Часть 2. Стайлз: песенки тинейджеров о любви. (1/1)

1.В тот день, когда Скотт МакКолл встретился с Дэннисом Гилдером?— у Стайлза Стилински действительно был неважный день. Вернее, неважные сутки. И Скотт лишь подвел черту всем тем событиям, что случились в ту злополучную среду. Стайлз не хотел срываться на друге, но к четырем часа дня он был морально вымотан и…Разъярен.Нет, не разозлен, не подавлен, не огорчен и не расстроен, а именно разъярен. Вся эта шумиха вокруг его машины, перешептывания Эйдана и Эллисон, исчезновение Скотта и еще наглая ложь отца…Все началось именно с отца.Вечер вторника, плавно перетекший в знойную среду, ознаменовался фразой ?раньше никогда не…?. Стайлз раньше никогда не ссорился со Скоттом, а Скотт раньше никогда не врал. Стайлз раньше никогда не ссорился с отцом, а его отец раньше никогда не прикрывал Скотта. Стайлз раньше никогда не встревал в школьные драки и не нарывался на плохие компании.Стайлз раньше никогда не говорил Лидии, что он влюблен в нее. Вернее, что он не просто влюблен, а что любит ее. И в принципе ему плевать на остальных девушек и то, с кем он и она пойдут на осенний бал. Даже если не вместе. Даже если она останется с Эйданом, а он?— с кем-нибудь… или вообще один, не важно. Он просто раньше никогда ничего ни к кому не испытывал.А Лидия раньше никогда не отталкивала его так, как в тот день.Это был самый худший день в его жизни, и авария со Скоттом стала апогеем. Позже Стайлз, сидя в салоне своей новой машине и слушая радио WDIL, думал о том, что зря он сорвался и на отце, и на Скотте, и влез в эту глупую драку, но каждый раз, когда он раскаивался?— его накрывало другое, противоположное этому чувство. Его переполняла ярость. Стайлза выбешивала вся эта ситуация, и чем больше он ее обдумывал, чем больше погружался в воспоминания того дня, тем сильнее сжимал руль.Накануне вечером, его отец, Ноа Стилински, раньше никогда не смотрел на него с таким настороженным любопыством. Стайлз ощутил этот внимательный взгляд, как только сел за стол за обеденный стол, чтобы поужинать, и уже это повышенное внимание мигом сняло с него чувство сонливости и усталости.—?Что-то не так? —?спросил он, размешивая сахар в чашке с крепко заваренным кофе.—?Как ремонт машины?Стайлз знал своего отца и знал, что такие наводящие вопросы ведут к тому, что родителям нравится называть ?серьезным взрослым разговором?. Знаете, это чувство затишья перед бурей, когда у вас с интересом спрашивают как дела, а потом с ходу выдают, что ?миссис Смит сказала мне, что видела тебя с сигаретой!?. И все утро превращается в длинную нотацию о вреде курения.—?Прекрасно. Я сегодня получу регистрацию,?— Стайлз пожал плечами и сделал несколько глотков горячего напитка. Если уж он и подсел на какую-то дрянь, то это на растворимый кофе. Постоянный недосып и физическая усталость сваливали бы с ног, если бы не кофе.—?Но ведь ты уже садился за руль…—?Да,?— он закатил глаза и демонстративно отставил чашку, уставившись на отца непроницаемым и упертым взглядом. —?Но это было необходимо.—?Я беспокоюсь за тебя, сынок. С покупкой этой машины ты стал сам не свой: встаешь в четыре утра, ложишься за полночь и… тратишь все свои сбережения…—?Но ведь джип так и не нашли,?— он перебил отца с какой-то стальной надменностью. Его рука все еще сжимала ручку кружки, но шериф Стилински заметил, как напрягаются его пальцы, как белеет кожа рук на костяшках. Стайлз злился и злился он из-за того, что они говорили о машине! Стайлзу и раньше влетало, и каждый раз Стайлз тушевался, спорил, но никогда не злился. Так что произошло сейчас? —?Мне нужна машина…—?Я не против машины, Стайлз,?— тут же нашелся отец,?— но эта машина отбирает у тебя слишком много сил и средств. Почему бы не взять другую?..—?Я не хочу другую, пап. Мне нравится эта. И я слишком много вложил в нее.Слишком много… чего? Денег? Времени? Себя?—?Эта машина слишком старая. Она пятьдесят шесто…—?Пятьдесят восьмого! —?Стайлз резко поднялся, случайно опрокинув кружку. Горячий кофе мгновенно растекся по поверхности стола как лужа крови. Ноа почувствовал как горячий напиток стекает на его колени и пол, но не мог пошевелиться: он смотрел на сына. Смотрел и не мог узнать в нем прежнего Стайлза. —?Черт, пап, какая разница, какого она года! Ездит она прекрасно, и я… я почти отремонтировал ее. Я получу регистрацию и буду снова на колесах?— разве не это важно?—?Мне важна твоя безопасность, и ты это…—?Да причем здесь безопасность! —?он снова пожал плечами. Вернее, не пожал, а передернул плечами, словно нервничал. И было еще кое-что?— Стайлз не смотрел в глаза. Он вспылил из-за мелочи, он вел себя не так, как раньше, и это пугало. Вначале Стайлз просто молчал?— с тех пор, как купил эту машину. Он молчал и часами пропадал под днищем или под капотом своей новой подружки, а теперь, когда ремонт был почти закончен?— он выглядел вымотанным и уставшим. За последние две недели шериф обнаружил в мусорном баке три пустые пачки из-под кофе, под глазами Стайлза были круги, он почти ничего не ел и это его поведение… Словно он защищал Кристину.—?Мне нужно ремонтировать машину,?— он махнул рукой и направился к выходу.Ему не нужна другая машина. Ему не нужны советы. Ему не нужно чье-либо мнение. Он умеет справляться с транспортом, он за рулем с шестнадцати лет, а азы автомеханики постигал либо в мастерских, либо благодаря автомобильным журналам, либо благодаря собственным ошибкам. Стайлз знал как привести в порядок документацию, как устранить неполадки, как договориться с копами, если налетел на штраф за превышение. Стайлз разбирался в машинах и знал, что Кристина ничем не отличается от других. Да, от нее пахнет ретро, рок-н-роллом и прошлым веком, да, она выделяется на фоне других машин, и да, ее кровавый цвет привлекает еще больше внимания, чем старый и потасканый джип, но что с Кристиной не так? Помимо года ее выпуска?С этой мыслью Стайлз поднялся и подошел к окну. Кристина стояла возле дома?— кроваво-алая, блестящая в лучах солнца. Теперь она снова стала собой… такой, какой ее знали в лучшие времена: ее цвет, новые шины, новые стекла, идеально гладкие двери?— все сияло новизной и выглядело солидно. И Стайлз смотрел на нее с некой долей гордости за себя, потому что он помнил, в каком состоянии привез Кристину из Либертивилла и в каком состоянии она сейчас?— статная, уверенная в себе, красивая…Внушаяющая благоговение.В ней он впервые почувствовал уверенность в себе, в ней он впервые подвез Лидию Мартин, в ней он поедет сегодня в школу. Кристина знаменовала собой новый этап его жизни, поэтому Стайлзу и не хотелось другую машину. И ему очень нравилось это ощущение нового витка жизни и некой гордости за себя, которую всегда испытываешь, когда делаешь какое-нибудь большое дело в одиночку.Если бы не одно но.Стайлз не помнил, как отдавал машину на покраску. Он помнил, что иногда сидел в салоне, пока по радио играла станция WDIL, думал о чем-то… или засыпал. Он не помнил как заменял лобовое окно и как отремонтировал дверь. Иногда, когда он ложился в свою постель и закрывал окно занавесками (отгораживаясь от пристального взгляда Кристины), его пугало это чувство незнания, забывчивости…Или он ничего не забывал? Или он и не ремонтировал дверь и стекло? Он даже не мог вспомнить выбирал ли краску для машины. А Кристина сияла как новенькая, только-только сошедшая с конвейера. И ездила исправно, поэтому получить регистрацию не составит труда. А задаваться всеми этими вопросами?— когда и что он читал, безопасно ли ездить на машине пятьдесят восьмого выпуска, стоит ли и дальше заниматься ее ремонтом или можно присмотреть вариант лучше?— бессмысленная трата времени. Стайлзу нравилась Кристина, и он не видел в ней ничего. И пусть Скотт почти всегда молчал, пусть отец поглядывал на Кристину с явным неодобрением, но Стайлз садился за ее руль, заводил мотор, включал радио?— и не беспокоился ни о чем.На следующее Стайлз-таки прошел техосмотр и оформил регистрацию. Теперь он мог ездить на новой машине без оглядки на полицию и закон, теперь он снова встал на ноги. Ему не нужно было оглядываться на Скотта и каждый день ждать звонка?— никто ли не видел его угнанный джип? Он снова стал тем же подростком, которым был и раньше. За исключением небольших изменений: теперь он в основном составе команды по лакроссу, теперь он дружит с самой красивой девочкой школы, и теперь его машина выглядит намного эффектнее предыдущей.Они с Лидией обедали вместе в столовой и теперь не сидели молча на переменах. Они разговаривали об уроках, о сезоне игр, о фильмах и музыке. Лидия даже спрашивала Стайлза о его новой машине. И пусть ее вопросы были несколько… натянутыми, она искренне смотрела ему в глаза и выслушивала все, что он ей рассказывал. Они не обсуждали Эйдана и тот инцидент в столовой, но в принципе даже таких разговоров раньше не было у них.Стайлз во второй раз приехал в школу на своей новой машине?— кровавой, броской, бросающейся в глаза. На Кристину не могли не оборачиваться, поскольку она сияла алым заревом на фоне остальных серых машин, поскольку она выделялась ретро-стилем и выглядела… как-то гипонтически. Стайлз не в первый раз слышал эти перешептывания. Эллисон тогда бросила ему в спину что-то типа: ?Сменил одну убогую тачку на другую, Стилински??, но Стайлз был слишком впечатлен совместной поездкой с Лидией, чтобы реагировать на это замечание. Наверняка, он и в этот раз не заметил бы всех этих косых взглядов, если бы не одно, но?— он заметил неподалеку стоящего Эйдана. Тот разговаривал со своим братом, который хоть и выглядел так же как и Эйдан, отличался какой-то большей лояльностью и терпимостью. Стайлз закрыл Кристину на ключ, он почему-то не думал о том, чтобы установить на плимут сигнализацию. Некоторым машинам просто не идут все эти современные новшества.Кристина требовала своего собственного стиля, сохранения своей самобытности и своей стати. Сигнализация, современная музыка вроде Линкин Парк или Плацебо, все эти ароматизаторы?— это выглядело бы неправдободно и гротескно. И вряд ли это бы пришлось по вкусу(Кристине!)самому Стайлзу.—?А я думаю, что более убогой машины, чем твой джип, уже не существует,?— Эйдан впечатал этой фразой гордость Стилински в асфальт. Нет, Стайлз знал, что есть мудаки, чьи замечания и ядовитые реплики не стоит воспринимать всерьез. В конце концов, когда обезьяна корчит вам рожи вы же не обижаетесь на нее. Но Стайлз был вымотан физически, его все еще угнетал этот вчерашний разговор с отцом,?— все это подействовало на Стайлза угнетающе. Он медленно повернулся. Эйдан стоял на расстоянии вытянутой рук, за фальшивой улыбкой пряталась враждебность. И Стайлз знал, почему он нарвался?— он приехал в школу с Лидией, с девушкой Эйдана. Он бросил ему перчатку, и Эйдан не мог на нее не отреагировать.—?Где же ты откопал ее, Стилински?За Эйданом встали Итан, Эллисон Арджент и еще несколько ребят. Обычно Стайлз старался избежать таких открытых столкновений, но в это утро он оперся о корпус Кристины(словно почувствовал ее плечо)и решил, что если Эйдану так хочется показать свою крутость всей школе, что ж?— пусть дерзает.—?В подвале твоей бабки.Это было дешево?— бросаться такими фразами, от которых за милю несет второсортным юмором и отсутствием оригинальности, но Эйдану (и массе, что скапливалась за его плечами) не нужно было кидать искрометных тонких фраз, не нужно было говорить чего-то, что его мозг, в силу недоразвитости, просто не мог обработать.—?Ты в курсе, что это место для парковки занято?—?Да неужели,?— Стайлз прищурился. Все еще опираясь о капот, он скрестил руки на гради и уверенно глядел на Эйдана,?— и чье же оно?Тут-то и вступилась Эллисон Арджент.—?Мое,?— уверенно сказала она, сделав шаг впередОна перевелась к ним в прошлом году и сразу же заняла место главной суки школы. Обычно новенькие всегда ведут себя несколько скованно, но только не Эллисон?— эта дрянь точно знала, что если показать зубы раньше, тебя и не вздумают дрессировать. Обычно, она оставался вне поля зрения Стайлза, поскольку Стайлз крутился на другой орбите, ну и их миры, говоря абстрактно, не пересекались. Но теперь Стайлз привлек внимание, теперь Стайлз стал возможной добычей для таких задир как Эйдан или Эллисон. И ни первый, ни вторая не могли упустить возможности в очередной раз хлебнуть свежей крови.Стайлз оттолкнулся от Кристины и уверенно сделал шаг вперед.—?Нет, Эллисон,?— сказал он, несколько сбавляя тон. В его глазах читалась… ярость. Стайлзу было плевать, что за спинами этих двух стояла целая школа, а за его?— только старый плимут пятьдесят восьмого года,?— он был чрезмерно уверен в себе. —?Твое место не здесь,?— покачав головой, добавил он. —?Твое место на коленях…Вся толпа как-то утробно заурчала от удовольствия и предстоящего зрелища, а Эллисон поперхнулась словами как костью. Эйдан соориентировался быстрее. Схватив Стайлза за шиворот, он припечатал его к плимуту и сквозь зубы стал выплевывать:—?Ты дохера берешь на себя, Стилински. Конечно, ты у нас теперь дохера значишь, ты же открыл счет в той последней игре! —?Эйдан схватил за грудки сильнее и снова впечатал в малину. Стайлз больно ударился поясницей, но даже не поморщился, а лишь сжал зубы,?— но не забывай, где твое истинное место! И не смей зарываться на чужих девушек…—?