Глава 12 (1/1)

Японцу потребовался тренажерный зал Никифорова. Однако когда парень туда спустился, понял?— места маловато. Да и как он будет оттачивать движения?— а музыка, между прочим, вновь безумно зацепила Юри?— если пилона дома нет? Задумавшись по этому поводу, Юри поднялся наверх и тут же, в холле, наткнулся на Виктора. Было что-то около восьми часов утра. Никифоров, всегда собранный, ответственный и ?выглаженный?, сейчас выглядел настолько по-домашнему, что Кацуки, чуть наклонив голову, попробовал представить вот такого Витю с оружием в руках. Да, смотрелось странно, однако ж не менее угрожающе. Кацуки прогнал глупые фантазии и с удивлением уставился на Виктора. Обычно причесанные волосы мужчины, сейчас были взъерошены, а из одежды на нем оказались только низко сидящие на бедрах серые спортивные брюки. И все. Босой, полуголый, с большой белой кружкой в правой руке Витя не менее удивленно таращился на Кацуки.—?Утречко, Юри,?— поднял кружку мужчина, словно собрался выпить за здоровье японца,?— а я хожу тут, тебя ищу. Думал, Чуланонт утащил, этот вурдалак, прости-Господи.Юри моргнул.—?Доброе. Утро.Парень ответил с паузами, потому что не совсем понимал, а что это он успел натворить, почему Никифоров такой нервный.—?Ну? Где шатался? —?Виктор отпил кофе.—?Мне нужно тренироваться.—?А-а-а, вот оно что. —?Никифоров подошел к Кацуки, положил руку ему на плечо, довольно крепко обнял и повел в сторону кухни, приговаривая:?—?Лапочка, мы с тобой так хорошо помирились, м-м-м, самим себе позавидовать можно, а ты уже вскочил и направился стараться для своего пизд…—?Витя,?— перебил Юри,?— прошу, не надо. Еще только утро, а ты уже завелся.Никифоров остановился, обойдя стол, поставил кружку и облокотился на столешницу. Он помолчал немного, потом заговорил вновь, но тон остался тем же, разве что смотреть на Кацуки мужчина стал как-то пристальнее:—?Юри, я хочу, чтобы ты дал мне четкий ответ на мой вопрос. Сделаешь?—?Сделаю,?— с готовностью кивнул японец и на всякий случай присел на стул.—?Тебе нравится Пхичит? Говори четко, не увиливай.Конечно Юри покраснел. Даже не понял, от чего больше: от того, что Никифоров сверлил его ледяным взглядом или же из-за того, как он проговорил эти слова. Главное, японец покраснел. Этого хватило, чтобы Виктор окончательно разочаровался в собственном здравомыслии, однако Юри заговорил.—?Нет, не нравится. Он меня не привлекает. Я не вижу в Пхичите партнера. Даже друга не вижу,?— тон его был сухим.Виктор молчал. Юри тоже более не выдавил ни слова. Отвернулся и уставился в окно.—?Можешь позаниматься в моем зале. Там, где мольберт,?— услышал Кацуки и посмотрел на Витю.Тот забрал кружку, обогнул стол, и когда Юри был уверен, что Никифоров вышел, встрепенулся, поскольку мужчина вдруг прижался губами к его макушке, смачно чмокнул и, выходя, громко проговорил:—?Отопление дадите или нет, черти? Сентябрь на носу, дом отсырел!И правда, пусть осень только-только приближалась, а в коттедже уже делалось холодно. А впрочем, самому Никифорову надо бы поменьше полуголым рассекать, тогда и не замерзал бы.***Из зала второго этажа доносилась музыка. Виктор постарался. Ну, как минимум отдал распоряжение своим ребятам, чтобы они установили для Юри стереосистему. В общем-то, парни перенесли узкие высокие колонки и расставили их по углам помещения. Чего-то там подкрутили, подсоединили, принеся тумбочку, плазму, и оставили Юри наедине с самим собой. В первую очередь, Кацуки с трепетом и уважением к чужому труду отставил к стене мольберт, накрытый простыней, а уж потом принялся разминаться. Он все еще жалел, что нет шеста, но потом и вовсе об этом забыл, отдаваясь танцу.