Первая смерть (1/1)

Я не знал Коула Андерсона. Зато он знал меня.Когда полиция не может помочь вам, а священники не верят,вы обращаетесь к Коннору Просперо. Вы обращаетесь ко мне.Письмо Коула Андерсона начиналось так же, как и любое другое письмо от клиентов, но почти сразу он упомянул о вещах, которые маленьким мальчикам знать не положено. Существуют места, которые видят немногие. Коул смог нарисовать карту. Я еще не прошел в Долину Красного ручья, но уже чувствовал, как мрак обступает меня. Найти Коула Андерсона будет непросто. Чтобы найти его, мне нужно было понять, что скрывает это место.Проходя через узкий и длинный тоннель, я понял только одно?— Коул был другим мальчиком. Не такие, как все. Он умел видеть то, что не видят многие люди, живущие в Долине. Только я и сам не понимал, что же он видит. То, что редко говорит сам человек, что-то больно ранящее, но в то же время нужное в этом мире. Само слово крутилось в мозгу, но моментально растворялось в бездне моих мыслей.Мрачный пейзаж из тоннеля стремительно сгорает, как бумага, показывая мне Долину Красного ручья. Светлыми пятнами передо мной образовывается железная дорога, проходящая через негустой лес и камни, поросшие мхом. Уже выходя из пут мрака, я увидел мягкий свет вечернего солнца. Солнечные зайчики редко пляшут по бледно-зеленой траве, верхушки елей и тонких берез покрыты розоватым оттенком. Так по-мертвому спокойно. Я прохожу по шпалам, ступая на каждую деревяшку, как будто играюсь с самим собой. Они влажные от мелкого дождя, прошедшего совсем недавно, где-то даже подгнившие и вросшие в мягкую землю; шпалы стали домом для насекомых и совсем не замечая этих маленьких и беззащитных жителей, я давлю их. Я перешел на рельсы, иду по ним, как по бордюру, пытаясь удержать равновесие, но соскальзываю. Соскальзываю рядом с мостом. Рядом со мной стоит старая табличка, которая гласит ?Мост закрыт. Прохода нет?. Такой разрушенный и забытый всеми. Такой же, как и Долина.Долина Красного ручья кажется обычным местом. Я усвоил в жизни две вещи. Ни одно место не является действительно тихим и уж тем более, нет мест обычных. Коул предупредил меня об этом. Сказал, чтобы я не обманывал себя тем, что вижу. Ему не стоило волноваться. Я работал над десятками дел. Сотнями. И это дело будет последним.Но Долина несколько красива. Она восхищает своими завораживающими, не тронутыми цивилизованными людьми, пейзажами. Я стою на разрушенном мосту, который соединяет глухой лес и Долину. Тут давно никто не появлялся. Железная дорога заросла и поржавела, часть постройки упало в широкую реку. Странно, что эти палки, по-другому уже не назовешь, все еще держат меня; держат эти рельсы, ящики и поломанные доски. И не скажешь, что когда-то тут ходили поезда, жили люди, что это место было наполнено радостной и спокойной жизнью. Что тут жил Коул.Я наблюдаю за закатом. Совсем один, в тишине, нарушаемой лишь треском пошатывающегося моста и сильного ветра. Порой мост издает зловещий гул и хруст, как будто сзади меня ступает такой же одинокий человек, как и я. Кажется, тут специально была маленькая смотровая площадка, чтобы приезжие могли восхититься видами этого места. По обеим сторонам реки, которая впадает в большое озеро, возвышались холмы, заросшие лесами. Вблизи такие темные, а вдалеке чуть ли не сливались с золотистым небом. В свете розовато-желтого солнца это выглядело еще изящнее и невиннее. В воде плясали блики, отражалось бирюзово-голубое небо и его редкие, перистые облака. Река странного молочного оттенка, но прозрачна, как чистое стекло. Воздух по-настоящему чистый и свежий, улавливаются запахи ели и мокрой травы. По другую сторону?— правую?— небо уже темнело, а точнее тучи, предвещающие долгий и мощный ливень, поскорее пытаются скрыть красоту вечернего неба. Только клубятся они на одном месте, не тянутся к Долине, как будто не хотят сюда плыть. Пейзаж с правой стороны от моста выглядит крайне мрачным и грустным, опустошенным и зловеще неестественным. Где-то в лесу, на противоположном островке, сверкают красные огни. Это место начинает интриговать и затягивать все больше. Если бы не эти мистические случаи, связанные с семьей Андерсонов, то возможно я бы здесь и жил. В глубокой тишине и спокойствии, совсем один, со своими страхами, мечтами, надеждами…Уходя со смотровой площадки, я кинул мимолетный взгляд на тусклое, но приятное солнце. Ветер мягко одарил мое лицо прохладой, как будто рука призрака. Доброго и невинного призрака. Вдалеке одиноко стоит автодрезина, покрытая облупившейся желтой краской. Когда-то она была яркой, но теперь цвет полностью соответствует действительности. Я, в своей любимой манере, наклоняю голову к плечу, осматривая автодрезину. С левой стороны, на капоте, расцветали брызги светлой крови, немного подсохшей, местами смазанной. Пятна тянулись до открытой кабины. Подойдя ближе, я наклоняюсь, чтобы осмотреть первую улику. Перед моими глазами заплясали догадки, а в мозгу выстраивалась цепочка происшествий.