9.Белый лотос. Путь к истине лежит сквозь лабиринты памяти (1/1)

?В этом мире правят деньги, а деньгами правят либо настоящие гении, либо глупцы. Грань одной монеты порой бывает слишком уничтожающей. Я тот, кот держится в верхах благодаря выгодному положению. Выгодное положение - не слабость, а показатель трудных условий среды обитания.??Чон ХосокТэхён никогда не видел людей красивее Чонгука и это заставило его задуматься: ?Я хуже его, или нет?? — Глупости это, Тэ! Чимин отходит от разговора, явно пользуясь тем, что Тэхён не может видеть. — Ладно, кто красивее, я, или Юнги?С неким интересом, с лисим взглядом спрашивает младший, переводя свой взгляд на зависшего хёна. Этот вопрос вводит в некий транс и Чимин не знает, что больше его смешит: то, что друг отчаянно пытается найти лучшего, или то, что сам боится ответить честно.— Для меня в мире не найдётся красивее, чем Юнги-хён!Опускает взгляд, улыбаясь, опять дотрагиваясь до декоративного сердца на шее.Пальцы немного сводит, но ему нравится это чувствовать, чувствовать себя тем 13-летним мальчиком, который украдкой наблюдал за великолепным хёном.— У меня важный вопрос, принц! Нарушает тишину Ким.— О говне пришельцев, или о очередной хуйне Ким Тэхёна?Парирует Чим, смеясь в руку.— Что ты чувствуешь, когда дрочишь на него? Не стесняясь, выплевывает из самых глубин. Как будто всю жизнь гадал над ответом. — Бл.. Бля, мелкий, что за вопрос? Начинает заикаться, что еще больше заинтересовывает Кима.— Ой, будешь играть здесь в школьницу, рассказывай! Подушка кой то за сегодня раз летит прямо в голову голубоволосого красавчика, а рыжик падает на кровать, закрывая лицо руками, краснея как самый спелый помидор. Их дружба уже давно позволяла разговоры на такие темы, просто Пак Чимин не был готов. Не с Ким Тэхёном. Не с самым невинным мальчиком, которого он знал. — Тэхён, блядь, перестань! Давит из себя подобие угрозы, но плохо получается из-за своего теперешнего состояния. Слишком смущенный. — Бля, ну Чим, мне интересно знать, как это происходит! У тебя всегда встаёт от мыслей о Юнги! Тэхён выглядел слишком серьёзным для разговора о дрочке, что было просто смешным и вообще невообразимым. Младший никогда раньше не говорил об этом, что вводило Чимина в некое подобие любопытства, которое брало вверх над смущением. — Боже, нет... Закрывает глаза. — Не ври! Ресницы старшего распахиваются на эту дерзкую фразу со стороны лучшего друга и только от вида коварной улыбки на лице Кима становится жутко. — Ну давай, подумай! Взгляд слишком детский и невинный для такого подлого поступка. ?Давай, хён, подумай о нём!? — Подумать о чем? Нет, он не издевался. Он искренне удивился.— О том, как втрахиваешь Юнги-хёна в кровать, а он просит продолжить, как ты всегда и мечтал! В глазах голубоволосого блеснул некий азарт, он перекатился ближе к другу, смотря прямо на него. — Но я... Пак чувствует себя ужасно, понимая, что не смог сдержать дрожь в голосе, но Тэ молчит, что позволяет больной фантазии парня представлять страстные поцелуи, которые, вероятно, имели бы вкус чёрных мальборо. В груди сворачивается что-то тяжелое и когда друг с шорохом опускает руки на его плечи, Пак не может сдержать судорожного выдоха. — Скажи мне честно! — Что, блядь сказать?! Он пытается скинуть пришельца с края кровати, но тот крепко удерживается за его плечи, едко улыбаясь.— Признайся мне в чувствах к нему! Шепчет Ким на ухо и скользит руками вдоль спины, прикасаясь к самым запретным местам сквозь ткань футболки, но даже это — слишком. Чимин вспоминает, как Мин также касался его спины и поэтому шумно сглатывает, что вызывает смешок со стороны друга. — Как далеко вы заходили? Прижимается сзади ближе и укладывает голову на плечо, внимательно смотря на лицо злого хёна. — Нет-нет, Тэхён, ты же знаешь, что сейчас получишь! Шипит Чимин и еще сильнее поджимает губы. — Почему нет? Вспомни о чем ты думал, когда вы были одни! Как 13-летний мальчик умирал от большого члена хёна, от которого у самого Чимин-щи вставал! — Блядь, Тэ, ты все это и так видишь, пожалуйста, я устал дрочить! Отскакивает Чим, вздыхает со всей тяжестью проклятый воздух, который напоминал Паку о том, как Мин Юнги опалял его кожу своим дыханием, прямо так, как это делал Ким. — Мне позвать Юнги-хёна? Он издевался, зная, как Чимин реагировал на старшего, и как не мог себя контролировать, думая о нём.Ким Тэхён сам себя не узнавал, но это его забавляло. Он всегда хотел знать, что люди чувствуют во время дрочки, а возбужденный друг- лучший помощник. —Сдохни, импотент ебучий! Хрипло выдыхает Чимин, давая себе отдышаться и в очередной раз напоминает себе, что это чёртов Ким Тэхён, который в жизни не отступит, поэтому пулей вылетает с кровати и сбегает в уборную, не забыв закрыть за собой большую дверь. — Круть, только не обкончай мою прелестную ванную! Как же без издёвок? Чим снова закрывается от него, снова полностью окунается в свои чувства, а Ким Тэхён лишь с небольшой выгодой для себя хотел доказать, что Чимин хочет этого прокуреного парня. Пак Чимин знает, но никогда не признает своих желаний. Юнги-хён бы просто посмеялся над ним, поэтому Чим никогда не смел даже говорить об этом.— Как же ты собираешься его вернуть, если даже боишься говорить о том, что чувствуешь мне, который видит это и без твоих слов? Слова к его голове не долетают, Чимин его не слушал, а вот его лучший друг наоборот, вслушивался в каждый шорох за дверью. — Завались! Отвлекаешь же! Шипит сквозь ряд ровных зубов, а пальцы игриво проходятся по бедру, тут же возвращаясь обратно к плечам и лопаткам, пробегаются некой лаской по ключицам и медленно-медленно стягивают футболку. В зеркале на Чимина смотрел не он!Это не был тот маленький парнишка, это был вполне взрослый и до дури сексуальный парень. ?Теперь ты не посмеешь сказать, что я милашка, хён! Этот милашка готов выебать тебя!? — У него член больше, чем у тебя! Чимин вздергивает брови, когда слышит едкую издёвку друга, но его левая рука продолжает сжимать стоящий член. — Сам доигрался, теперь слушай! — Тебе хорошо? С притворным волнением спрашивает Тэхён, и Чимин отчаянно мотает головой от безнадёжности его тонсена. Мин Юнги обнажает свой торс, снимая с себя спортивную футболку.Хуй знает зачем он это всегда делал, но Пак никогда не возражал. Ему даже нравилось. Чим на мгновение задерживает дыхание, залюбовавшись, и приникает к своим губам, нервно покусывая сначала верхнюю, а потом и нижнюю, от чего та становится ещё больше. — Чего застыл? Непонимающий взгляд сквозь мокрые волосы, которые щекотали сверхчувствительную кожу, а заторможеность младшего немного раздражала.Пак сжимает челюсти, опуская взгляд на собственную футболку, которая нуждалась в немедленной стирке. — У тебя сегодня не было тренировок, что ты здесь забыл? На языке невольно проявляется горечь: личность Мин Юнги - это не то, о чем любил задумываться Пак.Старший часто казался темным и нерадостным, но его глаза выдавали его другую сторону, которая для Чимина не успела открыться. Пак помнил, что до их ссоры Мин обещал его забирать, но гордость не позволяла ответить нормально, нет, Мин Юнги его обидел. — Могу спросить тоже самое! Какого черта ты с травмой бегаешь? Пак смеётся с этого серьёзного тона. — Следишь за мной? Как-бы невзначай спрашивает, а ответ не заставляет ждать. — Приходиться, ты обещал делать это сам, но соврал. Мин подходит ближе, разворачивая младшего спиной к себе. — А ты обещал не бросать меня, но соврал, что же теперь делать? Язвит Чим, в голосе которого слышится обида, которую он не умел скрывать. — Я опоздал, мне жаль. Сказав это, проходится тонкими пальцами по бокам, и смотрит через плечо на стыдливое лицо младшего, и, боги, как же идет этому идеальному лицу румянец и сведенные брови.— Да, конечно! Ты последнюю неделю меня избегаешь, но сейчас решил придти, зачем? Пак, не сдержавшись, жадно приникает к чужой руке, отталкивая от своей спины, которая жутко горела от этих чертовых пальцев. — Прости, Чимин-и. В последнее время я слишком уставший. Даже не замечаю, как обижаю тебя, мелкий. Чимин не мог выдерживать этих слов и взгляда хёна на себе, разум сразу плыл, а дыхание сбивалось. — С чего ты взял, что это меня обидело?С неким признанием прозвучал сладкий тенор, на что тонкие пальцы старшего в ответ перешли на его плечи, а Пак сжал ткань своей мокрой от бега футболки, не в силах ни пошевелиться, ни сказать что-то ещё.Ему стыдно признавать, но он не уверен, что смог бы сам повторить такое с Мином, торс которого касался его спины сквозь мокрую футболку. Проиграл! — Я вижу, что ты уже не злишься, иначе оттолкнул бы меня. Доносится до него рокотом, и младший спешно отвечает: — Какие мы самоуверенные!— Чимин-и, давай мы поедем в больницу, я не могу смотреть на то, как тебе больно! Пак Чимин замирает, успокаивая судорожно забившееся сердце, сжимая пальцы ног и рук сильнее. — Мне больно, когда ты заставляешь меня чувствовать себя ненужным. Срывается с губ младшего и он клянется, что убьёт сам себя за такие необдуманные слова. — Не делай трагедий, ладно? Когда я прошу ехать в больницу, это значит что я реально беспокоюсь! Он тихо рычит, кусая собственные губы, и, уткнувшись лбом в вспотевшее плечо, повторяет сказанные слова немного тише, медленно сжимая дрожащие пальцы на его спине. Никто из них не хотел признавать, что такие манипуляции вполне устраивали обоих, никто не считал это очередной игрой. — Я не нуждаюсь в твоей помощи, поэтому просто уходи, хён! — Нет, я не брошу тебя!Низкий вздох вновь разносится по ванной, заставляя мурашки бежать по телу.Мин Юнги всегда умел уговаривать его и даже тогда заставил Пака слушаться. — Черт! Восклицает Пак, когда пальцы стискивают сильную грудь, украшенную большими шрамами. — Я никогда не отталкивал тебя, потому что всегда хотел! Тут же отпускает, и проходится подушечками пальцев по соскам, вжимая их внутрь, осторожно оттягивая и покручивая между указательным и средним. — Чимин, что за грязнота?! Сам Тэхён дрожал от некого предвкушения бури и она не заставляет себя ждать: друг высоко стонет, когда Ким замолчал. — Мне больно! Образы из прошлого не могли вернуть его в прежний экстаз, не могли возбудить так, чтобы не поднять тему прошлого. — Почему, хён? Мне казалось, что я нравился тебе! — Чимин, быстро открой дверь! Тэхён резко меняется, серьезно приказывает, посматривая в разные стороны. — Да, да, Тэ! Я сейчас.. Нежно улыбается и тут же заливается краской, она достигает даже ушей и сильной шеи. — Даже не думай! Кулак сжимает ткань бархатного полотенца с белесым отливком.