Chapter twenty two. That thought (1/1)

Эви сидела за столом на кухне Байерсов напротив Джойс и Джонатана. Уилл сидел рядом с девушкой и смотрел на нее так, будто не мог поверить, что она по своей воле пришла к ним в гости. С того Хэллоуина она не заглядывала к Байерсам без лишней надобности, предпочитая навещать Оди.— Вы расскажете, что произошло? — спросила Эви, крутя в пальцах кружку с незатейливым узором из мотивирующих надписей. Она подняла глаза к Джойс и спохватилась. — Вы не обязаны, миссис Байерс, и вам тоже тяжело, а я тут пришла…— Нет-нет, детка, — мягко перебила ее женщина. Эви закусила губу. — Все в порядке, я понимаю. Хоппер был другом твоего отца, вы хорошо ладили. Он о тебе всегда так тепло отзывался…У нее перехватило дыхание, она проглотила последние слова и вся сжалась. Эви почувствовала приближение знакомого спазма — будто пружина внутри нее, прямо в груди, сжималась, сплющивая легкие и диафрагму вместе, будто ребра давили на сердце, вжимая орган в лопатки. Дышать становилось трудно, боль была невозможная именно потому, что малознакомая и неправильная.— Он… он был моим крестным, — поправила Эви, хотя изо всех сил постаралась звучать не строго и назидательно, а…Ах, она сама не знала, как хотела бы звучать для Джойс Байерс. Роднее, наверное. Да, она бы хотела, чтобы они все стали семьей. Потому что не было ничего более правильного, чем эта картинка в голове Эви, где Хоппер приводит Джойс Байерс, свою давнюю любовь, к Бену Паркеру и говорит: ?Мы женимся через месяц, приходи к нам на свадьбу, отметим тихо, в кругу семьи?.— Я не знала, — поджала губы миссис Байерс, и картинка рассыпалась перед глазами Эви. Девушка шмыгнула носом, повела плечами.— Мы это не особо афишируем, просто… Он, правда, был мне как второй отец сколько я себя помню. Извините, если это звучит, словно укор, я ни в коем случае не…— Успокойся, милая, — Джойс потянулась и перехватила пальцы Эвелин над кухонным столом. Кружка в другой руке девушки дрогнула. — Все в порядке, слышишь? Нам не нужны тут извинения по второму кругу, и ты имеешь право все знать.Эви нахмурилась, перевела взгляд к молчаливому Джонатану. Тот моргнул. Видимо, Стив приходил извиняться. За что?..— Харрингтон считает, что убил Хоппера, — бахнул Джонатан без разбега. Сердце Эви ухнуло в желудок, стало тошно, Уилл резко выдохнул, Джойс повернулась к старшему сыну и дала ему сильную затрещину — и все это случилось в три секунды.— Стив — что? — переспросила Эвелин. Джойс сжала ее руку.— Ничего такого Стив не сделал, моя дорогая. Не слушай этого балбеса. Дело в том, что…Когда Джойс закончила, Эви плакала уже в третий раз. Утирала слезы, извинялась за это, снова плакала. Скатерть перед ней превратилась в мокрую тряпку, в кружке с чаем слез было больше, чем Эрл Грея из пакетика.— Вы же… — заикаясь, начала Эвелин. — Вы же не считаете, что он виноват, нет же?Джойс кинулась к ней, хотя все время до этого, пока рассказывала Эви правду, всего лишь сжимала ее руки через стол. Теперь же она обошла его и села рядом с плачущей девушкой, чтобы впервые обнять.— Нет, милая, никто так не считает.Ее сыновья покивали: Уилл неуверенно, будто боялся, что Эвелин заплачет с новой силой, Джонатан — поджав губы, но без сомнений.Эви закрыла глаза, пока Джойс ее укачивала, и на внутренней стороне век вдруг отпечаталось видение из недавнего страшного прошлого: те невыносимо длинные секунды ожидания, когда она услышала шипящее, хрипящее из рации ?Вытащили американцев. Двое? и увидела Мюррея Баумана. Когда на длинное, ужасающее мгновение она подумала, что из дыма Старкорта к ней и Оди выйдет Хоппер.