Глава 16 (1/1)

Отабек в самом деле думал, что сообщения, полученные этим утром, пишет какой-то бессмертный мудак, иначе почему их содержание было примерно следующим: ?Доброе утро, сладкий. Как твои дела? Готов встретиться? Я все еще не могу забыть те вещи, которые ты вытворял для меня в постели?.Следом, когда Алтын не ответил, пришло: ?Не будь жестоким, я прошу, ответь?.В итоге, покончив с поручениями Никифорова, которые дали такой себе результат?— об этом позже?— казах уселся за руль машины и позвонил неизвестному ?влюбленному?.—?Малы-ы-ыш, ты решился! —?воскликнул незнакомец, ответив на звонок немедленно. —?Я счастлив. Ну, где пересечемся? Я так полагаю, ты с тем суровым нерусским не встречаешься?Что-то всколыхнулось в памяти Алтына, и он, нахмурив лоб, произнес, чисто наугад:—?Зришь в корень, Феденька, этот ?нерусский? как раз является парнем ?малыша?.На том конце повисло молчание. Отабек терпеливо ждал. Зажал в зубах сигарету и прикурил. Открыл дверцу машины, выдохнул дым и услышал:—?А… я. Это… Ну, вы извините, да?—?Неа, не извиняю, приятель. Ты мне совсем не нравишься. Но расскажи-ка, а что это там для тебя вытворял Юрочка?Федор закашлялся, перепугавшись, что, поведав историю отношений с Плисецким, этот стремный казах отыщет его, потому сдавленно пропищал:—?Простите, я не знал, что Юра так меня одурачит. Это ваш номер, да? Вот же… Юрочка,?— нервно рассмеялся Федя. —?Ну, бывайте.—?Надо же, а тогда, у Рок-Паба, ты был куда смелее и увереннее в себе,?— хмыкнул казах, стряхнул пепел и проговорил суровым тоном:?— Слушай, пацан, исчезни, да? Иначе я всего за один час, а то и быстрее, получу на тебя полную информацию. Будешь жить под моим пристальным наблюдением. Тебе это надо?—?Нет! —?крикнул Федор. —?Извините! До свид… Прощайте.Отабек тихо рассмеялся, отодвинул телефон, увидел, что парень отключился, и спрятал гаджет в карман, приговаривая:—?Ну Плисецкий, ну гаденыш.Докурив и хорошенько подумав обо всем случившемся, Алтын снова взял телефон и, набрав Юрку, принялся дожидаться ответа. Тот поднял трубку не слишком быстро.—?Ну, чего тебе, Бек? —?проворчал?явно чем-то занятый Плисецкий.—?Браво, Юрочка,?— низким голосом прокомментировал Алтын. —?Как хорошо ты выкрутился.—?Слушай, засунь свою загадочность, сам знаешь куда. Говори нормально, чего надо?Отабек захлопнул дверцу машины.—?Нет уж, лучше ты мне поведай, зачем своему придурку номер мой дал?Юра помолчал, а потом внезапно разразился звонким смехом, и сквозь него выдавил:—?Неужто не понравилось? Федька умеет быть обольстительным! Ой, не могу, Бек, как представлю, чего он там тебе наговорил!—?Наговорить?— не наговорил, но написал парочку сообщений. —?Алтын невольно улыбнулся, реагируя на смех Плисецкого, а потом серьезно отрезал:?— Я сказал, что мы встречаемся.Смех Юрки оборвался. Он засопел в телефон, наверняка покраснев, и, подумав об этом, в груди у казаха разлился жар. Он сглотнул и спросил:—?Ты согласен?—?Ну… ну я подумаю, идет? —?набивал себе цену польщенный Плисецкий.—?Подумай. Только недолго. Уведут ведь твоего ?лютого казаха?,?— хмыкнул Алтын, и Юрка поразился, каким уверенным в себе бывает этот парень, если чего-то хочет.—?Ладно, подумаю недолго,?— тихим голоском сказал Плисецкий и добавил:?— Пока, Бек.—?Пока-пока, Юра.Что ж, с этой частью своей жизни Алтын немного разобрался, теперь надо было вернуться в ?