Кровь… Животное? Человек?Несчастный случай? Убийство?Недавние царапины? Использовалась недавно?Тут не хватает рукоятки, чтобы снова завести эту автодрезину и попытаться восстановить происшествие. Я закрываю глаза. Мне нужно узнать, где она. Темнота сгорает, как старая бумага, показывая мне примерное местоположение вещи. Все в синих и серых оттенках. Я вижу много влажных камней. Берег. Вода слегка набегает на мелкие камни, унося их. Внимательно осматривая место, я запоминаю каждый булыжник, как лежит рукоятка, сколько примерно сантиметров от воды и ее расположение. Меня не пугает то, что такие берега здесь везде. Они идентичны друг другу, сказал бы обычный человек. Но я детектив и всегда замечу различия между одинаковыми местами. Стоит запомнить лишь какую-то немало важную деталь, и ты уже знаешь, что это место находится там, впереди.Я обхожу автодрезину и заглядываю в старую кабину. На полу немного песка и следы от ботинок, примерно сорок четвертого размера. Я прохожу мимо автодрезины, прямо по железной дороге. По левой стороне застыл шлагбаум. Я стою между рельсами. Справа от меня дорожка вниз, как тротуар около дороги, слева тропинка завалена камнями, заросла крепко сплетенными ветвями кустов. Впереди, вдоль скалы, сама железная дорога, уходящая дальше в лес Долины ручья. Я не могу увидеть из-за легкого тумана, что находится дальше, но знаю, что мне нужно именно туда, поэтому я сворачиваю на правую дорожку. Когда-то она была создана для машин, мотоциклов и велосипедов, но теперь служит ориентиром для меня. Проходя по ней, я осматриваю новую местность и замечаю на рельсах порванную веревку. А дальше, в метрах десяти, лужа совсем еще свежей, алой крови. Она расцветала огромным пятном, запачкав траву и шпалы. След от крови тянется куда-то вниз, возможно, к берегу реки. Для начала я решаю осмотреть саму веревку. Она протянута под рельсами и аккуратно порвана в двух местах, где, скорее всего, были связаны руки. Я беру в ладонь один конец веревки и протягиваю ее к железной дороге, уходя с тротуара.Два узла. Один развязан, второй порван.Нет крови?Я не могу сделать вывод. Мало улик. Было ли это убийство? Замешано два человека или больше? Кто жертва? Я, хмуря брови, встаю с места, отряхивая руки о свои ноги. Не уходя с железной дороги, я подхожу к луже крови. Вдалеке она казалась пятном менее чем сантиметров сорок, но теперь я вижу, что пятно тянется на два метра вдоль рельс. Лежат чьи-то ноги, отрубленные автодрезиной?— это уж факт. От этого пятна тянулся неровный след.Части трупа. Кровавый след. Жертва…Оттащили? Отполз?Ситуация усложняется. На половине спуска лежит часть трупа, без ног. Знакомое лицо, но поспешных выводов я делать не стану. Его голова разбита чем-то тяжелым. Брызги по всей дорогое. Я замечаю, что тропа идет прямиком к нужному берегу, и пока я оставляю осмотр на потом. Сбегаю по крутому склону, а точнее скатываюсь. Передо мной открывается вид на плотину и противоположный островок. Здесь воздух холоднее; вода темная, у берега прозрачная. Я ищу нужный камень, около которого лежит рукоятка. Заметив, я подбираю ее. Конец рукоятки, на который она крепится, окровавлен. В моей голове медленно строится цепочка происшествия. Я оглядываюсь, замечая еще один подъем, но мне стоит вернуться к трупу. Чтобы осмотреть его, я присаживаюсь на корточки, рядом с ним.Кровь из ног. Перелом костей черепа. Две причины смерти?Кровопотеря и травма головы?Я касаюсь тела мужчины, чтобы увидеть его убийство…Рано… Прошло много времени с его смерти? Вмешательство третьего лица?Место смерти…Слишком много догадок и слишком мало улик. Я потерян. Снова поднимаюсь к железной дороге, уже уходя дальше от трупа. На тротуаре лежит красная канистра. Уже что-то.Бензин? Дизельное топливо?Бросили… Беспечно? В спешке? Намеренно?Я еще заметил немало важную вещь. Трава, в этом месте, где валяется канистра, сухая. Это ?