Эпилог (1/1)

Солнечное утро было сюрпризом. Как оно вообще может быть таким красивым, когда всему пришел конец?Кто придумал эти гребаные солнечные дни? Нет бы лило как и прежде. Нет бы морозило. Зачем вот это все?—?Подпишите, господин Кацуки,?— вклинился в мрачные мысли японца адвокат.Юри оторвал пустой красноватый после бессонной ночи взгляд от вида за окном ресторана ?Russian Roulette? и встретил такой же уставший взор Плисецкого. Он кивнул, одобряя, потому что сам Юри бумаг не читал, тот немедленно принял ручку от мужчины, подписал и отвернулся.—?Что ж, господин Кацуки, вы снова законный владелец квартиры на Заневском проспекте. Распоряжение господина Ник…—?Я понял,?— перебил японец, сверкнул глазами в сторону адвоката, и тот притих. Только сказал с извиняющейся улыбкой:—?Вам лучше верить в лучшее, господин Кацуки. Всего доброго.—?Пока сердце сможет стучать, мы будем верить и ждать… —?пробормотал Юри слова одной старой песни, сглотнул, сморгнув неприятную пелену, и добавил с равнодушием:?— До свидания.Когда адвокат Никифорова удалился, над столом в почти пустом зале повисло тягостное молчание.—?Как Отабек? —?севшим голосом пробормотал Юри.—?Потерял много крови. Но пуля прошла удачно, жизненно важные органы не задела. Иначе бы…—?Да.Снова замолчали. Подошла официантка. Парни без особого энтузиазма сделали заказ?— просто два кофе. Спать не хотелось. Мысли разрывали голову Кацуки. Юра теперь был спокойнее. Даже Алексей активно участвовал в этой истории, немедля выйдя на след наемника, того, что пальнул в Алтына. Вернее, пуля предназначалась Виктору. Но теперь это не имело значения. Казах поступил, как должен был.Витю увезли. Никого не впускали. Кацуки так и не добился ответа, жив ли тот. Что вообще с ним происходит? Никто не знал.Уже покинув ресторан, Юри услышал, как приглушенно запиликал в кармане телефон. Нервно выдернув его едва ли не с подкладкой куртки, которую ему привез Плисецкий, Кацуки на секунду замер. Номер был незнакомым. С опаской принимая вызов, Юри сказал:—?Слушаю.—?Привет,?— проговорил мужской голос, и японец напрягся. —?Юри? Это ведь ты?Кацуки прикрыл глаза, потирая лоб. Он узнал Лео.—?Привет, да, это я. Что случилось?—?Все случилось… Есть новости о Викторе?Горечь наполнила рот Кацуки. Теперь он понял, почему не сразу узнал американца. Обычно он говорил бодро, весело, беззаботно, а сейчас звучал так, словно вовсе был не он, словно все умерли, все было плохо, мрачно, безнадежно.—?Нет. Мне ничего неизвестно.—?Ладно… —?тихо произнес Лео,?— хочешь, създим в больницу? Вдруг узнаем хоть что-то.—?Да, мы с Юрой как раз туда и собирались.—?Отлично. Увидимся там. Я Сынгылю звонил. Он тоже в больнице. Всю ночь просидел в приемном покое.Кацуки глубоко вдохнул. Говорить вообще не хотелось. Но за что он был благодарен американцу, так это за его тактичность в такой важный момент. Лео не жалел Юри, не бросал этих сочувствующих вздохов, просто спросил, знает ли Юри о Вите, и поедет ли тот в больницу снова. Вот это настоящее уважение к человеку.Юрка довез Кацуки до больницы с огромным трудом?— почти спал на ходу. Радуясь, что на хвост не подцепили полицию, парни припарковались у здания госпиталя, оба заметили машину Лео де ла Иглесиа, и вошли в приемный покой. Сынгыль стоял у стены, сунув напряженно сжатые кулаки в карманы брюк, пиджак висел на руке, а рубашка не первой свежести была расстегнута на три верхние пуговицы. Он не сразу посмотрел на Юри, который подошел к нему, а когда взглянул, то японец невольно похолодел. Глаза парня были откровенно красными. Он только недавно плакал.