Глава 10 (1/1)

Я плачу во сне,зачем ты тратишь на меня своё время?Милый, если бы ты знал о моих неприятностях,как бы ты меня тогда полюбил?Я подтолкнула тебя к краю.Миллион способов вытрясти правду.Теперь ты знаешь, что я люблю разрушения.Накажи меня.Так неправильно,накажи меня.Так неверно,накажи меня.Так хорошо…Планеты плавятся.Теперь ты знаешь, я люблю неприятности.Накажи же меня.emika?— serious troubleВозвращаться в отель Кацуки не стал. Он воспользовался моментом, когда Плисецкий отвлекся, сцепившись с казахом, и ушел. Побрел, так сказать, куда глаза глядят. Телефон отключил сразу. Юри понимал, что поступает эгоистично, вот так оставляя друга в неведении. Но ничего с собой поделать не мог. Ему не хотелось выслушивать гневные замечания Отабека, не хотелось сочувствующих взглядов. Так же как не хотел Юри и ожидания. Сидеть, смотреть в одну точку, накручивать себя?— нет уж, увольте. Он потом понесет ответственность за свой поступок. Он готов на все. Даже на заточение в подвале. Пусть только Виктор будет жив. На остальное просто плевать.Хотел бы Кацуки сказать, что не чувствует себя ошеломленным от собственного поведения. Однако это было не так. Он все еще прокручивал в голове момент, когда стрелял в людей. Если поначалу, слегка отойдя от шока, парень уверял самого себя, что ничего подобного совершать не желал, то теперь, когда его отпустило и пришло осознание, Юри признал?— он повторил бы все, что делал. Ударил бы охранника, помчался бы пешком за Никифоровым, бросил бы даже Юрку где-нибудь во дворе и снова стрелял бы. Несомненно. За такие мысли было стыдно. Кацуки даже покраснел, когда подумал, каким ужасным человеком предстал перед Плисецким. Он помнил, как тот на него глядел?— до крайности изумленно, испуганно даже.Глаза щипало после того, как пролилось столько слез. Теперь уже не плакалось, совсем не хотелось. Навалилась апатия. Юри встал у стены, глубоко втягивая вечерний воздух. Пахло осенью и ее туманными ночами. Японец прислонился затылком к холодному кирпичу, уловил аромат из булочной, распахнул глаза и похлопал по передним карманам. Отыскав какую-то мелочь, Юри направился к двери, над которой красовалась деревянная вывеска с простым словом ?Булочная??— смотрелось миленько?— вошел в теплое помещение и едва не подавился слюной. Денег не хватало даже на самую дешевую булочку, но потом Юри вспомнил о карточке, которую, дабы не брать весь бумажник, прихватил с собой и каким-то чудом не сломал ее в заднем кармане джинсов. Он протянул карточку продавцу и набрал выпечки на всех. Как идиот, вызывая бог знает какие мысли в головах людей, перемазанный кровью парень с детским восторгом, граничавшим с истерикой, прижал бумажный пакет к груди, грязными руками выхватил одну булку, сразу надкусил, забрал карточку и, промямлив с набитым ртом: ?Фпафибо?, выскочил на улицу. Булочкой давился и привлекал внимание уже по пути в отель. Шел и представлял, как сейчас поднимется в номер и извинится перед всеми. Карие глаза горели безумием, чего Кацуки даже не осознавал. Он старательно боролся с отчаянием, которое комком подкатывало к самому горлу?— оттого и давился, оттого и хотел закричать на всю округу.Весь персонал, который встретил Кацуки по пути к лифту, пялился на него, как на бандита. Один из сотрудников поинтересовался, кто он и куда идет, и Кацуки бодро ответил, нажав кнопку вызова лифта:—?Я к Никифорову. Можно? —?спросил, даже не глядя на парня, мол, не волнует меня твое мнение от слова ?совсем?, и тот не успел ответить, как Юри уже шмыгнул в кабину, локтем нажал на кнопку и широко улыбнулся. Выглядело жутковато, учитывая то, как его лице запеклась кровь вперемешку с вареной сгущенкой.Юри хомячил третью булку, не задумываясь о том, что это негигиенично, подошел к двери номера, преспокойно толкнул ее и вошел внутрь, на ходу говоря с ненормальной беззаботностью:—?