Часть 1. Скотт: песенки тинейджеров о машинах. (1/1)

1.Вообще-то у Стайлза была машина?— старый и потрепанный джип, доставшийся ему то ли от матери, то ли от какого-то умершего родственника. У этой развалюхи не было никаких шансов на фоне новенького, блестящего порша Джексона Уиттмора. Стайлз, конечно же, любил свой джип, ремонтировал его и вообще считал, что это лучше, чем старый школьный автобус с постоянно блюющим в нем Гринбергом. Но как бы там ни было, а Стайлз оставался в числе тех, кого предпочитают не замечать красивые девочки школы.Стайлзу повезло чуть больше чем Каннингейму: его нельзя было назвать рохлей или Прыщавой Рожей. Стайлз был высоким, видным малым, которому нравилось заниматься спортом и с учебой у которого было все в порядке. Вообще, Стайлз был очень даже порядочным учеником?— он штудировал уголовный кодекс, посещал курсы обществознания и всеобщей истории и планировал пойти по стопам отца. С учителями у него проблем не возникало, а его умение свести возникающий конфликт на нет спасало его от многих стычек. Конечно, плохие дни случались и у Стайлза. Когда, например, в школу перевелись братья Эйдан и Итан, и Лидия стала встречаться с одним из них. Или когда у отца случился сердечный приступ, и Стайлз двое суток сидел на кофе и седативных. Или когда угнали его джип.Джип Стайлза, наверное, знал весь Бейкон-Хиллс, потому что только у него одного была такая машина во всем городе. Да и смешно это было?— не знать машины сына шерифа города, особенно если учитывать, что Стайлз (преимущественно во время каникул) жил в участке, то подрабатывая на полставки, то просто путаясь под ногами. У Стайлза всегда были проблемы с его машиной: то поломки, то штраф-стоянки, то превышение скорости. Один раз ребята из команды по лакроссу, которые позорно проиграли в предыдущей игре, разбили фары и окна, а на капоте красной краской вывели довольно-таки эстетичную надпись: ?АТСАСИ, БАЙКОН ХИЛЗ? с огромным количеством орфографических ошибок. Тогда Стайлз потратил почти все свои сбережения на ремонт и покраску, а его настроение около месяца было на таком дне, что мне казалось, оно уже никогда не поднимется. Так что машина моего друга знала плохие дни.Но угон оказался апогеем злоключений.Отец Стайлза, Ноа Стилински, и Джордан Перриш опросили чуть ли не всю школу, проверили всех владельцев автомобилей, навестили тех, кто имел судимость и кто не имел судимости, а просто попал под горячую руку. Факт оставался фактом: свидетелей не было, а джип как в воду канул. Шериф Стилински даже связался с полицейскими участками близлежащих городами, но и этот поиск не дал никаких результатов. Так что Стайлз к началу года остался без автомобиля. Когда занятия в школе начались, я заезжал за ним, мы вместе приезжали в школу, но вы, наверняка, можете понять чувства семнадцатилетнего подростка, который только-только учится самостоятельности и тут же лишается того, что придавало ему некую уверенность.Даже Лидия осталась вне поля его зрения.Вот почему мы отправились на ту ярмарку в сентябре прошлого года. Вернее сказать, я предложил Стайлзу смотаться в соседний город и посмотреть на этот б/у-шный шерпотреп не для того, чтобы там что-то приобрести, вовсе нет. Нам обоим не мешало развеяться, а кино и стандартная игра в боулинг вряд ли могли улучшить настроение. Стайлз согласился лишь потому, что я предложил ему пиццу и пепси по дороге за свой счет.Эта ярмарка устраивалась в соседнем городке, Либертивилл, который находился примерно в трех часах езды от Бейкон Хиллс. Самому мне доводилось быть там лишь раз, и то?