В конце концов Юри не удержался?— в очередной раз уставился на мольберт, прикусил губу, взглянул на закрытую дверь, выключил музыку и подошел к стене. Он дважды порывался отойти и не смотреть, что там Виктор изобразил, а потом не стерпел?— уж слишком распирало любопытство?— приподнял ткань, и его глаза широко распахнулись. Парень открыл рот, схватив воздуха, и страшно испугался, услышав в звенящей тишине вкрадчивый голос:—?Ай-яй-яй, Юри. Какой же ты любопытный.Кацуки обернулся бы, не подойди Виктор столь стремительно, и его сильные руки обхватили Юри со спины, придавливая к груди. Наверняка мужчине было больно, однако он не отпустил японца, напротив, лишь крепче сдавил и жарко пробормотал ему на ухо:—?Помнишь сказку ?Синяя борода?, лапочка? —?Юри судорожно закивал, сглатывая комок, а по коже побежали мурашки. —?Так вот я?— твоя ?синяя борода?, а ты как раз нарушил мои границы… —?руки мужчины ослабили хватку и поползли к бедрам Юри, а в следующую секунду, рухнувший от слабости японец вздрогнул от громкого смеха. —?Боже, Юри, ты прелесть! —?воскликнул Никифоров, помогая парню встать. —?Такой пугливый, что представить не могу, как это ты осмелился отправиться ко мне на помощь. Ты ведь будто маленький милый кролик,?— Виктор потрепал черную макушку Юри, затем сдернул с мольберта простыню и бросил ее на пол.Кацуки боялся смотреть на картину. Она была жуткой, если уж говорить откровенно. То существо, которое изобразил Никифоров, да еще и оттенки такие подобрал?— мрак?— выглядело слишком реалистичным, при всей своей фантастичности. Стиля, как такового, на этом полотне не было, все смешалось, как будто Виктор просто выплескивал агрессию. И в самом деле почти все фиолетово-черные мазки казались размашистыми, как если бы Витя буквально бил кистью, но зато глаза непонятного существа… Будто демон… Его глаза были живыми. Красноватые белки, черные радужки, лихорадочный блеск. Это Никифоров выводил с очевидной дотошностью, даже придирчивостью.Кацуки уставился на картину смелее и прилип взглядом. Было откровенно страшно. Юри знал, оказаться здесь ночью, наедине с этим ужасом, он точно не хотел бы. Собираясь об этом сказать вслух, Кацуки взглянул на Никифорова и замер. Виктор завороженно, не мигая и не шевелясь, посмотрел демону в глаза и медленно, как-то задумчиво и отрешенно заговорил:—?Иногда приходится искать что-то такое, что позволит выплеснуть все темное, накопленное внутри. Я давно нашел это. В подвале?— левая от тренажерного зала дверь?— галерея с такими вот бесами. —?Голубые глаза резко переметнулись к Юри. —?Теперь боишься меня еще больше?Кацуки хотел бы отрицательно качнуть головой, но не мог. Вместо этого кивнул?— честно признался. Виктор кивнул в ответ.—?Я так и думал. —?Он направился к двери. —?Не бойся, Юри. Тебе всего-то не нужно пробуждать это во мне.Дверь захлопнулась, а японец медленно опустился на пол, вновь глядя на картину. Сейчас он уже чувствовал нечто странное, словно прикоснулся к абсолютно запретной стороне такой незаурядной личности, как Виктор. Психологи и психиатры наверняка вынесли бы отнюдь не радужный вердикт, рассмотрев эту картину. Но Юри был даже рад, что этот шанс выпал не специалистам, а именно ему. Если он когда-то позволил себе переступить черту, проведенную Виктором, то теперь на подобное вряд ли пошел бы. Слишком уж глубокой была пропасть внутри Никифорова. Юри опасался провалиться и навеки там сгинуть.Из тяжелых раздумий парня вывел знакомый голос, донесшийся из коридора.—?Кацудон, выходи! —?выкрикнул Плисецкий.Юри встал, накинул на картину простыню и вышел.