Теперь сердце Юри сдавил лютый ужас. Он отрицательно мотнул головой, толкнул какую-то медсестру, рванул по коридору, игнорируя крики друзей, что пошли за ним, вцепился в плечи первой встречной дамочки-медсестры и почти проорал:—?Где он? Где Никифоров?—?Да вы чего, спятили? —?возмутилась женщина, отпрянув от сумасшедшего азиата.—?Где Виктор Никифоров?—?Да не ори ты! —?рявкнула медсестра. —?На пятом этаже.—?А что там? —?все так же кричал Кацуки.—?Морг! —?зло рыкнула медсестра и пошла дальше.Ошарашенный японец врос в пол. Парни, догнав его, молча уставились в бледное лицо, а потом тот вдруг покачнулся и сел на пол. Посреди коридора. Все. Ноги дальше не шли.Мимо просеменила молодая девушка?— интерн.—?Юная леди, простите, разве морг на пятом? —?спокойно спросил кореец.Блондинка обернулась, в удивлении вскинула брови и ответила:—?Нет. Морг в примыкающем к этому здании, а на пятом этаже?— травматология.—?Травматология… —?опомнился Кацуки.Четко встал, как оловянный солдатик и пошагал к лифту. Не выдержал на месте и пары секунд. Рванул по лестнице. Плисецкий, который с трудом переставлял ноги, хотел было за ним, но Ли поймал его за руку и сказал:—?Пусть идет.Юра кивнул, но отмолчаться не смог. Сказал:—?Так если этот чертина в отделении травматологии, значит, он в норме?—?Полагаю, что не совсем. Будь он в норме, уже домой отправился бы. Наверняка с цыганским табором и верхом на медведе,?— попытался шутить кореец, хотя в таком представлении о Викторе доля правды была, ведь если бы он был цел и невредим, то уже устроил бы целое представление, ворвавшись в Репино.Снова Юрочка помолчал, а потом прорычал аккурат в открывшийся лифт, в лицо выходивших людей:—?Но ведь живой! Тогда какого хрена о нем ничего не было известно? Он что, дебил? Интриган хуев!Кучка людей далась врассыпную, что невольно вызвало у Сынгыля смешок.—?Все просто, Юра,?— ответил кореец уже в лифте, где они были не одни, а еще с двумя посетителями. —?Когда на людей из нашей сферы деятельности совершают нападение, поначалу приходится замять дело и даже на время исчезнуть, чтобы не привлекать внимание полиции. Даже мне не сообщали о состоянии Вика. Я не знал, жив ли он, что с ним делают, чем все закончится… —?Сынгыль привалился спиной к стенке и вздохнул с облегчением. —?Ну и ночка,?— прошептал он, глядя в потолок. —?Хорошо, что все хорошо кончается.Юри чуть не сбил с ног врача, покидавшего одну из палат, и мужчина строго уставился на раскрасневшегося потного парня поверх очков.—?Молодой человек, кто впустил вас без халата? —?и он выглянул из-за плеча Кацуки, добавляя громче. —?Куда вы все идете? Мария, почему вы бросили пост?Та самая Мария подбежала к Сынгылю и Юрке. Образовалась небольшая заварушка, в которой медперсонал пытался выставить примчавшихся в отделение друзей Никифорова за дверь. В итоге Плисецкий и без того нервный до усрачки заорал:—?Да мать вашу, сначала ни слова не говорите, а потом еще и не впускаете к этому мудаку! Да я его сейчас же заберу в частную больничку, а вам всем будет жопа! Поняли?Медсестры растерянно притихли, а Кацуки, стоявший у самой двери палаты, услышал, как за спиной распахнулась дверь. Рядом встал Лео. Улыбнулся. Кацуки собрался спросить, что с Витей, но не успел, услышал осторожный голос:—?Юрочка, я поражен, честное слово, поражен.—?Угх… Сатанина поганая! —?услышал Плисецкий, уже стоя на пороге,?