— в далеком детстве, когда отец еще был с нами. Он-то и сказал, что ярмарочная традиция в Либертивилл длится уже почти девятнадцать лет, и пока никто не осмеливается ее нарушить. Я вспомнил об этом случайно, когда мы с мамой в очередной раз пытались избавиться от хлама на чердаке. Я наткнулся на коробку со старыми игрушками, там и нашел сувенир, который отец подарил мне, а потом мне и пришла эта чокнутая идея в голову. Вот так мы и отправились на ярмарку.Дэннис Гилдер позже рассказывал: если бы он повез Эрни по другой дороге, тот бы не встретил Кристину.И сейчас я понимаю: если бы я не повез его на эту ярмарку, то я бы никогда и не знал самого Дэнниса Гилдера.Мы оба, мистер Гилдер и я, были не виновны в том, что случилось, но мы оказались именно тем взмахом крыльев бабочки, который привел к катастрофе на противоположном континенте Земли.Мы были на месте к одиннадцати утра, когда самое интересное уже разобрали, а зевак с каждой минутой становится все больше и больше. Проходя между рядами, мы видели самые разнокалиберные товары: бижутерия, продукты питания, животные, иконы, одежда, книги, велосипеды, цветы, автомобильные запчасти…Машины.Вернее, только одна машина на всей ярмарке. Как и Эрни, Стайлз сразу же заметил ее.—?Скотт! Подожди,?— я обернулся и увидел как Стайлз направляется куда-то сквозь толпу. Мне пришлось последовать за ним, параллельно следя и за своими карманами (иногда я собственными глазами видел, как кошельки ускользали в руки мимо проходящих людей), и за Стайлзом, который уверенно шел куда-то на самые окраины. Когда я нагнал его, Стайлз уже стоял на месте и зачарованно смотрел на ржавый, потасканный автомобиль, при взгляде на который на ум приходила лишь одна мысль: ?Рухлядь?.Вот так мы оба впервые увидели Кристину. Эту шестидесятилетнюю, пыльную, разваливающуюся по частям бестию, которая(смотрела!)выглядела униженной, оскорбленной, но все еще не потерявшей страха хищницей. Она не то что нуждалась в ремонте?— она была просто неоперабельной. Когда-то красная покраска стала теперь бледно-бледно-бледно-розовой, с лишайниками ржавых пятен. Два задних колеса было спущено, на ветровом стекле?— паутина царапина, дворников не было, фары отсутствовали (и выглядели как пустые глазницы), обивка на сиденьях?— исцарапана и изорвана, словно внутри бесновалась кошка, а дверь со стороны водительского кресла выглядела как вывернутая из сустава человеческая рука?— неестественно и болезненно. Я прекрасно понимал, что если заглянуть внутрь этой развалюхи?— там все будет еще хуже.Но на Стайлза Кристина произвела другое впечатление. Он отнесся к ней с уважением и интересом, медленно подойдя вперед и едва-едва коснувшись капота.—?Она не так плоха как кажется,?— из тени к нам выступил пожилой седовласый мужчина. Выглядел он намного лучше своего автомобиля: статный, ухоженный, с невероятно голубыми глазами и довольно приятным голосом. —?Внутри она почти новая.Стайлз, как завороженный без спроса и комментариев, поднял капот Кристины.Старик не обманул. Машина не просто выглядела отремонтированной?— казалось, что она только-только сошла с конвейера.—?Это оптическая иллюзия? —?вмешался в разговор я. Во взгляде старика я увидел какой-то странный блеск, словно перед его глазами ожило прошлое, которое, как он считал, уже никогда не повторится. Он взглянул на меня, потом?— на Стайлза, и могу поклясться, что я увидел тень горькой улыбки на его лице.—?Когда-то она принадлежала моему другу,?— произнес он задумчиво,?— я отыскал ее пару лет назад, выкупил и отремонтировал, но из-за травмы ноги не могу ею управлять. Кристина нуждается просто в том, чтобы кто-то закончил ее ремонт, и она прослужит вам еще шестьдесят лет.