Я принес выпечку. Хотите?Он сбросил кроссовки, продвигаясь вперед, захрустел пакетом и, вскинув глаза, остолбенел. Повисла многозначительная пауза, где пара ледяных искристых глаз сверлила Кацуки пронзительным взглядом. Помимо этого?— Плисецкий, Отабек, Сынгыль и Лео. Все таращились на японца.—?Поглядите-ка, Красная Шапочка с пирожками явилась,?— проговорил Никифоров, приближаясь, взял из пакета булку и надкусил, разглядывая Юри. —?Ну что застыл? Серого Волка испугался?Во-первых, Кацуки пребывал в шоке от того, что на лице Виктора была лишь одна ссадина?— в уголке губ, почти на щеке, будто ему разок врезали и все. Но потом, в тот момент, когда мужчина брал булочку, Юри заметил следы на запястьях. Кроме этого, как оказалось далее, только Виктор отошел, и японец смог его полностью разглядеть: все тело?— верхняя его часть?— была в потемневших кровоподтеках. Выглядело жутко. Более того, правая рука в районе бицепса оказалась плотно забинтованной. Да и кулаки мужчины были заметно счесаны. Допустимо, что те мужики просто припугнули Виктора, попытались по крайней мере. Значит, если бы отдали приказ убить, Юри его больше не…О таком даже думать не хотелось.Во-вторых, Кацуки в самом деле перепугался до смерти, потому что поедавший выпечку Виктор взял свой телефон, полистал там что-то, вернулся и показал ему экран.—?Пятнадцать попыток до тебя дозвониться, пчелка моя. Где тебя черти носили? Жалеть себя ходил?Глаза Юри немного расширились от такого оскорбления. Потом он выдавил:—?Ты… как ты можешь… говорить такое? —?голос парня звучал так сдавленно, что все присутствующие поняли, он в ярости.Лео потер переносицу, опуская глаза и пряча улыбку восхищения. Ну кто ж еще, как не этот япошка, способен противостоять откровенно разъяренному Никифорову? А тот был чересчур зол. Это видел даже Плисецкий, надувшийся из-за выходки Юри. Но теперь ему было страшновато. Что если Витьку понесет? Он и так на грани был, когда узнал от Алтына, что Кацуки здесь. Ворвавшись в номер, где Юрка на пару с приехавшим Лео, дожидался разрешения вопроса?— оказалось, Виктор, воспользовавшись отвлекающими маневрами парней, скрылся?— Никифоров едва не придушил Плисецкого. Благо, Отабек оттащил его от этого бедолаги. Виктор крыл таким матом, что даже у Юры?— матершинника со стажем, глаза на лоб полезли, а Сынгыль, как раз войдя в номер, демонстративно закрыл ладонями уши. Теперь уж парни могли немного посмеяться, Виктор ведь в порядке. Зато потом, поняв, что Кацуки пропал, притихли…—?Как могу говорить? —?переспросил Виктор, убирая телефон. —?Легко, по-русски так. Или ты вдруг перестал понимать? Я вот тоже, Юри, перестаю тебя понимать. Откуда столько рвения? Откуда эта твоя идиотская, совершенно бессмысленная самоотдача? Полегчало или нет?Юри сжал пакет так, что начинка выпечки повылезала, пропитывая бумагу.—?Да пошел ты,?— цыкнул он, и тут уж все впали в ступор.Виктор рассмеялся, холодно глядя на Юри, отвернулся и безмятежно бросил:—?Выйдите.У Кацуки онемели конечности. Вот и сбежал бы будто собачонка, поджав хвост, а не может. Ноги стали как деревяшки. Так и врос в пол, пока присутствующие тихо покидали номер. Один только Юрка притормозил, но Никифоров сказал:—?Феечка, мигом за дверь.Тот поймал взгляд Юри, японец кивнул, ободряюще улыбаясь, будто это Плисецкому нужна была поддержка, и блондин раздосадованно цокнул. Когда за ним закрылась дверь, в комнате повисла тишина. От мощных ударов сердца у Кацуки уши заложило. Возможно поэтому он не расслышал слов Виктора.—?Что? —?чуть сощурившись, спросил японец.—?Я говорю, оторви уже от себя этот пакет. Положи,?— произнес Никифоров, отряхивая ладони, когда доел.Кацуки с трудом дошел до дивана, избавился от ноши и повернулся к Виктору.—?