Плисецкий повел себя довольно нетипично для своего характера: он вцепился в плечи Юри и обнял его. Кацуки с задержкой осторожно опустил ладони на спину друга, похлопал и спросил:—?Юрио, ты чего?—?Ничего,?— пробубнил парень сдавленным голосом, утыкаясь носом в плечо японца.За этими ?обнимашками? их и застали поднявшиеся наверх Алтын и Никифоров, и, между прочим, второй насмешливо проговорил:—?Ого, Феечка, да ты прям размяк, как я посмотрю.Плисецкий отпустил Юри, шмыгнул носом и, поблескивая зелеными глазами из-под пшеничной челки, выдал:—?Ага, радуюсь, что Кацудончик все еще в своем уме. С тобой попробуй, поживи?— целый квест.—?Кацудончик при мне всегда будет в своем уме, тигр,?— ответил Никифоров и толкнул дверь кабинета,?— а с тобой он вечно в заднице.—?Спасибо скажи, что ты вообще с ним познакомился! —?повышая голос, чтобы Виктор, скрывшийся за дверью, услышал наверняка, выпалил Юрка. —?Без меня ты его не знал бы! Он же вечно дома сидел!—?Вот и сидел бы дальше,?— рассмеялся Витя,?— а сейчас жизнь медом уже не кажется, да, лапуля??Лапуля? с вишневыми глазами стоял и отмалчивался, чувствуя себя виноватым перед Алтыном, а тот как раз притормозил у двери кабинета и сейчас сканировал непроницаемым взглядом Плисецкого. Юра наконец опомнился и тоже обратил на него внимание. Казах произнес всего одно слово:—?Захлопнись,?— и вошел в кабинет.Юрка вспыхнул, будто факел. Кацуки недоуменно покосился на друга и отчетливо увидел проступивший на белой коже того яркий румянец. Юрио сглотнул, зыркнул на Кацуки и проворчал:—?Он утром приставал ко мне, я даже офигел… Ему ж неинтересно со мной было… сам говорил,?— Юрио почесал затылок,?— а теперь что? Вот я и отшил его. Злится теперь.—?Эм… Юр, мне кажется, с тобой ему всегда интересно. Просто вы никак не…—?…не сольетесь в любовном экстазе! —?весело прокомментировал взлетевший вверх по лестнице Лео, и оба парня вздрогнули. —?Что, малыши, все мужиков делите? Да, понимаю, тут есть кого делить.—?Вот же придурок,?— сказал Плисецкий себе под нос, а когда поймал задорный вопросительный взгляд американца, добавил громче:?— Я говорю, умный ты парень, де ла Иглесиа, аж тошно от твоего ума.—?А ты язвил бы поменьше, тоже поумнее выглядеть стал бы. Тогда и Бек тебя холил бы и лелеял,?— подмигнул Лео, обошел парней и тоже скрылся в кабинете.Только Юрка намеревался раскрыть рот, чтобы о чем-то спросить Юри, как за спиной раздался знакомый басистый голос:—?Ты, мелкий шкет, где был? Почему дома не ночевал? —?и на тыльную сторону шеи Плисецкого легла широкая ладонь его отца, и Алексей Николаевич сжал пальцы. —?Я сколько раз буду… А это что еще такое? —?взревел мужчина, принюхавшись, а потом снова потянул носом воздух и мотнул сына за шиворот:?— Ты… ах ты ж… Да я тебя… Пьяный? За рулем? Ты бессмертный, что ли? Ух, давно говорил твоей матери: ?Забери его в Англию?…—?Бать… Ба-а-ать! Больно же! Сам говорил, что там педики одни! Чего уж теперь наезжать? —?заверещал Юрка, а Кацуки только и мог дергать Алексея за руку, чтобы тот отпустил парня.—?А тут будто не педики! —?прогремел мощный голос мужчины на весь дом, и из кабинета вышли все, кто там был.Никифоров метнул взгляд на побелевшего Юри?— конечно тому стало не по себе?— затем поглядел на Юрку. Этот красный, как помидор, вырывался из крепких отцовских рук так сильно, что почти разделся по пояс. Отабек молча подошел к ним, похлопал старшего Плисецкого по плечу, и тот, сглотнув, отпустил Юру. Повисла очень неловкая пауза. Алексей Николаевич потупился, чувствуя вину больше перед Кацуки, чем перед собственным сыном, а японец лишь отвернулся и направился в сторону спальни.