Вот так нас и представили. Кристина?— плимут-фурия пятьдесят восьмого года выпуска. С пустыми глазницами и вывихнутыми конечностями, с царапинами-трещинами по всему телу она не вызывала сочувствия или благоговения, которое испытываешь, глядя на раритетные машины минувшей эпохи. Было в ней что-то, что тебя настораживало.—?Сколько вы за нее хотите? —?спросил Стайлз, опуская крышку капота и обращая все свое внимание на старика.Мне не нравилась идея с покупкой машины. Нет, я прекрасно понимал положение Стайлза?— ему нужна была отдушина, даже если она выглядит так, словно живет еще со времен динозавров. Но мне не нравился этот странный блеск в глазах старика, мне не нравился пустой взгляд Кристины, и уж тем более мне не нравилось то, что мы даже не рассматривали другие варианты.—?Может, мы посмотрим еще? —?я перебил их, когда они пытались сойтись в цене. Старик взглянул на меня с осторожностью. Его глаза говорили больше, чем его слова. В них было что-то предупреждающее, в них был какой-то затаенный страх, что я уведу Стайлза.Или страх чего-то еще.—?За такие деньги грех ее не купить, Скотт,?— пожал плечами Стайлз. —?К тому же, джип мне все равно не вернуть, а я не могу без колес.Они договаривались о цене, а я завороженно смотрел на плимут, которому хозяин дал столь странное имя. Вернее, имя было не странным. Странным было то, что машине вообще дали имя. В этом было что-то противоестественное, что-то нечеловеческое.Они сошлись в цене, дело оставалось за оформление бумаг. Старик кивнул Стайлзу, и они оба направились в тень, где стоял столик с каким-то хламом, среди которого нашлись и документы. Старик хромал, опираясь на трость. Теперь первое впечатление развеялось, и я увидел не статного пожилого мужчину, а обычного пенсионера с целой кучей старческих заболеваний, со скрипучим голосом и снобизмом, с которым старики смотрели на всех молодых.Только он смотрел на нас с какой-то ностальгической заинтересованностью и видел в нам кого-то еще: осколки из своей пыльной и пожелтевшей юности.А я смотрел на Кристину и все никак не мог оторвать от нее глаз. И что-то мне подсказывало: я ей тоже не нравлюсь.2.Дорога назад заняла шесть часов, поскольку ехали мы очень медленно. Плимут мы присоединили к моему пикапку, ехали по крайней полосе с достаточно низкой скоростью и старались пропускать все проносящиеся мимо машины. К тому же, в дороге нас застал дождь, нам приходилось делать остановки на резких поворотах, еле-еле тащиться по извилистым петлям дорог и разгоняться лишь на прямых трассах. Стайлз после покупки не проронил ни слова, он просто сидел за рулем своей новой машины с каким-то отсутствующим выражением лица и никак не комментировал происходящее.Когда мы доехали до его дома, было уже шесть вечера. Ноа Стилински встретил нас на пороге с тревогой во взгляде и мобильным телефоном, сильно сжатым в руке.—?У меня сел аккумулятор, пап,?— с ходу произнес Стайлз,?— а за городом, как всегда, не ловит, поэтому ты не мог дозвониться Скотту. С нами все в порядке.Он принялся отсоединять трос, на котором я таранил Кристину из Либертивилл, видимо, считая, что на этом его разговор с отцом исчерпан.Вообще-то, у Стайлза с его отцом, были хорошие отношения. Стайлз не был склонен к бунтарству ни в четырнадцать, ни в семнадцать лет. Он зачитывался детективными романами, совал нос во все дела, что вел его отец, помогал ему по дому и заботился о нем с какой-то осознанной взрослостью. Стайлз не доставлял хлопот: старшего Стилински не вызывали в школу, не беспокоили низкой успеваемостью. Стайлз не устраивал вечеринок, не приглашал девчонок к себе (впрочем, он бы пригласил, если бы Лидия обращала на него хоть какое-то внимание, но о ней я скажу вам позже), не курил и из напитков предпочитал только молоко и горячий чай без сахара. В их отношениях не было напряжения. Иногда мне кажется, что маленькие семьи (из двух человек, например, реже?