Глава 2. Пробуждение (1/2)
IAMX – After Every Party I Die?Господи, как она стремительно бежит! Точно дурная совесть за грешником!? – вот так высокопарно, и используя цитату широко известного в узких кругах предтечи экзистенциализма Сёрена Кьеркегора, я бы описала происходящее тем незапамятным утром первого ноября. Утром после того как я пережила мучительную цепь из отключений и приходов в себя в такси с Алексом Тернером. Если бы это попало в печать в виде одного из моих художественных опусов, господином датским философом дело бы и обошлось. Возможно, я добавила бы еще несколько ярких деталей и, чтобы не переборщить с комическим, перешла бы к следующей сцене.Но это моя жизнь, и изгаляться я над ней буду, как сама того пожелаю. Дотошно, скрупулезно и в мелких подробностях. В лучших традициях само-мазохизма, короче. Посему и вернемся мы из точки ?с позором сбежала? в самое начало, или, ежели изволите, в конец прошлого вечера, предварительно заметив разве то, что гналась за мной действительно только совесть. Алекс, который по всем законам романтических комедий, должен был бежать за спасенной дамой и кричать, что никуда меня в таком виде не отпустит, и даже не в таком тоже, бессовестно дрых, наполовину свесившись с дивана и даже признаков пробуждения не подал.Поездка в такси оказалась для меня похлеще американских горок, только автомобиль тронулся, как шоу началось. Меня бросало то в жар, то в холод, пресловутые ?вертолеты? перешли на новый уровень аэродинамики, а живот скручивало так, будто мой организм вознамеривался родить ежика. Что было бы, если бы мы ехали по брусчатке или проселочной дороге, я и представить себе боялась, раз даже размеренно-медленный темп ночной езды по полупустому городу заставлял меня чувствовать себя жертвой средневековых пыток.Вы когда-то видели, как кошка отходит от анестезии? Нет? А я да, и даже участвовала в операции по спасению бедного животного. Как, спросите вы. Тут достаточно будет сказать, что моя личная жизнь – одна сплошная катастрофа, а посещение ветеринарной клиники стало прекрасным завершением так и не начавшегося свидания. Мой спутник на вечер сбежал еще в приемной, не в силах смотреть на раненое животное, которое я заставила его не просто не обойти стороной, а ипривезти в клинику. А я потом держала это несчастье и наблюдала за ним, пока оно отходило от лекарств. Стоит ли говорить, что этот парень мне больше не перезванивал?Вернемся же к кошачьим отходнякам, ради которых я и отклонилась от курса. Зрелище довольно забавное, если забыть о том, зачем этих бедняжек обкалывают. Ветеринар назвала это дело ?бродилками?. Действительно, котейка, поднявшись с операционного стола, начала нарезать неизвестные науке фигуры по комнате, шатаясь и заваливаясь набок. А еще периодически с укоризной смотрела на меня своими окосевшими глазами.Как только содержимое моего желудка настойчиво попыталось испачкать салон авто в первый раз, а пол перепутался с потолком, я подумала, устрой мне кто-то вот такие ?бродилки? вместо поездки, я бы смотрела на героя окосевшими, но благодарными глазами. Но все, кто бы мог проветрить меня пешком, технично свалили и оставили помирать от избытка ?Лонг-Айленда? в организме.
Обиде моей не было предела. Настолько, что когда Алекс, боясь по-видимому за свой дорогой костюм, заботливо подставил мне под голову мой же цилиндр, когда алкоголь в очередной раз попытался выйти из моего организма, я чуть не расплакалась от умиления.– Спасибо, – нечто хриплое и по-инопланетному неразборчивое вырвалось у меня из груди вместе со стоном.И я твердо решила, что стоны умирающего лебедя будут единственным, что сорвется у меня с губ, пока мы не доберемся до цивилизации с ванной комнатой, а там хоть и ночевать в обнимку с белым другом. Потому я сцепила зубы и ничего не ответила на его еще более заботливое:– Скажи, если потребуется, я тебе волосы подержу.Зато водитель принял эти слова как сигнал бедствия и вдавил педаль газа, казалось, в пол, чем исторг из меня очередной пугающий гортанный звук в духе старых ужастиков с Годзиллой. Только я, в отличие от монстра ящера, не собиралась уничтожать город с его жителями, мои скромные запросы вполне удовлетворили бы брюки Алекса и чувство собственного достоинства, с которым я и так распрощалась к следующему утру.– Не могли бы вы ехать немного медленнее? – попросил перепуганный нерадужными перспективами Тернер. Было бы слишком всего за пару кварталов от отеля не справиться с кризисом, и выйти из такси, облеванным какой-то ненормальной барышней. – Разве вы не видите, что девушке плохо? И все мы втроем не заинтересованы, чтобы ей стало еще хуже. Правда, Аннализ?Слабый стон, выражающий протест по поводу нового имени, вырвался из моей груди, но был превратно принят за согласие. Аннализ. Так меня еще не обзывали.– Я сейчас выхожу, – он осторожно приподнял мою голову и положил не сидение, – скажи, куда тебе дальше ехать?– Домой.– Ну, это понятно, – раздраженно, теряя терпение, произнес Алекс. – А адрес у этого ?домой? имеется?– Ессесно, – возмутилась я, каков несмышленыш, и выдала адрес своих нью-йоркских апартаментов: – Лафайетт-стрит 401, Нохо.– Сохо? – переспросил водитель неуверенно, он не мог припомнить никаких Лафайеттов в Вест-энде.– Нет, – возмутилась я непроходимой дремучестью водителя, уж станцию метро Бродвей – Лафайетт-стрит он должен знать и не испытывать на прочность мое хилое здоровье, – Нохо, на границе с Новой Италией и Ист-Виллидж.– Просто супер, – проворчал Тернер и зачем-то опять потянул меня на себя. – Анна, поднимайся, мы выходим здесь.
