Глава 14 (1/1)

Время быстротечно. Порой, утопая в делах, можно и не заметить, как за окном сменились краски, а на календаре?— следующий месяц. В один из таких загруженных дней и опомнился Юри. Он сидел на кухне, пил чай, разложив на столе стопки бумаг, над которыми ему дал поработать Виктор. Они договорились примерно на следующее: Юри поменьше бывает у Пхичита, а за это Витя дает ему работу на дому и даже платит. Довольно забавно, если учесть, что у Кацуки давно имеется свой счет?— между прочим, часть денег действительно принадлежит именно ему. Хотя в целом его напрягали финансовые вопросы. А вот Никифоров подходил к этому куда проще, относясь к бытовым проблемам, как к чему-то должному. Впрочем, Юри не был лишен прагматичной жилки, но совершенно не любил заниматься всеми этими вещами.Так вот, сидя на кухне и глядя, как по стеклу монотонно бьет мелкий дождь, Кацуки подумал, что и не заметил наступившего сентября. Он мало следил за временем, привыкнув к тому, что если в нем где-то нуждались, то всегда ему об этом напоминали. Один Никифоров чего стоил?— если уж чего требовал, то поднимал с утра пораньше, покоя не давал. А Юри мечтал о размеренном образе жизни, где он ест свиные котлетки, много спит и читает любимые книги. Ага, а вскоре расплывается по дивану, и Витя насмехается над его жирными боками. Да уж, такая себе перспективка.Вообще, в этот день Кацуки хотел встретиться с Юрой, но с самого утра заладил дождь. Лил половину августа, теперь вот середина сентября, а за окном снова льет. Вздохнув Кацуки поставил кружку, собрал бумаги, взялся было за мобильник, как вдруг хлопнула входная дверь, и с порога раздался голос Плисецкого:—?Йоу, пацаны! Есть кто живой?Юри встал, направившись в холл, как тут же услышал спокойный ответ Алтына, одновременно с ним выглянувшего из гостиной, где сидел с Виктором:—?Нет, только мертвецы. Чего желаете, господин Плисецкий?—?Тебя не должно чесать, чего я желаю, ?лютый казах?,?— буркнул Юрочка, сегодня выглядевший совершенством в своем любимом свободном стиле: яркие кроссовки, широкие ?спортивки?, узкие книзу, черная футболка с мордой оскалившегося гепарда, и поверх всего?— плотный бомбер. Он действительно блистал. Руки в карманы штанов и вперед развязной походкой. —?Ну че, япошка, погнали в город.Юри невольно метнул взгляд на стоящего на пороге гостиной Виктора, который наблюдал за ними, скрестив руки на груди и привалившись плечом к косяку.—?Эм… да, я, кхм, как раз собирался тебе позвонить,?— прочистив горло, сказал Кацуки смело. —?Едем.—?Бек,?— произнес Виктор лишь одно слово, встретился с казахом взглядом, и тот кивнул.—?Ну офигеть,?— хохотнул Плисецкий, наблюдая этот немой диалог,?— а ты зверь, Никифоров, так всех натаскал, что силой мысли общаетесь. Брависсимо.—?Дрессировщик,?— ответил Виктор, и Юрка непонимающе моргнул:—?Че?—?Через плечо. Дрессировщик, говорю, раз я всех натаскал. Какой я тебе зверь? —?и мужчина изобразил рукой нимб над головой.—?А, ну да, волк в овечьей шкуре,?— съязвил Плисецкий и возвел глаза к потолку, сложив руки в молитвенном жесте:?— Прости, Боже, за то, что я оскорбил одного из твоих… Одну из твоих тварей.Отабек, обалдев от услышанного, моргнул, напряженно взглянув на невозмутимого Никифорова.—?Что? —?пожал плечами Юра с видом святой невинности. —?Все мы твари Божьи, так ведь?Казах очень старался сохранять серьезное выражение лица, потому пришлось даже кашлянуть в кулак, чтобы не засмеяться. Юри вообще дар речи потерял: назвать Виктора тварью? Это конечно смело.—?Отабек подвезет вас, куда надо,?