Рулетку?, где сейчас у Никифорова был деловой обед с партнерами, и сообщить ему не самую приятную новость, так ошарашившую самого казаха. Он завел двигатель и выехал со двора дома, в котором была квартира Юри, а в зеркале заднего вида увидел, как следом вылетела черная спортивная машина. Сжав руль, Отабек раздраженно выдохнул. Снова придется наблюдать бешенство Никифорова. После того случая, Бек стал куда более напряженным. Ему вполне хватило срыва Виктора, чтобы вести себя осторожнее в разы.***В ресторане тихо играла классическая музыка. За столом сидели Никифоров, Ли, старший Плисецкий, Фельцман и еще двое?— все имели одно общее дело, за обсуждением которого и провели уже половину дня.Как только в дверях показался Отабек, тихо скомандовавший метрдотелю позвать Виктора, тот извинился и сам встал. Он направился к Алтыну, остановился напротив него, молча кивнул, мол, говори, и Бек спокойно произнес:—?Ее купили. Бумаги состряпаны за пару часов. Все по закону.—?Кто? —?спросил Виктор, одну руку сунув в карман брюк, а вторую протянув за договором, что держал Алтын.—?Чуланонт.Никифоров открыл последнюю страницу копии бумаг, увидел подпись и усмехнулся.—?Он сам тебе их отдал?—?Да. Я приехал, чтобы осмотреться, там как раз риелтор от Плисецкого был, не успели даже оценить обстановку, тут же Чуланонт со своим юристом пожаловал. Мне отдали готовые бумаги в подтверждение того, что квартира куплена. Деньги будут переведены на счет Юри в ближайшие часы. Ничего не понимаю, Виктор,?— вздохнул казах,?— к чему это?—?Ну что непонятного? —?улыбнулся Никифоров и бросил договор на пустой стол. —?Все еще цепляется за Кацуки. Думает, досадить мне через него,?— развернулся и направился было обратно, когда услышал:—?А если нет? —?проговорил Бек. —?Что если Пхичит делает это из-за самого Юри?Никифоров скучающе поглядел в окно, повернулся к Алтыну и кивнул:—?Хорошо. Если его намерения не связаны с тем дерьмом, которое он вытворял раньше, то пожалуйста. Я что, нянька Юри? Сам может решить, с кем ему быть. Наверняка же Чуланонт от него узнал о продаже квартиры?—?Вообще-то, от меня,?— подошел к Виктору Алексей Плисецкий, и блондин взглянул на него. —?Косвенно, я имею в виду, не буквально. Я просто пообещал Юри, что этим же утром разузнаю, кого может заинтересовать такого рода покупка. Вот господин из Таиланда и отозвался. Цену заломил сам. —?Алексей положил руку на плечо Никифорова, проговаривая с какой-то извращенной жестокостью, будто хотел, чтобы тот хорошенько настрадался и понял, как глупо себя ведет:?— Смотри, Витя, не успел ты паренька отпустить, как у него уже такой ухажер нарисовался. Юри один не останется.—?Вынужден тебя разочаровать,?— хмыкнул Виктор,?— Чуланонта Кацуки не интересует.—?Да ты что, правда? Странно, потому что сам Юри сегодня утром сообщил мне, Пхичит согласен на все его условия, лишь бы он продолжал танцевать. Вот незадача. Ах да, об этом?— Юри нужна работа. Он остается в ?Бангкоке?, и хотя я не в восторге от того, чем он занимается, одобряю его упорство. Молодец, мальчик, не пал духом. Впрочем, тебе ведь все равно. Ну, ты это, давай, Витенька, возвращайся к нам, еще поговорим немного.Алексей обошел Никифорова и скрылся в коридоре, ведущем к уборным. Он понимал, что прекрасно сыграл на чувствах Виктора. Вот только и сам Никифоров отлично разглядел эту провокацию Плисецкого. Попрощавшись с Отабеком, он опустился в кресло и задумчиво уставился прямо перед собой, в то время как остальные продолжали беседовать, и только Сынгыль, сидевший слева от Виктора, поглядел на него с легким прищуром. Что-то случилось с Кацуки, не иначе?