(3) (1/1)
- Есть план?Мигель с тщательно скрытым беспокойством смотрит на Тулио. Вот уже десять дней они прозябают в этой дыре, один на один с решёткой, вонючим сеном, занозистыми стенами и свежим морским запахом, беспрестанно раздражающе щекочущим ноздри. Помнится, хотелось ему, Мигелю, по набережной прогуляться, солёным воздухом подышать? Ну так вот, тут дыши, не дыши – всё одно.
Спасение из ниоткуда не появится.В первые дни и спасаться не хотелось – сиди себе и сиди, паёк нормальный, запахи приятные. Ну а выберешься из темницы – дальше-то как? Вокруг всё равно бескрайнее море, так чего же почём зря рисковать жизнями?Но потом продуктов стало меньше, паёк урезали и матросам, а уж им, проходимцам, зайцам несчастным, и вовсе почти ничего не давали. Две кружки воды и размоченный горох в жестяной миске – вот и вся еда на день. Может, кто другой и был бы снисходительнее к искателям приключений, но уж Кортес – близкий друг начальника городской стражи – поблажек не делает, можно и не ждать. Ему главное дело – Эльдорадо найти, залежи золота, а уж что станет с пленниками, мусором почти, наплевать.
- Нет.Под глазами Тулио залегли чёрные мешки – знак бессонных ночей. Сам Мигель насчёт заключения не сильно-то и парится, ему только жаль, что приключений никаких не происходит. А вот у напарника на эту тему пунктик – до того, как друзья познакомились, брюнет месяц просидел в городской темнице. За что, правда, отмалчивается, но до этого дознаться нетрудно – не зря же он сборища картёжников за километр обходит. Видно, подставил кто – а за жульничество наказывают ой как строго.
Даже сейчас из-под чуть задравшейся сзади рубашки Тулио выглядывают тонкие белые шрамы, заставляя глаза упираться в покрытый сеном пол, а тело – съёживаться от невольного, инстинктивного беспокойства.- Хотя погоди, что-то есть… - Тулио начинает в два раза усерднее биться лбом об стенку, морщась от боли. Мигель удивляется его терпеливой самопытке, но мешать и не пробует – знает, что потом останется виноватым в том, что очередной план ускользнул из лохматой вытянутой головы.- Так… - Тулио придвигается ближе, от него пахнет потом и грязью, но Мигель не отстраняется – сам ведь не лучше. – Поздней ночью. Мы собираем немного провизии. Крадём лодку… и обратно в Испанию – только нас и видели!По выражению лица Тулио видно, что этот план он считает самым лучшим, но Мигель только критически морщится – не заворожили его, как обычно, махинации тонких пальцев. Может, всё дело в том, что сейчас свобода кажется дороже довольной улыбки напарника?- Лодку говоришь? Только нас и видели? Позволь заметить, что лодки на палубе.Тулио мгновенно сдувается, как проколотый свиной пузырь, которым мальчишки играют на улицах. Вот плечи поднимаются выше, голова безвольно повисает между ними, глаза закрываются – эх, какой провал! Но длится всё это всего мгновенье, а после Тулио снова оживает, готовый отстаивать правильность своего решения до конца.- Ладно… Поздней ночью мы собираем немного провизии, берём лодку…- Откуда?- А ты сам можешь предложить что-нибудь лучше?! – взрывается Тулио, едва ли не брызжа слюной.Мигель прячет лицо в ладонях и, вопреки всему, начинает думать. Пусть он редко этим занимается, пусть всё равно выйдет хуже – но настроение на нуле, поэтому можно и поворчать. Особенно если за безумными теориями и планамиполучится спрятать стыд перед Тулио за незаслуженную критику. В самом деле, старается же парень…Откуда-то сверху доносится лошадиное ржание, и в голове Мигеля вдруг возникает безумная мысль.- Можешь меня подсадить?Тулио ворчит, но выполняет просьбу. Блондин хватается за решётку одной рукой, а в другой просовывает между прутьями яблоко, упавшее сверху полчаса назад. Прижимается лицом к металлическим прутьям и тихо зовёт – не хватало, чтоб ещё услышал кто:- Альтиво… Милый конь, хороший…Слышится приближающийся цокот копыт по доскам палубы, и над решёткой нависает лошадиная морда.
- Славный конь, боевой… Принеси деревянный багор, и получишь это вкусное яблочко! – Мигель и сам уже слюнками истекает, но держится – нельзя упустить единственный в ближайшем обозримом будущем шанс вырваться на свободу.Если на морде коня только может быть написано полное недоумение – так оно и есть. Это умный зверь, но он именно не понимает, что от него требуется.- Ну, багор… Такая деревянная штуковина с крюком на конце…Внизу слышится усталый и почти истеричный голос Тулио:- Разговаривает с лошадью. Ну совсем крыша поехала.Затем что-то твердокаменное (видимо лоб напарника) ударяется Мигелю прямо в место, на которое обычно ищут приключений. Ещё раз. И ещё. Блондин терпением никогда не отличался – уже на пятый раз он не выдерживает и орёт во всё воронье горло:- Тулио! Хватит биться башкой об мой зад!- А что? – из усталого голос напарника мигом становится змеино-льстивым. – Возбуждает?Мигель громко фыркает и сжимает зубы, цедя:- Больно.А про себя тихо радуется, что Тулио не видит румянец, проступивший на обветренных щеках, и не знает, насколько близок к истине.