— вместо того, чтобы ответить на, так сказать, оскорбление Юрки, произнес Никифоров, чуть прищуренно наблюдая за Кацуки, на лице которого читались какие-то совершенно непонятные эмоции. Это выглядело так, словно он делает выбор, и ему он дается весьма нелегко.—?Какого хрена с нами еще и этот лютый потянется? —?возмутился Плисецкий, но неожиданно его перебил японец, отрезав с той самой жесткостью, которая стала проявляться в нем в последнее время:—?Юра, я никогда не был против твоих шуточек в адрес Вити, но порой ты забываешь, кто он.—?Чего? —?удивленно выдавил Плисецкий, остолбенев на секунду. —?Я прекрасно помню, кто это?— душегуб, маньяк и психопат. Я помню, не переживай.—?Ты забываешь, кто он для меня,?— карие глаза Юри потемнели, когда он сказал это, и уставился на друга пронзительным взглядом. —?Можешь говорить, что вздумается, но без подобных оскорблений. Я до сих пор понять не могу, чем он тебе так не угодил?Плисецкому много не надо было. Он вообще вспыхивал, как спичка, по темпераменту будучи типичным холериком. А тут еще и прилюдно отчитывают. Понеслось.—?Дай-ка подумать,?— зло выдавил Юрио,?— может, это потому, что изначально этот бандит давил на тебя, запугивал и отслеживал? Потом трахнул, ни в чем себе не отказывая, и ты по уши втрескался. У него что, член со вкусом меда?—?Юри не любит мед,?— вставил реплику Никифоров, теперь уже выйдя в холл и наблюдая за происходящим с огромным интересом, ведь он хотел слышать о себе правду, хотел знать, что думают о нем на самом деле.—?Хорошо, блять, не любит он мед! —?гаркнул Юрка. —?Значит, со вкусом кацудона! Ты еще осмелился спросить, за что я не люблю твоего мужика? Я боялся за тебя! И тогда боялся, и сейчас боюсь! —?Плисецкий срывался, ведь он знал, как Юри любит Виктора, но помнил, что тот не раз причинял ему боль. —?Он мучил тебя, испытывал, постоянно давил и до сих пор давит! Действительно, какого хуя мне вздумалось его не любить! Ну, Кацуки, ну ты даешь! Я надеялся, ты думаешь головой, а не жопой! Он! —?Юра ткнул пальцем в сторону Никифорова, но смотрел на Кацуки. —?Тебя! Уничтожит! —?В холле стало тихо. Только тяжелое дыхание высказавшегося Плисецкого разрывало эту тишину, и он добавил хрипловато и отчего-то болезненно-надрывно:?— Думаешь, мне не страшно? Я слишком хорошо знаю мир, в котором живет твой ненаглядный. Я сам в этом мире, черт тебя возьми, Кацуки.Встретив проникновенный карий взгляд друга, Юра отошел спиной вперед, а после развернулся и выскочил из дому. Казалось, в воздухе все еще висели слова Юры. Было бы обидно, если б он был не прав, но Юра в самом деле озвучил правду, которую и без того все знали, но молчали. Кацуки перевел взгляд на Виктора. Тот смотрел на него. Непонятно, о чем думал. Просто смотрел, будто бы даже сквозь Юри, размышляя о чем-то своем.—?Бек,?— отвернулся Никифоров и снова похлопал казаха по плечу,?— отвези ребят.Мужчина направился к лестнице и поднялся наверх, а Юри все смотрел на него, не имея сил оторваться. Неприятное чувство обреченности шевельнулось в груди, словно напоминая японцу о том, что нельзя забываться, нельзя парить в небесах от своих чувств. Реальность слишком сурова, и она беспощадна к тем, кто искренне счастлив.Алтын молча вышел на улицу, позволив Юри подумать и решить, идти за Виктором или уехать. Конечно Кацуки выбрал первое. Он медленно поплелся на второй этаж, прошел по коридору и сунулся в кабинет Никифорова, забыв постучать. Мужчина, спиной к двери сидя на краю стола, смотрел в окно. Юри неловко помялся на пороге, а потом тихо позвал:—?Виктор.—?Почему ты не уехал, Юри? Какие-то проблемы? —?не оборачиваясь, спросил Никифоров.