— такая мысль возникла в голове корейца, потому что только новости о Юри и могли вызвать у Никифорова хоть какие-то эмоции. Жаль, что Лео укатил в Штаты, сейчас он на пару с Сынгылем наверняка развернул бы деятельность, и непременно помирил бы Виктора с Кацуки. Только, к сожалению, Ли понимал, помирить их было бы сложно, почти невозможно, ведь поступок Виктора не одобрял никто. Не одобрял и Сынгыль. Как же с ним трудно.***Юри приехал в клуб в этот же день, потому что был ошеломлен поступком Пхичита. Он хотел убедиться, что тот не шутит, и решил договориться о возврате ему части денег, переведенных на счет. Это было слишком много. Размышляя над такими действиями Чуланонта, Кацуки поздоровался с персоналом, медленно поднялся наверх и прошел к кабинету Пхичита. Постучал и услышал его голос вовсе не из кабинета?— парень быстро и бодро шагал со стороны гримерок.—?О, Юри! —?воскликнул Пхичит по-русски, хотя до этого говорил на своем родном языке, что-то добавил собеседнику и убрал телефон в карман. —?Ох… Ты нехорошо выглядишь.—?Здравствуйте, Пхичит! —?начал Кацуки, сильно нервничая, и низко поклонился, добавляя так, словно кричит на парня?— настолько переживал:?— Я благодарен вам за помощь! Спасибо! Но мне столько денег не нужно! Могу ли я…—?Постой-постой, Юри,?— смеясь кареглазый таец положил руки на плечи Кацуки и принудил его выпрямиться. —?Во-первых, не кричи, ты меня пугаешь. А второе, Юри, зачем столько пафоса? Мы ведь друзья, разве нет? —?Чуланонт посмотрел японцу в глаза таким взглядом, что тот невольно смутился. Ведь Чуланонт первым отозвался на объявление о продаже квартиры, да еще и сумму такую перевел.—?Да, друзья, спасибо,?— уверенно ответил Юри, и Пхичит лучезарно улыбнулся.Сегодня он был одет более строго, чем обычно. Вместо привычного спортивного наряда на парне были темные узкие брюки, черный пуловер, и, но ногах не кроссовки, а ботинки. Однако не только в стиле одежды было дело. Юри чувствовал нечто другое. Это было похоже на легкое оцепенение в присутствии Пхичита. То есть Кацуки, даже отводя глаза, чувствовал его прожигающий взгляд. Тогда-то Юри и решил спросить в лоб:—?Пхичит, я ведь не могу вам нравиться, как парень? Я должен убедиться наверняка.—?Должен убедиться? —?со спокойным, даже ласковым выражением лица переспросил Чуланонт, склонил набок голову, в некоторой заинтересованности глядя на Юри, а потом проговорил:?— Ты спрашиваешь, можешь ли ты мне нравиться? Или же?— нравишься ли ты мне? Прости, не понимаю. Ох уж этот русский язык, путает иностранцев,?— монотонно произнес Пхичит, внимательно наблюдая за Кацуки. —?Так какова суть вопроса?—?Ну… кхм… Я вам нравлюсь? Просто вы говорили… вы же сами говорили, что парни вас не интересуют и…—?Да.Юри застыл, непонимающе глядя на Чуланонта.—?Что?—?Что ?что?? —?рассмеялся Пхичит, хлопнув в ладоши. —?Юри, ты такой забавный! Я ведь ответил тебе, а ты так и не понял. Да, ты мне нравишься. Но я не могу сказать, что это симпатия, как к человеку противоположного пола. Я по-другому чувствую тебя. Хочу, чтобы ты был счастлив, понимаешь?—?Не совсем, но я благодарен вам за объяснения. —?Кацуки опустил глаза, подумал и промямлил себе под нос. —?Если я вас не привлекаю, то почему тогда вы сделали все те вещи?—?Какие вещи? —?