– Но мы еще не… – я попыталась объяснить ему что-то, что было превыше даже моих трезвых сил: как совершить межконтинентальное путешествие на такси. Как оказалось, в пьяном виде я намного проще отношусь к пространственно-временному континууму, потому что, даже после того как Алекс попрощался с водителем, я все еще надеялась в нескольких кварталах от ?Хилтона? найти свой дом родной.– Вот объясни мне, зачем я это делаю? – сокрушался он, приставив меня к стенке лифта, и нажал нужный этаж.Несколько поздних постояльцев и ночной портье задались тем же вопросом. Была бы я при памяти, тоже поддалась бы общей тенденции, только вот мучивший меня вопрос касался бы скорее сохранения анонимности. Мне повезло вдвойне: мало того, что алкоголь сохранил нервы, которые я потратила бы на сомнения, так еще и ни в какие медиа наши компрометирующие фото не просочились. Похоже, постояльцы были не в курсе звездности потасканного после концерта Алекса, а сотрудники отеля дорожили своими рабочими местами больше, чем одноразовым, но щедрым вознаграждением от местной желтой газетенки.– Ванна и спальня там, – махнул он рукой в неопределенном направлении. – Сама справишься?– Постараюсь не заблудиться, – его раздражение, словно по проводам, перетекло и в меня.– И голову не расшибить! – крикнул он мне вдогонку, оставшись в гостиной в компании дивана.Джентльмен, чтоб его! Лучше бы обувь помог снять. Пытаясь не сильно перенапрягать вестибулярный аппарат, я уселась на полу и начала, постепенно, то наклоняясь, то опираясь спиной о кровать, стаскивать с голеней сапоги-чулки. Удивительно, как я вообще полночи не провела за этим увлекательным занятием, ведь темпы были черепашьи. Я была супергероем Женщиной Черепахой по части снятия обуви.
Сил на остальную одежду просто не хватило, и я завалилась на кровать. И, о горе, рука моя не достигла пола, как бы я ни крутилась. Вот зачем делают такие высокие кровати? Чтобы с них падать было веселее? Проблема решилась напряженными размышлениями и спущенной вниз подушкой. И как только моя правая рука коснулась подушки на полу, а левая щека подушки на кровати, мое измученное тело провалилось в сон.
Не знаю, когда тело на диване уступило сну, но когда я проснулась, оно все еще сладко посапывало приблизительно в той же позе, которую я приняла вчера ночью. Одна рука свешена с дивана, как и нога, которая, в отличие от верхней конечности, до пола не доставала. Как он умудрился раскинуться на сложенном диване звездочкой – это просто высший пилотаж. Второй рукой он сжал нечто, что использовал вместо подушки, и что при ближайшем рассмотрении оказалось моей сумочкой, и сладко причмокнул. Я почти растаяла от умиления, но меня спасла мысль о том, что пора забирать свою вещь, пока ее окончательно не обслюнявили.Операция ?Освобождение? заняла чуть ли не столько же времени, сколько вчера мучения с сапогами. Если бы он проснулся в этот момент, я бы померла от стыда на месте. Я даже серьезно взвешивала вариант уйти без вещей, но в таком случае я вряд ли попала бы домой, ведь Шанталь вчера отправилась не к нам.