Пак с неким отвращением отводит взор, уставившись в дверь. Янтарь. Янтарная смола его глаз. Чим зажмуривается, силясь стереть возникший в голове образ тогда ещё блондинистого юнца с ангельским лицом и дьявольской решимостью. Впечатляет? Конечно. — Чимин, немедленно открой дверь! Слышно слабые попытки Тэхёна выламать дверь, но все они тщетны. Пак тянется к раковине, что вплотную придвинута к правому подлокотнику тошнотворной ванной, и в его руке продолжает покоится полотенце. Да. Сегодня он имеет полное право сделать это. Багровая жидкость заполняет изящные сосуды, и парень глубоко вдыхает, затягивая ткань на шее. — Прости, Тэ, но концерта сегодня не будет! Напомаженные губы едва трогает улыбка, как опять раздаются громкие стуки в дверь. — Блядь, открой дверь! Чимин замирает – этот голос. Немыслимо. Этот сопляк посмел... ?Это не мой Юнги!? — Выходи! Лицо Тэхёна искажает гримаса ярости. — Ублюдок, я прошу тебя, открой! Звон бьющегося стекла пронзает слух - отброшенное зеркало разлетается вдребезги. ?Нет, нет, только не это!? Нет, Чимин не специально. Лежашее на краю раковины зеркало само упало. Чимин не хотел делать кому-то больно. Со временем парень краснеет от нехватки кислорода и, туго сжав полотенце, принимается старательно душить себя. Тэхён с криком подбегает к прикроватному столику, нервно ища ключ, и быстро переступает порог комнаты, когда эти попытки увенчались успехом.Трясущиеся руки со второй попытки попадают ключем в замочную скважину и младший забегает в большую уборную, замирая на секунду, а потом бросается к другу. Полотенце падает на пол и только тогда Чимин переводит свой злой взгляд на друга. — Какого чёрта тебе нужно?Выплевывает Пак, смотря на осколки стекла на белом кафеле, прикасаясь к сиреневым следам на шее, которые станут его новым достижением в списке неудачных попыток покончить с собой. Его опять подменили. — Захотел умереть?! Ким ошалело, будто намереваясь проткнуть пальцами кожу и мышечные волокна, вцепляется в плечи друга, жалея о своих словах.Если бы не его глупый интерес, Чим бы никогда не вспомнил об этом ужасе. Нет, так казалось только Киму, потому что время нещадно показывало Чимину - без Юнги он не может. — Да, я хочу! Выдыхает старший, ощущая, как теряет контроль над своей же плотью, а Ким жалеет, искренне жалеет, что вообще открывал рот. — Нет, все у вас будет хорошо, ты помнишь? Некий страх в глазах выдавал Кима.Нет, это он видел ещё три года назад, прогуливаясь просторной больницей, ожидая врачей, которые собирались с мыслями, чтобы оповестить мальчика о смерти родителей. — Прости, я не знаю почему опять... Он собирался со своими мыслями, которых Ким совсем не видел и, кажется, к нему начал приходить рассудок, а с ним и понимание случившегося. — Нет, я только хотел, чтобы ты признал себе, что чувствуешь к нему! Я виноват! Тэхен осторожно берёт тяжёлое тело в руки и пытается помочь другу не думать об этом. Мотания головой Пака не помогают успокоиться и Ким Тэхён паникует, не видя его мыслей. Пак откидывается почти всем весом на правую руку младшего, удобнее устраиваясь в довольно сильных руках друга, надеясь, проснуться от этого кошмара. Тэ всегда был рядом. Даже сейчас, сразу же оказался рядом, помогая хоть как-то не думать о причине этой адской боли.Ким будто всегда ждал подходящего момента, чтобы, вцепится покрепче за плечи, чтобы осторожно уложить его на кровать. — Ты же всегда будешь рядом?Ах, да…Быть рядом. Не так уж страшно болело, ведь Ким всегда держал свое слово. Всё тело себе потихоньку ныло и пекло адовым огнём в области шеи особенно.Чим с силой сжимает-разжимает веки, но существование синих пятен на шее вызывает у него отвращение к своей слабости. Он с трудом поднимает дрожащую руку, проводит по своему холодному лицу и хрипло выдыхает:— Юнги.....— Здесь я, я! Ким Тэхён!В голове пульсирует такая лютая боль, что кажется: мозг вот-вот продавит тонкий череп… Рыжий пытается прижать пальцы ко лбу — рука промахивается и падает на подушку рядом с ухом.— Где он? Где же он?Он не знает где находится хён. Это из-за плохо освещённого помещения. — Отошёл ненадолго.В надтреснутом голосе Кима звучит напряжённость и боль, которую Чим ощущает, несмотря на своё состояние.Ценой нечеловеческих усилий Ким запрокидывает голову на подушку и видит лицо друга лучше.– Нет, он бросил меня, Тэ! А я полный идиот! — Дурак, а как же я?! Тэ то ли кашляет, то ли фыркает. В любом случае попытка разрядить обстановку причиняет боль самому Киму.— Некоторые швы разошлись в попытках удержать этот образ в моей голове..Он храбрился, всегда!Столько сколько мог, но пришлось осознать - часть его жизни между таблетками и вонзённым в сердце лезвием не испарилась в бредовой пелене, никуда не делась. Он чувствовал себя полной развалиной. — Чим, ты обещал мне, помнишь? Обещал не возвращаться к суицидам, помнишь? Чим наклоняется, перенося вес на правый подлокотник и зажимает чуть дрожащей рукой декоративное сердце на шее.— Принцесса, я не могу по-другому!Говорит Пак хрипло, стиснув зубы.У Тэ язык не поворачивается рассказать о том, что он знает где Юнги. Не может говорить даже если кажется, что от этого Чимину будет лучше.Рыжий смотрит вверх и спешит закрыть глаза от пьянистого потолка, пытавшегося вывернуть мысли из рыжей головы. — Он не щадит тебя, хён! В голосе Кима беспокойство и раздражение; Ким не может пенять ни на то, ни на другое. Он мотает головой и почти сразу же опровергает свои мысли.— Иногда это похоже на сотрясение мозга, но трясут сердце.— Если мой друг теряет рассудок, а я обнаруживаю следы от лезвия на сердце, хочется помочь ценой всего мира. Тебе всегда не хватало быть честным с собой!Младший не то, что огорчён или недоволен - он сильно разозлён. — Я честен с собой, бро! Чим думал о риске. Это было одной из миллиона всех его мыслей, протащившихся в голове за те 3 омерзительных года, когда он мучительно старался держать свой невроз под контролем. — Я опять слышу это недоверие в твоём голосе, да, пусть так и будет дальше! Ким не хотел этого говорить, нет, но сделанного не изменить и он продолжил пялится на старшего, ожидая пару ласковых. — Смотри...Сдаётся Чим и поднимает руку с глупой побрякушки, которая, кажется, весит чёртову тонну. — Это уже невозможно стереть, как и то, что он принёс в мою жизнь. Ты знаешь о том, как я был счастлив с ним, поэтому эта пара порезов не изменят ничего! У Тэ желваки ходят на скулах от этой никчемной речи. — Как ты вообще мог?! После всего, ты опять… Еле сдерживая гнев, младший прерывает крик, чтобы не наговорить лишнего.Вздохнув, Чим тащит руку по телу вверх, чтобы вытереть пелену в глазах, но опять промахивается из-за головокружения.?Твою ж мать!? — Отстань, а?— Когда ты начнёшь относиться серьёзно?— К чему?— К своей жизни, чёрт побери! Тэ проводит рукой по волосам друга и, сжав их в кулак, с силой ударяет себя по ноге. — Я хочу, чтобы ты хоть раз притормозил, подумал и сделал разумный поступок!Новая порция слепящей боли в затихшей было грудной клетке Пака.?Господи, как больно-то…? — Оставить Юнги там, да?— Нет, но... Это не впервые! Ты никогда, никогда не давал себе труда посмотреть на вещи рассудочно!Чим чувствует, как на лбу проступает пот. Это не реакция на слова Тэ - на боль.Это её величество боль в чистом виде, не желающая, чтобы её оставляли без внимания и власти. Руины, которые когда-то были его телом, не могли противопоставить мощному наступлению. ?Ну что, ублюдок Мин Юнги, твой блестящий план удался, не так ли?Посмотри что ты сделал!?— Я был не прав.....Еле слышно хрипит Чим, сжимая веки и пытаясь глубоко дышать, чтобы не отключиться окончательно. — Ты почти справился.Намного мягче предыдущего говорит Ким, и скрип кровати ставит точку в его фразе.— Мне стоит признать, что он пиздец как далеко залез в сердце.Отвечает он с непроницаемым выражением лица и поворачивается, чтобы улечься поудобнее.Чим больше не в силах открыть глаза, чувствуя, как проваливается в сон, а Тэхён не смеет просить сделать это для него. Нет, не посмеет.***Мечта, равно как и его боль, обладала кровавым вкусом.У Хо не было ни малейшего желания зализывать раны, потому что его тошнило от вкуса собственной крови, он устал постоянно пропускать чертовы удары, но слишком сильно хотел заглушить сердечную боль. Парень завязывал и развязывал мокрый, в красных пятнах, обрывок ткани, чувствуя струящуюся по организму боль, смешавшуюся с иронией. Опять он дрался за деньги, опять хотел выпустить всю свою злость, но получилось не очень. Чон пытался найти в себе силы рассказать об этом дерьме Гуку раньше, но не смог. Он ненавидел Мина ещё с того момента, как тот привёл Пак Чимина в их место, когда сердце отдалось болью от того, как они смотрели друг на друга. У него изначально не было никаких шансов. Понимание этого приходило только сейчас. Прошли без малого четыре года с того дня, как они с Пак Чимином ехали в автобусе, как рыжий умиротворённо сопел у блондинистого Юнги на груди, а Чона начало колотить от вспыхнувшей злости.Вспомнил потрясение, непонимание, страх в его глазах, которые постепенно сменились какой-то непреклонной уверенностью в том, что он с этим холодным ублюдком. Вспомнил то чувство, с которым смотрел на них тогда, в автобусе. Боль охватывала всё тело, какая-то дикая и жестокая, сносящая крышу. Он также не забыл ощущение невесомости в руках, которые нежно прижимали Чимина к телу, вибрирующему в такт танца. Никогда не забудет их совместные тренировки, которым Чимин отдавался на полную. Пухлые щеки и маленькие пальцы слишком сильно нравились тогда ещё 14-ти летнему Хо. Да, наверное, это и есть любовь. Каждый шаг отдавался новым спектром артралгии*, перебивая отвратительный соджу, выпитый немного раньше.Никогда, ни за что он не отступит, такой исход был бы самым ужасным из всех возможных. Ноги не слушались, а мысль о том, что он идёт куда-то не туда была потеряна задолго до всего этого безумия.Сейчас Чона сковывал лишь страх, пронзающий всю его сущность обжигающей, огненной дрожью, которая, колотила по внутренностям.Он боялся за больного младшего, осознавая всю абсурдность происходящего и когда ноги привели его в ненавистный парк, он даже не удивился. Сбитые костяшки готовы были плеснуть кровью от одного лишь дуновения ветра, несущего знакомый запах. — Неужели ты действительно сейчас здесь? Это не было похоже на вопрос, нет, это было констатированием безумия младшего. Хосок узнавал этот запах за километры: запретный плод. Страстный, чувственный, манящий своей загадочностью. А ещё его глаза. Он влюбился в них с первой секунды.Спустя еще несколько шагов воздух окрасился Пак Чимином. Нельзя было точно сказать, что это плохо, просто Хоби нехорошо. Чимин вызывал ощущение внутренней горечи. Чон всегда скорбил по нему. FlashBackПак проснулся от холода, взявшего в тиски сердце, и, открыв глаза, сквозь сверкающие гиацинтовым цветом слезинки, увидел большую луну. Где-то там, вдали, на него смотрел хён и также широко улыбался. Он умел, Чимин знает. — Как всегда прекрасный и единственный в моем сердце! Величественный простор безмолвной комнаты, свинцово-черное небо и белая луна. Юнги тоже был блондином. — Как у тебя дела, Юнги-я? Ты хорошо кушаешь? Огнистый отлив его волос всегда нравился Мину, поэтому Чимин и думать о новом цвете не смел.