Так вот в чем проблема, громила? —?Стайлз все еще чувствовал, как его спина предательски ноет, но боль была скорее отвлекающим фактором, поскольку мешала сконцентрироваться на всем ужасе ситуации. —?Дело не в парковке, а в Лидии.—?Ты забываешься,?— прорычал Эйдан.Они бы подрались. Они бы наверняка просто подрались, попали без очереди к директору, и Ноа Стилински впервые за все двенадцать лет обучения, вызвали бы в школу. Наверняка, Эйдан бы сломал Стайлзу нос, а тот в ответ рассек губу своему конкуренту. Их бы история кончилась довольно банально, но собравшаяся тола и кроваво-яркий плимут, пылающий на солнце, не могли не привлечь внимание.В их разговор, как по мановению волшебной палочки, вмешалась Лидия. Она буквально растолкала зевак локтями и оказалась в самом центре событий. Эйдан и Стайлз вот-вот разорвут друг друга на куски, Эллисон за плечами Эйдана выступает в качестве заводилы. ?Врежь ему??— вот что издавал ее паршивый рот. Лидия, однако, среагировала тоже почти мгновенно, она подошла к ним без страха огрести по роковой случайности и, схватив Эйдана за плечо, с какой-то титанской силой оттолкнула его от Стайлза. А может, и не было там никакой силы, может, Эйдан хотел лишь припугнуть и просто ждал, когда его оттолкнут. Стайлз же получил возможность выпрямиться. Боль в спине стала чуть мягче. Лидия стояла между ними двумя и смотрела то на одного, то на другого. Сценарий этого дня претерпел изменения.—?Хватит! —?выкрикнула она. —?Вам обоим хватит! —?затем Лидия взглянула на толпу:?— И вы расходитесь! Не на что здесь смотреть.—?Не забывай, что я сказал тебе, Стилински,?— как бы подчиняясь гласу разума сказал Эйдан. Но Стайлз был уже разъярен. Он смотрел на Лидию. Смотрел не так как раньше?— без благоговения, без восхищения. Она стояла к нему лицом, за ее спиной был Эйдан. Она выбрала его. Снова. Этого верзилу без мозгов. И дело было не в том, что Стайлза в прямом смысле приперли к стенке?— дело было в том, что это поведение Лидии его разъярило. Вывело из себя.—?Я люблю тебя, Лидия, но я и презираю тебя,?— это прозвучало громко. И громко не в том смысле, что Стайлз прокричал эти слова, чтобы привлечь всеобщее внимание, а в том смысле, что это были два сшибаюших с ног заявления. Часть толпы разошлась, но часть осталась. В глазах учеников снова появилась заинтересованность. Эйдан и Лидия застыли каменными изваяниями и молча таращились на Стайлза.—?Твоего мнения не спрашивали,?— выплюнула Эллисон из-за плеча Лидии.Стайлз не видел больше ни толпу, ни Эйдана, ни Арджент. Он уверенно и обескуораживающе смотрел на Лидию Мартин. В ее глазах можно было прочесть водоворот чувств, все что угодно: испуг, растерянность, осуждение, злость. Но чего там точно не было, так это удивления. Она словно ждала этих слов. И ждала не от кого-нибудь, а от него.—?Он ни черта не знает о тебе! Он не знает, что ты терпеть не можешь боулинг, а увлекаешься этим странным гольфом! Он не знает, что тебе нравятся эти странные ?50 оттенков?, что ты зачитываешься книгами по эзотерике. Он не знает, в какой университет ты хочешь поступить и какие цветы тебе в действительности нравятся,?— он сделал шаг вперед. Он смотрел в ее глаза?— в эти чарующие глаза, глубину которых чуть позже подметит Скотт МакКолл. Он смотрел и высекал на ней словами как кнутом зазубрины реальности: —?Он не знает этого. Этого не знал и Уиттмор. Все они смотрят на тебя как вещь. Ты для них просто статус, развлечение, красивая оболочка. И я знаю, что ты умная и тонко чувствующая, что ты не такая, какой тебя представляют остальные?— и ты это знаешь тоже! Знаешь, что ты никогда не бываешь настоящей рядом с ними, так почему же ты позволяешь им с собой так обращаться?Она опустила взгляд, немного отступила назад. Ей не хотелось продолжать этот разговор, ей не хотелось и дальше раздевать свою душу и обнажать свои эмоции перед теми, кому эти слова не предназначались. Такое бывает?— ты как ребенок, которого внезапно уязвил замечанием старший на глазах у твоих сверстников. Ты заливаешься краской и хочешь провалиться сквозь землю.—?Ты могла бы быть лучше, чем ты есть, Лидия,?— его голос, до этого мягкий и плавный, теперь стал жестче и холоднее. Стайлз собирался нанести последний удар, и Лидия его еще не ощутила, но боль уже пронзила ее насквозь. —?Но в действительности ты даже хуже Арджент. Она, по крайней мере, не скрывает свое настоящее лицо.Вот каким был финальный его аккорд?— он ее просто растоптал, раздавил на глазах у почти всей школы. Прежний Стайлз никогда бы так не поступил, прежний Стайлз был тактичным, он не стал бы выплевывать правду-матку при всех?— он бы сберег все объяснения только для них двоих. Но Лидия, прижимая к себе руки в попытке согреться или закрыться и глядя вниз, понимала, что перед ней не тот парень, которого она знала раньше. Теперь Стайлз стал прямолинейным и жестоким. И теперь ему не закроешь рот одним пристальным взглядом.—?У нас никогда ничего не получится,?— уверенно, но тихо произнесла она, собирав последние силы в кулак, чтобы поднять глаза. —?Ты прекрасно знаешь это.—?О да,?— кивнул он,?— конечно. Совет вам да любовь с Эйданом.Он обнял ее… Вернее нет, не так. Она обняла его. Бросилась ему на шею, словно только его и ждала, а потом попросила проводить ее, а потом согласилась, чтобы он подвез ее. А потом они разговаривали. Так много разговаривали! На переменах, в столовой, после игры. Они даже в библиотеке над общим проектом теперь работали не молча. У Стайлза не могла не появиться надежда. К тому же, с Эйданом она все равно ограничила контакты. И Стайлз испытывал то чувство, которое испытывает каждый ребенок, который ждет рождество, чтобы получить подарок, но в подарочном носке вместо желанной игрушки обнаруживает луковицу. Дело не в том, что Стайлз относился к Лидии как к игрушке. Дело в том, что его ожидания были обмануты. Дело в том, что он не мог не надеяться на что-то большее. Когда ты дохера лет любишь человека, когда этот человек тебя начинает замечать в толпе, выделять из толпы?— за твоей спиной не могут не вырастать крылья.А Лидия их подрезала.Он ушел. Она так и стояла, не в силах пошевелиться, еще минуты две. Толпа стала расходиться, а на Лидию начал накатывать ужас, какой всегда испытываешь, когда апатия, вызванная шоком, отступает и на смену ей приходит ужас. Как после аварии, которой удалось избежать или как после падения, в результате которого ты остался жив.Ужас.Ужас от слов Стайлза, ужас от осознания ситуации, ужас от того, что руки Эйдана обняли и сжали ее, а Лидия не может скинуть их. Она не может выбраться из этих когтищ, не может оттолкнуть Эйдана и не может закричать. Лишь молчать и не двигаться. Лишь дышать и не говорить. Не признаваться самой себе в том, что ей тошно. По-настоящему, блин, тошно.2. В этот же вечер Стайлз уже был в больнице, пока Скотта?— как паззл?— собирали по частям. Чуть позже врачи ему скажут: он никогда не сможет играть в лакросс. Да и вообще, спорт для него теперь останется в прошлом. И Стайлз не был подавлен или обеспокоен, как Мелисса МакКолл, он был разъярен. Поступком Скотта, этим разговором, этой аварией. Бешенство сотрясало его тело. Не успокаивали ни кофе, ни успокоительные, которые медсестра услужливо предлагала. В его голове был целый ворох мыслей, сознание напоминало мыльный пузырь?— распирало изнутри, готовясь вот-вот взорваться. У Стайлха по-прежнему болела спина, но эта боль?— она как фон. К ней Стайлз почти привык. Он ее не замечал вовсе, потому что думал. Думал о том мудаке-водителе, который сбил Скотта, об Эйдане и Арджент, о своем отце, О Лидии. Стайлз чертовски устал. Стайлзу нужен покой.Мелисса понимающе кивнула. Пока их не пустили в палату, потому что Скотт еще в довольно тяжелом состоянии. Конечно, машина неслась не на бешеной скорости. Но такое часто бывает?— бокал падает с самой высокой полки и остается цел, а стоит ему упасть с высоты обычного обеденного стола, как он тут же разбивается вдребезги. Стайлз пообещал, что вернется ближе к утру, и Мелисса снова кивнула будто на автомате. В тот вечер она ему напоминала те игрушки-болванчики, которые водители ставят на приборную панель своих машин.Он подошел к двери палаты Скотта. Через маленькое окошко он видел перемотанного трубками друга, который казался спокойным и совершенно-совершенно безмятежным.—?Ничего, Скотт,?— тихо произнес Стайлз,?— эти говнюки за все заплатят. Я их заставлю съесть это, бро. Вот увидишь.3.Его разбудил стук. Стайлз открыл глаза и медленно выпрямился. Он сидел за рулем своей машины, приборная панель горела, в салоне было тепло, радио поймало WDIL, Эдди Кокран допевал ?Давайте все вместе?, вскоре его сменил Бобби Фоллер с песней ?Я победил закон?. В окно снова постучали, и Стайлз открыл дверь и вышел на свежий воздух.—?Я принесла кофе,?— тихо сказала Лидия, протянув парню маленький стаканчик с пенистым напитком. —?Не знала, какой выбрать и взяла черный без сахара.Она протягивала кофе одной рукой, а другой сжимала накинутый на плечи платок. И все еще будто прятала взгляд. Стайлз поблагодарил ее и, взяв кофе, сделал два больших глотка. Ему действительно надо было взбодриться.—?В палату пустили только миссис Смит, она расставила цвет и открытки… И эти записки разложила, которые написали ребята из команды. Знаешь, я подумала, что когда он очнется, его это порадует…—?Он не сможет больше играть в лакросс,?— сухо перебил ее Стайлз. —?И еще неизвестно, сможет ли он вообще водить машину.Лидия запнулась. Она плотнее укуталась в платок и опять уставилась на асфальт под ногами, пока Стайлз, не поблагодарив, допивал кофе.Он не помнил, какой сегодня день. Знал только, что прошло уже две недели, и Скотта перевели в обычную палату. Он медленно шел на поправку, но по-прежнему не приходил в себя, а если и приходил, то почти никого не узнавал. Врачи сказали, что это состояние дезориентации?— вполне нормальная реакция организма на такую травму. Мозг работает на автопилоте, Скотту просто нужно поднабарться сил. Стайлз навещал его каждый день, он помнил, что вчера вечером вышел из палаты, а потом… потом проснулся за рулем своей машины от стука Лидии.Он взглянул на нее. За последние две недели они не разговаривали. И да, она все еще встречалась с Эйданом. Они обедали вместе в столовой. Он обнимал ее за талию на переменах. Они вместе приезжали и уезжали.—?Я бы хотела поговорить с тобой, Стайлз, но здесь холодно, мы не могли бы прой?..Вопрос оборвался. Стайлз вместо слов услужливо открыл заднюю дверь, и Лидия, так же не поднимая взгляда, подошла и села в салон автомобиля.Вот их первая очная ставка с Кристиной. Лидия села в салон машины, который сиял новизной и дороговизной, и тут же почувствовала себя дурно. Дело было не в предстоящих объяснениях со Стайлзом и общем подавленном состоянии, нет. Дело было в… в запахе. В машине пахло чем-то несвежим, чем-то(сгнившим!)протухшим. Мерное рычание мотора скорее напоминало угрожающее рычание кошки, которая готовится к прыжку, а сияющая зеленым приборная панель, эти круги спидометра и милеометра, они напоминали Лидии…Дверь хлопнула. Лидия вздрогнула, но поток свежего воздуха ворвался в это душной пространство и остудил мысли. Стайлз сидел рядом. Смотрел прямо перед собой, как всегда находясь рядом и как раньше?— не говоря ни слова. Он просто сидел и молчал, позволяя Лидии собраться с мыслями или просто не желая начинать разговор первым.—?Ты был жесток,?— сказала она внезапно. В ее голове вертелись совершенно другие слова, но вместо них она озвучила эти. Отступать было поздно. —?Я сожалею о том, что произошло между тобой и Эйданом…—?А, то есть ты сожалеешь только об этом? Ну… ладно. Прошло уже, забыли,?— он передернул плечами и нервно затряс ногой. Лидия смотрела на скрещенные пальцы, ей почему-то не хотелось поднять взгляд. Она боялась. Боялась(посмотреть Кристине в глаза!)пошевелиться, потому что этот разговор определенно выходил не таким, каким они оба его себе представляли.—?Ты другой, Стайлз,?— прошептала она, словно остерегаясь, чтобы их не подслушали. И это было странно, ведь кроме них двоих в машине больше никого не было. Так кого же ты остерегалась, Лидия? —?Я всегда видела это в тебе. Ты… не такой как Эйдан, как Джексон…—?Если ты пришла констатировать факты, Лидия, то мы оба зря теряем время.Он снова пырнул ее сухой и острой фразой, но Лидия больше не хотела слушать, не хотела разговаривать. Ей осточертели эти их недомолвки, их молчание, объятия Эйдана и переглядывания всей школы. Ей хотелось высказать все ему, как он высказал ей. Но она не могла подобрать слов, потому что эмоции брали над ней верх. А Стайлз?— в тот день он был разъярен, но при этом не терял рассудка. Действовал как(автомобиль!)хорошо работающий механизм.—?Нет, я… —?она дернулась, полуповернулась к нему, но все еще не могла протянуть к нему руки, посколько боялась дотронуться, боялась что кожа Стайлза будет такой же холодной как(металл!)этот октябрьский утренний воздух.—?Я хотела сказать, хотела признаться, что солгала. Ты сделал мне больно, Стайлз, и я должна была…—?Не упасть в грязь лицом,?— закончил он за нее. —?Конечно, перед всей школой ты не могла стушеваться, я понимаю.—?Я знаю, что поступала неправильно, что сказала плохо… Просто… Тогда ты подошел ко мне?