—?Юри… подожди… сынок… —?дернулся было за ним Алексей, но Никифоров преградил путь, спокойно, но настойчиво сказав:—?Все в порядке. Пусть идет,?— и слегка обняв мужчину за плечи, повел его в кабинет. —?У нас есть незавершенные дела. Потом Лео нужно на самолет.—?Ты как? —?поинтересовался Отабек у Юры, когда все уже ушли.—?Да сойдет,?— Юрио почему-то не смотрел Беку в глаза, казаха это нервировало, но он себя не выдавал,?— за дело влепил. От меня все еще по?йлом несет.—?Поспи немного, потом поешь чего. Иди. Юри там один.Кацуки в самом деле сидел в спальне и слушал музыку. Правда без наушников. Так что Плисецкий смог оценить трек.—?Хм, а ничего такой. Выступаешь под него? —?спросил блондин и присел на кровать рядом с японцем.—?Да. Пхичит подобрал для меня.—?Охо-хо, полегче. Сейчас бы Витька тебя…—?Он знает. Мы вместе там были.Юрио уставился на Кацуки в недоумении, потом сощурился и переспросил:—?Прости, че? Ты говоришь, Никифоров дал добро на твои выступления в клубе? —?Юри кивнул, подавляя улыбку. —?А это точно Никифоров? Может, башкой ударился, помер, а там хер пойми кто сидит? Нет, ты не обижайся конечно, но тот мужик, которого я знаю, ни в жизни не уступил бы. Да еще и отпустить тебя, полуголого, к пьяным бабам и мужикам… Не-е-ет. Быть не может.—?Ну, если ты закончил восхищаться моим характером, то попрошу на выход. Алексей ждет внизу,?— совершенно неожиданно прозвучал голос Виктора.За музыкой и разговором парни не услышали, как открылась дверь. Оба почти подпрыгнули, уставились на Никифорова и замерли.—?Что застыл, Юрочка? Марш отсюда. Дай мне своим человеком полюбоваться. Вали,?— и для пущей убедительности Виктор шлепнул поднявшегося Юрио по пятой точке.Кацуки изумленно посмотрел вначале на не менее ошарашенного Юрку, потом на Витю, а тот все ждал, когда Плисецкий покинет спальню.—?Ну, ты звони, Кацудон. И кстати, видел твоих ребяток из кафе?— Сашку и Славика. Привет тебе передавали, приглашали заглянуть на кофе.—?О… спасибо. Я позвоню Славе. Спасибо.—?Угу, позвонит он и Славе, и Саше,?— нетерпеливо вклинился в диалог Никифоров, подошел к Плисецкому и мягко подтолкнул его к двери. —?Иди уже. У меня к Юри дело есть. Ты тратишь мое время.—?Угх… задрал, Никифоров,?— отмахнулся Юрка,?— что ты несешь? Все помрут, а ты останешься. Время я его трачу, пф. Эгоист. Присвоил Кацудончика, вдохнуть ему не дает.Никифоров задумчиво уставился на Юрио, потом оглянулся на Кацуки, и тот выключил музыку, растерянно покосившись на Виктора.—?Я не даю тебе вдохнуть, лапочка?—?Эм… нет. Все нормально.—?Видишь, все нормально,?— кивнул Витя, глядя уже на Юрку, и глаза мужчины сверкнули какими-то странными белесыми искорками,?— а ты, маленькое недоразумение, следи за словами, а то я твой язычок до задницы дотяну. Там ему и место, раз ты такие вещи мне говоришь. Усек?Юрка хоть и был отчаянным и смелым, но вот знал, когда можно на Никифорова нарываться, а когда нет. Так вот сейчас нельзя было. Парень кивнул, бросил хмурый взгляд на Кацуки и вышел из спальни.Витя еще несколько секунд буравил взглядом стену и не шевелился. Но когда Юри тихо кашлянул, Виктор наконец обратил на него внимание. Он обернулся, одарил Кацуки сдержанной улыбкой и подошел к нему. Присев на кровать, Виктор медленно потер ладони, покрутил кольцо и сказал, поднимая на Юри яркие искристые глаза:—?Сегодня вечером свидание. Отабек заберет тебя примерно в восемь. Привезет, куда надо. Одеться можешь, как захочется. Ну, разве что ничего спортивного. Понял меня?—?Да, понял,?— не отводя взгляда от лица Виктора, ответил Юри. Он был слегка удивлен, но на сердце потеплело. —?И куда мы?—?