тон Чуланонта был необъяснимо странным, что и привлекло внимание Юри. Когда японец посмотрел на него, тот выглядел напряженным, хоть и улыбался.—?Ну, я имею в виду ваш подарок, внимание ко мне, те прикосновения, а потом еще и мой аккаунт… Пхичит, зачем?—?А, ты об этом… Аккаунт,?— вздохнул Чуланонт, посерьезнев,?— его я веду с целью привлечения клиентуры. Там ведь ничего постыдного, верно? Или у тебя возникли проблемы с Виктором именно на фоне фотографий в Инстаграме?По тому, как Юри замер и смутился, Пхичит все понял. Он облизнул пересохшие губы, незаметно подбираясь к парню ближе, вроде по-дружески положил руку ему на плечо, и пробормотал:—?Юри, прошу, не бойся меня. Я не враг тебе. Ты мне нравишься,?— он поддел пальцем подбородок Кацуки, и поскольку они были одного роста, теперь стояли друг перед другом в опасной близости. Что-то темное, с белесыми проблесками, играло в глазах Чуланонта, и за миг до того, как это случилось, Юри испуганно подумал, что Пхичит?— лжец. Он так искусно лгал в лицо, что делалось не по себе. —?Не бойся… —?шепнул таец и неожиданно сильно вцепился в куртку Кацуки, подался к нему и прижался ко рту с влажным поцелуем.У Кацуки руки обвисли вдоль тела, а все лицо превратилось в застывшую маску?— настолько он обалдел от происходящего. Мозг кричал об опасности, и Юри даже руки поднял, чтобы оттолкнуть, а потом колени подогнулись, потому что он вспомнил о камерах в коридоре. Скользнув рукой по стене, Кацуки удержался на ногах, увернулся, машинально вытер рукавом губы и в ужасе уставился на Пхичита. Неприятный липкий пот выступил вдоль позвоночника и оставалось лишь привалиться спиной к стене, отрицательно качая головой. Юри был бледен. Чуланонт стоял на месте и смотрел Кацуки в глаза взглядом исподлобья, враждебно и очень страшно. Кацуки не понимал, о чем он думает, но то, что хорошего в мыслях Пхичита было мало?— факт.—?Ты ведь… ты только что… сказал… —?запинался Юри,?— ты сказал, тебе не нравятся парни. Потом сказал, что нравлюсь я… Пхичит, я не понимаю… Ты меня поцеловал.—?Поцеловал,?— кивнул Чуланонт и его лицо вновь озарила приятная добродушная улыбка. —?Я же говорю, Юри, русский язык такой сложный,?— парень прошел мимо японца и толкнул дверь кабинета. —?Может, я что-то напутал? Поезжай домой, Юри. Я знаю, что Никифоров избил тебя. Подлечись, и я жду тебя здесь. До встречи,?— парень захлопнул дверь, оставив Юри в коридоре, и тот невольно метнул взгляд камере видеонаблюдения.Поежившись со страху, Кацуки медленно двинулся к лестнице. Только бы Виктор этого всего не видел. Но, по сути, какая тому разница, что происходит с Кацуки?***Соблазн?— это яд для плоти и оружие для сломления духа. Никогда не знаешь, где оступишься на этой скользкой дорожке, и когда сорвешься вниз. Тянет, манит, ведет за собой, как самый умелый искуситель, трогает взглядом, ощупывает, призывает подойти ближе, еще ближе. И ты веришь ему, делаешь шаг, прекрасно в тот момент понимая, что приближаешься к пропасти. Свет ударит в лицо, и ты оправдаешь свой поступок внезапной слепотой, но это не так. Твоя ложь поистине сладка. А тот, для кого ты являешься смыслом всей жизни, верит, потому что не смеет допустить даже крошечную мысль о твоем падении. Но ты вот-вот упадешь…Юри Кацуки сделал свой выбор и, покидая клуб, прекрасно понимал, что теперь не может быть опрометчивым. Если он выбрал то, на что пошел изначально, то должен убедить