— только ты. Не мои подруги, не Эйдан, не те, кто хоть как-то мог попытаться поддержать, а ты. И потом утром, и потом на переменах мы все говорили и говорили, и ты ничего не просил разъяснить, а просто был рядом. Я знала, что Эйдан злился, он и раньше… В общем, не важно. Просто я увидела вас и понимала, что дело закончиться плохо, что мне придется объясниться с Эйданом, что…—?Тогда почему ты не объяснилась?! —?она подняла на него глаза. Против воли. Просто он заставил ее это сделать?— своим окриком, своим отчанияем. Было что-то в этой фразе от прежнего Стайлза. Будь тут Скотт, он бы наверняка подметил это. Он бы наверняка даже улыбнулся.—?Я совершила ошибку! —?отчаянно воскликнула девушка, пододвигаясь чуть ближе, но по-прежнему не нарушая границ личного пространства. Она смотрела на него, и Стайлз понимал, что да, он все еще обижен и все еще взбешен, но все это неважно, потому что вот эти глаза?— глаза, ради которых он готов на все. Есть женщины, ради которых ты готов убивать. А есть девушки, которые не требуют таких жертв, но тебе хватает одного их взгляда, и ты понимаешь?— ты пропал. Окончательно. Бесповоротно. Как там говорили врачи? Твой мозг начинает работать на автопилоте, тебе нужны силы, чтобы справиться с поломками своего организма, чтобы твое сердце забилось снова, чтобы ты осознал?— ты любишь ее так, как не любил и не полюбишь больше никого.—?Я совершила слишком много ошибок, но все это уже не исправить, ведь так? Ты достаточно наказывал меня все эти дни, Стайлз, я больше так не могу!—?Не можешь как? —?он смотрел на нее в упор, и нет, он не вытягивал из нее какие-то обещания. Он просто действовал с точностью хирурга. Так он подходил к починке машины. Так расценивал дружбу. Так смотрел на отношения. Стайлзу нужны были объяснения. Либо окончательное и не поддающееся апелляции ?нет?, либо ?да?. Такое невозможное, такое далекое ?да?. —?Ты же ведь не знаешь, каково это… —?он стих, теперь он не злился, не бесился, теперь он просто признавал свое поражение. —?Каково это?— видеть тебя со всеми ними. И дело не в ревности, просто они не ценят тебя, Лидия. Не понимают, какая ты на самом деле…Она больше ничего не собиралась говорить. Да и у Стайлза силы были на исходе. Они сидели в тишине долгие семь секунд, молча смотря друг на друга, перед их глазами мелькали слайды последних лет, месяцев и дней. Так иногда бывает, ты смотришь на человека и понимаешь?— все ранее испытываемые тобой чувства были ложью. Ты смотришь на человека и понимаешь?— более настоящего чувства чем сейчас в твоей жизни больше не будет. И искать больше никого не хочется. Хочется просто вцепиться друг в друга, хочется ногтями впиться и не отпускать.Лидия и вцепилась. Бросилась ему на шею второй раз, и теперь не потому, что нуждалась в утешении, а потому что нуждалась в нем, в Стайлзе. Она нуждалась в нем,?— вот что подкосило Стайлза, вот что заставило его обнять ее и прижать к себе, вдохнуть незнакомый, но любимый запах, закрыть глаза и признаться самому себе: все кончено. С ним все кончено. Он не будет прежним, он никого и никога не полюбит так, как любит ее. И ему не хочется никого любить. Пусть все останется так, как есть сейчас. Пусть будут только они вдвоем, в этой машине, а остальной мир неважен.Лидия отстранилась. Она поцеловала его. Все с тем же порывом отчаяния, с каким цеплялась за его плечи. И если бы они отстранились друг от друга на секунду, то заметили бы, что радио перестало играть, панель погасла, а мотор заглох. Если бы они отстранились, Лидия бы поняла, что с этой машиной все же что-то не так.Но она не отстранилась, а лишь сильнее прижалась к Стайлзу, который в ответ лишь крепче обнял ее.За окном начинал капать дождь.4.Лидия порвала с Эйданом в тот же вечер. На осенний бал, который состоялся тридцатого октября, накануне Хэллоуина, Лидия приехала уже со Стайлзом. Вот поэтому они не навестили Скотта в тот день, когда он окончательно пришел в себя, а пришли к нему на следующий день. Стайлз решил, что он не будет возвращаться к тому неоконченному разговору по поводу поездки Скотта в Либертивилл, а продолжит общаться дальше так, словно ничего не случилось. Да и Скотт выглядел посвежевшим и отдохнувшим, как бы странно это не звучало. Стайлз увидел в его глазах удивление, что он не просто пришел с Лидией, а что они теперь вместе. Но, наверное, на это не стоит обижаться, потому что Стайлз сам бы этому удивился, если бы ему еще два месяца назад сказали, что он будет встречаться с одной из самых красивых девушек школы.Что он будет встречаться с той, кого так долго любил.—?Здорово же ты меня напугал, бро! —?произнес он. Скотт улыбнулся ему. Было видно, что чувствует он себя по-прежнему паршиво, но его глаза снова стали такими, каким были раньше: светлыми, открытыми и искрящимися открытостью.—?Как ты себя чувствуешь? —?спросила Лидия. Стайлз заметил?— Скотт скользнул по ней взглядом и тут же отвел глаза. Лидия действительно выглядела прекрасно, она расцвела после того, как рассталась с Эйданом и стала встречаться со Стайлзом. Так что Стайлз списал этот взгляд на простой комплимент и решил не придавать ему значения.—?Для человека, в чьих ногах зашиты всевозможные штыри и спицы?— вполне терпимо.Скотт знал новость о том, что дорога в спорт ему закрыта. И на мгновение в воздухе повисла тишина. Дело не в том, что с потерей статуса игрока команды Скотт терял и статус в школьной иерархии?— вовсе нет. Дело в том, что Скотт вообще потерял все. Он не поступит в спортивный колледж, как планировал, не будет водить машину (ближайшие года два точно), а выпускной встретит на костылях. Дерьмовое начало для выпускного класса.—?Стайлз получил регистрацию,?— оптимистично произнесла Лидия, стараясь перевести разговор на более безопасную тему. —?Ему выдали номерной знак HY-6241-j.—?Поздравляю,?— с улыбкой произнес Скотт.Стайлз и Лидия просидели в тот день недолго?— от силы еще минут десять. Рассказали ему про последние школьные новости, про осенний бал в честь Хэллоуина, про то, что к ним пришел работать новый учитель биологии. Лидия рассказала про то, что все эти пожелания писали ребята из команды, одноклассники и учителя, и что ему необходимо спрятать их в свою коробку воспоминаний и принести на встречу выпускников.—?Как и костыли,?— печально заметил Скотт.—?Ты поправишься,?— заверил его Стайлз. Его голос был мягким и доброжелательным, звучал так, как и раньше. Вот в этот момент Скотт и решил, что все у них будет в порядке. Сложности неизбежны, когда тебе семнадцать, ты теряешь или покупаешь машину, влюбляешься или расстаешься с девушкой, разочаровываешься в лучшем друге или понимаешь, что только в нем ты и найдешь свою опору, свое плечо. Они справятся и с костылями, и с школьными задирами, и с хулиганами, и даже с собственными обидами.Перед самым уходом Стайлз и Лидия расписались на гипсе и пообещали, что в следующий раз приведут ребят из команды, чтобы те расписались и потом сфотографировались. Скотта почему-то ободряло это обещание, и он решил, что спорт пусть и не станет его путем в жизни, но он определенно принес ему только хорошие воспоминания.Когда Лидия и Стайлз покинули больницу и сели в машину?— хорошее настроение сменилось плохим. Лидия точно не могла сказать что, но что-то смущало ее в этом автомобиле, в этой машине, к которой Стайлз относился еще с большей щипитильностью, чем к своему старому джипу.—?Так джип исчез бесследно? —?спросила она. Мотор громко зарычал, и Лидии показалось, что… что ей словно сказали: ?Как ты можешь быть такой бестактной?! Зачем ты задаешь такие глупые вопросы??.—?Да,?— ответил Стайлз. —?Да это и не важно уже. Потому что теперь я снова на колесах.Он снова на колесах.Скотт бы смог разобраться. Страстью Эрни Каннингейма была автомеханика, наличие машины. Стайлз же любил езду как таковую, любил скорость, любил просто колесить по городу. Иногда они катались вместе с Лидией, заезжали куда-нибудь в район заброшенного кемпинга и там их не слышал и не видел никто(кроме станции WDIL, которая крутила одни и те же песни).Иногда Лидия думала, что Стайлз катался сам. В одиночестве. Или не в одиночестве. Он же не был один. У него была Кристина. Кристина, в салоне которой Лидия чувствовала себя неуютно.Ей казалось, что это просто из-за неуверенности в том, что на этой машине действительно безопасно кататься. Так хотелось думать.Лидия заставляла себя так думать.5.В тот вечер, когда они навестили Скотта, Лидия легла поздно (разбиралась с проектом по литературе) и думала, что заснет мгновенно. Но вместо этого она ворочалась в постели еще часа полтора прежде чем встала, чтобы выпить воды и открыть окно. Ей нужен был свежий воздух.Девушка села на край кровати, спустила ноги вниз, зарылась руками в волосы. Она ненавидела это бессонно-сонное состояние, которое всегда подкашивало ее к концу года: когда усталость сваливает с ног, но стресс и переживания не дают уснуть. В голове в такие вечера сплошной поток сознания: обрывки мыслей, разрозненные образы и сумбурные впечатления. Ночь растягивается, часы и минуты длятся необыкновенно долго. Головная боль подступает медленно, но сокрушает мгновенно. Постель становится жаркой и смятой. Ужасные ночи. И Лидия даже не предала бы им значения, если бы не одно но: счас не конец, а середина полугодия, и все экзамены и контрольные будут как минимум через полтора месяца. Ее тревожило что-то другое?— что-то, о чем она боялась думать.Или не хотела думать.Лидия поднялась с постели и уверенно подошла к окну, открыла его настежь, пуская поток холодного воздуха в свою спальню, вдохнула полной грудью и… испуганно распахнула глаза, когда поняла, что со двора бьет палящий свет. Вернее, не свет, а два луча?— острые, как сабли, смертоносные как яд и живые, как будто это и не лучи вовсе, а глаза живого существа.Хищника.Лидия медленно опустила взгляд и увидела под окнами своего дома красный плимут, заехавший на лужайку и смотревший на окна Лидии.Это не Стайлз,?— мелькнуло в ее голове,?— это она. Она приехала ко мне.Фары потухли. Лидия почувствовала холод?— не от распахнутого окна, а от осознания ужаса и одновременного понимания: ее это не удивляет.Она тихо развернулась и направилась к выходу. И если раньше ее сознание было переполнено мыслями, то теперь оно было чисто, как будто все тревоги разом исчезли.(Это похоже на гипноз, боже! Она гипонтизирует меня!)Лидия вышла из своей комнаты, тихо спустилась по лестнице вниз и уверенно подошла к входной двери, повернула замок, толкнула дверь и вышла на крыльцо.Кристина вспыхнула фарами, потом приглушила свет и снова вспыхнула. Будто прищурилась. У ее колес клубился пар, и Лидии показалось, что их медленно поглащает туман. Ее сердце билось ровно: без страха и без нерешительности.(Наверное, я сплю. Наверное, это просто кошмар)Она спустилась вниз по порожкам и уверенно подошла к машине. Под ногами чувствовался холод лужайки, к ступням липли осыпавшиеся листья и грязь, холод пронизывал до костей, Лидия выдохнула?— и изо рта пошел пар.Они стояли друг напротив друга. Лидия и Кристина. Две любимые женщина Стайлза Стилински. Две конкурентки.Смертельные враги.Лидия хотела что-то сказать, но слова терялись или засстревали в горле. От ног и вверх, вдоль всего тела пронизывал холод, а белесые лучи по-прежнему разрывали пространство по шву. Лидия медленно опустилась на карточки, чтобы(быть на равных)взглянуть ей в глаза. Чтобы как во сне (ЭТО ЖЕ СОН, БОЖЕ, ПУСТЬ ЭТО БУДЕТ СОН!) потянуться дрожащими холодными пальцами к Кристине, дортронуться, установить тактильный контакт и убедить ее и себя, что они могут уживаться вместе, что одна никогда не заберет Стайлза у другой. Но любовь?— это та сука, которую нельзя приручить. Ты можешь быть охотником, владеть оружием. Ты можешь охотиться на диких зверей, можешь уничтожать чужие судьбы, но чувства, но любовь?— это то, что будет сильнее тебя. Сильнее твоих интересов. Сильнее интересов того, кого любишь и того, кто любит его помимо тебя.Лидия все тянулась и тянулась рукой, пока из ее глаз бессильно и беззащитно текли слезы, пока страх стягивал тело жестяным корсетом, а в глотке застревал рвавшийся наружу крик. И она бы хотела закричать, позвать на помощь (ПРОСНУТЬСЯ!), но не могла, не могла, не могла. Как в банальных филмьмах ужасов все тянулась и тянулась, тянулась и тянулась, то ли боясь, то ли изо всех желая прикоснуться к холоду металла, обжечься и закричать и…Ощутить под пальцами кровь. Нет, не под пальцами?— под ладонями. Весь бампер Кристины был покрыт кровью. Это вовсе не краска?— это кровь. Чужая кровь. Кровь(конкуренток!)предыдущих владельцев, случайных жертв. Ее так много, она такая густая, Лидия чувствует ее резкий запах, и когда медленно отсраняет руки, то ей кажется, что это ее собственная кровь, что это….(угроза)предупреждение.Кристина смотрит на нее ненавидящим слепящим взглядом, и Лидию сотрясает такой оглушительный страх, что она изо всех выдавливается из себя крик?— и он, царапая глотку, вырывается наружу. Пронзительный, острый и оглушающий. Вытекает как кровь (ЭТА КРОВЬ, ГОСПОДИ, ЭТА КРОВЬ, ЭТА НЕ КРАСКА, ЭТО КРОВЬКРОВЬКРОВЬ!) из перерезанной артерии. Лидия падает на спину, а потом резко подрывается и….Оказывается у себя в постели. В постель. Окно закрыто, свет не бьет в окна, а пальцы?