— все из-за тебя…Кацуки оглянулся. Никифоров с перебинтованной головой, перевязанной рукой и эластичной повязкой вокруг грудной клетки смотрел прямо на него, не обращая внимания на Плисецкого.—?Ну, Юри… летим на отдых… —?улыбнулся Виктор.Говорил он с трудом, тяжело было из-за травмированных ребер. Лежал неподвижно, только голову немного повернул и все. Судя по залегшим теням под глазами, постарадал мужчина сильно, просто наверняка сам проявил инициативу, попросив пока придержать о себе информацию. Юри сглотнул комок. Медленно подошел и присел на стул. Страшно было даже дотронуться. Наклонился и снова отодвинулся. Витя смотрел на него слишком пристально.Лео выволок Юрку из палаты, предложив навестить Отабека. Так что теперь в помещении стояла тишина. Юри осторожно протянул руку и кончиками пальцем провел по скуле мужчины. Тот повернулся, подставил губы, и теперь Кацуки поглаживал их, переходя к подбородку. Затем осторожно положил ладонь на щеку, поверх повязки, придвинулся к нему и опустил голову на подушку, рядом с Виктором. Коротко целовал в щеку, чувствуя легкую жесткость небритой кожи, всхлипывал тому на ухо и вжимался лбом в его висок. А затем услышал отчетливое:—?Не ты его убил. Это сделал я. Я убил Пхичита Чуланонта. Понял? Юри,?— жестко позвал Никифоров,?— отвечай. Ты понял меня?—?Нет.—?Чего-чего? —?сдавленно хохотнул Виктор и стиснул от боли зубы. —?Ч-ч-черт…—?Я сам его убил.—?Уверен, что справишься?Кацуки отодвинулся, сел ровно, поглядел в окно, а Виктор ждал ответа. И Юри, переведя взгляд снова на него, скупо, очень устало улыбнулся. Но его голос был твердым и решительным.—?Уверен. Я убил Чуланонта.***?Ты мой сильный япошка. Знаешь об этом? Ты-то знаешь. Вот и не подведи. Я верю в тебя. Подбери сопли, Юри, и прими любой поворот. И еще, не смей ныть, когда узнаешь о моем плане. Я буду зол. Очень зол. Рассчитываю на твое умение переживать трудности сдержанно.Ах да, Юри, если меня застрелят, женись на ком-нибудь и настругай мелких полу-япошек, только, чтоб они были такими же розовощекими, как ты.P.S. надеюсь, ты понял, что это шутка.И посмеялся.Никифоров В.?.Записка, найденная на столе в кабинете Никифорова, упала туда, откуда ее взял Юри. Он поднял изумленный взгляд на Отабека, затем посмотрел на Лео, и американец слегка подпрыгнул, когда Кацуки рявкнул:—?План?! Какой еще план?—?Кхм,?— кашлянул в кулак Сынгыль, встав с дивана,?— полагаю, речь идет о снайпере.—?Что? —?недоуменно моргнул Юри.—?Да, ?что?? —?повторил не менее удивленный американец. —?Хочешь сказать, и Никифоров своего посадил на крышу?Ли пожал плечами, разводя руками, мол, зачем ты спрашиваешь, и Лео де ла Иглесиа расхохотался.Юри обессиленно упал в кресло Виктора. Багровое вечернее солнце декабря грело его макушку. Он прикрыл глаза, пытаясь успокоиться, и пробормотал:—?Я его убью.—?Давай вместе,?— еще сильнее разошелся Лео и воскликнул вдобавок:?— Нет, ну надо же! Бек, а ты знал о подстраховке Виктора?—?Не знал,?— ответил казах, задумчиво потер подбородок и вдруг широко улыбнулся:?— Но я совсем не удивлен. Это же Виктор.Парни принялись посмеиваться, шутить и вспоминать экстраординарные случаи с Никифоровым. А Кацуки поглядывал на все еще бледного казаха, который около недели назад сам себя выписал из больницы. Юрка его едва не убил. Благо Сынгыль оттащил парня, примчавшегося в Репино в домашних тапках, футболке и шортах. Это было нечто.