Чим всегда пытался скрывать свои истинные чувства, боясь, что хён узнает.Следы от Мина до сих пор болели, не давая рассудку понять, что его больше нет.— Я опять оступился и не могу понять, что делаю не так. Хён, что мне делать? Заменить его нельзя. Стать подобным — невозможно.Родное сердцу имя вырывается из глотки, звоном стоит в ушах. Руки хватаются за тонкую подвеску, прижимая к себе, не желают отпустить. Чимин вновь падает, сгорает от этой бессмысленной жизни, поднимаясь на ватные ноги, на последок взглянув на мирно спящего Тэхёна. — Прости меня, Тэ, я вернусь за несколько часов. Тихо, немного испуганно звучит тёплый голос в темноте комнаты. В словах слышится улыбка. Он, правда улыбается, сжимая в руке декоративное сердечко. Дверь непривычно тихо закрывается. Комната остывает, погружаясь в беспросветный мрак сновидений Кима. В свете лунного света Пак выглядит живей. Хотя цвет лица все такой же бледный, а в глазах читается усталость.За последний год это было первой попыткой умереть, последние обновлялись трижды, но ни одна так и не увенчалась успехом. Улыбка сияет на его лице, но под ней, совершенно точно, нет и намёка на радость, что угодно, не стоящее с радостью в одной линии. На белоснежном лице отпечаток горя и потерянности. Он совсем не собирался задерживаться в простором дворе особняка, а его путь был длинным, уставшие ноги еле плелись за телом. Земля давно ушла из-под ног, но это его не останавливало, никогда!Звёздное небо плело загадочные сети над головой и читать их умел только Мин Юнги. Он умел все. Горячие слезы скапливаясь на ладонях, мешались под глазами, не позволяя парню видеть. — Я устал, устал от этого! Устал верить тебе! Устал, слышишь? Последние 15 минут он шёл в тишине, перебирая мысли в голове и даже не среагировал на милого охранника. Любимый парк, любимая скамья, любимые воспоминания. Ещё совсем недавно он чувствовал ласковые прикосновения хёна, который совсем не хотел показаться сентиментальным. Желал утешить. Желал увидеть улыбку чистую, искреннюю. Тогда ресницы Пака дрогнули от нежного касания и сам он всем существом потянулся к желанному теплу. Одно лишь чувство было необходимо.— Попроси меня улыбнуться для тебя, хён! Трепетно хватается руками за скамейку, вспоминая, как нетерпеливо выпрашивал запретный поцелуй глазами. — Я сам не понимал чего хотел и не виню тебя в том, что ты не понял! Юнги был слеп с людьми, а Чимин тогда не видел ни тени луны, ни её света. — Мин Юнги, я... Срывается на самом волнующем, хмуро и требовательно, а слезы покидают его, прекращая бежать. — Я люблю тебя! Вырывается из самой глубины, звонкий и бодрящий голос, словно звук колокольчика чистого сердца. Невольно Чим отрывается от столь желанных слов, будто облитый ледяной водой.— И всегда любил! Снова погружается в темноту своей искаженной реальности.Смотрит вроде в глаза, а вроде сквозь деревья. Опять невроз даёт о себе знать. Рыжий просит прощения немым жестом и отворачивает голову, все не отпуская из рук маленькое сердечко. — Люблю так сильно, но ты и слушать не желаешь! Я знал, что тебе это не нужно, но не смог обойти стороной! Влюбился как ребёнок! Я и был им!Чимин зарывается носом в красное дерево, эгоистично выпрашивает поцелуи, хватает ртом согретый собственным дыханием воздух.— Мы будем вместе! Ещё совсем немного! Безустанно хватается ослабшими руками за скамью, вспоминая чужую спину.Чертовы три года, но он все также отчаянно мечтает о нем, мечтает впиваться в чужие губы, шею, грудь. Мечтает выжимать всего себя, до последнего вздоха.Конец FlashBackБольно смотреть на то, во что превратился прежде ясный как солнце первый атлет своей вековой категории. Чон Хосок прикрывает глаза, в сотый раз обещая себе, что не пойдёт на поводу у этих покрасневших от слез глаз. Не станет тянуть руки к свежим дорожкам неконтролируемых слез, не будет прижимать к сердцу. Не станет потакать чужим прихотям.Как же он облажался.— Чимин! Слышится севший от алкоголя голос в темноте парка. Тишина в ответ разрывает душу и сердце. — Юнги-хён, Юнги... Чимин отчаянно вторит, словно эхо. Превозмогая боль, раздирающая душу, наступая гордости на горло заставила Чона подойти ближе. — Я здесь... Полушепотом отвечает разбитый и, кажется, более ничего не чувствующий Хосок. — Уходи! Младший на секунду приходит в себя, отрываясь от сухого дерева. — Нет, я не брошу тебя! Почему ты не дома? Он садится на твёрдую поверхность и младшему ничего не остаётся, кроме как подвинуться вперёд, перенося тело в полусидящее положение. — Опять будешь пытаться меня поцеловать? Сухо интересуется Пак, поправляя прядь волос. — Я был слишком грубым, мне жаль! Шепчет Хо в качестве защиты. — Нет, не нужно! Лучше за враньё извинись. Чим, постанывая, опять укладывает своё измученное тело на скамейку . Хо напрягается, затаив дыхание, когда чужая тяжёлая голова ложиться ему на колени, оставаясь неподвижной, и он решается на то чтобы сказать это:— Я не врал тебе, Чимин-а! — Господи, Хосок… Разбросал здесь свои конечности. Если ты не собираешься дать мне Юнги, то вали отсюда! — Тебе незачем он, его здесь нет! Глаза рыжего цепляются за это отсутствие хёна. Ему приходится несколько раз моргнуть, иногда с усилием, чтобы восстановить зрение и увидеть, что ему показалось.— Он здесь. Пак хочет, чтобы ему только показалось, едва не до боли сжимая, а после открывая уставшие глаза.Однако нет.– Чимин, ты не мог взять и сломаться!!! Нет!! Только не ты!С этого момента Паку мало что удается сосредоточить в голове.Дрожащими руками он попытался прикоснуться к силуэту Юнги, всё еще стараясь видеть ясно, помимо резко сменяющихся кадров в голове, уперев взгляд в пустоту, желая увидеть такие желанные черты лица. — Нет, нет! Это не так! Перестань врать! — У вас не выйдет ничего, пойми это наконец! Старший приподнимается, насколько может, на несколько сантиметров над младшим. Руки дрожат от усилия, грудь словно трещит под зубами Адского Пса, но он сердито смотрит прямо в эти волшебные глаза, которые заставляли его вновь влюбляться.– Ты болен им... Это видно по огню в твоих глазах.На восходе луны Чим продолжил кричать вновь и вновь, не останавливаясь. — Заткнись! Заткнись! Кажется, что боль с силой прошедшая по всему телу, вызвала спазм каждой мышцы и связки, заставив его сжаться максимально сильно, подобно комку, и неистовым криков прогреметь на несколько футов вокруг. Сухое горло разрывало, лицо Пака воспылало от нахлынувшей соленой влаги, а тело продолжало биться в кон. — Чимин, я помогу тебе, слышишь? Помогу! Хо по-прежнему зол и расстроен, напуган, а вопросы переполняют его, требуя немедленных ответов, которых Чимин никогда не даст. — Мне плохо, Юнги, прошу! Хо был внутренне готов к более долгим уговорам, но к этим словам никак нет. Боль, подобно тысячеголовой твари, грызёт каждый клочок тела младшего; он дрожит в нехорошем ознобе.— Прошу, Чимин-и, нет, не нужно! Попроси у меня, пожалуйста! Чим подтягивает к себе воздух и, просунув руку под скамью, чуть прижимает к себе в осторожном объятии. Из последних сил поднимает голову. Никто не мог называть его так. Никто, кроме Мина. — Я сказал проваливай отсюда!!! Ты мешаешь нам спать! Чим то ли засыпает, то ли отключается на несколько минут, пока неожиданная мысль не прошивает его ударом тока.— Мелкий, хватит спать, ты мне все ноги передавил! Вставай!Грохот внутри не перестает бить по ушам или это звук его собственной крови, что так оглушительно отдается в висках.. — Ненавижу тебя! Он вскидывается на скамейке. Хо, который успел подсесть ещё ближе, оказывается рядом, предотвращая потерю равновесия и падение. Слишком больно слышать это. — Прости, прости, только, пожалуйста, прекрати! Сердце выстукивало уже четвертый удар с перебоями. Зрение всё никак не могло выработать необходимую фокусировку - уж слишком сильно прижал себя затылком о скамейку. Дрожащее естество внутри не давало младшему дышать, хотелось забиться в истерике. — Что? Что такое? Он искренне пугается. — Юнги... Отдай мне его! Где ты его прячешь???! Хо закрывает уши, чтобы не слышать эту вечную карусель, с которой младший никак не хотел вылезать. Он ощущал лишь беспорядочный водоворот слов, а после гнетущее молчание в реальности.Тишина. — Нет, Чимин, я, я здесь! И я готов любить тебя так же сильно, как ты любишь его!Хоби открывает глаза и поворачивает голову, и в тот же миг ловит испуганный взгляд, протягивает руку к чужому лицу. — Прости, Хосок-хён! Пренебрежительно хмыкает Пак и грубо отводит руку старшего от своего лица.— Неужели я настолько противен тебе? Колко улыбается Хосок. — Да.Чим кивает головой и поднимается с скамьи. — Куда ты?! Резкий, высокомерный и гордый. — Думаю, он возле озера, я нужен ему! Горькая реальность, немного даже убийственная.— Думать вредно.Чон Хосок грубо опрокидывает голову, злясь. — Я ухожу!Хосок машет головой в разные стороны, соглашаясь со всем и на все, лишь бы Чимину было хорошо. Лишь бы Пак Чимин не бросал его. Лишь бы ещё хоть на секунду увидеть его счастливым. — Нет, ты не в состоянии, чтобы идти туда!И в этом неровном тоне он не может не цепляться за него руками, ступив из скамьи на землю, пошатнувшись, потому что в мышцах все еще слабость вперемешку с алкоголем. Ссутуленные плечи и дрожь в руках, которые вжимали напряжённое тело младшего, не могут умалить чужой бесспорной красоты. У Хосока замирает дыхание.Какое-то время с первой встречи он считал Пака странным, чудным, вызывающим сомнения в остроте зрения и трезвости собственного рассудка, как проклятое кривое зеркало в парке аттракционов . Потом оказалось, что под маской очень часто ?скрывался? облик самого Пак Чимина. По-настоящему же похожего на вазу из фарфора, которую разбили и не сумели собрать заново, оставляя швы, которые он скрывал от этого мира.— Жалеешь меня?Пак оборачивается к нему и изгибает губы в усмешке, которую не видно, но ?слышно?. — Или жалеешь о том, что не воспользовался моей слабостью? Такая хорошая возможность…Улыбка становится шире, ощутимее, почти злой в том, как он упивается каждым словом.— Вижу, ты уже пришёл в себя. Хо вздыхает и опускает руку на чужую талию, резко поднимая младшего в воздух. Сейчас, когда Пак невольно клонился чуть назад, оттянув плечи, Хосок сумел увидеть сиреневые полосы на шее на нездорово-бледной коже, которая обычно радовала своим кремовым оттенком. — Что за... С виду следы были новыми и у Чона действительно возникала мысль о возможности, но… — Не смотри, сам виноват!— Нет, не ты! Не соглашается старший и принимается идти прочь с этого противного места, заставляя младшего затихнуть на несколько минут и застыть в каком-то странном недоумении. ?Надеюсь ты меня сегодня не изнасилуешь!? — мысленно.