— сухие и чистые.Это сон, господи, это всего лишь кошмар.Лидия решает, что ей надо умыться и прогнать остатки дурного сна, она откидывает одеяло и спускает ноги вниз. Она опускает взгляд и видит, что ее ступни в грязи и прилипших осенних листьев.За окном слышится шум проезжающей мимо машины.6.Они провели вместе действительно потрясающий вечер. Живая музыка, холодное вино и разговоры обо всем и ни о чем одновременно заставили забыть о ночных кошмарах, повседневных тревогах и нерешенных вопросах. Они поужинали, потанцевали под приятную музыку, прогулялись по ночному городу, и боже, Лидия чувствовала, что тонет?— тонет в этой влюбленности, тонет в этих чувствах, тонет в сожалении, что она тратила так много времени и так много сил на людей, которым это было не нужно, которые теперь казались подделкой. И Лидии нравились руки Стайлза на своей талии, его поцелуи, его внимание. Ей нравилось в нем все. И она видела в его глазах те же чувства, которые испытывала сама. В нем она была уверена. И дело не в том, что она могла позвонить ему в шесть утра с проблемой, и он бы бросился ей на помощь. И дело не в том, что ему было плевать на статусы и рейтинги, на мнения и взгляды. Дело было в том, что с ним Лидия чувствовала надежность, безопасность, в нем она ощущала уверенность. Но она по-прежнему не могла рассказать ему о своем кошмаре, потому что даже с самыми близкими людьми все-таки устанавливается граница недопустимых тем. Конечно же, вы не встречаетесь и не составляете список того, о чем вам не хочется говорить?— такое чувствуется интуитивно. Вот Лидия и чувствовала, что разговоры о Кристине, которые могут показаться неприятными Стайлзу(ИСАМОЙКРИСТИНЕ)лучше не начинать. Но когда начался этот дивный субботний вечер, Лидия решила, что сама себя накрутла и извела, и что на некоторые вещи лучше не обращать внимания. Она потерялась в водовороте собственных эмоций, чувств и ожиданий будущего. Она потерялась в его руках?— таких сильных и крепких, прижимающих к себе с упоительной нежностью и нерушимой силой. Она потерялась во всех его словах, что он ей шептал, хотя она даже не может вспомнить их. Это и не важно. Его шепот, его голос, его присуствие?— вот что делало ее такой податливой и слабой в его объятиях.Они были на танцплощадке, когда Лидия прижалась к нему и прошептала:—?Не оставляй меня. Никогда больше не оставляй меня.Он поцеловал ее. Его поцелуй был ответом, был обещанием, заветом, клятвой, что вот он здесь?— настоящий и только ее, и что все остальные девушки для него не существуют, что его сердце в ее ладонях.Она бы, наверное, упала бы, потому что?— как смешно! —?у нее подкашивались коленки как в старых бульварных романчиках и всех этих тупых комедиях. Потому что ей действителньо было мало воздуха.—?Кажется, я счас упаду,?— тихо произнесла она, когда они выходили на улицу.—?Это все шампанское. Я тебе говорил, что оно паленое было…—?Нет. —?покачала головой девушка. —?Это все ты.Это все ты, Стайлз.В тот вечер Стайлз был без машины, и тот вечер действительно прошел незабываемо. Стайлз проводил ее до дома, крепко обнимая за талию, а затем целуя в тени деревьев, чтобы не палиться перед соседями и родителями. И в этом было столько легкости, столько повседневной романтики, что Лидия, когда вернулась домой, бросилась на постель почти с радостным возгласом, словно на свидании она была впервые и словно это был первый в ее жизни поцелуй! Она заснула быстро, и в эту ночь ее не мучили кошмары.Второй выходной они тоже договорились провести вместе, но теперь?— вдали от всех. И в этот раз Стайлз был за рулем. Лидия выкинула из головы все свои мысли и предостережения и с легкостью села в салон машины. А Стайлз снова поймал станцию WDIL, и они, под хиты давнего прошлого, помчались по пустым дорогом предночного Бейкон Хиллс. Ветер шумел за окном, музыка тихо играла, а Лидия, держа Стайлза за руку, старалась не смотреть на приборную панель, а только на дорогу.Она же себя просто накручивает, боже! Хватит уже вести себя как ребенок!Правда.Хватит.—?Ты можешь здесь остановиться? —?спросила она, озаренная новой идеей. Стайлз убавил громкость, взял правее и вскоре затормозил на обочине, заглушая двигатель и ставя Кристину на ручник.Лидии понравилось это действие. Она почему-то вспомнила как натягивают поводья, вынуждая лошадь остановиться.Ты всего лишь скаковая лошадь,?— подумала она с удовлетворением,?— средство передвижения. Ты никогда не займешь то место, которое занимаю я.Стайлз повернул голову в ее сторону. Лидия потянулась к нему так, словно им удалось наконец ото всех сбежать и насладиться обществом друг друга после долгой разлуки. Эти выходные должны быть самыми лучшими за их юность. Самыми лучшими?— и не важно, что будет потом. Лидия рухнула в его объятия, и Стайлз вдруг ощутил ее напор. Страсть вытеснила нежность, решимость победила робость, а уверенность?— стеснение. Они были вдвоем, никто их здесь не мог потревожить, никто не мешал им насладиться уединением в полной мере.Она отстегнула ремень безопасности, оперлась о сиденье Стайлза и уверенно перекинула ногу, садясь на парня сверху. Стайлз напрягся, но почти моментально обняла девушку и притянул к себе. Его ладони заскользили под ее блузку, дотронулись до обнаженной кожи. Эти прикосновения?— ни у нее, ни уж тем более у него никогда такого раньше не было.Она отстранилась, чтобы скинуть с плеч куртку и тут увидела, что Стайлз пристегнут. Этот торс тянулся от левого плеча к правому боку, и Лидии вдруг представилось, как он оживает и медленно поднимается вверх?— к горлу, обматывает его петлей и сдавливает, оставляя следы (КАКЗАСОСЫ) словно стремясь заклеймить.Она тряхнула головой, сбросила куртку и потянулась к спусковой кнопке, чтобы отстегнуть Стайлза. После этого ей стало легче, после этого она снова припала к губам парня, потянулась пальцами к пуговицам его рубашки. Им было так тепло, несмотря на нулевую погоду за окном, им было так комфортно, несмотря на то, что в спину им злобно смотрела Кристина.Кристина смотрела на них. Кристина смотрела, как смотрела тогда ночью. Она приезжала тогда ночью. Приезжала ведь? Приезжала. Или нет? Или это лишь жуткй кошмар? Но Лидия все еще помнит, как зашла в ванную и пыталась отмыть ноги и еще… было еще что-то. Что-то стекаюещее в слив, на что Лидия смотрела(как загипнотизированная)так завороженно. Было что-то еще, но сейчас об этом лучше не вспоминать. Сейчас руки Стайлза неуверенно с поясницы сползают ниже, а Лидия направляет все его движения, преисполняясь нежностью к нему. Он?— вот что важно для нее. И когда они отрываются друг от друга он смотрит…Смотрит.—?Господи, нет,?— вырывается у нее против воли, Стайлз замирает, Лидия выдыхает, качает головой и возвращается на свое место.Господи, нет. Только не здесь, только не в машине. Только не в ЭТОЙ машине. Потому что Лидии кажется, что за ними подсматривают, что?— о черт, это ненормально! Заниматься любовью в…—?Прости,?— произносит она,?— просто я не могу… здесь.—?Конечно,?— он расстроен, но не обижен. Он все еще возбужден, но пытается понять ее. —?Я понимаю.—?Нет,?— она накинула куртку на плечи. —?Ты не понимаешь! Стайлз, ты…Она хотела сказать больше, но не смогла. Просто покачала головой и вышла из салона.Дышать легче. Ей стало легче дышать. Или ей перестало казаться, что она в ловушке, в капкане, что Кристина вот-вот захлопнет жестяной каркас и из скаковой лошади превратится в безжалостного монстра.Лидия отошла от машины, но вышла чуть ли не на середину трассы. Даже посреди дороги она чувствовала себя в полной безопасности, чем в салоне авто или напротив Кристины. Как в том сне. Или это не было сном? Или… Лидия скрестила руки на груди, зажмурилась, пытаясь восстановить воспоминания той ночи и разобраться, где сон, а где реальность. Или реальность вытеснила сон? Или кошмар стал явью? Или…Стайлз развернул ее к себе и встряхнул за плечи. Лилия открыла глаза, уставилась на парня. Нет, это все тот же Стайлз?— тот Стайлз, который шептал ей вчера слова любви, который обнимал ее так крепко и целовал так нежно, что не страшно было умирать, что все кошмары, связанные с Кристиной, отходили на второй план. Это был ее Стайлз, влюбленный в нее с детства, знающий, что ей нравятся книги по эзотерике и в какой ВУЗ она будет поступать. Это был тот же Стайлз, который сказал ей: ?Я люблю тебя, но и презираю?.Он же больше не презирает? Как… как Кристина, например?—?Я так не могу! —?воскликнула Лидия. —?Ты мне не поверишь, но с этой машиной,?— он указала на стоящий в темноте плимут,?— с ней что-то не так.Стайлз прищурился. Лидия вспомнила как Кристина(тоже прищурилась)подкатила к порогу ее дома. Приехала к ней. Приехала сама. И ее это не испугало. Вернее, испугало, но не удивило.—?С Кристиной?—?Да, черт возьми, с Кристиной! —?она скинула его руки и отошла на шаг. —?Почему ты называешь ее по имени? Ты не называл свой джип по имени, Стайлз, так что произошло теперь?Он переменился в лице. Лидия сделала это?— переступила границу запрещенных тем, упомянула джип и негативно отозвалась о Кристине. Стайлз не переменился в лице, но Лидия почувствовала его жесткость и то, что в воздухе будто похолодело.—?Почему ты больше не ищешь свой джи…—?Его угнали, Лидия! —?взорвался он, повысив тон. —?Отец даже в другие города звонил, но его не нашли. Он просто исчез.—?Машины просто не исчезают, Стайлз,?— железно отчеканила она, почему-то вспоминая ссору с Эйданом. Нет-нет, там все было по-другому, там все было неизбежно. Пожалуйста, Господи, пусть эта ссора не будет болезненной для них, пусть Стайлз услышит ее слова, пусть ей хватит сказать смелости, что…—?Из-за нее все началось. Скотта сбила машина, ты поссорился из-за машины с Эйданом, а я…—?А что ты, Лидия? —?он сделал шаг и стиснул зубы. Вот оно?— то, что всегда было на поверхности, но что ты не замечал. Это как искать вещь, которая лежит на самом видном месте, как замечать в человеке перемену, но не суметь дать ей определения?— вот оно, осознание. Стайлз стал не просто жестким, он стал вспыльчивым, он стал… злым. —?Ты заметила меня только тогда, когда у меня появилась машина, которая выглядит почти так же презентабельно, как порш Уиттмора!Звук удара разбил тишину вдребезги. Лидия почувствовал, как ладонь стала гореть огнем, а сердце?— болью и сожалением, но обида взяла верх, и раскаянье отступило. Девушка сжала зубы и процедила:—?Я заметила тебя не из-за машины, а потому, что ты оказался рядом и схватил меня в тот момент, когда я хотела рухнуть. И если ты думаешь, что все дело в статусе твоей машины, то ты ничем не отличаешься от Эйдана.Он повернул голову в ее сторону. Нет. Может быть, этот разговор хуже, чем все их разговоры, которые случались раньше. Может быть, остальные ссоры?— ничто по сравнению с этой перепалкой.—?Эта машина ведет себя по-собственнически по отношению к тебе. Она терпеть меня не может, потому что я?— ее соперница.Стайлз забыл о пощечине и рассмеялся. Беззлобно и недолго, но от этого смеха стало жутко. Лидия ощутила, как обида в ней становилась все сильнее и сильнее, а злость на Кристину?— могущественнее.—?Я думал, что девушки ревнуют только к другим девушкам…—?Она тоже девушка! —?вырвалось у нее. Она смотрела на него с надеждой, что он ее услышит, что он поймет о чем она говорит, но Стайлз лишь покачал головой. —?Я отвезу тебя домой, Лидия. Пошли.Он развернулся и направился к ней, к Кристине, мотор которой победоносно мурчал. Лидия стояла на разделительной полосе, смотрела в спину ему, смотрела на капот ненавистной машины и ненавидела. Ненавидела ее, эту старую шестидесятилетнюю суку, которая отнимала у нее самого дорого человека.Я не сдамся, подумала она, зря ты радуешься, я не сдамся. Я появилась раньше тебя.Лидия медленно направилась к плимуту, стараясь унять свое бешеное сердцебиение и выровнять дыхание. Нельзя показывать врагу, что ты испуган, нельзя показывать конкурентке, что ты сдаешься, нельзя быть слабой. Надо быть яростной, страстной и бороться. Бороться. А Стайлз рано или поздно прислушается к ней.Если бы только кто-то мог ей помочь, посоветовать ей…Она не стала пристегиваться, когда Стайлз вырулил снова на дорогу, но тень улыбки проскользила на ее лице. Она понимала, что если Стайлз ее не услышал, то и Скотт вряд ли может понять. Но она попробует. Ради него, ради них, ради себя и назло Кристине.7.Эйдан не любил проигрывать, а выглядеть перед всей школой посмешищем?— тем более. Он не мог простить Лидии ее публичные обжимания со Стилински, а подстрекательства со стороны Эллисон только разжигали его затаенную злость. Видеть Лидию в объятиях этого ничтожества, видеть, как они приезжают вместе в школу и уезжают тоже вместе, видеть, как после успехов в игре по лакроссу она бежит к нему было для него выше собственных сил, но он держался. Правда, держался, и даже Эллисон не могла его вывести из себя. Эйдан был из числа тех ребят о которых говорят: сила есть, ума не надо. Но первые недели ему хватало ума не нарываться на неприятности. Выжидать, так сказать, момент, занять позицию наблюдателя.Он сорвался в понедельник, сразу после того, как Лидия и Стайлз впервые поссорились. У Эйдана было плохое настроение. У Стайлза было плохое настроение. Их столкновение было неизбежно. К тому же, в это утро Лидия приехала своим ходом?