Она готова была зарыдать снова — и Джойс позволила бы ей это и не стала попрекать в слабости, — но слезы нужно было прекратить. Эви пришла, чтобы найти Стива и получить ответы, и раз с обоими пунктами своего плана она справилась, эмоции следовало убирать подальше.На самом деле Эви больше всего хотела убедиться, что Стив не втаптывает себя в сырую почву с головой, и больше всего боялась обнаружить его в болоте самобичевания. И пока она не найдет его снова, этот страх в ней останется, осядет на стенки легких, горла и, может быть, сердца. Вытравить его будет сложно, практически невозможно. Не с первого раза. Не с одной недели.Не после того, что они все пережили.— Что произошло, то произошло, — назидательно произнес вдруг Джонатан. — И никто в этом не виноват.— Но Стив так не думает! — захрипела Эви, дернувшись из рук Джойс.— Дай ему время, — сказала миссис Байерс. — Это непросто принять с первых секунд, потребуется долгий период. Всем нам.Эвелин кивнула ей, посмотрела на Джонатана. Он выглядел бледнее обычного, явно мало спал, его брат вообще казался восковой куклой. Как сейчас выглядит Оди и как себя чувствует, Эви боялась даже представить.— Простите, — сказала она. Джойс удивленно ахнула. — Нет, серьезно. Простите, у вас своих забот сейчас хватает, а я приехала и выливаю на вас все… все вот это.— Эвелин… — выдохнула миссис Байерс и погладила ее по голове. Сколько в этой женщине было доброты и мягкости, а вместе с тем сколько силы — Эвелин искренне восхищалась ею и хотела бы, наверное, быть на нее похожей. Когда-нибудь.— Спасибо, что рассказали, — добавила девушка. — Стив бы не стал делиться со мной. Думаю, не стал бы.Она не знала, как облечь в слова весь спектр эмоций, который обрушился на нее теперь, хотя еще утром ей казалось, что испытывать что-либо кроме опустошения она не сможет долгое время. Хотелось плакать — снова, повторять слова благодарности, говорить о том, как много для нее значил Хоппер и как ей бесконечно жаль, что он этого никогда не узнает.Сказать, как ей бесконечно жаль, что Оди лишилась отца.Поверх всего этого Эви чувствовала огромный пласт вины, граненый монолит, который раздавливал под собой остальные чувства и мешал даже пытаться включить здравый смысл. Нет, она никогда не осмелится произнести это вслух. Не здесь, не сейчас. Не Оди.— Миссис Байерс, если понадобится какая-то помощь… — начала Эви, отодвигая в сторону свои угрызения. Джойс замотала головой прежде, чем девушка закончила, но она надавила. — Любая помощь, что угодно. Просто… просто позовите меня, хорошо? Нас. Позовите нас.Эви надеялась, что Байерсы поймут правильно: что она имеет в виду не себя и своих родителей, хотя о них она тоже говорила, а себя и Стива, который тоже был частью ее семьи и который так много сделал для нее и для них всех и…И который сейчас находился неизвестно, где, и неизвестно, в каком состоянии.Ему требуется время. Она найдет его позже. Эта мысль успокоила Эви на несколько мгновений: как раз хватило самообладания задать вопрос, волнующий ее с самого утра.— А как… как Оди? Ее нога в порядке?Спрашивать о состоянии девочки было бессмысленно, и Эви рассчитывала, что миссис Байерс не будет церемониться с ее чувствами и скажет правду, какой бы жестокой она ни была. Джойс поджала губы и оправдала ожидания Эвелин:— Нога заживет, врачи сказали, что потребуется пара месяцев. Она спала весь вчерашний день и некоторое время, я думаю, ее лучше не трогать.Эви кивнула, гадая, разговаривал ли Стив только с миссис Байерс или же застал Оди бодрствующей. Ему наверняка хотелось сказать все девочке лично, ведь они почти не поговорили у Старкорта.