У нас в квартире было негласное правило: мужиков не водить. Чего-чего, а их вонючих носков в нашем тесном, но уютном пространстве точно не требовалось. Сие орудие биологического терроризма способно испортить комфортный микроклимат женской квартиры всерьез и надолго.Мельком бросила взгляд на ноги Алекса, подозрительно, но они после концерта не источали убийственного запаха, который за ночь должен был распространиться на всю комнату. Газ занимает весь предоставленный ему объем, вспомнила я слова учителя естествознания и улыбнулась. Причина была проста: оружие массового поражения не расчехлили, на ногах у Тернера все еще были черные замшевые лоферы в шипах. Неуместное умиление вновь пошло в наступление. Бедолага так вчера вымотался со мной, хотя и не должен был, что уснул, даже не разуваясь. В подтверждение сего факта он дернул ногой и сверкнул красной подошвой.Точно как ?лубутены?, вспомнила я обувь на убийственной шпильке, от которой сходят с ума все шмоточницы, и чуть не рассмеялась в голос, представив звезду рок-н-ролла в таких. Во мне взыграло любопытство, и я отвлеклась ненадолго от основной миссии, чтобы рассмотреть опознавательные знаки на вызывающе красной подошве. Второй раз я чуть не заржала, аки лошадь, когда, напрягши зрение, увидела каллиграфический росчерк с фамилией французского дизайнера. Да, Шарпантье, опростоволосила ты свое французское происхождение как пить дать! Неужели сложно было хотя бы логически дойти до того, что рядом с коллекцией женской обуви всегда будет мужская.Да и куртец со штанишками у него явно покруче, чем у Гаса будет. Интересно, кто скроил: Готье, Сен-Лоран или Диор? Кто бы это ни был, амуниция этого парня тянет на несколько моих зарплат. И как ему не стыдно вот так в этом всем вылеживаться, когда негры голодают по обе стороны реки Нил?*
От дикой зависти я забыла и об умилении, и о неспокойной совести и рванула на себя сумку, не позаботившись даже придержать его голову. Мое добро наконец было в моих руках, с первого взгляда даже на заслюнявленное, что не помешает мне позже все равно сдать его в химчистку, а голова Алекса угрожающе сползла на самый край. Одного неосторожного движения хватило бы, чтобы тело в состоянии покоя пришло в движение и грохнулось на пол, разражаясь отборными матами.Нехорошо так себя вести, Шарпантье. Тебе что денег чужих жаль? Так возьми свой гонорар и просри где-то на Пятой авеню, тоже будут и ?лубутены?, и ?диоры? с ?шанелями?. Я склонилась над ним и осторожно подложила одну из диванных подушек под голову, он нахмурился и перевернулся на бок. На несколько продолжительных мгновений, пока он пытался улечься поудобнее, я забыла, как дышать. Если бы он проснулся, вряд ли я смогла бы объяснить, что делаю перед ним на коленях.
Но Тернер был стоек к внешним раздражителям, видимо, практика длинных переездов в туре сказывается, и, обняв другую подушку, вновь мирно засопел. Вновь лезя на рожон, я с глуповатой улыбкой поправила прядь волос, упавшую ему на лицо, и тут же отступила, решив, что и так искушала судьбу слишком долго.Перед тем как окончательно покинуть номер, я решила принять вчерашнее предложение с ванной, но без Алекса. Несмотря на легкую слабость и недомогание, сегодня я справлялась с координацией движений намного лучше и уже могла не бояться бытового травматизма в скользком душе. Или рок-звезды мирового масштаба получают номера с ванными? Оглянувшись по сторонам, я решила, что душ – слишком скромно для таких апартаментов.
Ванная комната оказалась просторной и, как по мне, слегка перебрала в роскоши. Но самое страшное было не в посредственных вкусах дизайнера интерьеров (почти все без исключения отели грешат этим делом), а в зеркале. Оттуда на меня посмотрело такое чудище, что я даже замахнулась на него сумкой и чуть не издала боевой клич, но, слава моим не до конца пропитым мозгам, узнавание произошло раньше, чем я огласила номер сверхзвуковым визгом.Размазанная тушь и тени, смертельно-бледное лицо, даже губы почти белые, без кровинки – вот в таком виде мне надо было вчера расхаживать, самое оно, а сейчас усовершенствованным за ночь макияжем можно было напугать таких же страдающих перепоем после вчерашнего, как и я. Алекса наверняка тоже пришлось бы откачивать, если бы он внезапно проснулся. Что-что, а правила оказания первой помощи я оставила на уроках естествознания вместе с другими анатомическими подробностями. Биология умерла для меня вместе с лягушкой, которую нам пришлось препарировать на одной из лабораторок. Сколько там раз надо сделать массаж сердца прежде, чем вдохнуть жизнь в губы умирающего? Два? Четыре? Пять?
К черту, проще смыть водостойкий макияж, чем превращать принца с бархатным голосом в лягушку. Если уж быть до конца откровенной, то с лягушкой у меня получилось из ряда вон плохо, а убивать Тернера только за то, что он имел неосторожность совершить возможно единственный добрый поступок в своей жизни, как-то нехорошо.
Убей своих любимых, вспомнила я ужасный байопик о битниках и тихонько рассмеялась. Мне даже своего Гинзберга не надо было бы искать, чтобы написать заявление, сама справлюсь с тем, чтобы литературно наврать с три короба.
Выскользнуть из отеля так же тихо и незаметно, как и из номера, оказалось сложной задачей. Сперва переполненный лифт, в котором на меня пялились все: от мужчин в деловых костюмах до матроны с ребенком. Уж не знаю, чего там было больше, паранойи или правды, но если бы со мной в лифте ехала барышня с таким виноватым видом, то и я бы не преминула хоть одним глазком взглянуть на нее, полюбопытствовать, нет ли где следов бурной ночи, и не закончилась ли она убийством. Но я-то по профессии своей должна быть любопытна и наблюдательна, не то что некоторые. В переполненном холле постояльцам уже было не до меня, они разбежались в разные стороны, и я расслабилась.– Такси, мисс? – поинтересовался швейцар, а я чуть не подпрыгнула на высоту в пол своего роста, как перепуганная кошка.