— Хён, не хочу домой, пожалуйста! Пак склоняется еще дальше от его лица, со временем обхватывая шею Чона руками, упираясь лбом в чужую грудь. В такой нелепо-неудобной позе, и дар речи пропадает, а Хо продолжает идти, иногда просматривая на чужие рыжие волосы. — Да, я понял! Пальцы давят сильно, словно стремятся проникнуть под кожу, вцепиться намертво, но слиться воедино не могут. Хосок и сам это чувствует. — Спасибо тебе за то, что оказался рядом! Возможно в пелене твоих приставаний ты забыл о том, как хорошо мы дружили прежде. Пак смеется без эмоций, плечи чуть вздрагивают от этого смеха, не обращая внимания на застывшего на минуту Хо.— Я ведь уже говорил, что ты мне нравишься.Наверное, именно так начинают сходить с ума.Но вот он чувствует, как чиминова рука барабанит по его спине и парнишка взъерошивает пятерней серые волосы.— Да, говорил, а я люблю другого! Смотрит на Хосока с усмешкой. Это впивалось в его мозг, как с молоком матери: надо родиться Юнги.— Я знаю. Он знал, что у Пака внутри, знал, что там адское пекло, что его внутренний огонь выжигает все живое. И никаких отсветов снаружи.Ни-че-го.В нём что-то сломалось. ?Зачем я это делаю? Когда это я вообще задавался этим вопросом? Когда меня это интересовало? Вот буквально вчера… В пекло!? — Так вот, почему не к тебе домой? Кто-то вообще знает, что ты ушёл из дома? Поджимает губы, переводя тему от этих гребанных чувств, которые никому не нужны. Чимину так точно. — Нет, я ночевал у Тэ, но, как видишь, решил прогуляться! Поворачивает голову на парня, без каких либо эмоций смотря на профиль старшего. — Я занесу тебя в отель, да? Уточняет Хо, постукивая пальцем по лбу. — Мне без разницы. Вздыхает он устало.?Пора завязывать с этими суицидами. И так уже заигрался.— Можешь прекратить кривляться? Ты не с говном разговариваешь! Лицо боксёра пылает, раскрытый рот зажимает ладонь, пытаясь остановить поток трехэтажного мата.— Да, как скажешь! Отчего-то он запомнил Чимина совсем не таким.Если прищуриться, он сможет пролистать всех своих бывших парней в своей памяти одного за другим, и только Пак Чимин позволял себе так смотреть на него. Ах да, он никогда не был ему парнем. — Ты это всерьёз? Очевидный вопрос, не новый. Бесит. — А что ты хотел услышать?Хосок поражен, не верит и со временем останавливается.— Хотел?! Что я нравлюсь тебе. Но ты говоришь всё это с таким лицом, будто всегда считал меня никем. Я не могу понять почему ты никогда не смотрел так на Юнги. Не могу! Или ты думаешь, что он никогда не врал тебе?! Тронуло сердце. — У меня нет чувств к тебе, хён. — Тогда почему ты не оттолкнул меня? Почему я должен тащить тебя?! Все его парни отучали его жалеть себя, кроме Чимина. — В твоём словарном запасе есть слово "помощь"? — НетВажно быть выше, не подпускать так близко, чтобы это мучило, но не с ним. Все они любили вымышленный образ в своих головах. Не его, а крылатую проекцию безгрешного ангела. — Я вижу. Он отворачивается и уже хочет слезть, но крепкие руки держат слишком крепко. — Я не виноват в твоих бедах и сам проклят. Болит так же, Чимин! — Перерастешь. Это дурацкая шутка. Непонятливый экземпляр. Что ж, не в первый раз. Пак вынужден быть жестоким.— Иногда я чувствую себя хищником, даже, пожалуй, волком, который охотиться за тобой! — Это и есть проблемой, твои чувства сводятся к животным инстинктам!Они наконец сдвигаются с места, приближаясь все ближе и ближе к месту назначения. — Хочешь сказать, что ты никогда не желал кого-то кроме Юнги? — Только его. Желал, желал и до сих пор желаю до потери пульса. Это было страданием Чимина. — Желаешь того, кто 3 года неизвестно где? Вдруг он изменился и уже не привлекает тебя. — Я тоже изменился и это вполне нормально, не думаю что есть человек, который сможет заменить его. — Да, конечно. Хо сжимает кулак, в глазах темнеет, но всеми силами не дает разуму отключаться и продолжает думать.Глаза. Какие они красивые... Глубокие и необъятные настолько, что Хосок тонет, будто прыгая с обрыва, тонет в собственных мыслях. Чон не хочет тонуть. — Тэхён знает, что ты ушёл? Слова подобны дикому, животному стону, но не могут обратить внимание чужих глаз на их владельца. — Просто отнеси меня, чтобы я выспался, почему ты такой шумный? Пульс отдавался где-то в затылке оглушающими ударами горна, а мысли прыгали из стороны в сторону, не давая сосредоточиться.Да, он для Чимина пустое место. Пустое. — Мы почти пришли. ***Мин Юнги ненавидел просыпаться, но еще больше ненавидел когда его будили, что удалось досаждающим звонкам. Потягиваясь и хмуро поглядывая вокруг, он взял телефон, сонно посмотрел на экран и его раздражение тут же сменилось на беспокойство. Тэхён никогда не звонил так поздно.— Да, я слушаю! Не думая, отвечает немного хрипло, а на другом конце слышится скрежет чужих зубов. — Скажи, скажи что он у тебя!Глухая боль пронзила разум и он, не думая, скинул вызов, принимаясь за свою обувь. Выбежав на холодную улицу, он был не в силах остановиться. Ноги сами несли его вперед, и он слишком неуверенно ступал по тротуару. Звуки шагов и биения сердца эхом разносились в голове, оставляя противное послевкусие. Мин приносил молоко каждый день, каждый, не нуждаясь в ответе, но сегодня это было иным жестом. — Молодец, Чимин-и, это было круто!Проговаривает тихо, упираясь о край крыши и улыбается, протягивая младшему баночку бананового молока. — А ты сомневался? Смеётся Пак и отводит взгляд в сторону, принимая свой "приз". — Если бы я убежал, ты бы последовал за мной, позабыв обо всем мире?Ветер безжалостно обдувает кожу и Пак зависает, не вполне понимая, как рассказать о том, что он чувствует в данный момент. Не знает, что ответить. ?Я люблю тебя?Эти три слова говорят слишком часто, но их не было достаточно, чтобы описать покрасневшие щеки рыжего. — Мне нужно твоё разрешение, чтобы побежать за тобой? Как всегда дерзил и ухмылялся, открывая баночку любимого молока. — Нет, выбор за тобой.?Прежде чем мы не станем слишком зависимыми друг от друга...? — Я бы потратил многие годы, чтобы отыскать тебя. Выпаливает на одном дыхании и вжимается губами в белую трубочку, а Мин Юнги смотрит своим пронзающим взглядом. — Все, кем я являюсь, кем я когда-либо был... Здесь, находясь с младшим на крыше средней школы, Мин видел лишь прекрасные глаза напротив. — Неважно, кем ты был, главное то, кем ты будешь в будущем.Слишком смелые слова.— С меня желание.— Встречный вопрос. Если я потеряюсь, как долго ты будешь искать меня?Подходит ближе и Юнги может чувствовать бодрящий, сладковатый бергамот, оттеняемый вишневым цветом — Пока не найду, Чимин-и.Вполне серьёзно и без доли издевательства. Из-за десятка одинаковых зданий по левую и правую стороны он перестал замечать реальность, думая и замечая единственную важную вещь в своей жизни – Пак Чимина. — Нет, Чимин-и, скажи, что ты просто гуляешь в парке и Тэхёну лень поднять свою жопу с кровати! Глупое восьмое чувство, которое Мина никогда не подводило; Всё внутри умоляло думать о том, что Тэхён не искал в парке и Чимин сейчас там. — Дурак, сам научил его приходить! Высокие здания с каждым шагом словно сужались и давили на сознание. Мину не хватает воздуха, сердце бешено стучит в груди, а в голове кружится всё также одна мысль: ?Бежать!?Шаг - пять ударов сердца, шаг - пять ударов сердца. Нужная скамейка - в самом конце дорожки. Судя по его сердцебиению он умрёт быстрее, чем добежит к ней. В ушах стоит шум, перед глазами все расплывается.Пустота.– Нет, Чимин-и, скажи, что у тебя все хорошо! Он кричит со всей силы, прикусывая губу, разворачиваясь к дереву лицом и с силой бьет по нему, чувствуя кожей жидкий металл.Дрожащие руки смогли быстро нащупать телефон в кармане джинсов. Убийца пытался сдержать волнение в своём голосе, когда на звонок ответили.— Нашёл? Сразу же нервное. — Нет, я сейчас в парке. Его здесь нет. Воздуха не хватает, а в груди что-то медленно ломает ребра, так и, норовя выбраться наружу. – Я уже был там. И в вашей школе был, и в нашем кафе, и даже в том месте, где он любил выпивать. Тэ пытался подавить своё волнения, потому что слишком больно. И это нельзя объяснить или понять, только почувствовать. — Я, я виноват! Тэхён, что нам делать? По лицу скатываются слезы, соленные и настолько забытые, что их вкус на секунду отрезвляет. — Сначала оставь истерику, понял? Я понятия не имею где он, и думал что у тебя, как у мафии должны быть всякие штучки из фильмов, которые помогли бы нам найти Чимина. Обида, отчаяние, боль – все смешалось, новой волной накрывая разум и тело. — Мне надо подумать, ты где? — Я у него дома, на случай, если он придёт. Юнги оглядывается и пробегает несколько метров, не выключая вызова, обдумывая слова младшего. Штучки, штучки, штучки... — Тэ, у меня есть идея, жди звонка. Внятно и, не свойственно баритону, повышает голос. Слишком плохо Мин выглядел, да и голос выдавал его волнение. — Да, я жду звонка. Смешно и иронично, потому что Тэхён слеп в данной ситуации. Да, да, наш любимый экстрасенс ничего не видит, поэтому и паникует. Вызов скидывают по ту сторону трубки и Мин Юнги остаётся в полном одиночестве и лишь Луна освещает его лицо, руки и белую подвеску на шее. Он роется в телефоне, пытаясь взять себя в руки и восстанавливает дыхание.Набирает номер брата, глубокий вдох – так, что воздух разрывает легкие. Громкий выдох – так, что в глазах темнеет от нехватки кислорода.Вдох-выдох, вдох-выдох. Нихера не лучше, пока Чимина нет здесь. — Блядь, да возьми же трубку!!Сероволосый закусывает малиновую губу и внимательно смотрит на экран, ожидая поднятия трубки. — Ну же, пожалуйста...Заглатывает тягучий ком, виновато прикрывая глаза. Садиться на лавочку тяжело и болезненно вздыхая.Это яркое чувство страха уже сплело вокруг него паутину, и бесполезно вырываться – запутаешься еще сильнее. — Да, хён? — Пробей местоположение чипа, который я тебе только что скинул! Пытается держатся, но выкрикивает с вселенским волнением Мин, сжимая футболку, от чего парень на линии удивлённо вздыхает. — Настолько все страшно? Что хоть случилось?— Чимин пропал, я... быстрее скинь мне адрес! Он не может унять дрожь в теле, по спине стекают капли пота.— Я скинул. И кстати, Хосок сейчас в том же месте, что и твой жучок, братик! Смеётся, отключаясь. Мин Юнги не в силах повернуть голову и посмотреть куда-то ещё, кроме как украшения на груди. Поднимается со скамьи, теряя равновесие. Повторно отталкивается от деревянного изделия и делает несколько нетвердых шагов.Нет, сил недостаточно и не в силах сделать новый шаг, он хватается рукой за дерево и видит, как сильно дрожат его пальцы.Убийца с трудом поднимает голову и почти не видит, перед глазами все плывёт, а в уши словно залили воду. — Я убью его! Мин чувствует как ревность и злость знакомо закипают, не давая здраво мыслить. Темнота мягко обнимает за плечи, обволакивает и подталкивает вперед. Еще шаг, еще и еще.— Я устал! Устал быть тем ничтожеством, которое постоянно прячется! Устал видеть это говно рядом с тобой! Я устал говорить себе, что не ревную, потому что я, черт побери, пиздец как ревную!