Иди сюда,?— пальцем поманил тот.Юри приблизился с невозмутимым видом. Никифоров поднял руку, и Кацуки вдруг дернулся, инстинктивно зажмурившись. У русского внутри оборвалось. Он сглотнул, ощутив, как кровь приливает к голове, глубоко вдохнул и процедил тяжелым жутким тоном:—?Я, блять, хоть раз тебя бил?Юри судорожно вдохнул, открыл глаза, выпрямляясь, и подпрыгнул, когда Виктор с силой ухватил его за грудки. Он встряхнул Юри, и парень едва не испустил дух, безвольно повиснув в руках мужчины. Он испуганно смотрел в лазурные глаза, с такими сейчас черными зрачками, и дрожал.—?Что ты жмешься, как девка? —?шипел Никифоров. —?Что ты дергаешься, а? Я разве могу тебя ударить, твою мать, Юри? Ты за кого меня принимаешь?Толстовка грозилась разорваться по швам. Ткань больно врезалась в кожу подмышками, задравшись до груди, а Виктор все встряхивал Кацуки и встряхивал. У того горло свело спазмом. Он хотел успокоить Виктора, а не мог даже звука издать.—?Приперся невесть откуда,?— продолжал мужчина,?— весь в крови… стрелял… на рожон лез… потом исчез… Ты что себе позволяешь, Кацуки? Да я тебя удавлю, сволочь ты японская. Безрассудный идиот. Вот прямо сейчас прибью, понял? Как ты выебал мне все мозги. Когда уже угомонишься? Что мне сделать с тобой, чтобы ты успокоился и понял наконец, нельзя так поступать? Нельзя, Юри. Тебя могли убить. Доходит или нет? Могли же…—?Ви…тя… —?Связки Кацуки вроде бы пришли в норму, и он даже умудрился добавить:?— Я не мог иначе.Никифоров, держа в руках, налившихся стальной силой, это трепещущее тело, едва не сорвался на истерический хохот. Воздержался. Пришлось немного помолчать, вдохнуть пару раз поглубже. Только после этого он отпустил японца. Однако ж сил все равно не рассчитал?— толкнул. Юри упал на спину. Никифоров слышал, как тот ударился головой об пол. Не дрогнул. Отвернулся, чувствуя, как сильно хочет разбить кому-нибудь лицо.—?Мой пистолет взял. Рылся в вещах? —?спросил он, игнорируя жалкий вид Юри, перекатившегося набок.Выдержки тому было не занимать. Он мотнул головой, приходя в чувства, встал и ответил:—?Да.—?Умница. Что тут еще скажешь?—?Ты зол на меня,?— констатировал факт Кацуки, и Никифоров зло похлопал в ладоши, выписывая парню аплодисменты за такое ?открытие века?. —?Я знаю. А ты как поступил бы, исчезни я? Сидел бы дома? —?Виктор скрестил руки на груди, глядя прямо перед собой, и прислонился к комоду у стены. —?Можешь говорить, что хочешь. Я знаю, ты все равно считаешь мои действия, пусть и безрассудные, правильными. Я слишком хорошо тебя знаю, Витя. Нужно остыть… да… —?растерянно потирая ушибленный затылок, японец поплелся к двери, надеясь на то, что с разборками покончено, однако услышал:—?Куда намылился? Иди-ка сюда.Юри уперся рукой в стену, чувствуя усталость.—?Надо, сам подойди.Даже не задумался, когда это вырвалось. Позади раздался вздох, затем на плечо легла рука, и Виктор развернул парня к себе. Тот привалился к стене и поднял на него мутноватый взгляд. Никифоров лизнул большой палец и принялся подтирать под носом японца.—?Перемазался, как поросенок,?— остекленело глядя в лицо Юри, бормотал Виктор,?— тошно прямо. Нужно помыться. Поспать. Потом поесть. —?Отошел в сторону. —?Ванная там. Иди.Кацуки с огромным трудом добрел до двери, на ходу стягивая толстовку, бросил на пол, снял джинсы и белье. Внезапно стало знобить. Голова закружилась до невозможного. Сверху хлынувшая вода?— слишком холодная?— должна была привести в чувства. Но его руки беспорядочно заскользили по кафелю на стене, и Кацуки ?поплыл?, шепча себе под нос что-то бессвязное. Перед глазами замигали черные мошки. Он попытался в последние секунды ухватиться за полочку, но повело в сторону. Только и услышал над ухом: ?Юри, твою ж…?. Стало темно.***Виктор чувствовал, как сильно ожесточился. Снова. Того размягченного состояния, как он говорил?