—?Нет, никаких проблем. Просто я…—?Просто ты что?—?Ну, я хотел сказать, что не следовало мне так реагировать. Извини за эту сцену. Юра правда беспокоится обо мне и потому…—?Юри,?— перебил Виктор и встал, обошел стол и приблизился к Кацуки, тот даже глаза на него поднять стыдился, но мужчина чуточку склонился, привлекая его внимание,?— я тебя не виню. Ты удивил меня. Снова. —?Теперь Кацуки глядел на него во все глаза. —?Но мне хотелось бы знать, ты тоже согласен с ним?—?По поводу…—?По поводу нашего с тобой безнадежного и опасного будущего.Юри сглотнул. Он понимал, что должен быть предельно честным в такой ответственный момент. Парень опустил взгляд, поглядел на свое кольцо, мягко погладив его подушечкой пальца, вновь посмотрел Виктору в глаза и ответил:—?Да, он прав, ты сам это понимаешь. Но также я уверен, что порознь нам нельзя. То есть я хочу сказать, даже если нам придет конец, то я хотел бы провести это время с тобой. Странно думать о будущем и забывать, что жить надо здесь и сейчас.Никифоров молчал. Разглядывал порозовевшее лицо японца, в этот момент не совсем понимая, за что он ему вообще. Почему он так любит Юри? Так сильно, что самому не по себе. Из сильных эмоций, которые Виктор переживал раньше, была только ярость. А сейчас что? Целый спектр. И все дело в Юри Кацуки. Невероятно.—?Езжайте. И поговори уже с этим дерзким говнюком,?— улыбнулся Виктор и хотел отойти к столу, когда Юри вдруг вцепился в его рубашку на плече.—?Прости за него,?— пробормотал японец под удивленным голубоглазым взглядом.—?Перестань. Я слышал о себе вещи и похуже. Думаешь, этот болван может по-настоящему вывести меня из себя? Невозможно.—?Уже ведь было,?— улыбнулся Юри, скользнув вниз по руке Вити, и переплел свои пальцы с его.—?Ну, это другое. Там он тебя на подвиги таскал, а здесь мале?ц просто высказал свое мнение. Но я посоветовал бы ему не раздражать меня так часто,?— хитро усмехнулся мужчина, и когда Кацуки потянулся его поцеловать, спокойно поддался.Юри обожал чувствовать силу Виктора, потому часто при поцелуях цеплялся за его плечи и прижимался всем телом, а Виктор утопал в нежности японца, без смущения тискал его за ягодицы или сжимал пальцами довольно узкую талию. Вот и сейчас его руки по спине Юри сползли вниз. Парень оторвался от губ Виктора и пробормотал с укором:—?Не начинай, меня ждут.—?Подождут,?— опять Никифоров увлек Юри в поцелуй, руками шаря по его телу, забираясь под футболку, оттягивая резинку домашних штанов.—?Вик-тор,?— перехватывая руки мужчины, пискнул Кацуки и хохотнул:?— Вообще-то, пальцами по ребрам?— это щекотно. Прекрати, мне надо переодеться.—?Юри,?— вкрадчиво позвал Виктор, когда японец стремительно приблизился к двери, оставив Никифорова в довольно трудном положении, и тот оглянулся, на всякий ?пожарный? сразу встав на пороге, мало ли убежать надо будет:?— Ты, вероятно, сейчас шутишь, правда ведь?—?Нет, не шучу. Мне пора. До вечера, Вить.Никифоров остался стоять посреди кабинета, в упор глядя в захлопнувшуюся дверь. Его плечи задрожали. Вначале слегка, а потом сильнее?— мужчина громко расхохотался. Ему стало так смешно. Его?— Никифорова Виктора?— человека властного, сурового, с железной хваткой и непробиваемым упрямством, только что отшил пацан, которого он хотел немедленно и полностью. Поразительные вещи.Юри спустился вниз, как только наспех переоделся в более теплую одежду, а когда выскочил из дому, то невероятно обрадовался, ведь дождь прекратился и даже нарисовался один небольшой кусочек голубого неба. Глядя вверх, парень встрепенулся, потому что со спины подошел Никифоров, ущипнул его за бок и пробормотал:—?