Это вырывается почти неосознанно. Его глаза широко раскрываются, а конец фразы плывет в громком выдохе. Голова его больше не слушалась. Он сбивался со счета ударов собственного сердца и, пошатнувшись, подпрыгивает, а сердце заходится в бешеном ритме. Кровь отхлынула от его лица, шум в голове стих, и он наконец-то смог услышать здравый смысл.Вся его жизнь была сплошным кошмаром. Но он только сейчас понял, что все это – детские игры по сравнению с тем, что происходит в этот самый момент. – Милый, любимый… если бы я знал тогда, к чему все это приведет…Слезы скатываются по щекам, а после безшумно разбиваются о асфальт.— Я бы никогда не начинал этого дерьма! Катилась по щеке слеза, потом вторая а со временем их было столько, что и не сосчитать. Красные глаза, которые видели вдали размытые силуэты и кажется, Чимин-и идёт, или не кажется. Мин Юнги не знает.– Вернись ко мне! Выкрикивает со всей силы. Впрочем, плевать. На все плевать. Пусть все видят, пусть все знают.– Я не бездушное чудовище! Колени сбиваются в кровь, когда он падает на них, опуская серую макушку,веря всем сердцем, что это его Чимин-и. — У меня есть чувства к тебе! Ты ведь знаешь это, правда? Знаешь?! Нет, нет, нет, реальность ненавидела его, потому что все плохие должны платить по заслугам, а Пак Чимин был смертным грехом для убийцы.***Понедельник начался не очень удачно: кто-то спешил, кто-то стоял на месте, а кто-то сидел за школьной партой, летая где-то далеко в облаках собственных мыслей.Чёртов Чон Хосок и его конечности на Паке утром, глупые воспоминания и следы на шее- это было нынешним состоянием Пак Чимина. Ким Тэхён наверняка обиделся за ночное предательство с его стороны, но рыжик был готов убить друга за то, что тот опаздывал.Нервные постукивания по гладкой поверхности парты: одно, второе... никак не помогает, а наоборот, замедляет время, которое на секунду останавливается.?Нет, ну настоящий ублюдок! Как ты можешь??Суета в классе обходит его стороной и он не замечает ничего, кроме своих рук и телефона, который мирно в них покоился.?Ты заслужил на громкий подъем!?В голове мелькало лишь злосчастное ?Позвони мне, ублюдок!?, однако, телефон все так же молчал, из-за чего Пак осознавал, что он не сможет дождаться звонка от младшего. Наконец, выключив смартфон, Чим поднял голову и посмотрел вперед перед собой в надежде увидеть Тоху, звонок которого был сейчас так важен для него. Пак горел желанием рассказать о случившемся другу, а ещё боролся с неким интересом где сейчас Хосок, который остался в отеле. Чимин не считал себя виноватым, или что-то ещё, просто вчера он чувствовал себя настолько хреново, что было поебать на то, кто его занесёт прочь. Домой идти не хотелось, а Ким Тэхён уже устал от его вечных проблем, поэтому Хосок удачно попался ему под руку. Скажете, что он мразь? Имеете право! Пак Чимин всегда искал выгоду, чего изменить Мину удалось на слишком короткий отрывок времени. Все надежды вновь с треском обрушились, когда тот не увидел ровно ничего, кроме галдящего класса и группы поклонниц возле дверей аудитории, которых разогнал мелодичный звонок на урок. Время шло.Рыжий просидел ещё три урока в мыслях о случившемся вчера и вздохнул, выходя из кабинета в столовую к Джин-хёну, где они вместе ждали занятого президента и эта идея, с треском провалившись, заставила ребят разойтись обратно по аудиториях, которые навевали разные воспоминания. Усадившись за парту и быстро набрав номер “Чудика Тохи”, Чим стал ждать ответа, однако, в динамике слышались лишь длинные гудки. — Да чтоб тебя! Пак уже собирался бросить смартфон на парту, но вовремя остановился.Все взгляды были на нем, все, кроме самого желанного. Это заставило порцию воспоминаний охватить голову, возвращая Чимина в среднюю школу. — Ей, сладкий принц, Мин Юнги втрескался в тебя! Вот как смотрит! Кричит противный одноклассник, снимая очки и таращится на задние ряды трибун, на которых и сидел блондин. Пак Чимин чувствует проживающий взгляд лучшего друга на себе, поправляя кроссовки к забегу и не может скрыть румянцем укрытих скул. Если бы все было так просто, если бы действительно нравился....Пак Чимин медленно шагает к трибунам и делает вид, что ищет кого-то и когда встречается с горящими глазами хёна, замирает, расплываясь в гордой улыбке. — Мелкий, ты ещё не выиграл, поэтому не либся, как больной! А для Чимина это уже было победой - хён, пришедший поддержать его был лучшей наградой. — Если я выиграю, с тебя желание, помнишь? Кричит так, чтобы он услышал, на что Мин мягко улыбается, вызывая непонимающие взгляды всех присутствующих. Если бы только Чимин знал, что Мин и без криков слышал только его. Крепко сжав телефон в руке и громко выдохнув, повторив процедуру с набором номера, рыжик судорожно поднес смартфон к уху, надеясь услышать что-то помимо гудков.Звонок. Все?правильно. Пак Чимин?— не?человек. Он?не заслужил большего, не?стал лучшим в танцах или атлетом. Его поведение терпят из-за мамы. Все?правильно. Так?надо. Правильно, правильно, правильно.Неправильные – только глаголы, которые упрямо ложились в?тетрадку, пробираясь сквозь гам в аудитории. Пак слушает неправильные глаголы неправильного, английского, языка. Их?читает неправильная старушка.Неправильный человек в?насквозь правильном мире?упорно учит?английский?язык. Учит?просто так, чтобы не?сойти с?ума, чтобы не?стать правильным.Ручка падает на светлый линолеум и это заставляет переключиться, собраться и даже отвлечься. — Пак Чимин, где ваш друг? Слышится старый голос, который взбадривает поникшего мальчика. Впервые за этот год она заговорила на родном языке, что было нонсенсом, ведь по школе ходили легенды, связанные с тем, что их учительница не знает корейского. — Он плохо себя чувствует, учитель. Тихо и очень неуверенно, что укрывается от всех в аудитории и даже от самого Чимина. На его слова не отвечают, переходя на совсем неправильный английский, который Чимин отказывался понимать. Love - значит любить и Пак Чимин отпустил свою любовь ещё три года назад. Каждая попытка суицида служила неким возвращением и напоминанием о своих чувствах. Пак Чимин боялся забыть его.Боялся настолько, что это переросло в невроз, с которым он вынужден бороться до сих пор. Звонок на перемену спас его от тяжёлых мыслей и выпорхнув из кабинета, Пак потянул уставшее тело по коридору и начал медленно спускаться по длинной лестнице на первый этаж, где всегда тусил выпускной класс. Намджун на огромной скорости мчался по коридорах школы, а все мысли были заняты предстоящей встречей с своим парнем. Он волновался, а на губах заиграла лёгкая улыбка. Он вспомнил их первую встречу и понимал, что ещё тогда, увидев этого красавчика, должен был заявить всему миру, что он почувствовал к нему. Да, да, эти чувства взволнованного юнца перед столь прекрасным старшим, когда сердце бешено забилось, а мозг лихорадочно вспоминал о том, как дышать. Его окликнул любимый тенор и Джун обернулся, вздрогнув - позади него стоял Ким Сокджин. Он был таким же нежным и беззащитным, как птица, которая просит, чтобы в зимнюю непогоду её согрели своим теплом.— Я искал тебя, Джун-и! Прошептал тихо Джин, боясь столь шумной обстановки.Он стоял у двери их аудитории на первом этаже и смотрел на него своими прекрасными глазами, в которых читалась такая невыносимая нежность, что у Джуна третий раз перехватило горло и защемило сердце.— Почему так тихо?Хрипло спросил, откашливаясь. На старшем был красный костюм с белой рубашкой под ним, в коридоре работал кондиционер, и его тело выдавало, что ему не очень комфортно. Джина немного знобило то ли от волнения, то ли от прохладного воздуха. Поймав взгляд младшего, он воровато отвёл глаза от волнующих его губ, повернул свою голову и в смятении дотронулся до кончика носа, явно нервничая.— Мне не очень... слишком много людей. Джун медленно приблизился к нему.Все его мысли в голове мгновенно перемешались, и он уже напрочь забыл все слова, которые так тщательно подбирал для предостоящего смелого поступка. Родные глаза Джун-и, такие желанные губы захватили его разум и заставили приблизиться в ответ. — Не нужно бояться. Молвил тихим, но до дури напористым голосом Джун, вплотную приблизившись к старшему и решительно дотронулся до лацкана красного пиджака, стараясь этим касанием не спугнуть его. Сокджин нежно положил свою хрупкую ладонь на его щеку, медленно поднимаясь второй рукой к его шее, а сердце Нама начало биться с новой, невероятной силой. — Я боюсь, что это лишь в моей голове и ты нереальный, Джун-и. Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Теряя контроль над своим разумом и телом, дрожащими от волнения руками, Джун скользнул по чужим бедрам и, взяв за талию, мягко прижал к себе, поднимая в воздух.Его горящий взгляд был прикован к любимым губам - таким манящим, таким желанным и было плевать на кричащих придурков в коридоре.— Всё ещё нереально, хён? Младший провел большим пальцем по красиво очерченным мягким губам, томно прикрыв при этом свои прекрасные глаза и нежно прикусив пухлую нижнюю губу. Он как будто пытался запомнить, впитать в себя каждую чёрточку, каждый изгиб его лица.Джина мягко притянули за шею вниз и он прочувствовал, как чужое дыхание обжигало его губы и он рефлекторно выставил руку, обрывая контакт. — Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, КИМ СОКДЖИН! ВСЕ УСЛЫШАЛИ?! Я ЛЮБЛЮ ЭТОГО ПАРНЯ ДО ПОТЕРИ ПУЛЬСА! Прокричал Джун во все лёгкие и почувствовал, как чужие пальцы медленно сменились губами старшего. Джун слегка прикусил его верхнюю губу и задержался на секунду, любуясь своим парнем.Старший, не в силах устоять перед этой сладкой пыткой, с упоением ответил на ласку на глазах у всей школы. Пак Чимин тоже был среди них. Смотрел и улыбался, радуясь. — Боже, хён, ты прекрасен! Выпаливает прямо в губы, нежно проводя языком по нижней губе старшего. Ким приоткрыл рот, призывая младшего к более решительным действиям. Ответ не заставил себя ждать и президент школы прикоснулся к чужому языку, погладив кончиком сверху и снизу, заставив при этом вырваться тихому стону из его груди.Ладони Чимина вспотели, сердце бешено колотилось и он впервые за сегодня улыбнулся. — Джун-и, я люблю тебя! Сильное желание разлилось по всему его телу, затуманив голову. Он крепче прижал Джуна к себе, углубляя поцелуй.Громкие крики, хлопки учеников и удивлённые пары глаз. Их президент, встречавшийся с первой красавицей школы- гей, да ещё и целуется с Ким Сокджином- самым успеваемым в Ёнсане. Руки президента хаотично блуждали по шее, волосам и спине старшего, а поцелуи становились всё более страстными и настойчивыми. Казалось, что им обоим не хватало воздуха, и только они сами могли спасти друг друга от этого вожделенного удушья.