Витю должны были выписать уже сегодня, но доктор не поддался. Никифоров настаивал на домашнем лечении, пообещали отпустить завтра. Жаль, что его день рождения прошел в палате травматологии. Но было весело. Настолько весело, что персонал вызвал полицию. Витя?— пациент, и он напился до той стадии, когда начинал чудить. Вот и чудил. Орал, что обвешает Кацуки амулетами, отвезет к шаману, заговорит водичку у бабулек и будет ею поливать его. Когда ржущий на все отделение Лео спросил, зачем это все, тот невозмутимо ответил примерно следующее: ?На него вполне возможно скоро сам дьявол начнет охотиться?. И тут Юрочка не преминул напомнить: ?Боюсь, расстрою, Никифоров, он уже не только охотится, он уже захомутал себе япошку?.Лео упал с койки Виктора, где сидел рядом с ним.В общем, было здорово.Многое Кацуки хотел сказать Виктору. Для начала высказать тому все самое нелестное, что можно было разглядеть за время, проведенное с ним. Например, о том, какой Никифоров болван, упертый идиот, продуманный, хитрый, беспринципный, а местами, напротив, чересчур принципиальный. Насколько он в своем стремлении защитить Юри от всего мира эгоистичен, потому что перегибает палку, преувеличивает и тому подобное. Однако же, как все-таки Витя внимателен и умен, как четко он видит разницу между искренностью и фальшью. Как же правильно Виктор указывает на недостатки людей. Даже если прямолинейно, то без откровенной грубости. Он просто вот такой. Берет и делает. Лишь изредка в своей шутливой манере приправляет поступки и слова наигранной уязвимостью, мол, пощади, лапочка, мое хрустальное сердечко. Мило, ничего не скажешь. Зато это показывает внутреннюю силу Никифорова, его выдержку и жажду жизни. Он был в глазах Юри идеалом. Его личным идеалом.Думая о том, что завтра они, наконец, снова будут вместе, японец поддался настроению, схватил телефон и настрочил:?Я непременно буду на тебя злиться, Витя?.Телефон отозвался ответным сообщением спустя минут пять.?Вау, лапочка, а ты умеешь заинтриговать. Что стряслось на этот раз??.?Я в твоем кабинете?.?Чудесно. Властвуй, пока можешь?.?Витя. Записка?.Ответа не было долго. Парни давно разъехались по домам, а Кацуки сидел все там же, только теперь смотрел в окно. Наступала ночь. Густые темно-синие тучи затягивали небо. Солнце давно спряталось, но ветер с силой гнал облака прочь, и кое-где уже проглядывали яркие звезды. Заснеженные макушки деревьев раскачивались, и целые глыбы белых островков срывались вниз, образовывая сугробы.Короткий сигнал уведомления разрезал тишину, и Кацуки моргнул, залюбовавшись потрясающей зимней природой.?Юри. Я просил тебя быть благоразумным. Ты меня не подвел. Поэтому не вдавайся сейчас в подробности о прочитанном?.Кацуки хотел набрать смс в ответ, но снова пришло сообщение.?И вот вопрос, а какого это черта ты шаришь по моим вещам, а??.?Умеешь ты вывернуть ситуацию в свою пользу?,?— написал Юри и, поднявшись, поплелся к двери.Мобильник пиликнул.?Ну, лапуль, вопрос остается неразрешенным. Хотя так и быть, прощаю?— записка ведь предназначалась тебе. Только ее Бек должен был отдать. Не срослось. Доброй ночи, Юри. Увидимся завтра?.Японец вошел в спальню, упал на кровать, включил фронтальную камеру и, хитро сверкая карими глазами, сделал селфи. Отправил Вите и написал:?Доброй ночи, господин Никифоров. Жду-не дождусь вашей деспотичной персоны в Репино?.?А я смотрю, кое-кто уже превысил лимит дерзости. Что ж, это поправимо?.Кацуки отложил телефон и улыбнулся. Наверняка где-то там, в палате номер 33, улыбнулся и тот платиновый блондин с бездонными лазурными глазами.