Часть 1 (1/1)

Если бы у Мэтра спросили, что он любит больше всего на свете, он бы, не задумываясь, начал перечислять. Солнце, что светит так ярко и так славно греет, и просто поднимает настроение. Книжки – всякие разные, ему по барабану, что читать, в этой глуши редко удаётся нарыть что-то новенькое. Разводы ржавчины на корпусе его старенького тягача – не признак неухоженности, а выслуга лет. Если бы у Мэтра спросили что угодно – он бы с радостью ответил. Но его не спрашивали. На самом деле, Мэтру уже много лет не доводилось ни с кем разговаривать, не считая жителей Радиатор Спрингс, которых и осталось-то всего ничего – едва ли с десяток человек наберется. Тем больше он удивился, когда однажды утром, проезжая мимо участка Шерифа, заметил на стоянке новую тачку – чистенькую, холёную и баснословно дорогую. Спустя пару минут показался и хозяин – под стать машинке: паренек в рубашке, костюме и туфлях, гладко выбритый, с модной причей, и Мэтр даже со своего места за вонью от бензина мог легко учуять нотки Hugo Boss. Чёрт, как же это всё любопытно! У них сто лет не было гостей. Нужно с ним обязательно подружиться. Нужно-нужно подружиться. Приняв такое замечательное решение, Мэтр, насвистывая что-то довольное и жуя соломинку, двинулся дальше. ***– Здорово, приятель! Что смурной такой? Как тебя сюда занесло вообще? – Мэтр старательно воплощает доброжелательность и дружелюбие, высовываясь из окна, едва только незнакомец выходит на дорогу, явно направляясь к нему (больше просто не к кому). – Чуть превысил скорость, а пока гнал от вашего Шерифа – раздолбал весь асфальт. На клею он тут у вас держался, что ли… – На жвачке, – подсказывает Мэтр, и, чутко улавливая его фырканье, радуется, как ребёнок – пареньку зашла шутка. – Мда, – тот вздыхает, останавливается снаружи в паре шагов, не рискуя прислоняться чистенькой одёжкой к ржавой колымаге. – Теперь заставляют чинить. Я б лучше штраф заплатил, ей-богу, только кэша нет, а у вас настолько древний городок, что ни одного банкомата не нашлось, жесть вообще. Мне через три дня нужно в Калифорнии быть, а не с комбайнами обниматься. Сказали, ты можешь показать, где стоит асфальтоукладчик. – Старушка Бесси? Да запросто! Запрыгивай. Чужак косится брезгливо-скептично-неуверенно, и всё-таки тянет с надеждой: – А это… сильно далеко? Может, пешком дойдём? Мэтр понимающе вздыхает, вылезает из кабины и шагает рядом. – Ну, как тебя зовут хоть? – Обещаешь не ржать? – паренёк дожидается быстрого кивка. – Молния МакКуин, – ?любуется? широкой лыбой Мэтра и тяжело вздыхает: – Мда, я как-то поотвык со времен старшей школы, что всем от этого так весело. – Ладно, не куксись, – Мэтр пихает его локтем в бок, – я вот слышал, кто-то своего ребенка Яблоком назвал, представляешь? Яблоком! Какое же это яблоко, если это ребёнок, – качает головой неодобрительно. – А я Мэтр. – Это вообще имя? – Имя, только не моё, а его, – тыкает пальцем в оставшийся за спиной тягач. – Моё – Мэтт. А он как я, только ещё и рычит. Мэтт-рррр. Мэтр. – Он не рычит, он тарахтит. – А, какая разница. ***– Хэй, Молния. Мэтр тихонько стучит в дверь одного из гаражей-домиков Салли, куда та на время пустила чужака пожить. Парень в явно одолженных у кого-то мешковатых футболке и джинсах стонет с дивана, косится глубокими карими глазами: – Чего тебе. – Знаю, день был тяжёлый, но у меня есть пара банок холодного пива и огромная пачка чипсов, а ещё целое звездное небо над полем. И спится там хорошо, на свежем воздухе-то, совсем ведь со своей бессонницей здесь замучаешься. Ну что, как звучит? – Просто отвратительно, – МакКуин переворачивается на бок, поднимает бровь: – это ещё в твое гнилое ведро лезть, да? – Увы, – Мэтт пожимает плечами, скрывая смех за скорбным выражением лица. – А-а-а, к чёрту, – сползает-падает с дивана, поднимается, даже не отряхиваясь. – Развалится твоя колымага посреди дороги – ну, значит, не судьба. – Отличная философия, – Мэтт игнорирует сарказм в чужом голосе и хлопает паренька по плечу, искренне улыбаясь. ***– Открой глаза. – Ну что я, звездного неба не видел? – Такого – не видел. – На что спорим? – Отдам тебе своё пиво. Я не открывал ещё. – А если ты выиграешь? – Да ниче мне от тебя не надо. Ну, открой глаза. Пожалуйста? МакКуин тяжело вздыхает, и с трудом напрягает тяжёлые веки. Рот распахивается сам собой. – Ну что? – Это потрясающе красиво, – шепчет завороженно, рассматривая россыпи белых огоньков на небе. Груды, гроздья, друзы, орнаменты, линии… всё переплетается так плотно и объёмно, а ты словно падаешь туда вниз головой. – Я же говорил, – довольно ухмыляется Мэтт, тоже задирая голову. Молния ёрзает, поудобнее устраивая лохматый затылок у него на коленях. ***На следующий день Мэтт валяется в кровати до обеда. Не спеша завтракает, смотрит телек, и только когда совсем заедает скука – заводит тягач и едет на дорогу. Ну а мало ли – вдруг именно сегодня нужно будет кого-нибудь откуда-нибудь вытащить?.. Резко тормозит за пару метров до своего обычного места. Пялится в