Как, должно быть, тяжело было Стиву смотреть ей в глаза после всего произошедшего.— Думаете… — в Эви заговорило малодушие, и она попыталась остановить себя, но это были слабые попытки. — Думаете, Оди сможет простить Стива? Он же спас нас всех, и мы бы…Эвелин задохнулась воздухом, опустила голову к кружке с остывшим чаем на дне. Джойс потянулась и снова взяла ее за руку своей, теплой.— Я не стану говорить за Оди, — честно ответила женщина. — Она выслушала Стива и ушла к себе, и, возможно, ей потребуются силы принять это. Но факт остается фактом: у Стива нет причин думать, будто он хоть в чем-то хоть как-то виноват. Он действительно спас нас и...— И я не виню его, — раздалось от двери на кухню. Эви дернулась вместе с Байерсами, повернулась влево — там, облокотившись на дверной косяк, стояла Одиннадцать, бледная, осунувшаяся, с припухшими от долгих слез глазами. Но живая и отвечающая за свои слова полностью — как всегда уверенная в том, что говорит, до последнего звука.Эви частенько думала, что прямоте и уверенности девочка научилась у Хоппера, но многое, слишком многое взрастила в себе самостоятельно, и это были те качества, которые Паркер ценила в людях, а в детях — особенно. Потому что они поражали ее каждый раз, когда девушка думала, что она взрослее и опытнее этих подростков.И сейчас глядя в глаза Оди, Эвелин понимала, что девочка не могла бы даже пытаться винить Стива в смерти Хоппера — потому что понимала, что это бессмысленно.— Он спас меня, — сказала девочка. — Хоппер сделал бы то же самое.Она присела к столу напротив Эви, Джонатан тут же встал, чтобы налить ей чай. Некоторое время они молчали, смотрели друг на друга и слушали звон посуды — кипел и свистел чайник, гремели кружки на полке над раковиной. Эви некстати вспомнила, как в прошлом году Билли Харгроув разбил тарелку миссис Байерс об голову Стиву.Ох, черт возьми. Билли.— Это яблочный пирог? — вдруг спросила Оди. Эви опустила голову на блюдо между ними и кивнула.— Моя мама приготовила по своему рецепту. Угощайся.Оди отломила кусок, потянула в рот. Нахмурилась и подняла к Эвелин странный взгляд.— Хоппер готовил мне такой…Имя шерифа звучало из уст девочки так мягко и горько, что Эви мгновенно почувствовала ту самую монолитную плиту вины, которую сдвинула на миллиметр, выпуская из-под нее другие эмоции. Теперь она вернулась на место и задавила собой все, что осталось внутри Эвелин невысказанным.— М-моя мама его научила, — пояснила Эви, глотая ком в горле. — Он тогда попросил что-то сладкое, чтобы тебе готовить.Оди покивала со знанием дела, слез на ее лице не было. Она жевала вдумчиво, хмурилась, будто отдавала этому занятию больше сил, чем следовало, чтобы мысли не убегали к чему-то тяжелому, что сейчас закрыть будет сложно. Эви ее понимала, и сама хотела бы сделать то же самое, но вина внутри нее мешала даже двигаться.— У Хоппера получается не так сладко, — наконец, выдала вердикт Оди. — Больше… соли.— Да, он с ней перебарщивает, — не смогла не улыбнуться Эви. Девочка кивнула с самым серьезным видом.— Мне нравится, когда больше соли. Привезешь еще?Эвелин почувствовала, как вытягивается ее лицо, и мысленно послала мольбы всем известным богам, чтобы вновь не заплакать — теперь уже от радости, накрывшей этот дом внезапно и без предупреждения теплым коконом.***Она опять стояла напротив двери в большой дом Харрингтонов с поднятой рукой — набиралась сил постучаться, боялась, что ей откроет Стив. Боялась, что ей не откроет Стив. Испытывая противоречивые чувства, Эвелин выдохнула и сжала потные от стресса ладони.Дверь открыл мистер Харрингтон.