова поглядел на него и, передавая договора, поймал парня за руку. Щеки японца вспыхнули румянцем. Он по-прежнему смущался, когда Виктор был напорист. Мужчина улыбался, как Чеширский кот, привстав и обводя Юри за руку вокруг стола, и тот произнес чуточку жалобно, не раздражающе:—?Витя, сам ведь сказал, работать надо.—?Успеем,?— лаконично ответил тот и, отъехав немного назад, вынудил Юри присесть к нему на колени. —?Как спалось? —?спросил блондин, пальцем легонько стукнув Кацуки по подбородку, и добавил:?— Без меня.—?А ты не со мной спал? —?расширились глаза Юри. —?Ты пил всю ночь?—?Пф,?— усмехнулся мужчина, всматриваясь в теплый шоколад глаз японца,?— даже не следишь за тем, рядом я или нет? Ай-яй, Юри, ай-яй,?— ерничал Никифоров, но парень видел по его глазам, что тот усиленно пытается отрешиться от проблем, а они, похоже, действительно были большими.—?Прости за вчерашнее,?— сказал Кацуки, прекрасно понимая, что и Виктор должен извиниться,?— я с порога налетел…Юри умолк, заметив, как на мужественном лице Никифорова заходили желваки, а глаза мгновенно стали темнее.—?Зачем ты говоришь об этом? Ты знаешь, что я все равно зол на тебя. Множество раз я предупреждал не лезть ко мне, когда я в таком состоянии. Нравится тебе или нет, но мне трудно себя контролировать, когда все летит к чертям. А, начиная с конца того года, именно так и происходит. Я не стану извиняться.—?Как обычно… —?себе под нос проворчал японец и попытался встать, но рука Виктора, что лежала на его пояснице, сжалась, и Кацуки не смог улизнуть.—?Юри,?— опасно понизив голос, произнес Виктор, и парню пришлось посмотреть ему в глаза,?— не проверяй меня на выносливость, идет? Я успокоюсь, просто перестань требовать от меня больше, чем я могу дать.—?Извиниться? Я так много потребовал? —?Кацуки отвернулся. —?Ладно, забудем. Я правда не хочу сталкиваться с твоей агрессивной стороной.Виктор молчал. Однако рукой поглаживал спину Юри, а когда тот взглянул на него, понял?— Виктор где-то далеко. Он сверлил стену мрачным взглядом не мигая. Кацуки рассматривал мужчину так, словно впервые видел. Тени залегли под его глазами, во внешних уголках рассыпались морщинки, а чего уж говорить о следах побоев. Платиновые волосы мужчины были чистыми, но все равно лежали небрежно. Почувствовав, что Юри таращится на него, Виктор взглянул на парня и замер, когда тот вдруг сказал:—?Я все равно с тобой, даже после того, как ты устроил здесь вечеринку. Я многое тебе прощаю, Витя.Никифоров снова отвернулся, едва не закатив глаза, и ответил:—?Хорошо, я был неправ, когда так разошелся, а тебе стоило бы вовремя уйти.Безапелляционный тон Никифорова не располагал к себе, однако Юри немного повеселило то, как Виктор признавал свою неправоту. Да и все он прекрасно понимал, просто его крайне злило, когда Кацуки начинал соваться не в свои дела.—?Да. Мне не понравился твой внешний вид и…—?…и если мы закончили выяснять, кто прав, кто виноват, я хотел бы поздороваться по-человечески, а не вот это все,?— перебил Виктор, придвигая японца к себе.Тот осоловел от приятного поглаживания, подался к мужчине и, стараясь не задеть пластырь, которым была заклеена скула Никифорова, прижался пересохшими губами к его подбородку, намеренно обходя синяк под губой, потом коротко поцеловал его в кончик носа, в брови, глаза. Юри был чертовски нежным в отношении Никифорова. Это так сильно подкупало Виктора, расслабляло его, давало возможность почувствовать себя спокойнее. Впился в рот японца Никифоров сам, с жадностью и полным безразличием к занывшей нижней губе. С горячими вдохами он втягивал запах кожи Юри, руками ощупывая его торс. Казалось, у них не было близости месяц, не меньше, настолько