Часть 2 (1/1)

—?Татьяна! Пора вставать! —?чуть потрясли рыжеволосую девочку за плечо, призывая встать с постели. —?Таня! Пора!Та, еще пребывая во сне, отвернулась от говорящего, и накрылась сверху одеялом. Не слишком-то хорошая защита от будившего ее… И тут же малютка Гроттер в этом убедилась.На нее сверху вылилось ведро воды. Не просто воды?— а ледяной жидкости, больше похожей на азот! Она больно-пребольно обожгла кожу даже сквозь одеяло и моментально заставила ее проснуться и вскочить на ноги, дрожа от холода.У нее даже закружилась на миг голова, а как только зрение прояснилось и она осознала себя полностью неспящей и замерзающей, она увидела как ей улыбается ее мама, которая и была тем фактором который ее и будил по утрам.И у мамы всегда не было времени на ее медленные и неторопливые пробудки. И этот раз не был исключением.—?Кровать,?— коротко сказала женщина,?— а после умывайся и иди завтракать. И когда я все-таки научу тебя вставать по первому звуку будильника?! —?выходя из комнаты воскликнула она.Несмотря на дежурную грубость, женщина-полковник очень любила озорную рыжеволосую девочку. Таня, зевая, нехотя принялась убирать мокрую постель?— пришлось снимать с подушки наволочку а, с постели?— пододеяльник, и повесить все на просушку. А затем?— плестись в ванную и совершать обычные утренние процедуры.Мама Галя уже ждала ее, сидя за столом и завтракая.***Таня Гроттер-Рогозина узнала, что она удочерена, в восемь лет. И то, чисто случайно, когда мама, как всегда делая это каждый год, повела ее по врачам. Потом у них состоялся сложный разговор, в котором Татьяна узнала правду о своих родителях: то, что их убили, и то, что ее родственники по отцу отказались взять ее к себе и это сделала мама Галя, забрав ее из Дома Малютки. Женщина показала ей и фотографии родителей, которые у нее были, и рассказала ей о Софье и Леопольде?— все что знала. Честно сказала про ее двойную фамилию?— чтобы вопросов поменьше задавали. Прямо во время разговора к Тане пришло осознание, что она всегда об этом догадывалась?— потому что она ни чуточки не была похожа на свою мать, когда как остальные дети унаследовали хоть что-то от внешности родителей. Гроттер всегда была бойкой, быстрой, озорной и скорой на язык в отличие от ее матери?— спокойной как каменная глыба, рассудительной, умной и прозорливой. Порой самой Тане казалось, что приемная мама умеет читать ее мысли. Она часто смотрела на маму с восхищением?— мало того, что она была невозмутима, но, к тому же, успешно рулила самой потрясающей в России службой под громким названием ?Федеральная Экспертная?. Рогозину побаивались все и ненавидели?— так же все. Нечасто она видела свою маму по телевизору?— в данном случае, в ?криминальных хрониках?, где суровая полковник, в форме и при погонах, разносился в пух и прах очередного вора, убийцу или насильника.Правда, Рогозина разрешала ей смотреть телевизор не больше часа в день, и, к тому же, после того как она сделает все заданные в школе уроки… Плюс выгоняла ее из комнаты, когда на экране светились ?Криминальные новости?…Галина Николаевна каплей за каплей воспитывала в ней личность, и у нее это успешно получалось. Все в школе часто жалели ее, когда узнали о том, кто ее мать, но сама-то Таня Гроттер-Рогозина прекрасно знала, какой полковник бывает потрясающе классной! Не часто, но все же это случалось?— женщине удавалось вырваться с работы, и тогда весь день она посещала себя приемной дочери! Они вместе играли, ходили в парк или на аттракционы, бегали по музеям и выставкам, посещали театры, сидели в кафе и ресторанах. Женщина знала Москву более, чем кто-либо другой.Так же у нее был и дедушка, Николай Иванович. Дедушка тщательно смотрел за ней, когда мать задерживалась на работе или даже не приходила ночевать домой из-за срочной работы. Дед обожал баловать внучку подарками без повода, хотя мама всегда устраивала ему выволочку по этому поводу, что мол нельзя так часто баловать ребенка. Дед был очень прикольным, да и к тому же?— бывший судья, и много рассказывал Тане о своем прошлом.