Часть 14 (1/2)

Я вздрогнул вначале. Решил на мгновение, что это Той-Той. Почти спутал. Это было так неожиданно. Я подумал, что это точно он, но через пару мгновений понял, что я ошибся. Она?.. Это создание выглядит чуточку мягче. Разрез глаз жжет обещанием боли и тянет опутанным змеиным кристаллом топаза. В искрящемся желтом, нет, в сфалеритово-золотистой блуждающей пыли, застывшей в радужке тёплого, словно на ощупь мягкого, янтаря, впаянный в него, меня прожигает узкий змеиный зрачок.Бешенство и обещание. Сила. Что-то совсем человечье, но больше звериное. ЭТО не Той. Но это прекраснее. Тончайшие язычки длинных и шелковых даже на вид прядок угольно-черных волос трепещут взветренным пламенем, ожигая резкие скулы. Но длинные волосы собраны в хвост. Конечно. Оно практично. Она, похоже, практична. Практична и в своём совершенстве. Опасна, как мгновенная смерть. Можно даже не брать во внимание стиснутый в громадной ладони, выглядящий в ней совсем не опасным и до смешного по-детски маленьким нейробластер. Оружие, запрещённое и признанное ?вне закона? всеми правительствами, сёгунатами, парламентскими, блядскими президентскими республиками и другой правящей братией нашей галактики властью. Но этому зверю на это явно… *****- Да, действительно, почему Калифорния, Алан? – Майлз оторвался от вирто-планшета и, выключив его, заинтересованно посматривает, присоединившись к вопросу ИскИна. Трехмерное виртуальное изображение какого-то совершенно мне незнакомого объекта (то ли механизма, то ли животного - а может, бактерии, вируса?..), обрамленное, словно щетинистыми иглами малайского дикобраза или кактуса Пилозоцереуса, обросшего лучами Радиолярии*, неоновыми всполохами формул и графиков, что неверным мерцающим отсветом плясали на его лице, гаснет. Кейн, оказывается, тоже бывает весьма любопытен.

Они с Алексом и, собственно, Алом не сводят с меня пристально ожидающих ответа, таких невозможно, до оторопи одинаковых этим тоскливым разрезом и моргающими в такт тёмными нечеловеческими до одуренья глазищами, что я киваю им троим как-то совсем уж обессиленно. Спорить с ними? Отмолчаться? Ну-у…Вот уж нет. Не получится.- Мои бабка и дед из семейства старинного рода.

Я сижу в кресле напротив валяющихся беззастенчиво на моей койке двух тел и трёх разумов и сознаний, внимающих каждому моему слову с такой детской наивностью и интересом, словно я собираюсь поморскую мёрзлую сказку им рассказать.- Мой пра-пра-прадед был когда-то потомственным рыбаком. Ходил на промысловом сейнере по Норвежскому морю. Ловил треску, мойву, селёдку и палтуса, пикшу и сайру, морского окуня... Да, блять! Было такое! - Я нагибаюсь и шлёпаю пальцами по кисти Ала - вечно он дергается с вопросами раньше всех. - Я перестану! И всё на этом?- Простите меня, капитан. Простите, Алан Лей Кёртис.

Я усмехаюсь тому, КАК они меня слушают.

- Так вот. Когда-то рыбу ловили в море. Но это было давно. Мои дедушка с бабушкой - фермеры. Они живут в небольшом городке Киркьюбайярклёйстюр на юге Исландии и держат в заливе ферму по разведению форели и лосося. Естественно, что они думали и надеялись на то, что их единственный сын продолжит семейное дело, но так не случилось. Лей Улфангер Кёртис родился с редким талантом к точным наукам. Химия, физика, астрономия, информатика - всё давалось ему так легко, что учителя колледжа, где он учился, пророчили ему стать великим учёным. Но больше всего отец любил математику. Грезил ей.

Мой дед Улфангер Кёртес не был тираном, любил сына и обладал достаточными средствами и капиталом. Так что отец отправился в Гарвард. Ещё до окончания с блеском обучения в его стенах отец получил достаточно много заманчивых предложений от потенциальных работодателей, но Стэндфордский университет оказался вне конкуренции. Тридцать семь лет он преподаёт высшую математику, проживает на побережье в пригороде Сан-Матео и счастлив в браке с моей матушкой Джордис Олафер Кёртис, с которой он познакомился, навещая родителей ещё будучи студентом.