вскипела кровь Никифорова. Он так сильно хотел Юри, что ему сейчас хватило бы ладони парня, но это было слишком скучно. И Кацуки понимал, не время для плотских утех, однако порадовать Виктора хотелось, так что он быстро освободился и сполз под стол. Никифоров сразу понял, что сейчас ему будет до умопомрачения хорошо, и бешеными почти черными глазами он уставился на парня, который, облизывая губы, дабы смазать их, настойчиво тянул его штаны вниз. Виктор приподнялся, сам спустил их и тут же откинулся на спинку, почти закатывая глаза. Кацуки взял его член в рот сходу, и то, как парнишка горел, массируя руками плоть у основания, свело мужчину с ума. Было слишком хорошо. Сердце мощно грохотало в груди, так же чувствовал себя и Юри, с такой страстью заглатывая член, что из его глаз потекли слезы. Он расслабил горло, впуская Виктора до самого конца, и тот ощутил, как кожа покрывается мурашками от непередаваемой чуткости и чувственности языка Юри. Горячие стенки глотки несколько раз сократились вокруг головки, и ровно в ту секунду, когда Кацуки едва не подавился от брызнувшей терпкой жидкости в его горло, Виктор запустил пальцы в волосы парня, всего на миг удержав его в этом положении, дверь в кабинет внезапно открылась. Юри застыл под столом, умирая от удушья, и от того, как внутри его глотки пульсировал член, а Никифоров превратился в сатану, прорычав на всю округу:—?Блять! Лео! Убью! Пошел вон!Кацуки вырвался из рук Виктора и громко закашлял. Де ла Иглесиа, видавший все, почему-то, став свидетелем такой картины?— хотя Юри видно не было?— едва в обморок не грохнулся. Но тут же включился тот засранец-шалопай, который, заржав в голос, проорал:—?Вот это я понимаю, помирились!—?Сучья морда, выйди! Сейчас встану и по стене размажу!—?Да ты штаны сначала натяни, Витья!Лео гоготал на весь дом. Юри, сидя на полу, обеими руками зажимал рот, все еще чувствуя привкус спермы, которую проглотил, и горел так, что, казалось, сейчас умрет на месте от лопнувших в голове сосудов. Виктор, взглянув на него, поправил штаны, встал, и тут же Лео как ветром сдуло, но ржал он и в коридоре, и на лестнице, и даже внизу. Никифоров с грохотом захлопнул дверь, постоял на месте, а потом, тихо рассмеявшись, направился обратно к столу. Кацуки ему пришлось оттуда выдергивать силой. Тот разве что не плакал со стыда, но Виктор, которому было и смешно, и жаль Юри, подавлял улыбку, снова срывался на смех, и опять же терпеливо вытирал лицо парня от слез. Правда это были слезы от его ранее глубоких действий, но, слава богу, не из-за идиота Лео.—?Стыдоба,?— спрятал Юри лицо в ладонях, а Никифоров, пускай и удовлетворенный, восхищался сейчас японцем, потому что тот был таким смелым, страстным и пошло привлекательным. Его губы распухли, а глаза сверкали. Никифоров отнял его ладони и снова прижался к нему губами, покусывая и тягая за нижнюю, от чего Кацуки застонал. Обвил шею мужчины руками и принялся так жарко отвечать на поцелуй, что в голове Никифорова промелькнула мыслишка просто уволочь парня в спальню и проторчать там до завтра. Однако?— дела.—?Юри… —?кратко прерывая поцелуй, пробормотал Виктор,?— Юри, притормози,?— отодвинул он Кацуки от себя, снова поцеловал и, заглянув тому в глаза, пообещал:?— Ночью отблагодарю тебя, Пирожочек. Ничего с собой не делай. Понял?Юри, как и прежде, пылающий, возбужденный, какой-то потерявшийся в пространстве, ?пьяно? побрел к двери.—?Лапуль, а работать кто будет? —?насмешливо бросил ему в спину Никифоров.—?А, да,?— встрепенулся японец и, вернувшись, забрал бумаги из руки Виктора.—?Посиди над ними в спальне, ладно? Мне надо с Иглесиа переговорить.