Таня приняла правду, но все так же продолжала относиться к Галине?— как к матери, а к Рогозину-старшему, как к родному деду.***Таня хорошо училась в школе, обожала читать. Друзья у нее были, но немного?— мать иногда просто тихо ей советовала присмотреться повнимательнее к тому или иному ?другу?, и ее опасения насчет девочки или мальчика оправдывались со сто процентной вероятностью. Девочка верила матери, и убеждалась в ее?— и своих опасениях. Мать никогда не ошибалась, никогда…Мама учила ее многому, например?— двум языкам, французскому и английскому, научила ее и особым техникам?— запоминаниям, скорочтению (это было о-о-очень полезным знанием, так как уроков было все больше и задавали так же очень много), и ?чтению? по глазам, одежде и поведению. Так же она четко знала, кто лжет и недоговаривает. Этим девочка особенно любила заниматься в метро по дороге в школу?— людей было много, и ?читать? того или иного человека по одежде, лицу и глазам было интересно. Мама всегда держала в голове кучу информации, и Таня в этом старалась соответствовать маме. Плюсом шла физкультура и бег?— Рогозина держала себя в форме и в тонусе и приучила к этому и дочь. Еще девочка ходила на самбо, полковник рассудила, что ей будут полезны методы самообороны?— никто не гарантировал ей безопасность девочки.Единственное, что не нравилось девочке?— это ее родинка на носу. К ней было не прикоснуться, и иногда она огненно вспыхивала, будто бы накалялась. Мама, в свое время, достаточно изучила ее необычную родинку, и на робкую просьбу дочери?— сделать с этим нелепым изъяном в ее внешности хоть что-то, просто отмалчивалась и загадочно говорила, что ей она еще пригодится…***Гроттер-Рогозина хотела было положить в рот последнюю ложку каши с фруктами и доесть тост с яблочным джемом, как матери позвонили на мобильный телефон. По мере того, как женщина слушала говорившего на том конце провода (хотя какие провода у мобильных телефонов?), ее лицо все более и более костенело. А это значило, что она раздражена. Таня тут же принялась есть быстрее, зная, что теперь-то они пулей полетят?— по своей работе и в школу.Просто попрощавшись с невидимым говорившим, женщина сказала в пространство, видимо уже думая о деле:—?Таня, я сегодня заеду за тобой, и как только ты окажешься дома?— никуда не выходи…—?А что такое, мама?Женщина чуть помедлила, но все же проговорила:—?Нам скинули новое дело, а оно связано с маньяком.Тут дальше продолжать не потребовалось: Таня и без того знала, какой лакомой мишенью она станет, если выйдет на улицу. А мать уедет на машине обратно на работу, и будет сидеть там, пока маньяка не поймают… Ничего, Таня посидит дома… ничего с ней не случиться, тем более сегодня последний день учебы, выдадут дневники с годовыми оценками… Ей, в этом случае, волноваться было нечего?— она стабильно заканчивала очередной учебный год, ?хорошистка?. Дед наверняка приедет…—?Дед не приедет,?— сказала полковник, будто бы снова читая ее мысли,?— он же в санатории…—?Ой! —?хлопнула себя по лбу Таня. Она совсем-совсем об этом забыла!—?Ладно,?— взглянула на часы полковник,?— пора. Иди одевайся, бери рюкзак?— и поехали…***Последний учебный день прошел для одиннадцатилетней школьницы быстро и скомкано, как обычно и бывает, и мама, как и говорила, забрала ее со школы на машине, и отвезла домой.—?Ну,?— сказала она,?— будь умницей и ничего не сломай!Гроттер-Рогозина усмехнулась?— к ней часто липли неприятности, и мать иногда нехотя отправлялась к классному руководителю, а потом становилась над ней неотвратимым дамокловым мечом, грозой, которая грозила ей крупными неприятностями. Каждая ситуация анализировалась ею; иногда она давала дочке серьезный нагоняй за проступок, а кое-что даже иногда нехотя, но поощрялось. Рогозина почти что в повелительном порядке говорила ей стоять за себя горой. Обостренное чувство справедливости передалось по ?наследству? и Татьяне.Так как делать было особо нечего, Таня съела приготовленный обед, выпила чаю, почитала книгу по психологии, которую стянула у матери, зная, что та не скоро ее хватится, послушала музыку и посмотрела телевизор. Но тот вскоре почему-то выключился, и больше не включался.