лобовое стекло, потом выбирается из тачки и ошалело осматривается, топчется кругом. Вместо привычного колдобистого асфальта – идеально-ровный, чёрный, блестящий. Ещё не до конца выветрился запах смолы. – Молния!!! Мэтр находит его у Шерифа в участке. Яростно жестикулирует, и все мысли в конце концов формулирует в ёмкое: – Что это? Паренёк улыбается. – Ну, ты же вчера выиграл спор, – смущённо пожимает плечами. – Захотелось тебя отблагодарить. Асфальт, конечно, сияет не так ярко, как твои звёзды… тебе не нравится? – Ты ж во сколько встал, чтобы это провернуть? – Мэтр настороженно хмурится. – Вообще спал сегодня? – Спал, – кивает, смотрит прямо в глаза: – На поле, под звёздами. Свежий воздух, никакой бессонницы. Сегодня тоже поедем? Мэтт замирает. Медленно выдыхает. И улыбается широко, счастливо. ***– Так ты, значит, гонщик? Они перелили немного бензина из бака Мэтра в тачку МакКуина, и сегодня не приходится ютиться на сырой земле: откинутый верх, разложенные кресла, и можно точно так же ночевать в машине. – Укладчик асфальта из меня явно вышел получше, – парень фыркает весело и капельку грустно в то же время. – У меня ведь там и нет никого, знаешь? Я на последней гонке даже техников и навигатора уволил. Буду сам себе колёса на пит-стопах менять. – Возьми Гвидо. – Этого деревенского дурачка? – Ну да, – Мэтр искоса наблюдает скептичный изгиб чертовски красивых губ и сам ухмыляется: – А мы все тут такие, деревенские дурачки, не заметил ещё? Ну, может, кроме Салли и Дока. Зря ты так нас недооцениваешь. Я же пообещал, что ты выспишься? И что красивое небо будет? Сбылось ведь? То-то. – Так это ты… – растерянно пробормотал МакКуин. – А остальные ещё лучше. У Луиджи самый большой выбор шин в штате. Шланг отмоет твою красотку за две минуты от всей нашей пыли и грязи. Рамон легко изобразит самые крутые лого. Филмор… Мэтр так и продолжал тихонько тарахтеть, подобно своему тягачу, но замер на полуслове, когда Молния сонно заворочался с одного бока на другой, и шепнул едва слышно: – Вряд ли есть кто-то лучше тебя, Мэтт-ррррр. Мэтт почувствовал, как рот сам собой расползается в теплой улыбке. ***– Ты правда им позволишь? Мэтр врывается в салон Луиджи, запыхавшийся, и круглыми глазами смотрит на перепачканного МакКуина, который полчаса назад сдал Шерифу результат исправительных работ. – Ну… Машинка чистенькая – это респект Шлангу, Луиджи сейчас подбирает шины, а Гвидо свинтил предыдущие за три секунды, так что… думаю, ты был прав? – Спасибо. Мэтр больше никаких подходящих слов не находит. Просто подлетает к нему в два огромных шага и прижимает к себе так крепко, как только может. Молния неловко фыркает ему в плечо, хлопает по лопаткам. – Ну куда ты обниматься, я же весь в солярке, – насмешливо трётся носом о его футболку. И застывает, глубоко втягивая в легкие запах тепла и солнца. ***– Мне пора уезжать. – Прокатишься со мной ещё разок? До поля и обратно? МакКуин – в том самом пафосном костюмчике, в котором Мэтр увидел его впервые, – пожимает плечами и без возражений лезет в душную, провонявшую бензином кабину. – Так интересно было, что это ты читаешь всё время… Можно? – он поднимает потрепанный томик с приборной панели, смотрит название на переплёте… и вдруг начинает смеяться. – ?Хоббит?, – комментирует Мэтр с улыбкой. – Мог и раньше спросить, тоже мне тайна. Это правда настолько смешно? – Когда здоровый детина вроде тебя запоем глотает сказку об эльфах и гномах… немножко смешно, ага, – довольно отвечает Молния, откидываясь на спинку продавленного сидения. ***– Ну, приехали. Звёзд ещё нет, конечно… но всё равно – неплохо здесь, а? – Точно. Они глядят на поле пшеницы через лобовое стекло, и Мэтт даже не замечает, когда МакКуин накрывает его ладонь своей, но инстинктивно кладёт вторую руку сверху. – Как думаешь, Молния… У меня получилось стать твоим другом?.. – Лучше друга мне не найти. Мэтт смотрит ему в глаза. Всё такие же глубокие, карие – они всё же неуловимо изменились. Потеплели. МакКуин касается пальцами его щеки. – Колючий, – выдыхает едва слышно, и наклоняется ближе. Запечатывает дыхание между соприкасающимися губами. ***– Удачной гонки, Молния. – Жди меня на финише, – МакКуин улыбается в зеркало заднего вида, и вдавливает педаль газа. Мэтр смотрит ему вслед до тех пор, пока машинка не превращается в точку у горизонта. Если бы у Мэтра спросили, что он любит больше всего на свете… он бы мог, конечно, начать перечислять. Солнце, книжки и свой старый тягач; поле и яркие звезды над головой; каждого из немногочисленных жителей Радиатор Спрингс… Но первым на ум всё равно приходит другое. Паренёк, на первый взгляд весь такой высокомерный и пафосный, а на деле – легко засыпающий у него на коленях под звездным небом. Пахнущий Hugo Boss даже под слоем пота и грязи. С шоколадными радужками глаз и чудными, заразными улыбками. Прокравшийся в сердце – со скоростью молнии – за каких-то три дня, и – Мэтр в этом уверен – оставшийся там до конца жизни. И вот его он точно любит.Больше всего на свете.