Чуланонта в своей ответной симпатии. Это страшно, опасно, глупо, и за это один только Плисецкий размажет Юри по стене, но он хотел попробовать, а потом при случае добыть для Вити нужную информацию. Хотя бы один раз, но он просто обязан принести пользу. Поступок Никифорова Юри не оправдывал и вряд ли смог бы, но он всеми силами пытался не злиться на него, пытался простить. Было сложно, однако Кацуки понимал, чувства никуда не ушли. Даже несмотря на жестокость Виктора, Юри все равно не мог без него. Конечно соблазнять Пхичита у Кацуки не было в помыслах, но вот расслабить его своим доверием и покорностью?— да.Так сложилось, что все будние дни этой недели Кацуки вместе с Юрой провел в своей квартире. Нужно было упаковать вещи и привести квартиру в божеский вид. В пятницу, часов примерно в семь вечера, приехала машина, и ребята, одетые в рабочую униформу, загрузили все коробки и отправились вместе с Плисецким по указанному адресу. Кацуки остался, чтобы еще раз все внимательно осмотреть, а после на такси отправиться по адресу съемной квартиры. Сам факт того, что она находилась на Васильевском острове, откуда до Репино было всего-то сорок минут езды?— если на машине?— очень напрягал Юри, ведь хотелось бы уехать подальше, но что тут поделаешь. Жить у Плисецких он не собирался. Там свои проблемы, так что болтаться под ногами не слишком правильно. К тому же Кацуки понимал, возвращаться из клуба он будет только под утро, чем вполне может вызвать негативную реакцию Алексея. Поэтому Кацуки быстро отыскал квартиру, которую сдавали, оплатил сразу два месяца аренды, и взялся за перевоз мелочей из старой ?хрущевки?. Основные вещи давно были у Никифорова. Конечно Юри намеревался поехать в Репино и забрать свое, хотя не столько ему нужно было, как просто он хотел всем видом показать?— он справится, он сильный и плакать из-за Виктора не станет. Какая чушь. Виктор для Кацуки?— лучший из всех существующих на этой планете мужчин. Он?— его душа и сердце. Страшный человек, жестокий, но любимый. Никогда это не изменится?— Юри знал.В тихой тоске пробежав взглядом по стенам, мебели, укрытой простынями, Юри посмотрел в окно. Сердце болезненно сжималось. Это место так много значило для Юри, что подумать было страшно?— он отдает частичку своих воспоминаний, связанных с Виктором. Он отдает свое детство. Память о матери, отце, бабуле. Как страшно. Как это больно. Все имеет свойство меняться, и так, как было раньше, не будет уже никогда. Сколько не пытайся повторить те события, все сложится иначе.Кацуки часто заморгал, опустил голову, тяжело вздохнул и встал. О ключах с Пхичитом договорились по телефону. Юри отдаст их, когда приедет на работу. Он собирался отправиться в клуб завтра. Уже в эту же субботу он попробует станцевать. Раны были еще неприятными на вид, но немного затянулись. Кацуки, в конце концов, не неженка какая-нибудь, к стрессу и боли терпеливый, так что все выдержит. Юри страшно было признаться даже самому себе, а вслух такое и подавно не сказал бы: он умирал без Никифорова, слишком болело и разрывалось в груди, громыхало с таким трудом, словно парень вот-вот упадет и больше не сможет встать. Но хуже было от того, что вся злость испарилась, и теперь Юри своим умом дошел до осознания?