Вечером узнаешь,?— Никифоров поднялся, постоял на месте и вдруг спросил, глядя на Кацуки сверху-вниз:?— Ты жаловался Плисецкому на меня?Японец даже удивился. Насупился и качнул головой.—?Нет. С чего бы это?—?Хорошо,?— сухо бросил Виктор, отвернулся и пошел к двери,?— увидимся вечером.***Лео де ла Иглесиа, будучи мексиканцем по происхождению, редко летал в Южную Америку, хотя там у него была родня, но он предпочитал жить в Нью-Йорке. Теперь он возвращался в Штаты, поскольку в России дела были закончены. Конечно Лео в любое время может сесть на самолет и прилететь к Никифорову, но сейчас семья де ла Иглесиа требовала его присутствия дома. Отец, в целом поднявшись благодаря легальному бизнесу, мало чего знал о делах сына, но он был прекрасно осведомлен о том, чем занимается Никифоров. Мексиканская семья не слишком любила этого неординарного русского, однако Лео что-то в нем нашел. Так и спелись, да и игорный бизнес?— а на самом деле дела с драгоценными камушками (сплошная подпольщина)?— шел в гору. Почему бы Лео де ла Иглесиа и не вложиться в такой бизнес? Вот он и вложился. Никифоров обладал массой недостатков, но всегда оставался верным другом и соратником. К тому же имел потрясающий склад ума и не был лишен творческого подхода к любому мало-мальски интересному делу. Да чего уж там?— Виктор умел создать праздник, даже если машина сломалась где-то в глухом лесу, связь не ловит, а вокруг бегают лоси. Как минимум он заставит всех присутствующих гоняться за этими лосями. Русский дурачина, за маской беззаботности и прямодушия скрывающий некоторый садизм, незаурядный ум и огромную жажду к жизни. Виктор никогда не впадал в панику. Тем он и нравился Лео. А еще американец был в восторге от Сынгыля. Пример полного самоконтроля?— ох уж эти холодные и надменные корейцы. Никто им не ровня. Однако ж Ли был приятным молодым мужчиной и всегда верил в Виктора. Во что бы то ни стало.Лео как-то совсем не хотелось от них уезжать. Да и за окнами коттеджа лил дождь. Стало чуточку теплее, но было сыро. Кое-где теплые оттенки осени уже окрасили листву, и те, что подчинялись порывам ветра, кружили в воздухе, а после плавно оседали на землю. Все теперь отливало красно-желто-оранжевым, и лишь хвойные деревья зелеными пятнами выделялись на общем ярком фоне. Близилась осень. Делалось все холоднее, вечера были короче, а небо?— свинцовое, кое-где стальное?— ниже.Распрощавшись с друзьями, Лео покинул дом, выходя из теплого ?никифоровского? уюта в промозглый денечек и быстро уселся в машину, за рулем которой был Отабек. Виктор не поехал в аэропорт. У него был разговор с Сынгылем, и тот ждал его в кабинете.—?Как твои раны? —?поинтересовался кореец, когда Виктор вернулся в дом.—?Получше,?— кратко ответил мужчина и, опустившись в кресло за столом, откинулся на спинку. Ли сидел напротив. —?Выпьешь?—?Да, пожалуй, сегодня выпью. Бренди, спасибо.Виктору нравились манеры Сынгыля. Он был отлично воспитан и всегда относился с уважением, но с холодностью абсолютно ко всем. Разве что друзья?— а Виктор был именно другом?— имели честь наблюдать тепло в красивых раскосых глазах Ли. Вот и сейчас, принимая бокал от Никифорова, кореец улыбнулся, кивнул в знак благодарности, и Витя, поставив тяжелый графин на стол, вновь уселся в кресло, салютая своим бокалом. Оба молча выпили.—?Слышал, ты оставил Юри работать у Пхичита,?— сказал Сынгыль.—?Оставил,?— кивнул Виктор, тихо постукивая пальцем по столу. —?Пока оставил.—?Неожиданно. Думаю, Чуланонт немало удивился. Что ж, во всяком случае, такой вариант тоже подходит. Ты все равно будешь присматривать за Юри.