Так что ты прав, Алекс. Я чистокровный исландец, хотя родился уже в Калифорнии, но я часто бывал на родине предков, когда ещё подростком гостил у деда Улафа и бабушки Сваны. И нет, ты не прав - Исландия совсем не ледяная пустыня.Да, моя страна расположена недалеко от полярного круга, но, благодаря Ирмингеру, ответвлению Гольфстрима, климат на острове вполне благоприятный для жизни. И там невообразимо красиво. Весь остров признан национальным заповедником, и любое строительство запрещено. Природа девственна и совершенна. Голубые лагуны, глядя в которые, сразу и не разберёшь, где заканчивается вода и начинается небо. Длинная река Хвитау, что неустанно несёт талые воды из ледника Лангйёкюдль. Бешеный шум воды водопада Гюдльфосс, срывающейся с высоты семидесяти шести ярдов и взрывающейся пеной и брызгами, что образуют радуги над водопадом. Извилистые береговые линии в сотнях оттенков зелёного, непредсказуемые ландшафты и шум океана. Гейзеры – пульс планеты Земля. Киты - добродушные морские гиганты, что периодически машут хвостами совсем рядом с берегом. Сотни прекрасных фьордов, вдоль которых раскинулись зелёные плодородные долины, и дикие лошади, что пасутся на них.

Самые птичьи утёсы планеты. Олуши, кайры, гагарки, полярные крачки, травники, глупыши, пуночки - всех не перечислить. Грязевые равнины, вулканические кратеры, лавовые поля. Невероятные, захватывающие дух пейзажи. Аврора Бореалис, "гигантская небесная лиса", — северное сияние - великолепнейшее и бесподобное световое представление природы, что веет магией, завораживает волшебным свечением. Первозданное великолепие и величественность поражает. Тысячи, тысячи россыпей идеально овальной формы камней, пламенеющих изумрудным мхом в тёмно-синей воде под сапфировым небом. Красно-желто-оранжевые закаты, развевающиеся под свинцовыми тучами в непогоду. Небольшие (двух-трех этажные) светлые домики с красными крышами, тесно жмущиеся друг к другу и усеивающие побережье. Плавные линии высоких холмов, зеленеющих мхами и разнотравьем. И белоснежная чистота снега, укрывающая мой остров зимой, как пуховой периной...Я замечаю, как Ал приоткрыл в изумлении рот. Бедный мальчик. Обязательно познакомлю его с Улафом и Сваной.- Алан, а расскажи мне про дом! Ну, твой дом в Калифорнии... – это уже неймётся ИскИну. Вот же упёртый. Никак его не собьёшь.- Что ты хочешь узнать, не пойму. Ты излазил его сверху донизу, вдоль и поперёк, по диагоналям и из конца в конец. Ты его знаешь лучше, чем я. Что я нового-то тебе поведаю?- Ты купил его или в аренду взял?

Мне как-то странен его вопрос.- Ну… Купил. А что?- Для родителей? – Тёрнер продолжает допытываться. Не пойму, что за дело ему до этого. Но я знаю, что этот хитрый искусственный интеллект никогда просто так ничего не делает. Всему существует причина и цель.- Нет. Для себя. Родители живут в Сан-Матео, а дом у озера Солтон-Си, рядом с Фондо. Это другой конец штата, и каждый день им мотаться туда и обратно не очень удобно, да и любят они свою квартиру, но на уикенд иногда заезжают.- А земля? Ведь аренда наверняка колоссальная?

Да ёпта, что за допрос-то? Но я все же ему отвечаю.- После одного удачного рейса на одну из планет красного карлика Вольф 424 А, двойной звезды в созвездии Девы, и оказанного одолжения королю без короны, изгою и беженцу Хасре Хажи, у меня появилось достаточно средств и, добавив к ним ранее накопленные, я выкупил землю. Теперь в моей собственности пять с половиной акров пляжа и леса. Что тебя интересует ещё? – я уже начинаю злиться, а вот Алекс совсем безмятежен.- Зачем он тебе? Ты же так редко бываешь в нём.Он озадачил меня этим вопросом. Я всегда считал домом мою королеву. Мою Карру.- Знаешь ли, Алекс… - тяну я в задумчивости. – Мне давно хотелось иметь место, где я встречу спокойную старость. Место, где над водой рассеют мой прах, когда я уйду.- Не слишком ли он большой для одного человека?

Тут я, наконец, понимаю, к чему он ведёт, и ухмыляюсь довольно.- А я никогда не планировал жить там один. Александр Дэвид Тёрнер, не желаете ли встретить старость в моей компании?

Алекс, будто бы в изумлении, замирает, а потом дёргает взглядом в сторону Майлза.- Не волнуйся. Им обоим будет задан тот же вопрос.

Алекс прищуривается и произносит с явным ехидством, играя голосом и с придыханием:

- Ты хочешь сказать, что я увижу твой дом, будучи уже стариком?