Раздался стук в дверь, и Юри обернулся, когда в кабинет снова сунулся американец, и его лицо передавало все мысли и эмоции, что он копил в себе для шуточек в будущем. Кацуки почти умер на глазах Лео, прямо здесь и сейчас. Он обошел его и двинулся поскорее к двери, но тот не удержался, начав было:—?А ты та еще штучка японская… Ауч! Виктор! —?заорал де ла Иглесиа и, оглянувшись, Кацуки увидел, как Никифоров, пригибая к полу, удерживает того на месте, сжимая его тыльную сторону шеи. —?Больно! Витья!—?Зато бесплатно,?— спокойно изрек Никифоров, встречаясь взглядом с Юри, махнул ему, и тот уже из-за двери услышал:?— Будешь знать, чертов извращуга, как без стука врываться в мои владения.—?А-а-а! Виктор! Не смешно! Синяки будут…Кацуки бегом помчался в спальню. Он искренне надеялся, что сможет сосредоточиться на документах. Как же стыдно ему было. Пускай Лео ничего и не увидел, но сам факт, само осознание… Уф, как же сильно Кацуки хотел провалиться сквозь землю.***Юрио обожал проводить время с Кацуки, но как он любил каждую минуту, что был рядом с Отабеком. Молчаливый супергерой, правая рука Никифорова, был горячим казахом, который иной раз спрашивал себя, какого черта он вообще связался с этим мелким хулиганом. Но хулиган Плисецкий застрял в сердце неприступного казаха, кажется, надолго и, возможно, бесповоротно.—?Дай мне,?— протягивая уточненную руку за сигаретой, проговорил Юра, и Бек немедленно шлепнул по его запястью, отвечая своим привлекательным баритоном:—?Перебьешься.—?Ай, бесишь,?— надулся Юрио, но ненадолго, тут же теплая рука Алтына, которую он положил на обнаженный живот парня, расслабила того, и Юра поерзал, понимая, что хочет своего казаха снова.Он перекатился набок, закинул на бедра Отабека ногу и прижался к нему всем телом, а тот, докурив, приподнялся, затушил сигарету об пепельницу, что стояла на полу у кровати, и, вздохнув, обнял щуплого задиру обеими руками.—?Ладно, мне пора,?— сообщил он спустя пару минут молчания и немедленно встал.Плисецкий раскинул руки, ничуть не смущаясь своей наготы, и сказал казаху в спину:—?Че там ?моя японская котлета?? Живой?—?Живой. Думаю, помирятся сегодня.—?Ага, как же,?— фыркнул Юрка,?— тот из Японии приедет и будь здоров. Никифоров снова продаст душу дьяволу. Хотя что это я? Было бы там что продавать.Отабек давно привык к высказываниям Плисецкого в адрес Виктора, поэтому внимания не обращал, но все же сказал, натягивая джинсы:—?Благодаря этому Виктор не ведется на эмоции. Юри защищен на все сто процентов.Юра помрачнел и, присев, вдруг произнес:—?Не скажи, Бек. Отец шепнул тут как-то про Машку. Стремно это все, если честно. Да и Виктор ваш, похоже, на нервах.Алтын встал с кровати и надел свитер, повернулся к парню и, слегка прищурившись, спросил:—?И давно Алексей докладывает тебе о таких вещах?Плисецкий цокнул и закатил глаза, всем видом показывая, как ему не нравится то, что он начал.—?Сам знаешь, он мне мало чего рассказывает. Так что… —?Бек молча наблюдал, сканируя Юрио взглядом. —?Да, блин, хватит гипнотизировать, Копперфилд хренов!—?Это фокусник, иллюзионист…—?Какая разница! —?отвернулся Плисецкий, думая о том, что правда переживает за Кацуки, и, что греха таить, за того платинового черта тоже, ведь если с ним что-то случится, Юри превратится в амебу. Плисецкому этого точно не хотелось бы.Кровать внезапно прогнулась, и Юра вновь поглядел на Алтына. Тот, наклонившись к нему, ждал чего-то. Блондин хмыкнул, став развязным, подался к Отабеку и мягко его поцеловал.—?Не пялься там на баб,?— напоследок бросил Плисецкий.Алтын, выходя в прихожую, усмехнулся. Было забавно осознавать, что Юра ревнует. Всегда и везде. Да и ко всем, впрочем. Алтыну это нравилось, если не доходило до выноса мозгов. А вот такие милые стычки, как правило, заканчивались горячими ночами. Какому мужчине это не понравится?