— состояния амёбы, теперь не было. Была холодность, сдержанность, сосредоточенность на проблемах. Он попался на крючок. Оступился. Те мудаки хорошо все продумали?— электрошокером по ребрам и готово дело. Это слишком нервировало. Да, Никифоров?— живой человек, не машина, чтобы не допускать оплошностей, но все равно это злило. Однако теперь Виктор прекрасно понимал, что не может сосредоточить свое внимание на Юри. Сейчас ему и его верной команде следовало бросить все силы на поиски зачинщика похищения. Виктор знал, его могли убить, но не сделали этого. Значит, тот, кто отдал приказ припугнуть его, имеет свои мотивы. Пока враг не мобилизовал силы, Никифоров хотел поспешить, опередить его.Началась рутинная работа. Виктор сидел в вип-зоне ?Черного Дракона?. Перебирал бумаги, на Макбуке снова и снова просматривал видеозаписи, не так легко добытые из отеля в Москве. Установленные личности похитителей ничего не дали. То есть понятно, кто они, откуда, но на кого работают?— выяснить оказалось невозможно. А вот это уже тревожило Никифорова. Концы в воду, так сказать. Парни были будто из ниоткуда. По сути этого вообще быть не могло. Разумеется. Просто тот, кто их прислал, очень уж не желал выявлять свою личность. Соответственно, он боялся Никифорова и расправы. Хорошо, это внушало уверенность.—?Ну, что тут? —?в теплое помещение, наполненное ароматом кофе, как метеор, влетел Лео де ла Иглесиа и упал в кресло напротив Виктора. Пока тот читал бумаги, повернул к себе Мак и, схватив карандаш, принялся нервно покусывать ластик. Как школьник, ей-богу. —?Угу… То есть у нас ничего нет? —?проговорил парень, вскинув на Виктора карие глаза, причем произнес он это с таким энтузиазмом, словно говорил о какой-то ерунде.Хотел бы и Никифоров обладать такой чертой, как полный и безоговорочный оптимизм. Но, увы, он являлся реалистом до мозга костей. Виктор понимал, не имея информации, они просто провалят это дело, и тот, кто учинил такие приключения, расслабится окончательно.Вздохнув, Никифоров провел ладонями по лицу, откинулся на спинку и скрестил руки на груди, обтянутой черной водолазкой.—?Пока только имена и никакого прошлого,?— сказал он.—?Слушай, я потому и пришел. А если мы… —?американец прищурился, предупреждающе подняв руку,?— ты только для начала выслушай, а потом быкуй. Ладно? —?Виктор не выдал эмоций, просто кивнул, но сразу догадался, что речь пойдет о японце. Только говоря о нем, друзья Виктора были крайне осторожными. —?Так вот, а почему бы нам не привлечь Юри к этому делу? Раз уж он в фаворитах у Чуланонта? А, что скажешь? Есть у меня идея.Лео по взгляду Никифорова понял, тот сейчас как минимум вышвырнет его за дверь. Однако прошла, наверное, целая мучительная минута молчания, и Лео глуповато пошутил (его Отабек научил):—?Мент родился, Виктор.—?Что ж, на одного остолопа больше, — улыбнулся блондин и, довольно резко положив ладони на стол, произнес:?— Так. Я не хочу больше слышать о Юри. Сидит себе в Репино, вот пусть и сидит. Мне сейчас не до его ?критических дней?.—?Подожди, стой-стой, я не пояснил. Дай хоть договорить.—?Валяй,?— ответил Никифоров небрежно и вновь взял бумаги в руки.—?Смотри, вот поехал туда Юри сегодня. Скажет Пхичиту, что завязывает с работой, а тот обозлится. Непременно же обозлится. Выкинет какой-нибудь номер. А ты гони туда и разыграй там взбесившегося муженька. Пока вы разборки мутить будете, мы с Беком пороемся в бумажках тайца. Мало ли досье какое отыщем. Ну как вариант, потому что ты все равно не дашь разрешения на проведение этой операции японцу. Так ведь? Виктор, я иного способа нарыть компромат на Чуланонта не вижу. Мы с Алтыном уже родовое древо всей этой тайской семейки составили.