— для Эйдана это послужило зеленым сигналом светофора. Он выжидал Стилински на парковке минут десять и когда увидел, что тот приехал один, то решил действовать?— он даже не пытался придумать претензию типа: ?Это не твое парковочное место, Стилински? или что-то в этом духе, а сразу с размаха впечатал Стайлза в капот, как только тот закрыл дверь.Боль в пояснице пронзила острым ножом, но Стайлз, сжав зубы, превозмог ее и почти умело увернулся от летящего к нему кулака Эйдана. Удар?— безжалостный и резкий?— пришелся по Кристине. Стайлза пронзила острая боль, словно Эйдан все-таки не промахнулся и ударил его, а не Кристину. И тут его заполнила?— нет, затопила — живая ярость. Она питала каждую клеточку его тела и снимала какие-либо барьеры, какие-либо правила. Инстинкт сохранения своей репутации (что в старшей школе ровняется инстинкту самосохранению) выключился в секунды, словно кто-то выдернул блок питания, и Стайлз немедля кинулся на Эйдана. В нем бушевало столько энергии, что ее мощи хватило бы на еще один ядерный коллайдер. И Стайлз знал, им руководит обида не за себя?— уж что-то, а фингал и нравоучительную беседу с утцом он как-нибудь переживет?— а обида за Кристину.И за Лидию.За Лидию, которая теперь была его, которой он добился и которую всегда будет ставить выше. Ради таких девушек, ради такой девушки, ради Лидии Мартин ему плевать на собравшуюся вокруг них толпу, на крики стремящихся разнять взбалмошных учеников учителей, на выговор в личном деле, который может повлиять на поступление, на последующее, наверняка неизбежное, отстранение от уроков на две недели. И пусть мотивации было предостаточно, а ярость кипела как масло на огне?— этого было недостаточно. Эйдан явно превосходил в силе и ловкости. Стайлз уже не чувствовал боли: изображение перед глазами временами размывалось, когда кулак Эйдана обрушивался на лицо, а звуки заглушались, но боли не было. Кровь стекала по лицу, правый глаз наливался всевозможными цветами, костяшки пальцев покрылись черной из-за пыли и ярости кровью, но Стайлз бил в ответ. Чем сильнее Эйдан срывался на нем, превращая своего соперника в отбивную, тем сильнее становился сам Стайлз. Да, с каждым ударом он превращался в перебитый молотком кусок мяса, но он не выдыхался. Он продолжал защищаться, и эта улыбка?— о да, Эйдан заметил ее?— она говорила больше, чем могли бы сказать слова.—?Не смей к ней больше подходить, ублюдок! Не смей! —?Стайлз чувствовал раскаленный полуденным солнцем асфальт под своей спиной, а голову вывернуло вправо настолько, что повернуть ее было просто невозможно, слова Эйдана доносились через глухую пелену шума и рева толпы. —?ОНА МОЯ, ЖАЛКИЙ ТЫ СУЧЕНОК! ОНА МОЯ!И потом улюлюканье и одобрительные возгласы стихли, и над толпой как гроза зазвучали голоса учителей. Эйдана кто-то схватил и оттащил от Стилински, который продолжал лежать на асфальт. На днях они посмотрели с Лидией фильм. Фильм, такой банальный и криминальный, что пора бы его списывать в утиль. Современная история Ромео и Джульетты: парень влюбляется в девушку, девушка влюбляется в парня, а ее отец?— редкостный мудак с инцестными наклонностями, который становится между ним и ней. Тогда этот самый парень?— отчаянный в своих чувствах и своей первой любви?— крадет миллион долларов у наркоторговцев, забирает девушку и сбегает с ней из маленького провинциального городка, не оглядываясь ни на погоню, ни на отсутствие будущего. Стайлз думал о том же в ту секунду: о побеге. Из этой школы, из этого города, из этого штата. Только он и Лидия на плимуте, только их чувства и полоса дороги?— и больше ничего. Может быть, они ограбят парковку и будут кочевать из города в город, может быть, в конце концов, они возненавидят друг друга, но оно того стоит. Стоит же?Но перед тем как сбежать, перед тем как затеряться на лабиринтах дорог и петлях улиц нужно сделать кое-что еще?— Стайлз знал это, чувствовал это, пока его пытались привести в чувства учителя и школьная медсестра, а чей-то настойчиво знакомый голос требовал вызвать скорую. Стайлз смотрел в голубое небо и видел его красным. Огненным. Яростным. Видел, как Кристина?— ненасытная в своей ярости, беспощадная в своей мести?— со всей силы врезается в Эйдана и припечатывает его к стене. Не до смерти, но явно для того, чтобы Эйдан выучил на досуге сколько костей содержится в человеческом теле и при каком проценте боли случается обморок. О да?— Стайлз улыбнулся кроваво-черной улыбкой?— это было бы неплохая глава его жизни.А потом он провалился в темноту.8.Он пришел в себя в светлой и просторной палате центральной больницы Бейкон Хиллс. Рядом сидел отец в накинутом на плечи больничном халате и смотрел куда-то сквозь пространство. Может быть, он вглядывался в прошлое, пытался понять, где допустил ошибки в воспитании сына и в какой момент все пошло не так. Ведь со Стайлзом что-то не так, правда? Ведь он пропадает часами в своей машине, ночью шастает по дому как призрак, а утром Ноа Стилински чувствует витающий в доме запах кофе с едва уловимым ароматом табака. Иногда Стайлз просто сидит в машине?— сидит, держится за руль, слушает эти старые песни и либо односложно, либо сухо отвечает на вопросы. А когда Стайлз не с машиной?— он с Лидией.Ноа Стилински знал, что есть девушки, ради которых хочется убивать и есть парни, готовые на это. Ему не хотелось думать о том, что под эти две категории попадают Лидия Мартин и его сын, но он слишком долго проработал в полиции и слишком хорошо научился собирать факты воедино и выстраивать их последовательно и лаконично, чтобы списывать все на простое дурное предчувствие.Дэннис Гилдер, будь он здесь, наверняка бы рассказал о непростых взаимоотношениях Эрни Каниннгейма и его родителей. Рассказал бы о том, как его друг пропадал часами в гараже Дарнелла и смотрел на Кристину, как любой Пигмалион смотрит на Галатею.Но Стайлз не смотрел на Кристину как на Галатею. Она не была для него целью?— лишь средством. И вместе с тем, Ноа Стилински понимал, что с появлением этой чертовой машины в их семье что-то пошло не так.Конец августа: у Стайза бесследно исчезает джип. Поиски остаются безрезультатными, ориентировки, рассылаемые в соседние города, допросы граждан, имеющих и не имеющих судимости, не дают никакого результата. Машина просто исчезла, словно ее никогда и не было.(Или ее и правда не было,?— думает Ноа, когда покидает палату и идет купить себе шестой стаканчик кофе). Ему кажется, что из-за кофеина у него перестают работать мозги, но легкое чувство паранойи и многолетний опыт шерифа нашептывают ему: а что если к исчезновению джипа ДЕЙСТВИТЕЛЬНО никто не причастен? Но люди и вещи не исчезают просто так. Им кто-то (или что-то) помогает исчезнуть.Ноа смотрит на дверь палаты своего сына.Начало сентября: Стайлз и Скотт возвращаются с ярмарки Либертивилла и притаскивают эту старую машину, такую древнюю, что на ее фине даже Ноа чувствует себя достаточно молодым. И это, конечно, странно и попахивает шизофренией?— но Ноа не понравилась эта машина. В тот день ему показалось, что и Скотту тоже. Затем весь месяц Стайлз занимался ее ремонтном, но даже его накопленных денег не хватало для полного восстановления. Понимаете ли, есть машины, которые просто нуждаются в ремонте, а есть машины, которые нуждаются в восстановлении. Кристина была разрушена до основания, и Стайлз (даже учитывая его способности к автомеханике) не мог устранить все поломки. Одновременно с этим он теряет свою прежнюю склонность к болтливости: он становится сдержанным, немногословным и мало спит по ночам, временами просто сидит за рулем. Если и говорит?— то о Кристине. Только о Кристине.(И какой дурак станет называть машину человеческим именем?)Октябрь: у Стайлза появляется девушка и первые разногласие с лучшим другом. У Стайлза появляется регистрация на этот чертов плимут, а его ночные хождения по дому становятся похожими либо на лунатизм, либо на запущенную бессонницу. И он пропадает с Лидией?— но это можно понять. В конце концов, эта девушка ему долго нравилась. Но если раньше он просто был молчалив, то теперь становится вспыльчивым. Все меньше навещает Скотта и, в конце концов, ввязывается в драку.Ноа допивает кофе, выбрасывает стаканчик в урну и снова смотрит на дверь больничной палаты.И во всех этих изменениях один неизменный пункт?— Кристина. Эллисон Арджент (новая девушка другой пострадавшей стороны?— Эйдана какая-у-него-там-фамилия-кстати?) сказала, что они и раньше ссорились из парковочного места.Но Ноа проработал в этом городе слишком долго. Он видел и тщательно спланированные убийства, и семейные драки, и обычные стычки в барах?— Ноа Стилински знал, что даже самые агрессивно настреонные парни не бьют друг друга ТАК за парковочное место.Так дерутся только из-за девушки.Из-за девушки, ради которой убить?— все равно что совершить подвиг.И если для Кристины Лидия Мартин была конкуренткой, то, по мнению Ноа Стилински, Лидия Мартин была для его сына опасностью. Кто знает, на что способен Стайлз еще? Раньше он не ввязывался в такие драки и не попадал в больницу с ссадинами, фингалом под правым глазом, сломанным носом, многочисленными гематомами, сорванной поясницей и сбитыми в кровь руками. К слову, повреждение поясницы врачи не могли объяснить: если он и потянул спину, то точно не во время драки.Тогда где и когда?Ноа Стилински хотелось записать эти вопросы и факты в блокнот?— как он всегда делал на месте происшествия, но что-то нашептывало ему: это не просто очередное дело, это личная жизнь его сына и конспектировать ее в свой блокнот неправильно. Здесь нужно отключить мозг и включить сердце?— проникнуться эмоциями Стайлза, попробовать прочувствовать к нему эмпатию, начать сопереживать. Но чем больше Ноа старался заставить себя это сделать, тем меньше у него получалось. Его не покидало чувство, что он что-то упускает, что кто-то пытается обвести его вокруг пальца.Он вернулся в палату, Стайлз все еще был в отключке. Медсестра сказала, что обезболивающее подействовали на него как седативные, и что он придет в себя часа через два. Наверняка, врач назначит ему кучу таблеток и антисептиков, выпишет справку о запрете игры в лакросс и назначит являться на осмотр каждые три дня, но, скорее всего, отпустит домой сегодня же вечером. Ноа поблагодарил ее усталой улыбкой и сел у кровати сына.Если Лидия того стоит?— почему ее здесь нет?9.Он очнулся намного раньше?— через сорок или даже тридцать минут и, вопреки предсказаниям врача, совершенно не жаловался на головную боль. На вопросы он отвечал сухо и твердил то же, что сказала Эллисон: они подрались из-за парковочного места и, конечно же, поступили опрометчиво, не стоило ему провоцировать этого говнюка Эйдана, но нет, он не думает, что будет ввязываться в драку снова. На все эти вопросы школьного психолога в присутствии директора школы и собственного отца он отвечал монотонно и даже приглушенно, словно боялся что кто-то их подслушает. Нет, ему не нужно несколько дней на реабилитацию и освобождение от школы, потому что он спокойно переживет перешептывания остальных школьников и ему нельзя отставать от программы: ведь это последний учебный год. Нет, он не чувствует злость и обиду.—?Из меня, знаете ли, все эмоции сегодня выбило. Я просто хочу домой,?— сухо подвел он с едва уловимыми нотками сарказма и сказал, что больше не хочет ни о чем говорить.Врач сказал остаться в больнице еще на ночь. Ноа остался в коридоре, он прислушивался к каждому шороху, но над больницей сгустилась тишина?— такая прозрачная и легкая, что было бы слышно, если бы в воздухе пролетала пушинка.И вместе с тем, Ноа знал: Стайлз не спит.В шесть утра дежурный врач совершил обход, выдал на руки все выписки, справки и рецепты и сказал, что им можно ехать домой, но предупредил Стайлза, что тому лучше не садиться за руль некоторое время. Стайлз снисходительно кивнул, натянул красную худи на плечи и молча поплелся за отцом по коридорам.—?Как ты чувствуешь себя, сынок? —?голос Стилински-старшего прозвучал заискивающе и как-то по-раболепски, но Стайлз лишь улыбнулся. По-доброму, по-прежнему, по-стайлзовски?— так, как раньше улыбался.—?Все в порядке, па,?— сказал он, садясь в полицейскую машину.Ноа сел за руль, положил все документы на приборную панель, но по-прежнему не мог завести мотор. Весь вчерашний вечер, всю ночь и все утро он думал как коп, теперь ему надо было посмотреть на ситуацию как отец: наказать и отнять ключи от машины, запретить смотреть телек, отобрать карманные или купить две банки пива и пиццу и постараться взглянуть на ситуацию лояльно? В конце концов, кто из ребят не дрался по молодости из-за девушки.Из-за девушки?Или из-за парковочного места?Наверное, тишина и ступор отца длились слишком долго, раз Стайлз сказал:—?Если ты думаешь, что я сразу пойду мстить за свое фиолетовое лицо, то ты зря забиваешь себе голову. Этот говнюк спровоцировал меня, но мне нечего с ним делить.Нечего? Или некого?Вместе вопроса, который крутился на языке, Ноа просто кивнул.—?Мы просто повздорили, па.Он снова кивнул, но вспомнил вопрос психолога вчера вечером: это была их не первая стычка. Свидетелями их уже второго прямого столкновения была вся школа, каждый мог это подтвердить.