Нам оторвался от поцелуя и вдохнул аромат коротких волос, пытаясь втянуть этот дурманящий родной запах и наполнить им всего себя, чтобы задохнуться от этого блаженства.Старшего спустили на землю, целуя в носик и только тогда тот приходит в сознание : они целовались на глазах всей школы. Он и президент школы, который и был инициатором столь смелого действия. ?Что происходит?!? — Думаю, теперь у тебя не будет вопросов на счёт моих отношений с Имби, сладкий. Неожиданно он опять притянул к себе и со всей силой прижался к телу старшего, обдавая горячим дыханием его шею. Его руки сильными и требовательными объятиями обхватили на вид хрупкую талию любимого, а Джин в ответ всё крепче прижимал наследника к себе, зарывшись руками в уже изрядно отросшие тёмные волосы.— Как вообще можно сомневаться?!? Вы это видели?!? ВИДЕЛИ?!?Слышится писк Пак Чимина и толпа со временем расходится, делая на последок несколько фоток мило обнимающихся парней.— Привет, Чимин-а!Тихо мурлыкает Джун, отрываясь от старшего.— Да, Нам, это было круто!Забыв о приветствии, восхитился Чимин.— Боже, мальок, что ты забыл на первом этаже? Смущаясь, отводит взгляд Джин-хён. — Я к вам и пришёл, а вы тут устроили представление! Браво! Громко хлопает в ладоши, улыбаясь, на что Джун хватает своего парня за руку, переплетая пальцы в замок. Да, Чимин когда-то тоже так делал, тоже набрался смелости несколько недель и брал Юнги-хёна за руку, скрывая красные щеки за рыжими волосами, которые нуждались в немедленной покраске. — Ты звонил Тэхёну? Прервал воспоминания младшего Джун, волнуясь. Это читалось по его глазах. — Сперва ждал, что он позвонит, а потом и сам пытался связаться, но он не брал трубки. Я вчера сбежал от него, наверняка дуется. Пытается говорить с улыбкой, но попытка проваливается, когда он слышит ответ лучшего друга: — Нет, дело не в этом. Я не видел его утром, он закрылся в комнате и... — И он даже не вышел пошутить, как обычно, Чимин-а. Продолжил вместо младшего Джин, опуская голову, полную волнений. Ещё утром Джин пытался узнать причину такого повидения младшего, но тот и слушать не хотел, продолжая сидеть за закрытой дверью. — Ладно, вы занимайтесь школьными делами, а я буду разбираться с этим засранцем. ***Ким Тэхён жутко хотел спать, но из-за усиливающейся тупой боли в голове это оказалось недостижимым счастьем. Ким аккуратно повернулся к стенке, тихо посапывая и всматривался в стену, узнавая в ней красивое лицо знакомого парня. Мягкие черты лица делали его похожим на младенца, имя которого было Чонгук.— Какого хрена ты забыл в моей голове, ублюдок?! Эти слова прервал новый порыв острой боли, стало не выносимо и он отвернулся с неким раздражением, на что последовала незамедлительная реакция: в животе кольнуло и голубоволосый согнулся, случайно задевая прикроватный столик, который вчера переставил на другую сторону его лучший друг. — Давай, скажи уже хоть что нибудь! Трус! Лежать и вслушиваться в тишину было самым трудным, через что он проходил. Непонятная боль мучила его ещё с этого дурацкого объятия и он не мог думать ни о чем другом, кроме этого больного мудака, сбившего его лучшего друга в день их первой встречи. Никто не знал Ким Тэхёна по-настоящему, даже он сам. Никому никогда не понять, какие цели он преследует, почему он делает то, что делает. Никому никогда не узнать, о чем он думает, когда остается один.А если по существу, то думает о том мальчике, прижавшем всем телом к себе и о его огромных глазах. И из головы никак не выходит его голос.?Знаешь, думаю это судьба, истеричка! Ты плохо себя чувствуешь?? Да.?Я скажу глупость, если признаюсь, что ты меня заинтересовал и я не могу думать ни о чем другом, кроме тебя?? Нет, чувствую тоже самое. Вот что он хотел ответить, а получилось совсем не так. Его жизнь никогда не была сказкой, но тогда он поверил, что однажды… однажды и такому чудовищу как он должно было повезти… Однажды…Чонгук казался ему искренним, поэтому и глупым. Все, что приходило в голову – пустяки и Ким Тэхён никогда не задумывался над чувствами больных ублюдков, вроде Гука. Вот почему он как зачарованный обнял этого человека с холодным как ветер голосом. Это было чем-то новым и совсем неизвестным: Гук пристально смотрел на его лицо своими стальными глазами, и Ким чувствовал, как терял свою знаменитую силу воли. Что с ним? Он и сам не знает. Не может опознать это чувство, раздирающее все внутри в клочья и опустошающим душу. Прикосновения его тёплых рук сковывали, Ким ощущал каждый отпечаток его пальцев, а потом и боль, когда оттолкнул парня от себяТакая же как сейчас - всепоглощающая и опустошающая. И когда он вернулся домой, чувствовал себя выпотрошенным, вывернутым наизнанку, беззащитным, бессильным. Вот что причиняло настоящую боль – осознание собственного бессилия.Тишина. Глухая тишина.— О чём ты думаешь, когда говоришь такую срань?! Отчаяние, грусть, тоска, безысходность.В коридоре слышится чьё то неуверенное копошение, затем тихие шаги, направляющиеся в комнату парня. Если это опять Намджун, то Ким готов вырезать себе уши, чтобы не слушать его дурацких советов, которые ему не помогали. Ким Тэхён - он, он был виновен в этом дерьме и никакой человеческий совет ему не поможет. Он не считал себя человеком. На телефоне восемь часов вечера и восемнадцать пропущенных от лучшего друга. Чем ближе Пак приближался к двери, тем больше таяла пелена собственной боли и сомнений. Толкнув дверь, послышался звук открывающейся двери и рыжий вошёл в мягкий полумрак комнаты голубоволосого пришельца.— Я не узнаю тебя, Тэ. Ким Тэхён не мучает себя весь день напролёт! Приглушённый свет передавал красоту ярким волосам. — Это не то, чем кажется!Бубнит, зарывая длинные пальцы в голубые пряди волос. — Ты запутался, потому что это первая проблема в твоей жизни. Но Тэ, этого невозможно избежать. Пожалуйста, поговори с нами. Поговори со мной. Пак Чимин всегда был его спасителем, тем, кто освобождал Кима от оков внутренних терзаний. — Это я должен решать ваши проблемы. Но сейчас мне хреново и я не хочу, чтобы вы видели меня таким! Не хочу, потому что в таком состоянии я ни на что не способен!Младший смотрел прямо, прямо в глаза, пробираясь в каждый уголочек внутреннего обитания Чимина, словно вот-вот сорвётся. — Тэ, мы твои друзья и хотим помочь тебе не чувствовать себя хреново! — Я чувствую себя ничтожеством, которое даже не могло тебя найти! Я ничто, Пак Чимин! Ничто без своих способностей! Я не нашёл тебя вчера! Слова уникума подвергли рыжего в шок и в голове не укладывалось, что это сейчас ему говорил Ким Тэхён.— Нет, это я виноват, что попросил у Хосока отнести меня в отель! Я ненавижу себя за то, что вчера опять пытался и думал о том, что ты заебался каждый раз вытаскивать меня из этого дерьма! Мы будто все забыли, что с любого дерьма только Ким Тэхён протягивал руку помощи! Забыли, что ты не можешь постоянно вылазить вон из кожи, чтобы помочь нам! Ничтожеством я считаю только себя, потому что ты просто устал. Впервые встретившись с проблемой, ты испугался и пожалуйста, Тэ, я хочу научить тебя пережить это. Хочу протянуть руку помощи. Пак Чимин не умеет молчать — Ким понял это ещё с их первой встречи. Пак говорит и говорит, и слова так и льются, заставляя младшего внимательно вслушиваться в каждое слово и знаете, со временем боль ушла. — Чем больше времени проходит, тем больше я убеждаюсь в том, что ты всегда прав и у меня не будет друга, лучше тебя, Пак Чимин.Это звучало как самая жирная в мире точка, которую для них поставил Тэхён: убегать нет смысла и чёртов Пак всегда говорил чёртову правду, звучащую как полная хрень. — Да Тэ, я, Джин и Джунгли. Мы будем вместе всегда и то, что ты ничего не видешь не меняет того факта, что именно ты нас соединенил. Всё это не было просто так. Ты должен научиться хоть чему-то не пребегая к внутреннему опустошению. Когда Пак перекатывается на кровати поближе к нему и обнимает крепко-крепко, Тэхён жмурится, отказываясь вызнавать правоту хёна, который на это лишь улыбнулся.Совсем не таким был этот рыжик три года назад. Не был таким смелым и опытным, в его глазах не было этого знакомства с болью. В первый день встречи рыжий звучал глухо и надсадно. Так, словно долго кричал и потом не мог говорить нормально. Солнце не светило — для него слишком поздно, ибо в сердце Пака лунный свет выпалил огромный шрам. Под одеялом стало душно и темно, и это отчего-то напоминало Паку год, проведенный рядом с Мин Юнги - тогда он тоже задыхался. — Мы в полной жопе и уже пора выбираться, мой друг. Пак находит декоративное сердечко на шее, чтобы прижаться к нему целомудренным поцелуем, желая спокойной ночи, не желая больше думать о чем либо. — Да, принц, пока не станет поздно! В первые соглашается без излюбленных тэхеновых шуток и ироний, осознавая, что Пак Чимин был его спасением и исцелением. Ким прерывает поцелуй друга с неживим предметом и доверчиво засыпает в кольце рук старшего, зная, что все у них будет хорошо.***Луна вокруг отступила, оставляя только лишь силуэты, темнеющие в неярком свете. На Сеул опустилось утро, освещая темно-синее небо ярким солнечным светом, сменяя спутник, ранее окруженный множеством звезд. Пак Чимин сидел на балконе, облокотившись о кресло, держа в маленьких ручках белую в красное сердечко папку и любовался открывающимся перед ним видом, машинально вытаскивая лист бумаги из папки.— Господин, может кавы? Слышится неуверенный голос горничной и Чимин вежливо кивает в знак отказа.Волосы рассыпались по воздуху, и он тряхнул ими ещё один раз, как никогда в детстве, непокорным движением маленького дикаря.Он еще не до конца осознавал все те перемены, что произошли с ним за последнее время.Ему чудилось, что все это — пропавший Юнги, лучшие друзья и свалившийся на голову Хосок — всего лишь сон.Пак Чимин с нетерпением ждал пробуждения лучшего друга, ждал минуты, когда они наконец-то поговорят нормально без нервных срывов, когда Тэ развеет все его тревоги одним словом, когда оградит фирменным взглядом, к которому Пак уже привык.Но сейчас, когда этот момент должен был вот-вот настать, Пак вдруг понял, что какая-то часть его хотела бы остаться в незнании: остаться беззаботным маленьким мальчиком, бегающим с друзьями по улицах Сеула. Возможно, в этом были виноваты сили Тэхёна или же непривычный ажиотаж вокруг него, но Чим чувствовал, что боится.