Поплатишься за свой отказ, лапочка.Кацуки ответил бы, не отвлеки его смс-ка, прилетевшая на телефон. Он без смущения открыл ее, прекрасно зная, что Виктор смотрит поверх плеча, и обмер. Написал Чуланонт.—??Юричка, зайка, жду тебя завтра на репетиции в пять часов вечера. Мы откроемся позже, поскольку половина персонала слегла с вирусом. Тебя давно не было. Надеюсь, ты в порядке. Жду. Пхичит?,?— вслух прочел Никифоров. —?Ответишь ему, ?Юричка-зайка?? —?хмыкнул Виктор.—?Потом,?— отрезал Кацуки, пряча телефон в карман, быстро чмокнул мужчину в щеку и поторопился к машине.Никифоров следил за ним взглядом, пока тот не уселся во внедорожник. Слегка прикусив щеку с внутренней стороны, Витя цокнул, холодно усмехнулся и скрылся в доме.***Как оказалось, все время, что отсутствовал Юри, Плисецкий и Отабек не вымолвили ни слова. Кацуки понял это по тому, как друг, развалившись на заднем сиденье, резался в гонки на телефоне, а Алтын слушал музыку в наушниках. Между прочим, это было редким зрелищем, поэтому, когда казах вынул наушники, завел двигатель и теперь уже включил музыку в машине, Юри обхватил руками подголовник кресла перед собой и спросил:—?Бек, а ты только рок-н-ролл любишь?Отабек слегка удивленно вскинул брови, мельком взглянув на Юри в зеркало, и пожал плечами.—?В принципе, да. Мне разное нравится,?— пояснил казах,?— но рок-н-ролл больше всего. Мы с Виктором на тренировках всегда это слушаем. Я имею в виду, когда едем пострелять.—?Угу, по живым мишеням,?— едко проворчал Плисецкий, почти съехавший с сиденья?— настолько развязно сидел.Алтын ничего не сказал, а Кацуки подумал, что выдержка у этого парня получше Витиной будет. Такого, как Плисецкий терпеть, когда тот в плохом настроении?— это словно в стену головой биться.—?Куда отвезти? —?поинтересовался Алтын, когда они уже были в городе, и Кацуки взглянул на Юрку.Тот вздохнул, убрал телефон, сел ровно и, поглядев в окно, сказал:—?Давай в Рок Паб.—?Значит, в Рок Паб,?— кивнул Юри, откинулся на спинку и улыбнулся другу, когда тот взглянул на него, а Плисецкий внезапно выпалил с досадой:—?Ай, бля, Кацудон, ты вот че такой добрый, а? Хоть бы позлился на меня подольше, что ли. Вечно всех прощаешь, аж бесишь. Так ты никогда нормально жить не научишься. Я, может, закалить тебя пытаюсь, чтоб Никифорову неповадно было, а ты все прощаешь и прощаешь…Юрка не закончил, потому что Кацуки обеими руками резко обхватил его голову и притянул к себе, крепко обнял и не отпустил, когда Плисецкий дернулся.—?Эй, ты чего? Дурак или да? Отпусти,?— трепыхался более щуплый, чем Кацуки, Юрка. Надолго не хватило, и блондин сдался, утыкаясь носом в плечо японца. —?Ну и дурак же ты… И я… Я тоже дурак. Бесите все,?— ворчал Плисецкий, на самом деле расплываясь от такой мягкости характера Кацуки. Он так сильно любил этого япошку, что считал его почти кровным братом. Он правда боялся за него, потому и не знал, как донести свои чувства, а сказать простыми русскими словами Юрка не мог, это был не его стиль. Да и смущало как-то. Знал ведь, потом неловко будет. Вот мыться вдвоем в душе?— а такое бывало не раз, не дай бог Витьке пронюхать?— это не смущало, но поговорить о чувствах?— стыдоба.Так что вот этих объятий и понимая японца Плисецкому было выше крыши. Он вмиг расслабился, даже в носу защекотало от переизбытка эмоций, поэтому поспешил отодвинуться, как только Юри ослабил хватку, и буркнул:—?Откуда столько силищи, е-мое?Казах, наблюдавший за этой сценой, улыбнулся, свернул налево, припарковался у обочины и сообщил:—?Рок Паб.—?