—?Кстати! Сразу говорю! —?донесся из спальни их общей квартиры голос Плисецкого. —?Мы с Юри поведем Минами в ?Дракона?! Чтоб без вопросов там потом!Разумеется, Юра имел в виду Никифорова, который наверняка начнет беситься.—?Понял,?— отозвался Алтын, натягивая обувь. —?Посмотрю, что можно сделать.—?Что тут сделаешь… —?тихонько забубнил блондин,?— если психанет, всех порешит, придурок.Плисецкий все еще не простил Никифорова за то избиение Кацуки ремнем. Этот дурачок всегда так любил Витьку, что Юрио порой тошнило от злости и хотелось начистить бандиту рожу. Однажды ему это даже позволили сделать?— ну, он чисто слегка врезал Никифорову по лицу?— однако тот стойко это принял. В принципе, в глубине души Юрио зауважал его после того случая. Да и так, Никифоров при всем своем демонизме, любил Юри, оберегал его как принцесску, бесил этим контролем, порой доходившем до абсурда, но он был вот таким, а раз Кацуки принимал его, обожал, то кто Юрка такой, чтобы отталкивать друга от этого человека. Да, пожалуй, Плисецкий испытывал уважение к Никифорову.***Лео улыбался своей голливудской улыбкой, широченно и самодовольно. Ему так хотелось осыпать Никифорова своими шутейками с головы до ног, что парень ерзал в кресле, сидя напротив того за столом. Виктор внимательно читал бумаги, которые ему, собственно, и привез Иглесиа, и вдруг, не поднимая глаз, произнес:—?Не угомонишься, примотаю скотчем.Лео на миг замер, после чего хохотнул, кашлянул в кулак и сказал тихим голосом, как будто бы себе под нос, но, разумеется, для Виктора:—?Русский деспот, все-то у тебя через жестокость,?— и не удержавшись, подался вперед, спрашивая с восторгом,?— всегда интересно было, а как ты Юри наказываешь? Какой-то особый способ?Никифоров взглянул на парня исподлобья и абсолютно серьезно ответил:—?Конечно. Заставляю его играть на балалайке для моего медведя, пить ?Столичную? и танцевать ?казачок?. Как считаешь, я не перегибаю? —?сощурил лазурные глаза, и Лео, насупившись, откинулся в кресле, скрестил руки на груди и, наконец, умолк. —?Вот и я думаю, что самое то для Юри. —?И возвращаясь к прочтению, прибавил:?— Какой ты наивный иногда. Как я вообще с тобой работаю?—?Бедненький,?— все же едко поддел Лео, но сделал вид, что разглядывает пейзаж за спиной Никифорова и якобы не замечает его взгляда.В итоге, пока Виктор дочитал, Лео де ла Иглесиа едва не спятил от бездействия. В конце концов блондин отложил документы, впрочем, небрежно отбросил, поскольку все эти дела с Кукушкиным раздражали, и, потерев глаза, сказал с глубоким вздохом:—?И что предлагаешь? Я тебе говорил, надо было покупать эту гребаную сеть, тебя не устраивало. Что вы все теперь суете мне эти бумажки?—?Погоди, не кипятись, Витья,?— проворчал Лео, у которого акцент стал немного ярче, он не любил злого Виктора. Кто вообще его таким мог любить? —?Я тебе показываю пути отступления. Кукушкин тебе ясно дает понять, он не оставит дело с дочерью, и я, вот лично я, понимаю, как много дерьма они оба тебе принесут. Проще заплатить ему долю от ?камушков?, и тогда всем станет хорошо. Ты ведь понимаешь, что я прав, Витья.Никифоров злобно дрогнул ноздрями, и американец услышал, как тихо скрипнули его зубы. Мужчина откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, и его лицо приняло прежнее выражение?— холодность, сдержанность, неприступность. Он, так и не открывая глаз, произнес, слегка раскачиваясь из стороны в сторону:—?Ты ведь не отстанешь со своими ?правильными? теориями? —?Лео промолчал. —?Плевать. Я не дам ему этих отступных,?— выпрямился Виктор,?