Никифоров вновь отложил документацию, и теперь он сидел, потирая указательным пальцем нижнюю губу, как делал всегда, когда размышлял. Это американца чуточку успокоило. Значило ведь, что Виктор как минимум не разозлился.—?А какого черта его туда понесло? —?вдруг изрек русский.—?Эм… кого?—?Кого? —?удивленно переспросил Виктор. —?Японца моего,?— выдал в рифму мужчина и добавил:?— Он не мог Чуланонту просто позвонить?—?Насколько я знаю, его повез Отабек. Это первое. А второе, Пхичит не снимал трубку, но официантка, с которой работал Юри, сообщила, что босс на месте. Вот и поехал. Ради тебя, между прочим. Он отказаться хочет.Виктор сжал пальцами переносицу, мысленно призывая себя не злиться.—?Ты посмотри,?— забормотал Витя себе под нос,?— и рискует жизнью ради меня, и от работенки отказывается тоже ради меня. Так еще и лично сам повез свой отказ этому бандиту. Хорошее воспитание.—?Ну… я посоветовал бы тебе радоваться, что ты нашел себе такого партнера. Юри меня восхищает. Вот правда. Ни у кого из знакомых даже супруги такой нет, а у тебя вон какой пацан.Никифоров взглянул на Лео поверх своих пальцев, не отнимая руки от лица, и американец невольно вздрогнул. Слишком уж пугающим был его взгляд. А потом лазурные глаза переметнулись на дверь, потому что постучали. Первым вошел Отабек, следом за ним…—?О-о-ого, какие люди,?— скрывая искреннее удивление, усмехнулся Виктор, и заметил, как Лео уставился на Кацуки.Ничего такого этот ?натуральный натурал? не подразумевал, но у Виктора в области груди неприятно заскребло. Мимолетное чувство, но не слишком приятное. Никифоров в эту секунду сам себя не понял. То есть настолько ревность раздулась? Это нужно было брать под контроль.Кацуки был все еще бледным, да и нос выглядел слегка распухшим. Доктор, приглашенный этим утром на дом, сообщил, что перелома нет. Зато на осмотре Никифорова японцу присутствовать запретили. Там раны были посерьезнее. Никто не хотел расстраивать Юри. Но ведь он не дурак, чтобы не понять, почему его выпроводили из комнаты.Кацуки, одетый, как по сговору с Виктором, в черную водолазку?— разве что в остальном разошлись, и на парне были джинсы, а поверх всего?— легкий коричневый плащ?— кашлянул в кулак, смутившись пристального взгляда Никифорова, и улыбнулся, дабы немного успокоиться.—?Ну, и что же тебя сюда привело, красавец? —?выгнул бровь Виктор.Раздражение в его голосе было очевидным. Лео все еще пялился на Кацуки, повернувшись к нему всем корпусом, что отметил даже Отабек, но он стопроцентно не видел в этом поведении американца никакого особого подтекста. Алтын знал, что де ла Иглесиа проникся к японцу симпатией чисто из-за черт его характера. Однако Бек видел и то, как на Лео периодически поглядывал Никифоров, так что американца следовало немного обсадить.—?Ты ведь вроде к Чуланонту направлялся,?— продолжил Виктор, положив руки на стол, и сцепил пальцы.—?Да,?— кивнул Юри,?— но решил сюда заглянуть.—?И? Что дальше?Кацуки сглотнул и, вскинув подбородок, заявил с одурительной смелостью:—?Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Я знаю… знаю, ты занят, весь в делах. К тому же ты серьезно пострадал. Но мне больше не хочется делать что-либо за твоей спиной. Не хочу расстраивать тебя еще больше. Прошу, прости меня,?— неожиданно низко склонился Юри, чисто японская традиция, и у присутствующих расширились глаза от неловкости ситуации. Вернее, у Отабека и Лео. Виктор уже видел этот поклон ранее, когда Юри просил прощения. Было дело. Стоя склонившись, Кацуки продолжал горячо и импульсивно:?— Я готов делать все, что ты скажешь. Более не посмею перечить тебе. Если это то, чего ты хочешь, то я согласен. Только прошу, не отворачивайся от меня.Парень замолчал. Беку и Лео стало ужасно неловко. Они осторожно двинулись к двери. Де ла Иглесиа, выходя, метнул взгляд на Виктора и поднял вверх большой палец, мол, круто, давай, чувак, помирись с ним, а затем тихо прикрыл дверь.