Неясная тревога прошла по ней как будто дрожь, да так, что рыжая вскочила с дивана, чувствуя что не может просто так лежать. И она взглянула в окно, которое выходило во двор.Погода стремительно портилась; небо темнело, и тяжелые облака, готовые пролиться дождем, повисли над городом. Но Тане привиделось во тьме еще что-то. Будто бы огоньки на болоте тут и там огненно вспыхивали чьи-то глаза странных существ. И они были самых разных цветов?— то зеленые, то красные, то звериные, желто-зеленые. И, причем, глаза перемещались?— успешно ползли вверх по стволу дерева, которое было рядом с балконной дверью. Повинуясь какому-то странному импульсу, Таня быстро подлетела к балконной двери и захлопнула ее. Снаружи послышались шорохи, а существа, словно встретив на пути преграду, завыли-закричали-застонали на разные голоса…Громыхнуло, и началась гроза.Девочке стало очень страшно?— она не любила молнии, и побежала в другую комнату, где на подставке стоял контрабас в чехле.***Дело в том, что от родителей она унаследовала всего одну вещь, в которой ее, собственно говоря, и нашли?— это необычный по материалу чехол, а в нем лежал инструмент, контрабас, на вид?— довольно-таки древний. Она много-много раз видела, как мать почти любовно протирает с него пыль, натирает специальной канифолью (к которой ей было строго-настрого запрещено приближаться), касается необычных струн и смычка, бережно моет чехол. Мать говорила ей, что это вещь передавалась от отца?— к сыну, но почему-то запрещала ей играть на нем?— она (позже) все-таки отправила ее в музыкальную школу; Танька с грехом пополам отучилась там несколько лет, поняв, что музыка?— это точно не нее. Мать после огорченно покачала головой?— ведь она сама очень хорошо владела скрипкой, закончив эту школу. И она играла ей на скрипке, когда Таня была совсем маленькой, и чтобы успокоить ее.Таня любила его гладить по полированным бокам, чуть касаться струн, вдыхать запах дерева и наслаждаться запахом чехла, брать в руки смычок. И именно у контрабаса она искала сейчас успокоения. Вещь, хранившая тепло родительских рук, просто не могла не защитить ее.Так она и просидела всю грозу у контрабаса, цепляясь за него.***Рогозина еще на подъезде к дому увидела нежить. С огромным удовольствием она задавила парочку мерзких существ колесами авто. Лопухоидные вещи тоже хороши в защите.Старые воспоминания всколыхнулись в ней вновь, как и знания, и она сразу поняла, для чего эти… существа здесь.В квартиру?— и это она знала твердо, так просто не пробраться. Галина щедро поставила самую мощную защиту от незваных гостей, и особенно?— от нежити, и она точно была цела?— иначе самый главный связующий амулет, который висел на зеркале прямо в авто (она таскала его с собой), давно бы раскрошился как старый ссохшийся бетон.Защита была умна. Она подпитывалась от солнечного и лунного света, а еще?— год от года становилась только крепче, особенно в красивые даты типа 01.01. Если бы Медузия, которая слыла в этом деле более большим профи, нежели Поклеп, увидела ее, то точно бы поразилась бы уровню знаний бывшей талантливой ученицы. А та, все годы, только с маниакальной жадностью выписывала журналы и книги по этой теме, и наверстывала упущенное академическое образование, прекрасно зная, что, возможно, волей-неволей в мир магов ей придется уйти когда наступит срок?— и она будет старше ста лет…Она кое-как припарковалась, и спешно начала прорываться к дому. Нежить, ненавидя сильную магию, едва успевала уворачиваться с ее пути. Тем, кто это не успевал, белая магиня прицельно всаживала зеленые искры в лоб. Те, с писком и проклятиями в ее адрес, бросались прочь и убирались подальше.Открыть дверь ключами за секунды и захлопнуть дверь, все еще тяжело дыша после быстрого бега?— это дело заняло у нее меньше минуты.—?Мама!Таня бросилась к ней. Видимо, и она поняла что что-то не так.—?Тихо,?— Рогозина невольно оглянулась на дверь, и плюя на все, нашла тюбик помады и нарисовала на двери защитную руну. После провела кольцом?