Так что же ты не договариваешь, Стайлз?—?Перележу эти выходные дома, схожу с Лидией в парк, и к понедельнику приду в норму.Больше Ноа не кивал?— лишь потянулся к ключу и включил-таки зажигание.Все его мысли, доводы и факты враз стали рассыпчатыми как песок и несущественными. Объяснение Стайлза казалось простым: задир в старшей школе предостаточно, а Стайлз с его непосредственнностью и умением говорить все, что приходит на ум без осмысления своих слов, рано или поздно привели бы его к проблемам. Да и чьи сыновья не дерутся в старшей школе из-за машин, девушек и любви? Чьи не врут и не сбегают из дома на вечеринки? Вдруг, это просто запоздалые последствия полового созревания и все такое? Вдруг, за этим происшествием ничего нет?Он покачал головой и вывел машину на дорогу. Ему самому необходимо было отдохнуть. И может, пока не стоит лезть с нравоучениями и вопросами? В конце концов, все подростки склонны к преувеличениям и приуменьшениям?— словом, к искажению той или иной ситуации. Стайлз просто влюблен, Стайлз просто пытается отбиться от бывшего своей нынешней девушки.Но почему тогда эти стычки не происходили в школе на переменах? Почему именно на парковке?— у всей школы на глазах? И неизбежно?— у капота самой Кристины?—?Ты ведь мне скажешь, если что-то случится?Стайлз медленно повернул голову в его сторону. И хоть Ноа смотрел на дорогу, он все равно чувствовал взгляд Стайлза(таким взглядом он вчера смотрел на того парня?— Эйдана)—?Ничего не случится, пап,?— холодно отрезал Стайлз и снова уставился на дорогу. —?Все будет в порядке.И может быть, Ноа действительно устал и ему показалось, но когда он мельком взглянул на Стайлз то снова заметил это?— костяшки его пальцев были здоровы. Ни царапин, ни гематом, ни даже следа от йода. Словно кто-то?— или что-то?— вылечил его.—?Жаль, твоя машина не ловит WDIL,?— устало сказал он, усаживаясь в кресле удобнее. —?Мне не хватает Джея Хоукинса с его: ?Тебе не уйти от моих ча-а-ар-р-р!?…И он чему-то хрипло?— не по-стайлзовски?— рассмеялся.10.Она пришла почти под вечер и пришла одна, без Стайлза. На ее плечах был белый больничный халат и груз какой-то проблемы, которую Скотт ощутил сам?— почти физически. Лидия тепло улыбнулась ему, закрыла за собой дверь и, подойдя к постели МакКолла, села рядом. В ее руках была праздничная сумка, доверху набитая конфетами, фруктами и журналами.—?Наверняка тебе надоели эти тяжелые пособия,?— она кивнула на прикроватную тумбочку, на которой лежали учебники по алгебре, истории и английскому. Скотт лежал в больнице уже месяц и, несмотря на хорошее самочувствие, на поправку шел медленно. Ему приходилось заниматься с учителями тет-а-тет, самому отвечать параграфы и решать задачи, чтобы не отставать от программы и продолжать получать оценки. Поэтому Лидия не прогадала с журналами — даже самое просто чтиво принесет больше удовольствия, чем странные, пусть и небольшие поэмы Томаса Элиота.Она поставила свои гостницы на тумбочку и снова вежливо ему улыбнулась, потом поинтересовалась как он себя чувствует, рассказала последние школьные новости: о смещении тренера Финстока, о новенькой ученице, переведенной из Детройта, о драке Стайлза с Эйданом…О Кристине.Лидия не чувствовала никаких внутренних барьеров или сдерживающих факторов; как только она зашла в больничную палату и села у кровати Скотта?— все эмоции потекли из нее сами, как единый бурлящий поток. И может, она эмоционально перегорела, а может, просто устала, но ее мысли и страхи обретали вербальную форму и выходили из ее головы с той же легкостью, что и пули из барабана револьвера?— точно, легко и почти без усилий. И нет, Лидия не думала о том, как звучат ее слова, и какое впечатление о ней может сложиться?— она просто говорила и говорила. О том, что у нее двойка по ее проекту по литературе (первая за все двенадцать лет школы?— она усмехнулась), о том, что ее матери не нравятся ее отношения со Стайлзом и о том, что она хотела?— правда, хотела?— дать Стайлзу больше, чем он имеет, но не смогла.—?Не в этой машине,?— монотонно произнесла она,?— в ней я себя чувствую заживо погребенной.Она смотрела в стену и почти не шевелилась, а Скотт слушал каждое ее слово, и переполняющий его оптимизм угасал как свеча, каплями стекая все ниже и ниже, в самые глубины души.Когда она закончила?— она медленно повернулась к Скотту. В ее глазах было так много усталости, что Скотт практически заставил себя перестать думать о том, чтобы обнять ее. Просто чтобы поддержать, не больше. Большего ему не позволено.—?Вы ведь поссорились из-за нее, да? Ну, накануне аварии. Из-за Кристины?Он медленно кивнул. Ему нужно было рассказать ей о встрече с Дэннисом Гилдером, о Ролланде Д. Лэбее, об Эрни Каннингейме и Ли, но Скотт молчал. Молчала и она, пока время медленно уходило сквозь пальцы.Есть вещи, которые ты не можешь обсуждать. Не потому что они ужасны, или это большая тайна, или ты чувствуешь подступающий к горлу страх?— а потому что просто не можешь. Словно кто-то поставил твои мысли на ручник?— и ты не можешь сдвинуться ни назад, ни вперед, как бы сильно не нажимал на педаль газа.—?Мне тоже снились кошмары,?— наконец тихо произнес он. Слов, за которые он мог зацепиться и произнести, было достаточно мало, поэтому Скотт не терял попытки. И потом, он не был лидером или вожаком?— он был обычным подростком с переломами двух ног, с разрушенным шансами на блестящее спортивное будущее, с кучей проблем и незнанием как их решить: что делать с Кристиной, стоит ли Лидии рассказывать о прошлом Кристины, и как быть с тем, что он влюблен. Влюблен в девушку лучшего друга. Он бы никогда даже не подумал об этом, но она сидела рядом с ним?— такая уставшая, такая… бесконечно родная, словно они были знакомы всегда.Скотт отвел взгляд.—?Я пытался поговорить со Стайлзом о…—?Я тоже,?— перебила она. —?И тогда я подумала, что ты, возможно, сможешь до него достучаться, потому что, ну… вы давно знакомы и хорошо знаете друг друга,?— она неуверенно пожала плечами.—?Он всегда был влюблен в тебя,?— вместо ожидаемого обещания сказал Скотт. —?Хоть и никогда не признает этого. На него как-то запала Эрика?— ну знаешь, Эрика из параллельного. Она с нами на английский ходит. Но он даже не замечал ее, только тебя в толпе всегда выглядывал…?И до недавнего времени я не мог понять, что ему нравится в тебе?,?— осело на корне языка и сглотнулось. Скотт споткнулся об окончание фразы, а Лидия уставилась на свои руки и продолжала молчать. Она пришла за советом. Скотт понимал, если в нем угасал оптимизм, то в ней — надежда. Они искали решение проблемы друг в друге: Скотт полагал, что Стайлз выберет чувства к Лидии, Лидия надеялась на их дружбу и умение Скотта убеждать. Оба понимали, что это вряд ли поможет.—?И я думаю, что их драка с Эйданом произошла не из-за парковки. Стайлз мстил за тебя, а Эйдан отыгрывался за свое уязвленное самолюбие.?— Скотт взглянул на девушку и, поймав ее взгляд, отчеканил:?— Ты?— причина его изменений, а не Кристина, потому что он любит тебя. Всегда любил.—?Но с этой машиной что-то не так! —?она воскликнула неожиданно, с порывом отчаяния и эмоциональном всплеском. Скотт молча кивнул.—?Я знаю, Лидия. Я верю тебе. Твоим кошмарам, потому что они мне тоже снились. И твоим чувствам, потому что мы с Кристиной тоже невзлюбили друг друга.И пока Стайлз добивался Лидии: становился уверенным, расправлялся с Эйданом, обличал Лидию на глазах у всей толпы, Кристина добивалась его: угрожала Лидии, угрожала Скотту и становилась камнем преткновения во взаимоотношениях Стайлза с его отцом.—?Ты осуждаешь меня? —?тихо спросила Лидия, снова взглянув на свои руки. Уточнять не требовалось, Скотт просто молчал, не зная, что сказать. Слова снова не приходили ему на ум. Он бы хотел сказать больше: не важно, какой она была, важно какой она стала. Рядом с ним. И им бы во что бы то ни стало надо ухватиться друг за друга, и тогда Кристина не будет помехой. Им?— то есть ей и Стайлзу. Но все, что он мог сказать, было простое:—?Тебе стоит попробовать поговорить с ним.—?Это не тот совет, который я ожидала от тебя, Скотт,?— с холодом в голосе и почти сникая до шепота сказала Лидия.—?Ты ведь не навестила его после той драки. И вы толком не поговорили после той ссоры. Сходи к нему,?— он преодолел себя и посмотрел на нее. Все-так посмотрел, почти заставляя себя не рассматривать ее. И не запоминать. —?Поговорите, только без Кристины. О ссоре, о драке, о том, что ты хочешь остаться с ним, потому что ты….—?Люблю его.—?Да,?— повторил он. —?Любишь его.В палате пахло цветами, апельсинами и новыми журналами. Они молчали бы еще очень долго, если бы не зашла медсестра и не прервала их накалившуюся как электричество тишину. Лидия медленно встала, бросила напоследок то ли: ?Поправляйся?, то ли: ?До встречи? и скрылась. Он еще какое-то время смотрел на дверь больничной палаты, потом стал ненавидеть?— не Кристину, а себя. Кристина счас вообще казалось меньшим из всех зол. Скотт конечно же не знал, что ему делать дальше, но Стайлз и Лидия могут поговорить и выяснить свои отношения. Могут поставить приоритеты и сделать выбор. Они могут попробовать быть честными друг с другом.А Скотт не может быть честным даже с собой.Что уж говорить о Стайлзе и Лидии. И о чем-то большем?— например, о дружбе и верности.Например, о любви.11.Когда она все же нашла в себе силы постучать в дверь его комнаты?— ее сердце билось где-то в горле, то ли от страха, то ли от предвкушения. Стайлз не открывал, и Лидия постучалась еще раз?— более настойчиво и громко. Она кусала губы и смотрела в пол, пытаясь не думать о том взгляде, которым встретил ее Ноа Стилински. Пытаясь не думать о словах Скотта и ревности Кристины, а только о том, что им нужно поговорить. Им нужно поговорить о них. Когда она занесла руку, чтобы постучать в третий раз?— дверь распахнулась. Стайлз стоял перед ней чернее самой ночи: его правый глаз почти не открывался, скула была пересечена сильной царапиной, и мешки под глазами говорили о бессонных ночах. Лидия застыла на пороге, не в состоянии ни сдвинуться с места, ни сказать что-нибудь. Она не была свидетелем той драки?— она пыталась договориться о пересдаче контрольной по экономике, которую завалила, и окна этого чертового кабинета выходили на внутренний двор школы. Она узнала только когда услышала вой сирены скорой, а ехидная Эллисон сообщила ей, что ее парня увезли в больницу склеивать кости суперклеем.Тогда Лидия была почти сама готова врезать этой сучке.А теперь она стояла напротив заплывшего гематомами Стайлза и чувствовала себя полной дрянью. Он смотрел на нее с вызовом долгих двадцать секунд пока они молчали в проходе, а потом взял ее за запястье (аккуратно, словно это ее избили) и провел в комнату, захлопывая дверь. Когда он повернулся к ней?— Лидия не сдержалась. Бросилась ему на плечи, обхватила его руками, вжалась в него всем телом и тихо прошептала на ухо:—?Прости. Пожалуйста, только прости.Ее запах, ее объятия, ее шепот?— все то, что ему снилось, теперь стало реальностью, и Стайлз, ненавидя себя за свой снобизм, крепко обнял ее. Ему показалось, он услышал выдох облегчения.Нет, Лидия, я все еще твой. И всегда буду твоим.И нет, ему не нужно сбегать из Бейкон Хиллс, чтобы любить ее, ему не нужно сбивать кулаки в кровь, чтобы отстаивать ее?— ему нужно быть рядом. Вот так обнимать и не давать поводов сомневаться в себе, не порождать в ее голове ни единой мысли, что он может оставить ее.—?И ты,?— ответил он наконец. —?И ты прости.Она вцепилась в его плечи пальцами, отстранилась, еще раз посмотрела на его лицо. Он поцеловал ее первым?— так, как всегда хотел поцеловать, так, как целовал тогда?— в салоне Кристины. И в этом поцелуе было так много клятв, что Лидии не требовалось никаких вербальных подтверждений.Только чтобы он сказал. Сказал что…—?…ты веришь мне. Скажи, что веришь, что эта машина меня не любит! Что я ей не нравлюсь. И она не хочет тебя со мной делить.В его глазах была жесткость, но она почти тут же растаяла, стоило Лидии коснуться его шеи.—?Верю.Он лгал. Он лгал, но какое это имело значение, если они все-таки вместе. Вопреки вместе. Назло вместе. Эйдан и Кристина, школа и машина, страхи и чувства — все это неважно, потому что, о Господи, Стайлз выключает свет в спальне и поворачивает замок в двери, а затем впечатывает ее в эту дверь?— с такой страстью, с такой силой, что у Лидии перехватывает дыхание, а в самом низу живота сводит все мышцы, и приятное, тягучее как мед возбуждение растекается по ее телу, кровь в венах превращается в раскаленный воск, а мысли становятся эфемерными и прозрачными?— они тают с такой же скоростью, что и лед в пустые. Быстро. Неумолимо.Его руки?— его сильные руки?— подхватывают ее за бедра. Лидия обнимает его плечи, цепляется за них как кошка?— не отпускает, не выпускает. Держится за них так, словно кто-то счас ворвется в спальню?— в их спальню и отнимет его у нее.—?Ты должен поверить мне,?— почти вымаливает она, когда он опускает ее на постель и нависает над ней. —?Ты должен поверить мне.Он обещает, что постарается. Она верит, что он сдержит свое обещание. Они оба лгут: друг другу и себе. Но разве это важно? Господи, разве это важно, если они вместе?Все-таки вместе.Вопреки.И назло.12.Иногда мысли?