— Виктор сделал это из страха, из ревности и любви. Да, так не любят людей, это неправильно. Но случается иногда такое, когда любящий человек, не зная, как показать свою боль, проявляет ее таким образом, и Кацуки понимал, каково было Виктору. Однако гордость все же не позволяла приползти к нему и в который раз своими силами разрулить конфликт. Виктор должен дойти до всего сам, додуматься, признать себя виноватым. Случится ли это, Юри знать не мог, поэтому оставалось лишь сглатывать застревающий в глотке комок и не выглядеть ?Иисусом, снятым с креста?, а именно на него и делался похожим Юри?— в смысле, походил на мученика, которому немало досталось от жестоких людей.Наконец, вырвавшись из плена чересчур мрачных мыслей, японец вызвал такси, погасил свет в комнатушке, где когда-то ночевал с Виктором, зажал подмышкой пуделя Викчана и выключив свет на кухне, вышел на лестничную площадку. Запер квартиру и пошел вниз. Машина за парнем приехала спустя пять минут, за которые он успел немного замерзнуть под вечерним мокрым ветром, что сыпал за шиворот ледяную морось. В воздухе витал легкий соленый запах и гнилостный ?аромат? листьев. Вспыхнул свет фар, и Кацуки, ссутулившись, подбежал к машине, сел на заднее сиденье, поздоровался и назвал новый адрес. С Заневского до Большого проспекта Васильевского острова добираться нужно было почти сорок пять минут, так что Юри мог пока поторчать в интернете, дабы продумать, с чем завтра выйдет на сцену. Толковых мыслей не было, и он подумал, а не сделать ли это выступление слегка агрессивным. Надеялся, что вытянет танец под более глубокую музыку. Только на шесте использует совсем немного элементов, тут он понимал, что пока не справится. Придя к таким выводам, Юри написал Пхичиту в их теперь общем чате в WhatsApp: ?Всем привет. Я подумал насчет завтра. Что если мое выступление будет более упрощенным в плане внешней картинки, без постановок и роли? Я мог бы станцевать один. Пхичит, жду вашего решения?.Многие из подтанцовки отозвались с готовностью, поскольку мало кому хотелось в субботу проводить время в утомительных танцах, парни мечтали повеселиться. А тут Юри изъявил желание станцевать в одиночестве. Вот только Пхичит написал с беспокойством: ?Юри, я уже и не ждал тебя завтра. Думал, ты не восстановишься. Как же тебе выступать??.?Прошу вас, не волнуйтесь. Я готов?.?Что ж, если ты так уверен… Явись ближе к полудню. Тебя ждет интенсивная тренировка, я сам оценю музыку. Не понравится, извини, Юри, придется взять что-нибудь у меня и создавать программу заново. Устроит такое??.?Да,?— написал Кацуки,?— я буду?.Итак, Кацуки собрался с головой уйти в ночную жизнь, дабы заполнить пробелы. Он не хотел иметь много свободного времени, поэтому все распланировал так, чтобы получалось только спать, есть, выступать и снова спать. Реальность его пугала.Вспомнив вдруг о Славике Котове и Саше Погодине, которые давно о нем спрашивали у Юры, он набрал номер второго (главное, чтобы тот не сменил его), и с радостью подскочил на месте, когда раздалось недовольное:—?Слушаю, кто это?—?Саша! —?воскликнул Юри, и водитель покосился на него в зеркало, поскольку вышло как-то громко. —?Ты меня не узнал? Это Кацуки.—?Ого! Вы только посмотрите. Не звонил, не писал лет сто, а сейчас я должен визжать, как деваха на концерте Бибера. Ну, дарова, Кацуки,?— усмехнулся Погодин, все равно обрадовавшись этому звонку. —?Живой еще?—?Ну, да. А ты как? Как там Слава?—?Да нормально. Работаем. Вот даже расширяемся, не слышал?—?Нет. Правда?—?Ага. Теперь мы с Котом?— партнеры,?