В момент послышался какой-то шорох и подросток обернулся, прислоняясь к спинке кресла, кидая папку на стол, спешно засунув туда листочек. Чимин забыл как дышать, а руки свело в лёгкой судоме, когда он наблюдал за следующим зрелищем: Намджун около минуты целовал хёна, робко проводя рукой по волосах, не замечая рыжего, сидящего сбоку балкона. Джин рассеянным взглядом скользил по территории и увидев друга, отстранился, обильно краснея. — Не стоит, хён! Я должен был подать хоть какие-то признаки жизни. Кашлянув в руку, засмеялся Чимин и пристал, чтобы обнять друзей. Объятья с Чимином донесли до наследника всю ту глубокою погруженность в раздумья и заставили спросить:— Как он? Сердце Нама забилось сильнее, когда вспомнил о том, что брат просил его помочь Чимину, понимая что мальок предвидел своё самочувствие. — Мы уснули вчера и всё, что он мне сказал: "Я нихрена не вижу", и "Я ничтожество". Я пытался достучаться, но вы знаете его! Согласился лишь бы я отстал. Пожалуй, такого волнения, как сейчас, парни не испытывали с того далекого времени, когда открывали для себя тонкую и загадочную науку дружбы несколько лет назад, будучи мелкими трубадурами, впервые идущими в жизнь старшей школы. — Тэхён всегда был сильным и несколько дней в кровати помогут ему в этом убедиться. Мы уж точно поможем! Эти с виду обычные слова заставили парней одновременно и замирать от восторга, и с недоумением спрашивать себя, а как это - испытывать то, что пережил Тоха? — Да, как и он нам, давая сильного подзатыльника! Засмеялся Джун и подхватил своего парня, чмокая того в носик. Захохотав, Джин отводит взгляд, который сразу же ложиться на рыжего, крепко державшегося за белый кулон на шее. — Ты никогда не рассказывал откуда у тебя этот кулон, Чимин-а! Это вставило Пака в тупик, его глаза неуловимо забегали, а сердце стучало опрометью.— Ах, это... Хрупкое равновесие привычного мира стремительно полетело к чертям, погружая в пропасть секретов и лжи, от которой Чимин погружался в отчаяние, отцепляя пухлые пальцы от белой побрякушки. — Давайте я вам позже расскажу, ладно? Эта история сейчас не в тему. Душу выкручивает от безысходности и боли и кажется, что неоткуда ждать спасения. — Да, конечно, просто ты постоянно так робко касаешься к этой подвеске. С грохотом рушатся баррикады, давая Чимину понять, что друзья давно догадываются об утраченном Юнги-хёне. Это должно было случится. — Это не просто подвеска, Джин-и. У тебя есть прикосновения любимого, а у меня только воспоминания и этот кулон. Кажется, младший сейчас пустит терен горьких слез и друзья тут же бросаются к нему ближе, заключая рыжика в объятья. ?Вот о чём говорил мне Тэхён!? — Расскажешь нам, когда будешь готов. Тихо проговорил Джун, не зная, что еще сказать, и надо ли что-то говорить. — Ладно, я не привык нарушать режим, а у вас здесь незаконченное дело. Колко смеётся и получает недовольные бурчания старших о том, что они с Тэ заебали их подкалывать, на что рыжик ярко улыбнулся направляясь к выходу. — Как нибудь скиньте мне порнуху с вашим участием, я её детям покажу! Смеётся Чимин, боясь получить стульчиком по голове, совсем забывая про папку с сердечками, оставленную на столе. Намджун подходит к столику и желание её открыть приходит вместе с пониманием, что Пак Чимин доверяет ему как никому. — Как думаешь, что он пережил? Чуть склонив голову набок и бросив быстрый взгляд на старшего, спросил младший.— Меня всегда беспокоили его шрамы, но Чимин не любит об этом говорить, поэтому я не спрашивал. Думаю он пережил что-то страшное. В тон ему ответил хён, подходя ближе. — Вдруг ему разбили сердце и он... Повторил Джун, подаваясь вперед, низкий тембр которого завораживал всех окружающих, заставляя слушать его часами.— Джун-и, это же Чимин! Белка-вояка, противник насилия. Он не мог вскрыться. Мягко улыбнулся Джин, скрывая от парня огромное волнение, чего делать не стоило, ибо получалось плохо. — Но Тэхён просил меня помочь ему, а я не знаю как начать и... — Мы поможем им обоим, как они помогали нам! Прошептал старший, наклоняясь так близко, что Нам почувствовал его горячее дыхание на своей щеке.— Это тебе сейчас нужна помощь! И президент, подавшись вперед, растворился в восхитительной сладости поцелуя. Губы, уже однажды опьянившие его, снова повергли в водоворот неведомых прежде ощущений. Все пробудилось в них в предчувствии высшего блаженства и отпрянули друг от друга, в ту же секунду прижимаясь друг к другу, не в силах расстаться даже на миг.— Сегодня у меня свободный день и может... Куда-то в шею, слишком нежно и слишком мило. — Даже не думай прогулять!Чимин вспомнил о том, как правильно дышать, только когда выбежал из особняка Кимов.Обрезанные ножницами деревья затрудняли любые передвижения, обращая внимание на себя, воздух в некоторых местах до сих пор был пропитан некой плохой аурой, от которой волосы вставали дыбом.Ким Тэхён вглядывается в даль, обращая внимание на бежавшего друга с окна, держа дрожащую руку на холодном стекле, желая позвать к себе. Не может. Позволяет самому себе считать себя слабым, понимая, что Пак Чимин совсем скоро наткнется на то, чего давно хотел. Понимает, что старший сам не знает чего хочет. Сколько невинных жизней унёс Мин Юнги в битве с самым собой? Почему эти попытки забыть Чимина не увенчались успехом? Тэхён перестал думать об этом ещё с слов Мина о том, что в его работе не замешаны чувства к Чимину, что в этой ситуации было единственным утешением.?Ну хоть где-то Чимин не виноват.?— подумал уникум тогда. Ноги сами выбирали дальнейший путь, сквозь траву и кусты, царапая руки и обрывая частицы одежды о колючие ветви. Но разве это стоит хоть крупицы внимания? Он то и дело срывался на бег, слыша вдалеке малейший шорох, что было его особенностью. Пак Чимин всегда реагировал на малейшие детали. — Черт тебя дери, Пак Чимин! Гневно выкрикнул он, спугнув маленькую птичку с дерева. — Я ненавижу тебя! Ненавижу! Болезненно, срываясь на шёпот.Где-то совсем близко раздался звук, отдалённо напоминающий скулеж побитой собаки. Совсем тихо, будто показалось.Мгновение спустя отчаянное ?помогите? изнутри головы. Совсем как год назад в больнице, куда Пак не решался идти сам. Сейчас же он бежал с попыткой отдаться любимому занятию, боясь, что этот мир очередная галлюцинация. — Не нужно превращать спорт в орудие пыток, Чимин. Лучшее, что я могу сделать - отстранить тебя от команды, пока ты не придёшь в себя.Всё тело пробрало мелкой судорогой, а внутри сжимался мерзкий ледяной комок боли.Это был он- Пак Чимин, вечно страдающий за прошлым. Пак Чимин, минувший территорию Кимов, скрытую мраморными вратами. Его карие глаза затянуты какой-то мертвенной поволокой. Они больше не блестели как раньше. Погасли в ту же секунду, как он понял, что потерял его навсегда.— Ты должен был остановить меня! Почему это всегда делал кто-то другой? Все твои слова ложь?! Скажи мне, что я не зря думаю, что ты ещё со мной! Скажи что я могу найти тебя! Скажи что ты дал разрешение на то, чтобы я нашёл тебя!Бежал, бежал и ещё раз бежал, не жалея бедного сердца, которое и так не выдерживало.Пак Чимин подозревал, что с этими нервными срывами он станет частым гостем ещё и кардиолога. Увы, медицина безсильна в делах сердечных и разбираться приходиться самому.Бежал, что было сил, стараясь забыться, отдаваясь полностью, но так казалось только ему. Тело подводило, доказывая, что Мин Юнги ему дороже, Мин Юнги ему нужен, без Мина он дольше не продержится.Резкая остановка сказывается на лёгких и сердце, которые сверхурочно качают нужные вещества, спасая хозяина от обморока.За плечо плавно оттягивают, влеча рыжего в мягкие объятья и страх на грани шока выпрыгивает наружу в немом вскрике, когда Чимин узнает в этом размытом пятне Джин-хёна.— Сколько ты услышал?Слишком рвано для разговора с хёном, но тот понимающе хлопает по плечу, оттягивая младшего за собой. — Я слышал каждое слово и думаю, ты не должен держать это в себе. Слишком мягко, что действовало на Пака слишком хорошо. С Джином он никогда не срывался, потому что старший умел настроить спокойствие там, где его не было.Только вот в душе у Чимина полная лажа.— Я боюсь, что не готов рассказать прямо сейчас и прошу тебя не говорить Намджуну о том, что ты слышал.Молит, залазя хёну на огромную спину, как маленький мишка. — Да, конечно. Но только если ты придумаешь годное оправдание тому, что я бросил его и отвез тебя в школу.Смеётся старший, замедляя шаг. — Тогда я уже пишу мемуар своим подвигам, которые случились по дороге в эту шарагу! Комната Пака наполнялась формулами и задачами с физики, от чего мозг понемногу вскипал.— Тупица, здесь не нужно умножать на два, возьми это под корень! Мин Юнги тыкает пальцем в тетрадь младшего и тот с грохотом падает на кровать, отказываясь понимать этот бред. Идея заниматься уроками с Юнги казалась уже не такой замечательной, потому что старший относился к этому слишком серьёзно. Не так, как ожидал Пак. Хотелось поцелуев и, возможно, чего-то большего... Нет, это всего лишь больные фантазии о его лучшем друге. — Хён, я не могу! Пожалуйста, у меня уже мозг вскипает! Молит, складывая две руки перед пухлым личиком, а Мин поднимает черную бровь в недоумении. — Я в твоём возрасте и не такие задачи решал, мелкий! Смеётся, толкая младшего в сторону, чтобы тот подвинулся и он мог лечь возле него. Так тепло. — Тебе ведь всегда похуй на физику, даже удивился, что ты пришёл! Пак укутывается в плед и кладёт голову на плечо старшего, пока тот что-то бубнит себе под нос в ответ, кажись, собираясь с мыслями. В воздухе висит атмосфера неуверенности и робости, но, вместе с тем, уюта и тепла. — Ты просил помочь, это совсем другое. Простого спасибо достаточно, Чимин-и! Хмурое лицо Юнги теряет последнюю деталь озадачености, и теперь он кладет свои пальцы на чиминову ладонь, чувствуя небольшую слабость в теле. Чимин кидает испуганный взгляд на хёна, но руки не отталкивает.Ладонь чуть колет от прикосновений холодной руки и когда Юнги вглядывается в зрачки младшего, тот резко встает с кровати, закрывая карминовые щеки руками.— Что такое?Шёпотом спрашивает Мин, потягиваясь.Он наблюдает, как Чимин-и переносит всю тяжесть собственного тела к двери и с удивленным взглядом резко хватает того за руку. — Тебе не комфортно со мной, мелкий? Непонимающе подходит к парню, поднимаясь с кровати, и банановое молоко, взявшееся неоткуда, падает на кафельный пол, когда Пак Чимин внезапно накрывает ледяную щеку хёна поцелуем. Пак осторожно поднимает холодный напиток и, на пару секунд отстранившись, протыкает крышку трубочкой, делая несколько глотков.— И что это значит?