— Эвелин? — удивился он. — Разминулись со Стивеном?— Немного…— Проходи, он у бассейна.Был уже вечер, когда Эви, наконец, вышла из дома Байерсов и отправилась на поиски неуловимого Стива. Она не рассчитывала, что застанет его в собственном доме, особенно когда там был его отец, но решила начать поиски хотя бы с известной точки. И оказалась права.Эви кивнула, зашла в дом и пошла следом за высоким мистером Харрингтоном. Он был статным мужчиной, которого Эви ни разу не видела в домашней одежде — впрочем, она вообще редко его видела. Но они хотя бы были друг другу знакомы: мистер Харрингтон с женой, которую Эви видела еще реже, потому что она почти все время проводила в Индианаполисе и продвигала медицинский центр, официально познакомились с родителями Эви на одном из школьных собраний, так что можно было сказать, что кандидатура девушки их сына была Харрингтонами одобрена. Более-менее.— Что случилось у этого парня, не знаешь? — спросил мистер Харрингтон у Эви, вырывая ее из мыслей.— Простите?..— Он не говорит ничего полдня, не ест, сидит у бассейна, как греческий мыслитель. О чем-то думает, хмурится. Я уже не говорю про его вид…Эви прикусила губу, чтобы не завыть прямо за спиной мистера Харрингтона. Какой же он слепой и глухой, отец Стива. Неудивительно, что он ничего не знает.— Я… я как раз пришла поговорить с ним об этом, — уклончиво ответила Эвелин. Они завернули во внутренний двор, где дом изгибался, оставляя место для большого бассейна: весной, когда стало совсем тепло, Эви и Стив проводили здесь большую часть выходных дней; купались, загорали на шезлонгах, ели заказную пиццу. Вели себя, как обычные подростки, наслаждались жизнью и друг другом.Эвелин заметила его у дальней лестницы: сгорбленный силуэт на фоне уходящих на холм кустарников, скрывающих дом Харрингтоном от посторонних глаз.— Спасибо, мистер Харрингтон, — сипло сказала она — дыхание мгновенно перехватило, страх забрался в гланды и осел там неприятным осадком. Мистер Харрингтон усмехнулся.— Вы уж помиритесь, Эвелин.Это было сказано тоном, который можно было расценить двояко, но Эви остановилась на некоем подобии одобрения. Нагромождать более негативные варианты ей сейчас не хотелось.Она пошла к Стиву с гулко стучащим в ребра сердцем — то сползло вниз по лопаткам и осталось на уровне диафрагмы. Дышать было сложно, держать спину прямо было сложно.Эви присела на шезлонг в нескольких футах от сгорбленного Стива и выдохнула:— Привет.Стив не ответил — но Эви ожидала от него молчания, поэтому продолжила, набирая в грудь воздуха:— Миссис Байерс рассказала мне, что случилось на базе. — Стив вжал голову в плечи еще сильнее, сцепил ладони в замок, опустил локти на колени. — Ты, возможно, не хотел, чтобы я это знала. Я понимаю. Прости.Когда Стив резко выдохнул — выражая уже хоть какую-то эмоцию на слова Эви, та воодушевилась. Потянулась к парню, осторожно накрыла его сцепленные пальцы своей ладонью.— Стив, — выдохнула она, чувствуя, как бесконечная, безбрежная любовь к нему заливает все ее существо вместе с монолитом вины, которую она испытывала самостоятельно, отдельно от Харрингтона и его чувств, вместе с горечью от потери Хоппера, вместе со страхом, что больше ничего не будет, как прежде, что ей не удастся вернуть себе Стива и вернуть себя.