— и это больше не обсуждается. Я не раздаю свои деньги таким, как Кукушкин, тем более беспричинно. Так, Лео,?— переключился Виктор на абсолютно другой тон,?— поезжай в клуб на Фонтанке. Разберись там. Мила просила твоей помощи.—?Опять мой товар не устраивает кого-то? —?мгновенно отреагировал де ла Иглесиа.—?Не знаю. Поезжай сам. Вечером там встретимся.—?О, это мне нравится,?— поднимаясь, ответил американец,?— тогда до вечера,?— и уже подходя к двери, сказал со сдавленным смешком:?— Не шали больше со своим милашкой, или хотя бы запирайтесь.—?Проваливай,?— усмехнулся Никифоров, и дверь за парнем захлопнулась.Виктор встал и медленно прошелся по кабинету. До сих пор его кожа пахла шампунем Юри. Никифоров сейчас был в куда лучшем настроении, чем ранним утром. Теперь он был удовлетворен, расслаблен, ничто его не нервировало, за исключением ситуации с отцом Марии, но с этим он непременно разберется. Виктор обошел стол и встал у окна. Снег искрился и ослеплял, лес, казалось, затаился, настолько было тихо. На верхушках сосен плотными глыбами лежал снег. Никифоров скользил по этой красоте задумчивым взглядом, но тут наткнулся на темную фигуру у полосы леса?— Юри, а за ним нарисовался второй человек. Незнакомец. Виктор нахмурил лоб, пытаясь понять, кто это там с его японцем. Потом сообразил?— вероятно, тот самый Минами Кенджиро прибыл. Виктор, спрятав руки в карманах штанов, наблюдал за парочкой. Кацуки выглядел довольно энергичным, показывая рукой так, словно описывал просторы, а вот второй ?фрукт? явно переборщил с энергетиками, или же сам по себе был таким. В общем, он подпрыгивал на месте, озирался по сторонам, потом вдруг навалился на Юри, желая обнять, что ли, и тот споткнулся. Оба грузно плюхнулись в снег и подниматься не спешили. Виктор склонил голову набок, с крайним интересом глядя на это. А потом его брови невольно взметнулись вверх, когда тот японец, лежа на Юри, поцеловал его в щеку.Никифоров обернулся к столу, взял свой телефон и, вновь уставившись на этих ?голубков?, набрал Алтына.—?Бек, а что это там за петушок, который свои лапки распускает? —?спросил блондин довольно спокойно.—?Это Минами. Мы только что вернулись из аэропорта.—?Да ты что? А я прямо сейчас из окна наблюдаю, как этот Минами на моем же участке тискает Юри. Пригласи-ка в дом этих господ.—?Понял,?— отрезал казах и сбросил вызов.Кенджиро и Кацуки резвились, как дети, сбивая друг друга с ног, катаясь в снегу и норовя насыпать его один другому за шиворот. Что конкретно не понравилось Виктору?— очевидно. Юри даже не попытался оттолкнуть Кенджиро, когда тот его поцеловал, то есть Кацуки, которому вечно не по себе от чужих прикосновений, взял и позволил себя целовать и тискать левому парню, а с ним он, как понял Виктор, знаком не так уж и давно. Вот черт, какой добродушный Пирожок.Никифоров увидел, как к ребятам подошел Отабек, и Юри мгновенно оглянулся на окна дома. Виктор помахал ему рукой, и Кацуки быстро отвернулся.Когда все трое скрылись из виду, Виктор, закинув в рот леденец-шипучку, которыми была наполнена чашка на столе, медленно пошел вниз. Оттуда доносился топот и голоса. Говорили на японском. Никифоров предвкушал знакомство. Он был уверен почти на все сто, ему не понравится новый знакомый Юри. Уже спускаясь вниз, он обратил внимание, пока его не заметили, на то, как этот Минами все время норовил прикоснуться к Юри. Но Кацуки, черт его дери, как-то чересчур спокойно воспринимал этот контакт. Японцы ведь сами по себе не такие, они не любят прикосновений чужих людей, да и со своими весьма сдержаны, но этот Минами?— какой-то странный японец.—?О, Витя, познакомься! —?воскликнул взбудораженный и румяный с мороза Кацуки, и Минами перевел на мужчину взгляд.