Никифоров перевел взгляд на бумаги, затем плеснул себе и Сынгылю еще немного бренди и, выпив, протянул ему один из документов.—?Взгляни.Ли читал около пяти минут. Не потому, что содержание было объемным, а из-за самой сути. Было над чем подумать.—?Выходит,?— медленно произнес он и поднял глаза на Никифорова,?— все нити ведут к фину?—?Выходит,?— развел руками Виктор,?— но как раз поэтому я и засомневался. Сам подумай, каким образом все так сразу приводит именно к нему? Юхало мертв. Его убрали. —?Никто и не заикнулся бы, что сделали это люди Никифорова. Сынгыль и без того знал об этом. —?А клубок все больше путается. Я процентов на девяносто уверен, тут замешан Чуланонт. С его появлением все стало идти не по плану. Поставки провальные. Потеря за потерей. Порча товара. Причем намеренная. Кто-то подсылает людей, и те старательно заметают следы. Я хотел бы поехать к нему и поговорить напрямую, но это его спугнет. Так что потерпим,?— Никифоров вздохнул, вновь взял графин и добавил с тихим смехом:?— Не таких раскусывали, правда, дружище?—?Вот уж истина.Кореец от алкоголя и дальше не стал отказываться, так что когда много времени спустя в кабинет постучал и сунулся Юри, оба мужчины были раскрасневшимися, потрепанными и слишком шумными.—?Виктор? —?позвал Кацуки вопросительно, будто сомневался, что этот громко смеющийся человек?— Никифоров. В последнее время он только и знал, что раздражаться и ругать Юри. —?Я хотел сообщить…—?Ну сообщи, лапуль! —?все еще посмеиваясь после какой-то шутки, произнес Виктор.Кацуки уже сомневался, что сейчас стоит портить Вите настроение, но раз уж пришел…—?Меня вызывают в клуб. Я должен поехать.—?Ничего себе! Ли, его вызывают в клуб, слышал? —?воскликнул воодушевленный Виктор своему другу и вновь поглядел на Кацуки. —?А зачем, не поделишься?—?Поделюсь,?— с готовностью согласился Юри. —?Дома нет пилона, а в моем выступлении будут элементы и на пилоне. И еще я должен с подтанцовкой порепетировать. Осталось пару дней, я не справлюсь.Виктор слушал все это с пьяно-мечтательным видом, подперев рукой подбородок. Даже кивал. Этим, признаться, вызвал смех у Сынгыля. Тот немало ?накачался? и сейчас чувствовал себя абсолютно раскрепощенным. Даже рубашку расстегнул до середины груди.—?Слушай, мальчик мой, на часах почти… Надо же, Сынгыль, уже скоро восемь! Вот это летит время,?— увлеченно игнорировал японца Никифоров, и тот, вздохнув, подошел к столу, повторяя:—?Я должен поехать. Перенесем свидание?Виктор пару секунд смотрел в глаза Ли, а уж потом перевел взгляд на Юри. Задумчиво сощурился, опять подпирая подбородок, и выдал:—?Хорошо, перенесем и, да, поедешь. Завтра с самого утра и поедешь. Но при одном условии.Сынгыль улыбнулся, качая головой.—?Развлечешь меня сегодня, тогда отпущу репетировать завтра.Кацуки ждал пояснений. Мол, как это развлечешь. Никифоров еще немного подумал, широко улыбнулся и сказал:—?Иди, Юри, не мозоль глаза. У нас тут важные переговоры. Позже обсудим.Юри молча направился к двери, но раздражительность Виктора сказалась и на нем, поэтому парень оглянулся и произнес:—?Хочешь развлечься, тогда не надирайся,?— и вышел.Мгновение в кабинете стояла тишина, но потом Ли снова рассмеялся. Никифоров же, томно улыбаясь и все еще глядя на дверь, проговорил:—?Нет, вы только послушайте. ?Не надирайся?. Не выходит не надираться с такой-то жизнью, правда, братишка?И кореец согласно закивал, говоря:—?А когда же нам еще вот так посидеть? Одни бумажки да выезды.—?Верно говоришь,?— поднял указательный палец Виктор,?— выпьем за это,?— но налил бренди только Сынгылю.У самого были кое-какие планы на этот вечер. Пусть даже свидание и отменилось.