— Ты можешь не разговаривать со мной, — сказала Эви. Она подивилась бы, что из ее рта не выливается весь океан, который плескался в ней прямо сейчас, если бы не была целиком поглощена видом Харрингтона. — Можешь не отвечать и не реагировать на мои слова, я пойму тебя и не стану давить. Миссис Байерс сказала, тебе нужно время, чтобы принять ситуацию. Но нам всем оно нужно. Мы все разбиты. Ты не обязан сейчас понимать это, просто знай, что это так. И…Она перевела дыхание, сильнее стиснула руки Стива. Он больше не казался ей мраморной бездушной статуей, он реагировал, даже если не хотел подавать виду: Эвелин видела, как дрожали волосы перед его лбом, как вздымалась его грудь. Она знала, как и когда он тянулся к ней за теплом, а когда намеренно отгораживался. И сейчас Эви понимала, что Стива разрывает от желания внять ее словам и отодвинуться как можно дальше, закрыться в себе и своем горе.Эви не винила его в слабости. Никогда не винила, на самом деле.— Если ты прогонишь меня сейчас, я не стану обижаться, я пойму, — девушка попыталась сделать интонацию мягче, насколько это было возможно с ее осипшим, охрипшим голосом. — Я просто волнуюсь о тебе и хочу побыть рядом. Я не буду делать ничего, что ты не захочешь. Просто… просто позволь мне побыть рядом и подержать тебя за руку. Можно?Он не ответил — снова, но Эви осмелела и пересела со своего шезлонга к Стиву. Аккуратно уместилась позади него, наклонилась вперед и осторожно обняла, почти вылепливая себя по его сгорбленной фигуре. Обвила руки вокруг его груди и плеч, опустила голову на шею и осталась так — слушать его гулкое сердцебиение и тяжелое дыхание, подстраиваясь, привыкая, отдавая тепло.У него закоченели руки, шея над рубашкой покрылась мурашками от холода, но Эви накрыла его кожу своей, словно одеялом, и прошептала:— Спасибо тебе, Стив Харрингтон.Он дернулся. Поворачиваться не стал, но в его движении Эви уловила немой вопрос — как она и надеялась. Она знала, что никто сегодня не сказал ему этих слов, хотя они были важными и они вероятнее всего смогли бы открыть дверь в сердце закоченевшего Харрингтона, который покрыл себя несмываемым позором и виной и не знал, что с ними делать.— Я тебе благодарна. Миссис Байерс, Майк, Макс. Все чертовы дети, Нэнси, Джонатан, Робин Бакли, хоть ты его и не любишь. Мы все тебе бесконечно благодарны. И Оди, — Стив сжался в напряженную пружину, но Эви погладила его по голове — все в порядке, все хорошо. — Оди благодарна тебе больше остальных. Потому что ты спас ее. Ты спас всех нас, Стив.— Неправда, — наконец, просипел он. Выплюнул из себя это слово и замер, словно не верил самому себе, будто рассчитывал молчать до конца своих дней.— Правда, — настойчиво повторила Эви. — Ты всех спас. Помедли вы еще хотя бы пару секунд, Проницатель сожрал бы Оди вместе с миссис Байерс, а потом принялся бы за остальных.Стив закашлялся, задрожала его спина вместе с Эвелин.— Помедли я, Хоппер был бы…— Хоппер был бы жив, вероятно, да, — перебила его Эви, не дав снова окунуться в болото, куда он себя собственноручно затягивал. Она отлепила себя от спины Харрингтона, потянула к себе, повернула к себе. — Посмотри на меня, слышишь? Взгляни, пожалуйста.Стив выглядел не лучше, чем утром. Эви постаралась смотреть на его здоровую половину лица, потому что, очевидно, левый глаз ее почти не видел. Не повредилось ли его зрение? Эту мысль Эвелин постаралась отбросить, хотя бы на сегодня.— Да, Хоппер был бы, возможно, жив. Но мы бы все умерли, Стив. Оди, его дочь, миссис Байерс, его девушка, куча невинных детей и подростков. И я была бы мертва. Слышишь? Понимаешь? Вы бы выбрались с базы и нашли бы только гору трупов. Никто не ждал бы вас наверху.Стив обводил лицо Эви внимательным взглядом, словно повис в ее руках и не мог удержаться самостоятельно — Эвелин пришлось напрячься, чтобы не позволить ему упасть на себя.— Если бы помедлил, спасать было бы некого, Стив Харрингтон. А ты нас спас.