— проговорил Саша, кашлянул и спросил, словно невзначай:?— К нам не хочешь, кстати?—?А… что? Нет. Спасибо, Саш. Я вообще в клубе танцую. Вот. Потому и позвонил, хочу пригласить тебя и Славу на мое завтрашнее выступление. Я, как закончу, с вами посидеть хотел бы, выпить, поговорить. Что скажешь?В ожидании ответа Кацуки принялся нервно жевать губу, слишком уж волновался, переживал, а не осудит ли его Саша. Хотя, если подумать, какое Юри дело до мнения окружающих? Но он все равно боялся осуждения друзей, ведь Погодина парень считал если не другом, то хорошим приятелем.—?Ну конечно мы приедем. Я давно говорил Коту, что надо с тобой встретиться,?— сказал Саша с улыбкой в голосе,?— а еще я говорил, что ты, Кацуки, секси-булка, честное слово. Давно пора было себя пристроить куда-нибудь. Ты все еще с тем мужиком, да? Он не боится отпускать тебя на подобные авантюры?—?Э… Вообще-то,?— Юри сглотнул,?— мы расстались,?— и добавил торопливо и сбивчиво,?— но это неважно, главное, что вы оба приедете, я так рад, очень рад!—?Угу, ясно,?— пробубнил Саша, затем поинтересовался:?— Ну, и куда нам пожаловать?—?А, в клуб ?Бангкок?. Тот, что в Гатчине. Я в полночь выступаю. Завтра клуб будет открыт до пяти утра. Владелец компенсирует утраченное время, когда большинство персонала болело, там сокращенный график был,?— пояснил Юри.—?Ладно, я понял,?— перебил Погодин, который не любил много болтать,?— тогда позвоню Коту. Увидимся завтра. И, Кацуки, готовься, пока не ужрешься в слюни, не отпущу. Хоть на себе домой поволоку, но ты будешь с нами пить ?до победы?, усек?—?Ага, усек,?— заулыбался японец, прекрасно понимая, что и без того напился бы рано или поздно.Хорошо ли, плохо, а затуманивание мозга посредством алкоголя?— во все времена в приоритете у людей. Ничего не менялось в этом смысле. Так что Юри чувствовал потребность в дорогих ему людях?— пусть даже немного подзабытых?— в смехе, развлечениях и полной отключке мозга, сейчас сводившего парня страшными мыслями с ума.В новую квартиру, где его ждал Плисецкий, Кацуки влетел в приподнятом настроении, и по этой же причине наткнулся на хмурый подозрительный взгляд друга, который вышел к нему из гостиной и скрестил руки на груди. Юри решил не обращать внимания. Скинул обувь и еще раз оглядел прихожую. Она была небольшой, но, как и во всей этой ?двушке?, здесь был хороший ремонт. Все в цвете какао, только с разными оттенками. Слева стоял небольшой темно-коричневый шкаф с зеркалом и под ним с комодом в три ящика. На полу ламинат?— ?кофе с молоком?. Справа от Юри, у стены, на которой висели огромные крадратные часы, стоял кожаный диванчик?— скорее софа. Немного дальше по коридору и налево?— кухня, серебристо-сине-графитовая. Хозяин этой ?двушки? постарался выдержать всю квартиру в приятных неброских тонах. На кухне Кацуки понравилось особенно, потому что тут было не слишком много места?— к чему он все же имел больше привычки, чем к огромной кухне в доме Виктора. Круглый столик расположился у окна, на котором висели длинные в пол, тюль и серо-синие шторы. Три мягких стула со спинками стояли у стола, а дальше, немного в закоулке была сама кухня со шкафчиками и ящиками светлого, почти белого цвета. Не так уж и практично, но смотрелось очень приятно.Юри по-прежнему игнорировал внимательный взгляд Плисецкого, следовавшего за ним по пятам, прошелся по коридору, заглянул в гостиную?