Агась,?— бросил Плисецкий, а Юри вдруг осенило, и он спросил, выходя из автомобиля:?— Юр, а машина твоя где?—?Тебе в рифму ответить? —?сощурился Юрка на солнце, внезапно пробившемся сквозь серую пелену. —?Батя отнял ключи, блин.—?Слава богу,?— хмыкнул Отабек, приваливаясь спиной к крылу внедорожника, и прикурил.Юрка цокнул и отвернулся.—?Идем? —?спросил Кацуки и поглядел на Алтына, а тот почему-то напряженно глядел на Юру.Японец обернулся и остолбенел. К Плисецкому с улыбкой во все тридцать два шел очень знакомый парень. Вот только ни Кацуки, ни Юра отнюдь не порадовались этой неприятной встрече. Плисецкий раздраженно сунул руки в карманы бомбера. Он уставился на своего бывшего парня весьма враждебно. Они и не встречались вовсе, если так подумать. Юра вообще не начинал отношений, но с этим на месяцок кое-что завязалось. Правда Юра быстро ?спрыгнул?, а Федор?— так звали этого парня?— затаил обиду. Они познакомились в ?Черном Драконе?. Такое случалось часто, так что Плисецкий не особо заморачивался. Но его немало злила назойливость Федора, будто тому делать было нечего, только выносить Юрке мозг. В нем Юру теперь уже бесило все, абсолютно все: сальная улыбочка, похабщина в глазах, напомаженные волосы, вечно шлейф из литра парфюма, от которого тошнило, и конечно же фирменная наглость.—?Кого я вижу? Мой мальчик. Ну, здравствуй, Юрочка,?— развел руками Федор, оглядел Кацуки, затем взглянул и на Отабека.Тот курил себе спокойно, но смотрел на этого ?нафуфыренного?.—?Че, твой очередной? —?грубо выдал Федор, указав кивком головы в сторону казаха. —?А ты прям любишь экзотику, да, Юрась?—?Завидно, что ли? —?фыркнул Юрка. —?Да ты мне как-то даже польстил сейчас, парень.—?Ох, такой же дерзкий, как и раньше,?— рассмеялся бывший бойфренд.—?Да что ты?— куда хуже. Ну, бывай, Федя,?— отвернулся Юра, но Федор поймал его за локоть и, посерьезнев, сказал:—?Погоди. Давай встретимся. Забьешь мне свой номер? —?протянул он блондину гаджет.Плисецкий поглядел на телефон, потом поднял глаза к лицу парня и спросил:—?Ты чего-то не понял, Федя? Я с тобой не рад увидеться. Усек?—?Ну ты чего? Мы же так круто отрывались. Помнишь? Это уже потом ты забил, стал меня игнорить. Такой весь из себя крутой, что вы, что вы. А я не гордый, Юр, могу даже простить тебя, если номерок дашь.Глаза Плисецкого вдруг сверкнули азартом. Он хмыкнул, кивнул и, елейно проговорив: ?Конечно?, вбил в телефон Федора номер. Отдал ему гаджет, махнул рукой и первым спустился по лестнице вниз к двери паба. Кацуки одарил Федю презрительным взглядом, но тот проигнорировал, зато посмотрел на Алтына.—?Воу, воу, полегче, парень! —?рассмеялся Федор, поднимая руки, будто сдавался. —?Я просто с ним пообщаюсь.Отабек отвернулся, не сказав ни слова, и последовал за ребятами, только притормозил, чтобы затушить и выбросить сигарету.Пока Юра выбирал себе пиво, Кацуки быстро написал ответ Пхичиту: ?Здравствуйте. Я завтра постараюсь приехать, если это будет возможно. Всего доброго?.Он знал, Виктор может потребовать доказательств, что написал Чуланонту Юри строго и официально, без намека даже на дружелюбие. Уж слишком хорошо Кацуки понимал раздражительность Никифорова по поводу тайца. Но странно, что, собрав на того информацию, Виктор все еще не предложил Юри покончить с клубом. Это действительно было подозрительно. Об этом Кацуки и спросил Отабека, когда тот, усевшись напротив ребят, снял куртку и тоже взял меню.—?Бек, почему Витя все еще удерживает связь с Пхичитом? Он ведь сказал, что знает о нем нечто важное.Темные глаза Алтына оторвались от меню и уставились на Юри.—?