хуже поступков. Потому что поступки ты по крайней мере можешь исправить или постараться забыть, а мысли сидят на подкорке твоего мозга и мешают спать по ночам. И смотреть на Стайлза, стараясь искренне радоваться за него, но при этом вспоминая все чувства и мысли о Лидии, заставляло Скотта чувствовать себя полным дерьмом. Предателем. Стайлз попросил его не действовать за его спиной, и сейчас Скотт чувствовал себя примерно так же, как и после разговора с Дэннисом Гилдером?— ему нужно было избавиться от всего этого груза. Ну, или пусть его собьет машина еще раз?— Скотт совсем не против.Лишь бы все эти мысли вышибло из него одним ударом?— и темнота спасла бы от самоанализа и самокопаний. От всех этих (не)правильных чувств к Лидии Мартин.Стайлз пришел два дня спустя после прихода Лидии. Он светился от счастья. Скотт всматривался в его лицо, которое, согласно смс Лидии, было просто ужасно, но если фингал и был?— то от него осталось просто желтое пятно под глазом, а царапины на скуле и вовсе словно не было. Стайлз не выглядел так, словно его сильно побили. Он выглядел как молодожен, которого переполняют новые эмоции, разнообразие интимной жизни и отсутствие каких-либо обязательств (пока). Словно за эти два дня они с Лидией смотались в Майами и провели медовый месяц в ускоренном режиме.—?Я всегда понимал, что такие девушки как Лидия?— это искусство. Была стычка с Эйданом на парковке, потом мы поругались из-за машины, и когда она меня не навестила в больнице?— я думал, что мы окончательно порвали, но потом она пришла… Пришла и просила прощения, хотя я не знаю за что. Она же не виновата, просто вспылила?— с девчонками такое бывает, ты же знаешь. А потом мы провели вместе ночь у меня и утром проснулись вместе. Мы гуляли все выходные, шатались по кафе, посмотрели все фильмы, что идут сейчас в прокате, сходили в клуб, и когда я пригласил ее на выпускной бал?— она согласилась так, словно ждала этого приглашения. И я вдруг понял, что она действительно…—?Любит тебя,?— закончил Скотт, а когда поймал вопросительный взгляд друга, то пояснил:?— она сказала мне об этом, когда накануне навещала меня.Что-то жесткое и холодное промелькнуло в глазах Стайлза, но почти сразу исчезло. Видимо, охватившая его минутная ревность тут же растаяла под натиском свежих и сильных воспоминаний прошедших выходных. Скотт радовался за него, искренне радовался, но не мог заставить себя перестать испытывать симпатию к Лидии. Что ж, он решил, что когда выйдет отсюда?— пригласит на свидание хорошенькую девушку, и может быть, они устроят двойное свидание.—?Но она беспокоится из-за… машины.Скотт намеренно не назвал ее по имени. И Стайлз как-то понимающе кивнул.—?Я считаю, что это глупо?— ревновать к машине, потому что это же все-таки машина…—?Это не просто машина,?— перебил Скотт. —?Послушай, Стайлз, я встречался с продавцом, и он рассказал мне историю Кристины, рассказал об Эрни Каннингейме и Ли, о Рол…—?Я не хочу об этом слушать, Скотт,?— уверенно отрезал Стайлз. Скотту снова пришлось прикусить язык. —?Потому что это все равно что я начну говорить, что этот гипс мешает твоим костям нормально сростись. Это просто абсурд.Какой-то смысл в его словах был.—?Но, знаешь, после всех этих ссор, после этих выходных, после приглашения,?— я иду с ней на бал! мог бы ты в это поверить еще год назад? —?я решил, что к черту. Я сделаю ради нее все, Скотт, и если ей не нравится Кристина, то можно снова поехать в Либертивилл или хоть в сраную Мексику?— мне все равно. Я люблю ее, Скотт. И мне плевать на машину, хоть я не вижу в ней ничего зловещего.В этот момент Скотт понял, что он выдохнул. На него волнами накатывало облегчение, а дурацкая улыбка стала такой широкой, что Стайлз даже поморщился.—?Я рад за тебя, чувак,?— в оправдание сказал Скотт. —?За тебя и Лидию.Кажется, он даже мог бы встать на ноги. В буквальном смысле. И пойти на поле, выиграть матч, добиться любой девушки в школе, сдать все экзамены на высший балл и поступить в колледж Лиги Плюща. Его переполняло невероятное облегчение, и он даже стал ждать минуты до ухода друга, чтобы отправить смс Лидии. Все-таки, у нее получилось. Все-таки, Кристина оказалась не такой могущественной.—?На этих выходных я еду знакомиться с ее матерью,?— произнес Стайлз. —?С моим отцом она формально познакомилась, когда завтракала у нас утром. Они оба сделали вид, что не смутились… А теперь она хочет представить меня своей матери.Облегчение сошло на нет, и Скотт вспомнил о том, что даже если проблема с Кристиной решится, то не решится другая?— его мысли по-прежнему будут принадлежать ему и изводить по ночам, в этой пустой осточертевшей больничной палате.—?Тогда не забудь навестить старину МакКолла и рассказать как прошла встреча с будущей тещей.Стайлз рассмеялся. Скотт не мог не улыбнуться в ответ на его смех. Стилински решительно поднялся и пожал другу руку.—?Поправляйся. Скоро выпускной, тебе пора найти себе подружку.С этими словами он покинул палату.13.Этот вечер обещал быть другим. В конце концов, их отношения из симпатии и простых прогулок переходили в разряд тех, которые характеризуют как ?у нас все серьезно?. И дело не только в сексе и приглашении на бал?— дело в знакомстве с родителями, дело в том, что Стайлз стал заниматься подготовкой бумаг к продаже, а Лидия?— к поиску колледжей, которые бы отвечали требованиям обоих, но не находились в разных уголках страны. Всю эту неделю они обсуждали выходные, продажу машины и колледжи. Скандал с Эйданом все еще обсуждался, но ни Лидия, ни Стайлз не обращали на него внимание. Они целиком и полностью были поглощены друг другом. И ужин должен был стать первой реализацией их планов на будущее. Он должен был стать стартом, началом, точкой отсчета. Лидия нервничала и постоянно думала о том, что все сорвется либо из-за снобизма матери (отец сказал, что не приедет из Сан-Диего ради очередного парня Лидии), либо из-за молчаливости Стайлза, либо из-за собственной неряшливости. Она продумала меню, обсудила всю ситуацию с матерью и со Стайлзом, нашла общие темы для разговоров и организовала все по лучшему разряду.Ужин прошел великолепно. Более того, Лидия могла бы сказать?— безукоризненно. Еда не подгорела, мать была настроена вполне дружелюбно и тепло, а Стайлз был весьма вежлив и тактичен, но не вел себя заискивающе в желании понравиться. Он рассказал о продаже своей машины, о желании пойти по стопам отца и поступить в академию ФБР, о том, что они с Лидией обсуждают их учебные заведения и планируют выпускной. Может быть, после выпускного и пришедших результатов они даже съездят на отдых. Не обязательно на море, поспешно оговорился Стайлз видя глаза Натали,?— они могут проехаться по другим городам Калифорнии, смотаться в Лос-Анджелес, например. Затем разговор перешел на увлечения, погоду и даже фильмы. Натали оказалась интересным собеседником, а Стайлз?— тем парнем, на которого можно полностью положиться и не надо постоянно толкать его под столом, чтобы тот перестал нести чушь.В этот вечер, который должны был послужить началом, она окончательно убедилась в своих чувствах, в положительном расположении своей матери и в надежности Стайлза. После первых десяти минут Лидия окончательно расслабилась и даже почувствовала себя слегка опьяневшей от гранатового сока.А потом Стайлз помог помыть посуду и по-детски, но без панибратства пожал Натали руку. Она улыбнулась одобрительно, и Лидия сказала, что проведет Стайлза.Они вышли на свежий вечерний воздух, тронутый приятной осенней прохладой. Здесь, в Бейкон Хиллс, времена года протекают чуть иначе. И Лидия озвучила свои мысли раньше, чем успела их обдумать:—?Нам бы в Нью-Йорк съездить. Там просто чарующая осень.Они остановились у дверей плимута. Лидия почувствовала себя несколько неловко, но Стайлзу эта идея понравилась и он оптимистично произнес:—?Звучит вполне заманчиво. Можем посетить какую-нибудь премьеру на Бродвее и посидеть в местных эстетичных кафе.Она поблагодарила его за этот вечер, сказала, что никогда не думала, что будет ждать выпускного, поступления. Ей казалось, школа?— это навсегда, ей казалось, что ее будет душить ностальгия и нежелание покидать родной уголок. Но сейчас она прекрасно понимала, что если рядом есть правильный человек?— то перемены не то что страшны, они желанны. Впервые за всю неделю Лидия не думала о Кристине и ее не тяготили кошмары. Она засыпала, представляя себе идеальную жизнь и просыпалась, воодушевленная новыми планами и идеями.—?О,?— воскликнул Стайлз, когда фигура Натали замелькала в окнах, и стало понятно, что Лидия слишком долго провожает гостя,?— я кое-что привез для твоей мамы, но так нервничал, что забыл отдать. У меня и для тебя есть кое-что. Ты только подожди меня здесь, ладно?Он взял с пассажирского сиденья коробку и направился к дому.Кристина стояла на парковочном месте при въезде в гараж. Лидия сделала несколько шагов в сторону и, развернувшись, оглядела машину. Стайлз говорил, что та стала слишком часто глохнуть в последнее время, но он уже работает над этой неполадкой. Сейчас, вспоминая эти его замечания и анализируя всю ситуацию в целом, Лидия поняла. Дело не в поломке. Дело в том, что…—?Тебе не нравится,?— сказала она в темноту вечернего воздуха.Кристина осталась неподвижной.Лидия выше подняла голову и оглядела плимут внимательно, как оглядывают девушек, на которых случайно заглядывается ваш парень. Она медленно обошла Кристину и встала у ее левой фары, внимательно вглядываясь в лобовое стекло и… что она ожидала увидеть? Призрак за рулем? Зомби? Черта с рожками? Ведь машина не может думать самостоятельно и вести себя как… как женщина. Не может угрожать и ездить без водителя.—?Кто же тобой управляет, а? —?она развернулась сделала еще два шага и остановилась прямо перед капотом машины, а потом медленно нагнулась и уперлась ладонями о капот, внимательно вглядываясь в темноту салона. Кристина не ответила даже рычанием мотора. Лидия на мгновение опустила взгляд, ожидая увидеть…(КРОВЬБОЖЕЭТОКРОВЬ! ЭТО НАСТОЯЩАЯ КРОВЬ!)что-то. Но металл оставался холодным и темным.—?Покажи мне,?— тихо прошептала она, снова поднимая голову и из-подо лба, смотря на лобовое стекло. —?Давай же, стерва. Покажи мне.У Лидии был план. Если в минуту созревшую идею в голове вообще можно было назвать планом. Ей необходимо было спровоцировать Кристину?— показать ее истинный облик Стайлзу, чтобы тот не тянул с продажей, а еще лучше?— отправил эту суку в утиль. Вот почему она встала напротив, вот почему она так бесцеремонно оперлась о капот (все равно что закинула локоть на плечо человеку, которого хочет унизить) и пристально всматривалась в Кристину.—?Не знаю, что было с тобой раньше, Кристина,?— тихо и сквозь зубы прошептала Лидия,?— но в этот раз ты осталась ни с чем. Он любит меня, а для него ты?— просто груда металла.Машина оставалась неподвижной. Лидии хотелось бросить взгляд в сторону и прикинуть, сколько еще Стайлз будет говорить с матерью, но она продолжала смотреть прямо, потому что почему-то ей казалось, что Кристина смотрит на нее в ответ. Смотрит на нее в упор.Или кто-то смотрит. Кто-то… Чей-то силуэт за рулем.А потом, потом Лидия нагнулась к самому капоту, стараясь не думать о том, как это выглядит со стороны. Сейчас она прижимала к стене свою конкурентку, своего врага и ей было плевать на мнение окружающих. На секунду ей показалось, что она услышала смех, но моментально забыла об этом, потому что сквозь зубы процедила свое обещание. Свое полное злобой обещание, которое звучало не столько страшно, сколько с сочащейся из каждого слова ненавистью. И Кристину вряд ли бы вывела из себя эта угроза. В конце концов, уничтожить ее уже пытались, и эта попытка закончилась ничем.Ее вывели из себя слова Лидии, последние слова Лидии, которые она практически прошептала и которые никто кроме них двоих не услышал.А потом?— без урчания мотора и предупредительных сигналов?— колеса резко крутанулись вперед, и Лидия рухнула на капот машины всем весом. Она повернула голову в сторону выхода, но Стайлз все не выходил, а Кристина выждала паузу и….(ОНА СЛОАЕТ МНЕ НОГИ! ГОСПОДИ, ОНА РАЗМАЖЕТ МЕНЯ ПО ДВЕРИ ГАРАЖА!)снова резко подалась вперед. Лидия выпрямилась, попыталась дернуться, но ее колени пронзила острая боль, словно кто-то пыталась выдавить их в противоположную сторону. Словно кто-то схватил ее за колени стальными клешнями и попытался переломать суставы. От боли и страха Лидия распахнула глаза. За рулем сидел старик?— сморщенный и древний старик с беззубым ртом и черной улыбкой. Он держался за руль и хихикал. Мерзко хихикал, словно всю жизнь ненавидел лишь одну ее?— или нет, ненавидел каждого, кто представлял угрозу для его машины. А потом он приблизился к рулю, и Кристина увидела пустые глазницы, полные черноты и ужаса. Ее колени снова сдавило, и она…(ЭТО НЕ СТАРИК! ЭТО СТАЙЛЗ! ЭТОСТАЙЛЗЗАРУЛЕМ! УНЕГОНЕТГЛАЗ, БОЖЕ, УНЕГОНЕТГЛАЗ!)закричала со всей силы, резко падая на землю, то ли от ужаса, то ли из-за обморока. Она рухнула на асфальт, Кристина медленно откатилась назад, а Лидия кричала и кричала, ужас переполнял ее до краев, каждый миг ей казалось, что она проснется от кошмара в своей постели, но она не просыпалась и не могла выикнуть из головы образ(СТАЙЛЗА!)того старика.