Она хотела бы в этот миг обладать телепатией, как профессор Ксавье из комиксов, чтобы вложить Стиву в голову свои мысли, свои чувства, чтобы заставить его понять простую истину, что в этой истории он герой, а не убийца. Но телепатии не потребовалось: Стив как-то разом обмяк, наконец-то обнаружив в лице Эви то, что искал, и упал прямо на девушку.Она медленно отклонилась, облокотилась на спинку шезлонга, игнорируя твердые перекладины, которые оставляли на ее спине вмятины и больно впивались в кожу. Стив лежал на ней и тяжело, рвано дышал.— Тебя никто не винит, Стив, — договорила Эви. — Оди сказала, что не винит тебя, и говорит ?спасибо? за свою жизнь. Понимаешь меня, слышишь?Он плакал, обнимал ее за плечи и дрожал всем телом. Эви гладила его по волосам, глотая свои слезы, и почти убаюкивала. Если бы она знала какие-то слова, которые помогли бы облегчить его боль больше, она бы их использовала. Но слов больше не было, и Эви надеялась, что тепло, которым она делится, успокоят Стива еще немножко.— Мне так жаль, что тебе прошлось пройти через это, — сказала Эви. — Если бы я могла, я бы сделала это за тебя. Не сомневайся, сделала бы.Стив замер, напрягся. Приподнялся на руках, нависая над Эвелин. Он был серьезен, чересчур серьезен сейчас и почти строг.— Я не хотел бы, чтобы ты проходила через подобное, — сказал он сипло.— Я знаю, — серьезно кивнула Эви. — Но, если бы я могла это сделать, я бы не спрашивала твоего разрешения. И сделала бы то же самое.Она подумала, стоит ли говорить об этом Стиву, но решила, что собственный страх быть непринятой им сейчас не самое главное. Если это поможет ему справиться со своей виной, то кто она, чтобы зажимать в себе эту мысль.Эви вытянула себя из-под Стива и села, выпрямив спину.— Когда все закончилось и мы ждали вас перед Старкортом, — начала она, выцарапывая слова из горла сквозь боль, — я услышала, как военные из кавалерии переговариваются по рации. Они сказали, что вытащили двоих американцев. Только двоих.Эвелин отвернулась, прижалась губами к плечу, чтобы не завыть. Стив накрыл широкой ладонью обе ее руки, проявляя ответные чувства. Это немного ослабило тиски боли.— Оди это тоже услышала. А потом мы увидели почти одновременно, как из молла выходит мистер Бауман. И я… Я знала, что Оди ждет Хоппера, — Эви снова плакала, даже не пытаясь утирать слезы — бесполезно. Стив ждал. — Это было такое долгое мучительное ожидание, и я подумала на одно чертово мгновение, что там из дыма появится Хоппер. Ведь Оди ждет его и надеется. И было бы так несправедливо, если бы он не пришел к ней.Стив сжал пальцы Эви, до боли, сильно, стиснул зубы, ожидая, что девушка добьет его какой-нибудь фразой, сделает еще больнее, чем сейчас.Но она говорила о другом. Эта мысль не давала ей покоя — и не даст в будущем, Эви была уверена. Но сказать ее следовало.— Я представила, что вижу Хоппера, что он идет навстречу Оди. И это почти убило меня, то, что я больше тебя не увижу. И тогда я подумала, — Эви проглотила слезы и подступающее, почти уже разрывающее грудь рыдание. И выдохнула: — Всего на мгновение я подумала, что… Стив, если бы я сформулировала эту мысль по-другому, я не винила бы себя теперь так сильно, но я подумала именно так, а не иначе, и ничего уже нельзя изменить. Я подумала: ?Если там суждено было умереть одному из них, то пусть это будет Джим?.Она выпутала пальцы из рук Стива и зажала ладонями рот, потому что уже рыдала, потому что крик поднимался из ее груди вверх по горлу и расцарапывал ее изнутри.