Шепчет Мин, как-то слишком грустно улыбаясь, и запускает ладонь в чужие огненные волосы, оглядывая 13-летнего парня. — Не смотря на наши вечные ссоры, мне нравится проводить время с тобой хён, и... — Да, Чимин-и, продолжай... Шепчет очень тихо, но Чимин улавливает каждое слово и резким движением вырывается из объятий Юнги, выбегая из собственной комнаты. Вся школа думала, что они с Мином встречаются и Пак Чимин знал, что его фантазии только ему на руку, но не Юнги. Юнги не разделял взгляды ЛГБТ, это было истиной для маленького Пака, влюбившегося в этого парня с их первой встречи. Волосы развеваются под дуновением ветра, когда мальчишка выбегает на улицу, а щеки продолжают краснеть, окрашиваясь в самые яркие оттенки красного. Пак вдыхает полной грудью и поворачивается к собственному дому, а за множеством стен в его комнате Юнги жмется к двери, решаясь на следующий шаг. И он его делает, выходя из особняка. Белые волосы снаружи встречает ветер и они развеваются, словно в замедленной съёмке, заставляя сердце младшего биться быстрее. Мин облизывает сухие губы и быстро сходит с места, пулей мчась к Чимину, и тот даже не успевает понять, что происходит, когда старший приближается к нему. — Хватит бегать от меня! На это Пак лишь прикрывает щеки руками и с опаской бежит в сторону маминого сада с надеждой укрыться, выбегая из участка, освещенного тусклыми фонарями. И очутившись в самом красивом участке поместья Паков, на несколько мгновений поднимает глаза к небу, машинально тормозя ногами и врезается в деревянный столик, за которым они обычно завтракали летом. Звёзды начинают украшать ночное небо и только сейчас до Чимина доходит, что они сидели за этими уроками больше двух часов. Супер. Юнги налетает неожиданно и чуть сбивает младшего, теряя равновесие.— Слишком быстро ты сдался, мелкий!Шепелявит любимый голос в чиминовское ухо и чуть смеется, обхватывая Пака за талию. Он вдыхает запах его волос, одновременно с тем тяжело дыша после бега. — Пожалел тебя, стареньким нельзя много бегать! Пак чуть дергает плечами, язвит и смеётся, на что Мин никак не реагирует, продолжая обнимать того сзади. — Смотри, Чимин-и! Холодная ладонь тянется к небу, и Чим чувствует, как хватка сзади становится чуть слабее. Рыжий поднимает голову и коротко выдыхает. — Опять звезды? Почему ты так любишь их, хён? Он хочет прижать Юнги к себе, но знает, что нельзя. Знает, что он и так слишком далеко зашёл со своими фантазиями. — Это было единственным, от чего меня не охранял мой отец. Я смотрел на звезды каждый день и учился также у них, пока мне не разрешили пойти в школу. Парирует Мин, опуская длинные пальцы на свое место, а если точнее, на талию младшего. Бесконечное количество звезд тянулось далеко за горизонт, заполняя всю темноту неба. — Теперь у тебя есть я. Младший кладет ладони на локти Юнги и поворачивает к нему голову, а Мин думает только об одном. Хочется отдать этому малышу все эти звезды, подарить целое бесконечное небо, но вместо этого он лишь целует рыжего в макушку, поворачивая голову обратно. — Да, теперь у меня есть ты, но мы не знаем что будет завтра... ты должен знать, что ты очень важен для меня. Тихо хрипит Юнги, щекоча Чимину ухо, пока тот улыбается как самый больной человек в мире, пробивая сердце каждым словом. — Так странно слышать это от тебя. Меня сейчас стошнит! Чимин чуть приподнимает бровь, и Юнги толкает того в бок, от чего оба заливаются искренним смехом. — Ладно, идём в парк. Меня потянуло на ещё одну легенду. Тогда Мин впутался в это дерьмо криминальной жизни, не зная, что с каждым днем будет терять шансы на отношения с Чимином. Тогда он ещё имел надежду на то, что его могут полюбить, хоть и не верил в это, скидывая это на жестокую шутку.В школе Ёнсе никто ни на кого внимания не обращает — это правило.Сокджин входит в школьный двор с Пак Чимином на спине, голова которого умиротворенно покоилась на его плече. Заметно веселеет, ставя друга на тротуар, от чего тот с разочарованием смотрит тому в глаза,в просьбе не оставлять его в этом гнилом месте одного. — Я опаздываю, встретимся после урока! Улыбается старший, что не может не вызвать ответной реакции у младшего и он улыбнувшись, шагает в сторону футбольного поля, где сегодня у них должен проходить тренинг. Это был накачанный, рыжеволосый парнишка, чуть болезненный и угловатый на вид, - посмотришь, и сразу ясно, что он сильно возмужал за короткое время. Джинсы рваные, футболка мешковатая, кроссовки объёмные, это осталось из прошлого - Пак Чимин всегда хотел казаться больше. Наружность Чимина красила его в глазах учеников, которые считали, что Пак Чимин, не смотря на знаменитую мать, владеет очаровательным шармом, что помогало ему находить общий язык с каждым. Но в старшей школе, укрытый вниманием десятков поклонников, он был совершенно невидим для самого себя. В целом Пак был доволен этим исходом событий. Учиться с лучшими друзьями в школе мечты, которая уже не казалась столь красочной без Юнги-хёна, да и люди были здесь не праздником, зато никто не испепелял его взглядом, не обнимал так, что останавливалось сердце. Чимин не умел ошибаться. Множество подростков серой массой обступили зелёное поле. Все внимательно слушают пятерых пожарных, рассказывающих что-то. Шаг, другой, и вот уже их красные, полыхающие злобой глаза и ощеренные морды направлены на Пак Чимина. С каждым его шагом Чим дрожал и всматривался в каждого: шлюха, наркоман, учитель, шлюха, алкоголик. Собственные глаза словно застыли, оставаясь неизменными: карие, испуганные, втягивающие в себя. Все эти мерзкие глаза смотрят на него и он чувствует, как к горлу подкатывает ком - горький и противный как и его одноклассники. Второй класс проходит очередной тренинг, сегодня это пожарная безопасность: воспитанников учат кричать при опасности ?пожар?, а не ?помогите?. Смешно со стороны: кричишь ?помогите?, никто не выйдет, а при крике ?пожар? бегут все.Очень тяжело быть титаном мысли среди этих жалких людишек. Им всем было плевать. Только когда кто-то из студентов попадал в скандал, это кубло превращалось в шумное, переполненное гадкими словами поприще. Без этого они были жалкой пародией людей, неумеющими сказать и слова без высшего. Кем был здесь Чимин? Пассивным наблюдающим. Нет, ему не?нужно их?сочувствие. Всё, что нужно в этой жизни – упоминание его?имени. В?общем, пускай они?говорят, что?угодно. Он не слышит. Не слышит до тех пор, пока это не коснётся Юнги. Свежая ссадина где-то глубоко в сердце сладко ныла, раз за разом прогоняя в голове Хосока один и тот же момент: Чимин прижимается к нему ночью, но на губах и во сне был только один чертов Мин Юнги.Засыпал Чон в обнимку с пустотой и проснулся в такой же пустоте, но уже не с Чимином под боком. Сбежал. Ну а после того, что произошло накануне - неудивительно.В ушах опять звенели эти нелепые просьбы Пака, от чего становится мерзко. Ненависть, опять эта жгучая ненависть вытесняет все мысли из головы. Трудно дышать.Он не помнил, как оказался в этом дерьме. Почти четыре года живёт под чужим именем, но никогда не жалел ни о чем. А чего жалеть? Несуществующего детства в детском доме? Жалеть этого слабого мальчишку, который позволял себя бить, принимая каждый удар маленьких ручек? Нет, не стоит.Три года он бродил в неведении, сдавая лучшего друга и его брата, целых три года тратил свои силы впустую, потому что на Юнги, чего не скажешь о Чонгуке, невозможно было копнуть глубже. Но вот, две недели назад, столкнулся с просьбой приглянуть за Пак Чимином.Неожиданно, признает. Пак Чимин никогда его не замечал, а в этот прохладный вечер, кажись, сперва даже не вспомнил.Наверное, он вообще никогда о нём не знал. Чон Хосок следил за младшим каждый день. Школа - дом, работа - школа. Никакого разнообразия.Ах да, сегодня оно будет, вы уж поверьте.Чон Хосок уезжает из Сеула, обдумывая самое серьёзное дело в своей жизни. Чемоданы противно сражаются с полом и он заходит в комнату друга, удивляясь, когда на кровати сидит Гук, который давно должен был съехать. Впрочем, плевать.— Что, покатили на тебя?Смеётся младший, не поднимая взгляда.— Я не против проветриться, мне никогда не нравился здешний интерьер твоего братика.— Сволочь ты, Чон Хосок!Плюется, поднимая взгляд, от чего у самого где-то под сердцем колит.— Да, я знаю, Гук-и.Посылает воздушный поцелуй и выходит из особняка, закутываясь в чёрную ветровку.?Прощай, Пак Чимин, мы ещё увидимся!? Стояло холодное утро недавно наступившего марта. Тихие улочки недалеко от центра отдыхали от дневной суеты. Из распахнутых окон домов едва слышно доносились звуки телевизоров и людские голоса. По остывающему асфальту мчались редкие машины, светофоры исправно переключали цвета.Семь часов утра, а он уже с чемоданами в руках пятиться в известную только ему сторону. В мусорных баках, притаившихся в тени, рылся какой-то нищий. Он деловито громыхал крышками и что-то бормотал себе под нос. Наконец, собрав в пакет свою добычу, он побрёл прочь, поглядывая по сторонам. Эти улицы были вотчиной Хоби.Вот он видит на другой стороне какого-то занятного прохожего. Одет странно. То ли одет дорого, то ли косит на гробовщика в плаще. Солидный, видать. Добропорядочный. У такого можно порыться в прошлом.Вот он как раз как и Хо остановился у светофора. И дорога пустая, а Чон не переходит, дожидаясь сигнала. Да, правильный человек, он, конечно, подаст мелкую монетку, если попросит. Хосок заторопился. Вдруг его люди уже ушли? ?Блядство, не хватало ещё опоздать!? Но светофор благоволил замыслам Чона. Два прохожих в чёрных пиджаках появились на пустынном перекрёстке.— Здравствуйте шеф! Мужчины поклонились и Хосок удовлетворённо улыбнулся. ?Ну что же, начинаем игру, Мин Юнги!? "Это единственный мой шанс сказать тебе о том, как сильно я скучаю. Я скучаю! Скучаю внутри и снаружи. Я скучаю и ты скучаешь, и у этого чувства слишком горький вкус. Нет, Чимин-и, у меня не камень внутри, а живое сердце.И хотя оно коротит и искрится, зато светит, чтобы легче мне было возвращаться к тебе, зная, что совсем скоро мы будем засыпать и, в конечном итоге, опять просыпаться в одной кровати, как тогда. Я уже говорил тебе, но еще раз повторюсь: если тебе холодно, найди меня, чтобы обнять. "Бумага выпала из ослабевших чиминовых пальцев, а написанные слова прожгли сердце до самого дна, заставляя его озвереть.Почерк... этим почерком Мин всегда выправлял ошибки в его тетрадке, валяясь на кровати Пака. Белые стены давили, заставляли склоняться ниже и опустить на секунду глаза, вынуждая себя смотреть на пол. Он давно лишился рассудка, но прочитанное письмо – ничтожный осколок света – крепче веревок и надежней цепей, захватил парня в плен, развязывая руки. ?Неужели это на самом деле ты?! Я... Юнги, я... Я точно не спятил?? Ошалелый взгляд бегом промчался по этим подзаборным собакам в аудитории и он остервенело подхватил письмо, молниеносно перемещаясь между парт к первому попавшемуся под руку. — Кто это сюда принёс?! Дико, не присвще его образу, заорал Пак, так что каждый испугался до гроба, направляя внимание на одичавшего с виду Пак Чимина. — Что... — Ублюдок, кто это принёс?! Громкий крик рыжего был слышен и в других кабинетах из которых за несколько секунд выбежали ученики. — Успокойся Чимин, что принёс? Слишком испуганный, слишком потерянный одноклассник и слова собрать не может. По телу рыжего блуждали отголоски той тянущей боли, а глаза до сих пор улавливали написанные слова. — Ты же видишь, что он не знает, отстань от него! Разъяренные глаза Пака переходят на осмелевшую шавку, сказавшую эту срань. Тело вновь пронзила вспышка боли и на этот раз она была резкой. Дикой. Яростной. Словно черный омут, поглотивший его сознание.— Это ты принёс это сюда, урод!