пятно? сухой травы примерно соответствует длине автодрезины. Значит, все начиналось отсюда, и первоначально она стояла здесь. Я смотрю сквозь деревья на эту одинокую машину, стоящую в начале моста. Мне нужно к ней идти, но стоит проверить еще одно место. Я перешел железную дорогу и пробежал немного до завала. Слева широкая тропинка, которая ведет на другую сторону железной дороги, а с краю, около скалы, лежат булыжники. Посередине маленькая ямка.Камень… Дерн… Свежая грязь…Снова расплывается реальность, уступая место ?синему? видению. Я вижу пенек, а рядом с ним тот самый камень. Это рядом со следом крови! В глазах появляется привычный лес и железная дорога. Я еле удерживаюсь на ногах, чтобы не упасть. Мне надо дойти до этого камня.Уходя обратно на тротуар, я ищу глазами тот пень. Рядом лежит окровавленный камень. В голове происходит странный звон, какое-то перестроение. Я… я, кажется, понял. Вернуть автодрезину на место и первое убийство расследовано.Я вернулся к автодрезине и прикрутил рукоятку на нужное место. Провертел ее по часовой стрелке три раза и двигатель монотонно заработал. Забрался в нее и потянул рычаг на себя. Транспорт сдвинулся с места, поскрипывая и даже немного сотрясаясь, я проехал мимо веревок и трупа, остановив транспорт там, где начинается сухая трава. В ушах, когда я слез, просвистел странный звук, как будто дух пронесся рядом со мной. Теперь-то я могу узнать, что же на самом деле случилось. Возвратившись к трупу, я коснулся его виска.Прошлое этого мужчины переносилось ко мне в мозг. Опять реальность сгорала в огне, сменяясь голубоватыми оттенками моего паранормального видения. Труп человека засветился, из его спины вылетели синие светлячки, указывающие мне истинный путь, в стороны известных мне улик. Проходя мимо каждого светлячка, я вижу призрачные силуэты участников этого убийства. Их было трое?— Коул, его дедушка Паул и незнакомый мне человек по имени Тодд. Мальчик сказал, что это очередной псих, живущий в этом городе. С каждым разом, когда я раскрывал эти призрачные силуэты, ветер усиливался, дул против меня, направляя листья мне в лицо, но я не сдавался. Цепочка построена, я знаю, что случилось. Я визуализирую в голове произошедшее и теперь становлюсь частью этого убийства, а точнее слухом, скрытыми глазами.—?Хотел бы я, чтобы все было иначе,?— Паул стоял у тех булыжников на тропе. Он взял один, от которого была оставлена та ямка. Сразу же я перенесся к разговору Коула и Тодда, на рельсах. Коул был связан веревками, а рядом, на одном колене, сидел Уильямс.—?Тодд! Послушай меня. Мы можем уничтожить его. Я знаю как! —?нервно говорил Коул.—?От него нельзя избавиться, мальчик. Невозможно уничтожить время. А он именно им и является. Он вечен.Я переношусь к Паулу и подошедшему Тодду. Паул явно был в ярости.—?Тодд, скажи мне, где Коул?—?Слушай, старик… тебе нужно идти домой,?— отмазывался Уильямс. Он хотел что-то договорить, но развернулся в сторону Коула, тем самым дал Паулу ударить себя камнем. Тодд отшатнулся в сторону, и дед толкнул его на рельсы. Пока старшие разбирались между собой, Коул освободил себя из пут веревки. Паул быстро залез в автодрезину и прожал рычаг вперед. От Тодда послышался лишь сдавленный крик о помощи и хруст его коленных суставов. После я увидел, как все еще живой Уильямс отползает вниз по склону, а рядом сидит Коул.—?Дите, беги отсюда, бога ради! Не медли! Уходи,?— кричал Паул. Мальчик убежал куда-то к берегу, а дед остался с Тоддом. —?Закрой глаза, Уильямс.Паул нанес четыре удара рукояткой, а после видение начало сдувать сильным ветром. Оно скрутилось, как полотно в кулаке, и я вернулся в привычную реальность. Я сижу на коленях, склонившись к воде. Меня сильно колотила дрожь. Я чувствую, как мое сердце только начинает снова биться. Во время таких видений оно останавливается так же, как и само время и только поэтому я все еще живой. Теплая струйка крови из носа протекает по подбородку, затекая за шиворот водолазки. Лес погрузился в темно-желтый цвет, небо как будто застыло, а ветер дует с новой силой. Встряхнув плечам, я натянул ворот пальто, скрыв часть щек. Легкая дрожь все еще проходила по телу; сердце бьется спокойно, без рывков. В мыслях всплывали слова Тодда. Он говорил о ком-то, не указывая его имя и даже просто личность. Человек ли он или же дух? Для меня это, как закрытая картина. Как потерянный паззл. Как рассказ Коула.Что бы ни обратило семью Коула против него, дед пытался сопротивляться. Возраст дает иммунитет к вещам, которые подписываются ненавистью. Он сопротивлялся не при помощи мудрости или опыта. А при помощи усталости. Ненависть с возрастом становится бессмысленной.