Он был красивым, то есть Виктор спокойно относился к любой внешности, но Минами Кенджиро оказался миленьким, низкорослым, ниже Юри, и что поразило Никифорова, взгляд этого японца оказался таким проницательным, что невольно насторожило мужчину. Он внимательно и холодно смотрел в светло-карие глаза парня и ничуть ему не уступал в этом немом диалоге. Волосы Минами были небрежно взъерошенными и имели любопытную покраску?— одна малиновая прядь на челке, и вся рыжевато-коричневая шевелюра. Улыбка тронула губы Минами, он, мельком взглянул на Юри, и поклонился так, как было принято в Японии.—?Ты говоришь по-английски? —?спросил Виктор, не особо-то заботясь об общепринятых правилах знакомства. Кенджиро кивнул с той же смелой улыбкой. —?Так вот, мы в России, а у нас здороваются иначе,?— и протянул парню правую ладонь.Алтын, тихо стоявший в пороге гостиной, невольно хмыкнул. Виктор был в своем репертуаре. Бек и не помнил, кого он вообще принимал по-человечески. Виктор порой даже своих обдавал таким холодом в общении, что мама-не горюй. А тут какой-то липучий японец. О том, насколько он липуч, Отабек, сейчас поедавший густой йогурт, конечно, решил умолчать, поскольку Никифоров тут же оторвет Минами голову. Парнишка так тискал Юри в машине, что Беку на секунду показалось, Кацуки выпрыгнет на ходу. Надо отдать Юри должное, он не страдал ужимками, да и с Виктором пожив, стал жестче, поэтому пару раз конкретно поставил новоиспеченного друга на место. В третий уже Отабек рыкнул тому, что, если он не прекратит, познает всю прелесть никифоровского гнева, цитата: ?не рекомендую, малец, обычно у людей от этого переломы, в лучшем случае, разумеется?.Никифоров улыбнулся уголком губ, когда Минами пожал его руку и ответил на хорошем английском:—?Да, конечно, я не в Японии. Благодарю за гостеприимство, господин Никифоров.—?Его благодари,?— улыбаясь, как истинный король снежных просторов, то есть чересчур леденяще, бросил Виктор и спросил:?— Надолго к нам?Кацуки напряженно сопел, понимая, что вот он момент истины?— Вите не понравился Минами. Но пока что он не выставил его за дверь.—?Как пойдет, но если я вам помешаю, то Юри может поселить меня…—?Не помешаешь,?— и уже по-русски,?— лучше будь у меня на виду,?— состроил невинное лицо, за чем Юри мог лишь напряженно наблюдать. —?Велкам ту Раша, как говорится,?— заключил Никифоров и отвернулся, а, идя в направлении Отабека, бросил:?— Не спускай с него глаз.—?Угу,?— кивнул казах, подмигнул Юри и скрылся вслед за Виктором в гостиной.—?Юри-семпай,?— прошептал Минами в самое ухо Кацуки,?— кажется, Вик-сану я не понравился.—?Вик-сану? —?удивился Юри тому, что его друг так просто сократил имя человека, который, по сути, ему незнаком. Да, Минами вел себя крайне развязно. —?Надеюсь, ему придется по душе такое обращение,?— натянуто улыбнулся Кацуки, но сразу же смягчился, потому что его Кенджиро поклонился, произнося громко и с надрывом:—?Прости, Юри-семпай! Просто имя господина Никифорова проще в сокращении. Хочешь, я буду звать его исключительно господином?Кацуки аж воздухом поперхнулся от неожиданности. Он воровато оглянулся на дверь гостиной, схватил Кенджиро за плечи и принудил его выпрямиться. Совсем забыл, что Никифоров японского не знает, а все равно испугался.—?Что ты, Минами, все хорошо. Зови, как удобно. И прекрати это, ты привлекаешь много внимания.—?Да,?— кивнул парень с улыбкой в тридцать два. —?Куда ты меня поселишь?Кацуки указал Минами рукой на лестницу и пригласил его пойти наверх. Минуя гостиную, когда уже они поднимались на второй этаж, Юри посмотрел туда и увидел Виктора, что сидел на диване. Он проводил Юри взглядом.