А потом кто-то схватил ее и рывком заставил подняться. Лидия бросилась на чьи-то плечи, зажмурилась что есть силы и все никак не могла выкинуть из головы этот ужасный образ. Только спустя минуту, когда крик все же вырвался из ее горла, а горячие слезы принесли долгожданное освобождение?— Лидия распахнула глаза и поняла, что она в объятиях Стайлза. А мать стоит за его спиной и пытается ее успокоить.—?Нет! —?вырвалось у нее из груди, и Лидия, как кошка, вырвалась из объятий парня. —?Ее нельзя продавать! Ее нужно уничтожить, Стайлз! Ее нужно уничтожить!Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами и пребывал в том состоянии шока, когда ты не знаешь, как тебе реагировать: злиться или смеяться. Лидия была напугана. Чертовски сильно напугана, но ее страхи выглядели так комично, словно ей было восемь, а не восемнадцать, и она боялась монстра под кровтью.—?Она пыталась меня убить! Эта сука пыталась меня уби…—?Хватит! Хватит, Лидия!Стайлз никогда на нее не кричал и никогда не смотрел так. Так… зло, так уничижительно как…(КАК ТОТ СТАРИК)как будто они никогда не были знакомы. Как будто не было этих вечеров, планов, объяснений в чувствах и данных друг другу обещаний. Как будто они снова стали незнакомцами?— как тогда, на школьной парковке, только в разы хуже. Теперь он не хотел достучаться до нее или рассказать о своих чувствах?— теперь он хотел, чтобы она заткнулась.—?С этой машиной что-то не так! Почему в ней пахнет гнилью?— и не смей говорить мне, что ты не чувствуешь этот мерзкий запах разложения! Почему чертов милеометр крутится в обратную сторону?! И почему в этой чертовой машине играет лишь станция WDIL, где поют только о машинах! Где поют люди, которые уже мертвы!Она поняла, что кричала, потому что как только последние слова вырвались из ее горла?— на всех троих обрушилсь тишина, а соседи бесцеремонно вышли на порог. Натали попыталась взять дочь за плечо, но та отмахнулась, не глядя на мать, и не отрывая взгляда от Стайлза, произнесла:—?Ты джолжен уничтожить ее.—?Хватит, Лидия! Ты просила избавиться от нее?— я ее продаю, перестань придумыва…—?Или тогда ничего не будет. Совсем ничего. Между нами.Она произнесла это тихо. Слишком тихо после истерики и такого громкого тона. Она не смотрела на мать, не смотрела на соседей и не смотрела на Кристину, битву с которой, несомненно, проиграла. Она вглядывалась в Стайлза и пыталась найти там хоть что-то, хоть какой-то отклик в ответ на ее слова.Но там была пустота.—?Прекрасно,?— выплюнул он. —?Тогда можешь поиметь мозги Эйдану.Он прошел мимо, оттолкнул ее от машины, сел за руль и уехал. Последнее, что слышала Лидия?— победное рычание мотора Кристины.И слова матери: ?Все будет хорошо, родная. Все будет хорошо?. Она уткнулась в плечо Натали и тихо, беззвучно заплакала.14.Они не виделись почти неделю. Все это время Лидия почти не появлялась в школе, ссылаясь то на болезнь, то на приезд родственников. Натали Мартин даже сама побывала в школе и предупредила учителей. Когда она увидела Стайлза, то он ожидал, что она скажет ему что-то вроде: ?Не смей больше подходить к моей дочери?, но Натали просто молча ушла.Стайлз звонил Лидии тридцать четыре раза в первый день, сорок два?— во второй, в третий и четвертый день он прислал ей семьдесят две смс-ки с одним словом: ?Прости?, на пятый и шестой день он безрезультатно стучал в ее дом два часа и сорок минут, на седьмой написал на асфальте под ее домом: ?Ты мне нужна?, а на восьмой прислал к ее дому четырнадцать букетов цветов, но Лидия оставалась вне зоны доступа, какие бы титанические усилия Стайлз не прикладывал. Его третья стычка с Эйданом (теперь не на парковке, а в мужской уборной) привела к тому, что на этот раз от уроков отстранили Стайлза, а скандал с отцом на этой почве лишь усилил и без того дерьмовое настроение.На девятый день Стайлз исчез дома почти на двадцать один час, и Ноа старался списывать все на взиамоотношения с Лидией и не поднимать панику раньше времени. Стайлз приехал домой к двум часам утра и без слов поднялся к себе в комнату.На десятый день он проспал примерно половину дня. Или притворялся, что спал. К пяти вечера Стайлз сказал, что ему надо навестить Скотта и, сев в плимут, скрылся из виду. В тот день он действительно был у Скотта, а потом еще два часа катался по окрестностям города, пока не поехал наконец к школе, хотя по-прежнему был отстранен от занятий.Он заехал на парковку и проехал дальше своего парковочного места?— к тому месту, где в ряд стояли желтые школьные автобусы. Стайлз заглушил мотор и тихо играющую станцию WDIL, стараясь не вспоминать слова Лидии. Он не делал ставку, что встретит ее здесь, на десятый день, с учебниками в руках и тщетно пытающуюся договориться с учителем математики о сдаче контрольной. От этой контрольной зависит ее общий балл, который будет учитываться при поступлении. Стайлз не понимал ее поведения тем вечером, но ему было плевать на ее слова и игнор: он не намерен был отступать, поэтому решительно вышел и направился к ней. Лидия, кажется, смогла договориться и, попрощавшись с учителем, направилась к своей машине, глядя себе под ноги, когда, наконец столкнулась со Стайлзом лбами. Причем почти в самом что ни на есть прямом смысле. Она подняла глаза, заглянула ему за спину и в ее глазах вспыхнул огонь?— огонь решимости и нежелания говорить.—?Мне надо готовиться, Стайлз. У меня плохая успеваемость,?— произнесла она, отступая назад, как бы желая обойти его и увернуться от его протянутых рук одновременно. Не встречаться с ним глазами, не слушать его голос и, господи, только бы не…—?Я люблю тебя.…остановиться. Замереть. Задержать дыхание. Она стояла позади него, спиной к нему. Он смотрел ей в спину и не шевелелися, но и не собирался отступать назад.—?Я написал об этом в открытках, которые прикрепил к цветам. Их там было….—?Сто пятнадцать.Они молчали. Лидия боялась пошевелиться, боялась оглянуться, потому что знала, что если хотя бы шелохнется, то все рухнет: все десять дней молчания, все сто двадцать четыре ?ты мне тоже нужен? не отправленных сообщения (денег на счете не было).—?Ты не веришь мне, Стайлз. Нельзя строить планы на будущее и не верить.Он сделал шаг вперед, потом еще один. И снова замер. Ему снова стало плевать на Кристину и на ту глупую ссору, просто, господи боже, пусть они перестанут говорить об этом. Хорошо, они могут отвезти эту машину на станцию металлолома и превратить ее в груду металла. Хорошо, они могут вообще не покупать больше машину?— ездить до конца жизни на общественном транспорте, на метро, прижиматься друг к другу в толпе, только пусть эта паранойя останется в прошлом, только пусть останутся ОНИ. Он молился об этом, хотя не мог вспомнить молился ли раньше и не мог понять, кому молиться: Богу или Лидии, не мог понять как молиться: вслух или про себя, не мог понять зачем молиться: чтобы все осуществилось или чтобы просто заполнить чем-то мысли.Стайлз протянул руки, коснулся ее плеч, схватил их и прижал Лидию к себе. Из ее рук выпали учебники. Она почувствовала его тепло, его отдачу и медленно повернулась к нему. В этот раз Стайлз в глаза не смотрел Стайлз.—?Ты должен повери…—?Стилински! Стилински, сколько лет!Лидия и Стайлз повернулись на окрик одновременно. У желтых автобусов стояла толпа (сегодня, кстати, была игра, Стайлзу пришлось ее пропустить), в которой как неизменный компонент царствовал Эйдан с подстрекающей его Эллисон. Эйдан опустил ее руку и сделал несколько шагов навстречу.—?Давай поговорим, Стилински!Он отпустил какую-то едкую шутку, и толпа радостно заулюлюкала. Стайлз повернулся к девушке и, внимательно глядя ей в глаза, произнес:—?Я сделаю все ради тебя, но Лидия ты должна понять, как это выглядит со стороны…—?Я понимаю! Я бы тоже смотрела на себя как на сумасшедшую, но Скотт рассказал мне вчера…—?Как-то часто ты в последнее время встречаешься со Скоттом.Она обхватила его лицо ладонями, заставила посмотреть на себя. Стайлз снова ощутил резкий приступ боли в пояснице, но лишь молча сжал зубы.—?Когда мы ссоримся, мне кажется, ты словно прячешься в скорлупу! Уходишь от меня, но я хочу чтобы ты услышал: я прошу тебя об этом не из-за собственной прихоти, просто эта машина… В ней сама смерть.Он попытался вырваться, но Лидия прижалась еще сильнее и заставила посмотреть на себя снова.—?Давай избавимся от нее, и ты увидишь?— между нами все будет хорошо!—?Стилински!—?Между нами уже не все хорошо, раз у нас скандалы на пустом месте,?— игнорируя окрик Эйдана произнес Стайлз. Ему показалось, что он услышал рычание мотора, но, наверное, ему просто показалось.—?Это не пустое место, это…—?Убери от нее руки, Стилински!Лидия взглянула в сторону Эйдана и снова посмотрела на Стайлза.—?Давай поговорим, съездим к Дэннису Гилдеру, ты послушаешь его, и если и он тебя не убедит то… Давай просто избавимся. И я больше ни о чем тебя не попрошу!Лидию кто-то оттолкнул. Силой. Подвыпивший Эйдан, поддерживаемый скандированием толпы, сжимал запястье девушки и злобно смотрел на Стайлза. Стилински было плохо. Слишком плохо, чтобы разбираться еще и с этим увальнем.—?Мы уже уходим, можешь успокоиться,?— заверительно сказал Стайлз, подходя к Лидии и аккуратно беря ее за вторую руку. — Парковка твоя.—?Никуда ты нахрен не пойдешь! —?он снова дернул девушку на себя. И Стайлз решил, что это перетягивание каната лишь ухудшит ситуацию. Он отпустил руку Лидии и, взглянув на Эйдана из-подо лба, спокойно, но сквозь зубы процедил:—?Отпусти ее.—?Я же сказл, что она моя.Боль в пояснице отступила, а ярость снова вышла наружу, как только Стайлз дал ей отток. За последний месяц былая неряшливость и неуклюжесть сошли в нем на нет. Удар Стайлза был точным и сильным?— голову Эйдана вывернуло, он выпустил из внимания Лидию, и та, выдернув руку, отошла. А Стайлз вспомнил прошлую драку и недавнюю стычку в школьном туалете, где произошло… произошло что-то… что-то, о чем лучше не вспоминать. Тогда он был подавлен, слишком сильно подавлен, чтобы пытаться рассказать директору и отцу всю правду. Он молча принял наказание, а потом, отправившись на парковку, увидел, что дверь со стороны водительского кресла Кристины была открыта. Вначале он решил, что эти мудаки добрались и до нее, но когда он сел в салон, то дверь сама, тихо закрылась, ключ зажигания в замке повернулся, и Кристина повезла его по улицам города, пока Стайлз окончательно не пришел в себя, чтобы вернуться домой.Теперь он в секунду вспомнил тот день, ярость налилась в нем как сок?в спелом фрукте, и второй удар оказался сильнее первого?— Эйдан рухнул на асфальт.Лидия обхватила его запястье пальцами и резко развернула парня к себе.—?Он тебя провоцирует, давай просто уйдем! —?она почти молила об этом, уровень ее эмоционального диапозона достиг пика, и Стайлз осознал, что если он сейчас ее не послушает, то повторится то же, что было десять дней назад.Он поддался ей, когда они оба услышали рычание мотора и уловили мельтешение справа от них. Эйдан пытался подняться, вдали, как раз напротив него, стояла Кристина. Ее мотор рычал как предупреждающий воинственный клич. Передние фары сияли как глаза и, несмотря на белый свет, пронизывающий темноту, это были налитые кровью глаза. Выхлопные газы стелились по земле как пар, выдыхаемый каким-то большим разъяренным зверем, а капот Кристины открывался и закрывался как искалеченная, но все еще смертоносная пасть зверя.—?Стайлз,?— голос Лидии прозвучало тихо, слишком тихо. Она сама не была уверена, услышала ли его.Эйдан поднялся на ноги, некоторое время он смотрел на них как обезумевший бык, который не видит ничего, кроме красной тряпки, а потом рычание мотора стало громче, а взгляд Эйдана?— тупее. Он ринулся на них в то же время, что и Кристина на него?— с бешеной скоростью и слепой яростью. Лидия схватила Стайлза за запястье, отдернула его что было силы как раз в то время, как Кристина со всех ног промчалась мимо них, унося на своем капоте обезумевшего Эйдана. Она впечатала его в пустой школьный желтый автобус и такой силой и такой яростью, что хруст его костей и крик боли прозвучали в один аккорд?— быстро и почти без мучений. Крики ужаса и состояние паники повисло над парковкой как грозовое облако. Лидия и Стайлз слышали крики и видели бегущих врассыпную школьников, но их взгляд был прикован к Кристине?— к Кристине, медленно отъехавшей от автобуса, развернувшей на девяносто градусов и почти вплотную подъехавшей к ним двоим.Дверь со стороны водительского кресла снова открылась. Лидия почувствовал обжигающие слезы то ли страха, то ли освобождения, когда Стайлз сжал ее руку и сделал шаг в ее сторону. Кристина подкатила еще на несколько дюймов, но Стайлз снова решительно отступил назад.Он обнял Лидию за плечо и отвел от Кристины взгляд.Выбор был сделан.Кристина, скрипя тормозами и рыча мотором, пронеслась мимо них с обжигающей скоростью и скрылась в темноте.15.Через двадцать пять минут после происшествия прибыла полиция, скорая, журналисты и репортеры с многочисленными фотокамерами и вопросами.Еще через двадцать минут детектив Джордан Пэрриш опросил свидетелей. Эллисон оказалась главным свидетелем. Она сказала, что у Стайлза с Эйданом давно были разногласия и что, возможно, Стайлз все-таки намерен был отомстить.К восьми вечера Стайлза Стилински арестовали по подозрению в сговоре и преднамеренном убийстве.