— Я пожелала смерти Хопперу, — засипела Эви, чувствуя, как монолит вины трескается в ее душе и осколки впиваются ей в сердце, а пыль от разрушения уносится вверх и вырывается из ее распахнутого рта. — А потом он не вышел, а вышел ты, и это стало правдой, а я так обрадовалась тебе, что не могу теперь считать себя человеком — я радовалась смерти Джима, я никогда еще не была так отчаянно счастлива и разбита, Стив, я…Он прижал ее к себе, вдавил в себя, и ее рыдания проваливались Стиву в плечо и пропадали где-то внутри. Эви не этим хотела с ним поделиться. Не такими эмоциями, не этой виной. Она надеялась, что это облегчит ему страдания, но в реальности же просто вылила на него свое горе, словно он был кувшином, который мог принять еще больше несчастий.— И я сделала бы для тебя то же самое, Стив, — сипела Эви, — я бы повернула чертовы ключи и взорвала сраную машину, если бы это спасло тебя в обмен на Хоппера.Он укачивал ее в своих руках и дрожал, плакал, проживал это горе вместе с ней. И тогда Эви подумала — наконец-то. Если это поможет ему, Эвелин будет плакать вместе с ним еще и еще.— Я позволил себе ту же мысль, — прошептал Стив ей в ухо.— Чт…— Когда я вышел оттуда и увидел тебя, — пояснил он, не разжимая объятий, — ты так рыдала, что я испугался, что у тебя сердце остановится. Я побежал к тебе, упал и только потом заметил Оди, и на ней лица не было, и я уже знал, что она знает. И я тоже подумал, что, если бы сейчас на моем месте оказался Хоппер, она не была бы так несчастна. Но я представил, как он выходит к тебе, и что бы с тобой было потом. И подумал, что это та цена, которую я готов заплатить еще раз, чтобы к тебе вернуться.Эви задохнулась, сжала Стива в своих руках и беззвучно завыла.Они прожили этот страшный миг еще раз, теперь уже вместе, и хорошо, что им не пришлось ждать обоюдного катарсиса так долго, подумала Эвелин отстраненно, словно вырываясь из собственного тела, которое сейчас прижимал к себе Стив. Если бы они продолжили держать в себе эту печаль и вину, и отчаяние, они затопили бы их обоих и сделали ближе, быть может, но и отстранили тоже.Эви знала, что время не вылечит их, никого их них: что оно отодвинет их подальше от горя, которое не сотрется с годами, а останется таким же кристально чистым, словно горное озеро, и опускаться в него будет все так же больно и холодно до мерзлоты.Но сейчас, находясь в объятиях Стива и слушая его плач, который сливается с ее и уносится летним ветром ввысь, пропадая в воздухе, она почувствовала, как осколки треснувшей монолитной плиты вины внутри нее начинают таять, и пусть они не исчезнут полностью, возможно, никогда, но притупятся со временем и ощущения, и эмоции, и ей останется только бесконечно благодарить случай, что вернул ей Стива в тот несчастный момент.И она понадеялась, что Хоппер понял бы ее. Потому что она не выдержала бы, если бы было иначе.А потом Эвелин поцеловала Стива в мокрые губы, и не было ничего, что могло бы ей помешать в этот миг.***— Останешься со мной? — спросил Стив хрипло. Эви стерла с его щеки последнюю соленую каплю слезы и кивнула.— Только позвоню родителям. Твой отец не будет против?— Ему как будто все равно, — пожал Стив плечами и нахмурился — одна бровь съехала по лбу к переносице, вторая осталась на месте.Из-за опухшей половины лица Харрингтон оказался обездвижен и ограничен в проявлении эмоций. Но врачи скорой, которые осматривали его перед моллом, заверили, что отек спадет через пару недель, а с глазом ничего не случится.— Хм, — выдала Эвелин. — Ну, он вроде был не против, что я к тебе пришла. Сказал, чтобы мы поскорее помирились.