— тут почти все было бежевое: и угловой диван, и пуфик, и шторы, только ковер отличался, имея цвет, больше схожий со шторами на кухне. Плазма на стене говорила голосом ведущего какого-то шоу, Юри на секунду задержался, огляделся и тут же направился к белой двери справа. Как раз из гостиной можно было попасть в спальню, куда и вошел Юри. Не напрасно все же владелец заломил такую сумму за аренду. Стены в квартире были поклеены флизелиновыми обоями, что смотрелось весьма качественно и дорого. В спальне они были спокойного фиолетово-лавандового цвета, разбавленного приглушенными золотистыми лепестками, едва заметными, но мягко поблескивающими в электрическом свете. Двуспальная кровать, большое окно?— слева от нее. Напротив кровати стоял широкий светлый комод, а сразу справа от двери был встроенный в стену шкаф с зеркалом в пол. Юри здесь определенно нравилось. Он вдруг подумал, что даже Виктор оценил бы обстановку. Тут же себя одернул за эти мысли и, наконец, обратился к Юре.—?Ну ты чего? —?спросил он, расстегивая куртку, обошел коробки, которые привезли ребята из доставки, и вернулся в гостиную. Там плюхнулся на диван и снова посмотрел на Плисецкого. —?Юр, что такое?—?Я-то скажу, не переживай,?— кивнул блондин и присел на пуфик, взял пульт, выключил телевизор, и комната погрузилась в тишину. —?Мне стремно, что ты дохера веселый. Я давно тебя знаю, Кацудон, чтобы не поверить этому твоему радостному выражению лица. —?Сердце Юри вновь оборвалось, как только он вернулся в реальность, напрочь забыв о своем переезде, завтрашнем выступлении и встрече с друзьями. Карий взгляд застыл, уставившись в одну точку позади Плисецкого, а тот пробормотал:?— Ты ведь плохого не совершишь, да? В крайности не бросишься? Мне, может, с тобой пожить?- Нет,?— жестко отрезал Кацуки, встал, более ни слова не выдавив, и ушел на кухню.Юрка последовал за ним. Он не хотел бередить раны Юри, но не мог не убедиться в его адекватности. Было страшно оставлять друга в одиночестве, ведь тот непременно начнет заниматься самоедством, и прежде чем Юрка собрался вновь заговорить, японец, скидывая куртку и озираясь, вдруг сказал:- Не знаю, что делать. Люблю его,?— опустил голову и зажал рот ладонью.Плисецкий, глядя ему в спину, прикрыл глаза, потом посмотрел в потолок, потому что накатило, и произнес как можно более твердо:- Справишься, сможешь. Я уверен в этом. —?Подошел, опустил руку на плечо Юри и добавил:?— Ты это, помни, я люблю тебя, братуха. Все будет хорошо.Плисецкий терпеть не мог всех этих глупых избитых фраз, поэтому осекся, отошел от Кацуки и сказал:- Я завтра приеду в клуб. Если узнаю что-то важное о… о нем… сообщу тебе.- Не надо,?— выпрямился Юри, но не повернулся. —?Не сообщай. Просто сам приезжай, там Саша и Слава будут. Я пригласил. Повеселимся.- Ага, а сказал таким тоном, будто на похороны пригласил. Ты эту манеру общения для Хеллоуина придержи?— прокатит,?— побубнил что-то себе под нос еще немного и тихонько вышел.Потом захлопнулась входная дверь, и Кацуки, оставшись наедине с собой, смог дать слабину. Ничего, никто же не видит, а перед собой не стыдно, ведь он всегда был ранимым, как ребенок. Помучается и все пройдет. Так и должно быть, когда раны начинают заживать. Вот только у Кацуки разве что внешние следы затягивались, а душа регенерации не подлежит?— это доказанная истина. Человек не излечим в этом смысле, он просто учится жить с болью внутри. Такова суть приобретаемого опыта.