Никифоров шумно выдохнул.—?Выпрямись ты уже,?— бросил он.Юри осторожно взглянул на него, послушно выпрямил спину и не очень решительно подошел к Виктору. Мужчина смотрел на него в усталой задумчивости, как обычно подперев подбородок рукой. И Юри решил воспользоваться моментом. Он взял запястье Виктора, отводя руку в сторону, и присел на подлокотник кресла. Обнял мужчину за голову и прижал к груди. Никифоров растерялся. Проморгался и лишь потом обнял Юри, бессознательно запустив руки под расстегнутый плащ. Посидели немного в тишине. Затем парень отодвинулся, но рук с плеч Виктора не убрал.—?Поедешь со мной?Никифоров с легкой улыбкой смотрел Юри в лицо, блуждая по нему взглядом.—?Поеду. —?Кацуки лучезарно улыбнулся, от чего раскосые глаза сделались щелочками, и это смотрелось всегда очень забавно и мило. Он собрался было встать, но Никифоров удержал его на месте и, не переставая улыбаться, проговорил:?— Как ты умудряешься так вовремя стать покладистым? Что за колдовство такое, лапонька? —?Юри посерьезнел, а Витя добавил:?— Знаешь что, выброси эту дурь из своей головы,?— легонько постучал пальцем по виску парня. —?Я о том, чтобы подчиняться мне. Совсем не понимаешь, насколько ты мне дорог? Всего год назад я тебя по стене размазал бы за твои выходки, но не сейчас. Я давлю, да? —?провел Виктор кончиками пальцев по шее японца и переместил их на тыльную сторону, прекрасно зная обо всех его эрогенных зонах, и это была одна из них. —?Тебе со мной тяжело?—?Только… только… —?как и ожидалось дыхание Юри немного сбилось, а внимание стало более рассеянным. Скулы тронул румянец. —?Только когда злишься. Ты тогда не поддаешься уговорам.—?Разумеется,?— теплые губы тронули мочку уха,?— ты ведь постоянно на виду у всех. Я принимаю тот факт, что ты многим кажешься приятным. Это нормально. Но иногда все выглядит так,?— ладонь мужчины задрала водолазку Юри и забралась под нее, пальцы пробежались вдоль позвоночника, от чего Кацуки весь покрылся мурашками,?— словно ты нарочно это делаешь. Хочешь нравиться людям. Это так?—?Н-нет… не уверен…—?Нет или не уверен?Виктор слегка прикусил нежную кожу на горле Юри, прямо у кадыка. Парень прикрыл глаза, даже не скрывая того, как ему все это по душе. Волнующие прикосновения Никифорова всегда вызывали смятение, смущение, а тело требовало удовлетворения.—?Юри, ответь,?— позвал Никифоров, говоря уже у самого уголка губ парня.Тот одурманенно уставился на Виктора, лишний раз вспоминая о случившемся, ведь на привлекательном лице того все еще оставались следы побоев. Кацуки попытался сосредоточиться. Вроде вышло. Кашлянул.—?Да. Я хочу, чтобы люди меня любили. Но это поверхностное желание, лишь потакание самолюбию. На самом деле мне важно мнение и внимание только одного человека. Сам знаешь,?— сказал Юри честно.Виктор склонил голову набок, обворожительно улыбнулся и, притянув Кацуки к себе, прижался к нему губами. В этом поцелуе он даже не думал о сдержанности. Просто пожирал Юри, исследуя его рот языком, посасывая, кусая, даже как-то больно, и держал обеими руками?— не позволял японцу и вдохнуть нормально. В итоге тот вовсе расплылся, сдаваясь под таким напором. Однако Никифоров отодвинулся, тихо рассмеялся, приглаживая взлохмаченные волосы Юри, и сказал:—?Ну что, поехали к твоему латентному извращенцу?—?Почему это Пхичит?— извращенец? —?не понял Юри, мозги которого, казалось, превратились в жижу.—?Как это почему? —?теперь уже громко смеялся Витя, наблюдая за лицом Кацуки. —?Натурал, втихую снимающий на видео эротические танцы гея. Ну да, Юри, так все натуралы делают. Бог мой, лапуль, не могу, ты такой невинный порой.Кацуки почему-то покраснел до корней волос, что развеселило совсем не деликатного Виктора еще больше.