— Мы не ссорились, — на автомате возразил Харрингтон и притянул к себе девушку. Она облокотилась боком ему на грудь. Шезлонг был узкий и неудобный, но оба не хотели возвращаться домой и заковывать себя в клетки со стенами, хотя бы еще немного.— Да, но он же не знает, что у нас тут произошло, — отмахнулась Эви. — Странно, он новости не смотрел что ли.— Кто его знает… Может, он решил, что мы с тобой поругались и ты меня избила — ауч! — Эви ткнула его в бок, надула губы. — Окей, меня избил какой-нибудь твой ухажер. Робин Бакли — эй! Прекрати!Он почти рассмеялся.— Твой отец сегодня весьма мил, — не к месту заметила Эвелин, гоня от себя мысли о неизбежности смерти и горя, которое за ней следует. Стив вскинул бровь. — Да, спросил, есть ли у меня деньги на проезд и предложил одолжить.Харрингтон фыркнул и поморщился от боли — лицо с трудом стягивалось хоть в какое-то подобие привычных выражений и потому болело.— Нет бы предложил тебя подвезти.— Ну, не все сразу, — миролюбиво ответила Эви.Они притихли одновременно. Смотрели в темноту, за холм, где на небе появлялись первые звезды, гадали, есть ли что-то за пределами известной им вселенной и водятся ли в далекой-далекой галактике джедаи или хотя бы Хан Соло.Эви думала, что им всем придется привыкать к миру без Хоппера, но, по крайней мере, они будут на этом длинном пути не одни.— Оди пригласила нас на чай, — выдохнула Эвелин, лежа на груди Харрингтона, пока тот игрался с ее волосами — оттягивал ее прядь и отпускал, наблюдая, как она закручивается в ленивую кудряшку.— Уверена?— Думаешь, я вру? — Эви повернулась к Стиву. — Нет же, правда позвала на чай к миссис Байерс. Мы договорились на выходные, но я не стала уточнять, на какие именно. Решишь позже, хорошо?Стив выглядел неуверенным, кусал нижнюю губу и хмурился, насколько ему позволяла опухшая половина лица. Эви цыкнула, вытянула пальцем его губу и, не сдержавшись, опустила на нее легкий поцелуй. Стив перехватил ее руку и не дал отстраниться сразу же, утянув в объятия посильнее.— Я тебя люблю, ты знаешь? — спросила Эви, сумев оторваться от Харрингтона. Он серьезно кивнул.— Да. Я тебя тоже люблю. А теперь пойдем в дом, я что-то замерз.Они поднялись с шезлонга, вместе обогнули бассейн. Стив взял Эвелин за руку, когда она заходили к нему домой. Его отец не придал значения их паре и продолжил смотреть новости по экономическому каналу, где мусолили происшествие в Старкорте и говорили о падении акций на строительство торговых центров.— А, кстати, — вспомнила Эви, оказавшись в комнате Стива.— М?Он пошел в прилегающую к спальне ванную, чтобы умыться и привычно разложить полотенце и всякие мелочи для девушки. Эвелин прошла за ним и остановилась в дверях, глядя на то, как он осторожно промакивает ладонями разбитое лицо.— Давай-ка я, — предложила она, нисколько не стесняясь его полуголого вида. В комнате Стива она не чувствовала себя чужой, и это ощущение — родной теплоты, семейной атмосферы, — дарило ей спокойствие лучше, чем любые слова.Эви аккуратно вытирала влажным полотенцем лицо Стива, его закрытые глаза и сжатые губы, и думала, что это, наверное, и есть счастье.И если, чтобы ощутить его, пришлось пройти такие испытания, то оно того стоило.— Оди попросила тебя приготовить яблочный пирог по маминому рецепту, — сказала Эви. Стив распахнул глаза и ойкнул.— Чего?— Хоппер готовил ей такой же. Она сказала, что пирог моей мамы слаще, чем Джима. А она любит посоленее.— А я тут причем? — нахмурился Харрингтон.— А ты готовишь его, прямо как Хоппер, — терпеливо пояснила Эви. — Пересаливаешь.Прежде, чем Стив принялся возражать или грустить, или переживать, Эвелин наклонилась и утянула его в новый поцелуй.И, черт возьми, оно того стоило.