Значит, Виктор посчитал нужным пока поддержать эту связь,?— просто и кратко ответил Отабек.Плисецкий же, что было удивительно, не обратил на их немногословный диалог никакого внимания. Поэтому казах уставился на него пристальным взглядом и смотрел на Юрку, не отрывавшегося от своего телефона, очень долго, а потом сверху на его запястье опустил руку. Блондин вздрогнул и резко вскинул глаза.—?Ты чего? —?спросил он.—?Убери,?— попросил казах, имея в виду телефон.—?Тебе-то какая разница? Мне ответить надо.—?Убери, Юра. Лучше сам убери.Секундная заминка.—?Вах, какие мы опасные,?— съязвил Плисецкий, но мобильник отложил.Все втроем уткнулись носами каждый в свое меню.—?Ой, ну что тут думать, я буду много пива и сет к этому пиву.В сет входили сухарики с сыром, пирожки к пиву, мясные чипсы, картофельные чипсы, арахис соленый.—?Я?— то же самое,?— кивнул Юри, отложив меню,?— только пива один бокал.Ему было очень лениво выбирать что-то еще, потому что все мысли теперь занимала будущая репетиция.—?Что желаете заказать? —?улыбнулась милая блондинка с пирсингом в правой ноздре, и Отабек, взглянув на ее бейдж, неожиданно обольстительно улыбнулся, проговорив:—?Юлия, будьте добры, мне крепкий, терпкий кофе и любой десерт на ваше усмотрение.—?Такой же крепкий и терпкий, как вы? —?не преминула подыграть девушка.—?Именно. И такой же сладкий, но не приторный десерт, как вы. Благодарю.—?А вам? —?перевела официантка взгляд на Плисецкого, затем взглянула на Юри.Кацуки хотел сам ответить, но Плисецкий неожиданно протянул девушке все три меню и проговорил со своей фирменной мальчишеской улыбкой:—?Юленька, настоящие мужики пьют вовсе не ?крепкий терпкий кофе с не приторным десертом?, а темное пиво да побольше, и к нему, будьте любезны, сет. Два сета и четыре пива. —?Юлия кивнула, усмехнувшись от такого, давно для нее привычного внимания, и забрала меню. —?Ах да, кстати, Юлия, этот парень?— гей,?— добавил Плисецкий, чересчур широко улыбнулся и уставился на Отабека.Девушка поспешила уйти. Алтын покачал головой, сдержанно хмыкнул и снова поглядел на Юру, умиляясь и упиваясь его ревностью.—?Не скалься, казах, ты не такой крутой, как тебе кажется.—?Правда? А по-моему, тебя просто подрывает от злости, потому что этой девчонке понравился именно я, а не ты,?— провоцировал Алтын.Кацуки, сидя рядом с Юрой, чувствовал себя немного не в своей тарелке, будто присутствовал при семейных разборках, но молчал. Юрио вспыхнул и сразу завелся.—?Чудесно, пойди и возьми ее номерок.—?Разумеется, возьму,?— кивнул Отабек.—?Ну и придурок. Брать номер у первой встречной…—?Тебя, как я понял, тоже не смущает давать свой номер даже тому, кто явно неприятен.Вот тут Юрио и понял?— Отабек спалился. Тот и сам осознал. Поэтому отвернулся, подтянул вверх рукава свободного черного лонгслива и удивленно вскинул брови, потому что внезапно на его руку опустилась ладонь Юрки, разомлевшего от осознания того, как на самом деле сильна ревность Отабека.—?Бек,?— ласково проговорил Плисецкий, почти улегшись грудью на стол,?— тебе не понравился Федя?—?Мне все равно.—?Да? А может, поговорим начистоту?—?Юра, это не мое дело, так что разбирайся со своими бывшими сам.—?Угу,?— подавляя смех, проговорил Плисецкий, но тут казах одернул руку, потому что в кармане его куртки, которая висела на спинке кресла, зазвонил телефон.Отабек взглянул на экран, нахмурился и принял вызов.—?Виктор?Кацуки вскинул глаза и уже в следующую секунду понял, Никифоров говорит о нем. И судя по тому, каким пристальным и мрачным был взгляд Отабека, молча выслушивавшего своего босса, что-то было не так…