— искра послушно скользнула по изящным изгибам линий, и едва видно засветилась. Ругань нежити у дверей стала только громче. Она знала?— теперь она расскажет дочери абсолютно все… Так как она все видела своими глазами.—?Мама? —?девочка удивленно глядела на горевшее в темноте магическое кольцо. —?Кто это там?—?Таня,?— просто сказала женщина,?— сейчас пойдем на кухню, и я тебе расскажу то, что обязана была давно рассказать, но тянула…***—?Значит, я?— маг?—?Да,?— проговорила Рогозина, дуя на перстень?— он чуял нежить за стенами, и не желал остывать и потухать. Особо наглых из хмырей и прочих она сгоняла с веток вишни, что росла напротив их окна, зелеными искрами. Дождь продолжался. —?Сильная белая колдунья. И поэтому я сделала все возможное, чтобы твоя жизнь до одиннадцати лет прошла тихо и спокойно… И твои родители погибли из-за рук Чумы-Дель-Торт, черной ведьмы, по-настоящему злой колдуньи.Имя злой колдуньи вызвало у девочки дрожь и как будто бы краткое падение в бездну. Фарфоровый чайник перед матерью пошел трещинами и развалился на части. Галина Николаевна, хмыкнув, смахнула останки со стола в помойное ведро.—?У тебя, мама это получилось. —?И Таня горячо обняла женщину. Она теперь-то поняла, на что именно подписалась Рогозина, возложив на себя такую ответственность. —?А эта нежить…—?Я думаю, что тогда, одиннадцать лет назад, Чума не умерла. Точнее не совсем умерла… Только ей подчинялись такие легионы нежити, а значит…—?Она еще жива, и хочет добраться до меня… Но почему ей не удалось меня уничтожить?—?Твой отец был величайшим ученым. Он создал один амулет и передал его тебе… Не спрашивай, как и почему, я не знаю. Но факт остается фактом?— ты чудом не погибла, а Чума потеряла тело и свои силы… Как тогда я не верю, так и сейчас не верю, что вот это все,?— женщина повела рукой за окно, показывая на притаившуюся нежить,?— это все случайно. Я даже на тебя амулеты вешала, чтобы запудрить магам и этим существам мозги!—?А что теперь?—?Я думаю,?— Рогозина взглянула за окно,?— они, как только выглянет солнце, уйдут. Здесь им не пробраться ни снизу, ни сверху, ни с боков?— я тщательно организовала защиту. И прогрызть ход они не смогут?— слишком много тут лопухоидов, да и я амулеты по всем углам заложила… В нашей квартире ты пока в безопасности. Но с сегодняшнего дня я начну заниматься с тобой магией. Тебя ждет школа волшебства Тибидохс… Без знания первых заклинаний тебе там делать нечего.—?Значит, у меня тоже будет кольцо, как у тебя? —?спросила девочка.—?Вероятно, тебе передадут кольцо твоего покойного отца. И, думаю, нам нескоро придется ждать гостей из Тибидохса… —?Рогозина вновь взглянула за окно?— дождь кончился, и вот-вот на улицу выглянет желанное солнце.***Рогозина резко взяла отпуск на пару недель, и они с Таней начали заниматься магией. Обходились обе без сна и длинного отдыха. Девочка начала узнавать от матери про магический мир, его правила и обычаи, и морально готовилась переступить порог нового для нее мира. Полковник иногда улыбалась, рассказывая ей о школе, заклинаниях, магии, правилах.Так же она передала ей пару книг, рассказала про ученический шрифт-шифратор. Заклинания Таня учила каждодневно (но без кольца, конечно, не могла применять) и женщина спрашивала у нее их каждый день. Рассказала она много и о контрабасе.—?А как на нем летать? —?жадно спросила тут же Татьяна. Рогозина, улыбнувшись, коротко проговорила ей, что и расскажет и покажет. Но только придется это сделать ночью так как…—?Первое правило мага?— не светиться,?— продолжила за нее дочь. Мать благосклонно кивнула ей, видя что та это заучила, и твердо проговорила:?— И еще, запомни, крепко запомни, навсегда: без уверенности ни одно заклинание у тебя не сработает! Нужно обязательно владеть собой и хотеть помочь, сделать, вылечить… —?Я запомню,?— кивнула девочка послушно. —?А я буду к тебе приезжать?—?Как сама захочешь. Многие, особенно кто без родителей, на каникулы остаются в школе. —?Улыбнулась ей мама. —?Но, если что, пиши мне…