— из трех) имеют больше шансов на крепкие отношения, чем многочисленные кланы Форсайтов*.Но в этот вечер даже я почувствовал перемену. Молчание висело в воздухе раскаленным свинцом, мистер Стилински так и стоял на пороге, словно это ему семнадцать, и его застали за травкой, а Стайлз тем временем отсоединил трос, сел за руль и загнал Кристину на парковочное место, рядом с домом, где когда-то стоял его джип.У Кристины появился новый дом. У Стайлза?— новая машина.Кажется, они нашли друг друга.—?Встретимся в школе? —?неуверенно сказал я, пытаясь попрощаться. Стайлз, не оборачиваясь бросил мне лишенное эмоций ?ага?, достал бумаги из машины и направился к дому. Они еще войти не успели внутрь, а я уже слышал монотонный голос своего друга: Стайлз говорил о регистрации машины.Я еще раз взглянул на Кристину. В лучах уходящего солнца она казалось еще более ржавой, чем была на самом деле. Стайлз только приобрел ее, а нам уже пришлось потратиться на две шины и домкрат. Мне казалось, что он разориться на ремонте, и когда я ему это сказал, он ответил, что в конце концов, джип уже не вернешь, а он не может обойтись без колес. Эта фраза заела в нем мертвой пластинкой, какой-то заученной мантрой, поэтому я больше не пытался заговорить.А просто сел в машину и отправился домой, надеясь, что завтра к Стайлзу вернется его привычная разговорчивость, и мы сможем обсудить его неожиданную покупку.3.Все выходные мы провели с ним за ремонтом его новой машины. Вообще-то, я был не так хорош в автомеханике, как Стайлз, поэтому основную часть работы он брал на себя. Как бы то ни было, мы почти не разговаривали, мы латали Кристину?— эту старую, ржавую суку, которая в то время еще подпускала меня к себе.Мы начали с колес. С помощью домкрата мы подняли плимут, сняли старые колеса, затянули крепежные гайки и опустили на землю. Теперь Кристина стала чуть выше, чем была раньше. Меня угнетало, что с каждой деталью, с каждой починкой она словно обретала уверенность. Стайлз не выходил из своей задумчивости. Я пытался завязать разговор несколько раз: о предстоящем сезоне игр, об осеннем балле, о новых фильмах, которые недавно вышли в прокат, даже о ?висящих? на данный момент делах Бейкон Хиллс, но Стайлз отвечал односложно. И сам он был не здесь, а где-то в совершенно другом измерении.—?Я сменил масло,?— говорил он скорее сам себе, чем мне,?— еще раз посмотрел поршни, но вроде бы они в порядке, просто втулка стояла не на своем месте. И нам повезло, что не лопнули цилиндры, при такой долгой дороге и ужасной погоде.Затем Стайлз снова замолкал, скрывался в гараже или залезал под днище плимута и вновь переставал меня замечать.В первый день мы провозились с ней около шести часов, к концу дня от меня несло машинным маслом, потом, выхлопными газам и усталостью. Я заснул сразу же, как только моя голова коснулась кровати. Но несмотря на усталость, несмотря на то, что сон сморил меня, во сне я не переставал думать. Вернее, это были не мысли, а какой-то хаотичный полет образов, обрывков фраз и впечатлений. Мне грезились то тот старик, то сияющая пустыми глазницами Кристина, то безучастный ко всему Стайлз с гаечным ключом в правой руке. Спустя пару секунд я видел его уже в салоне автомобиля, он рассеяно смотрел в пустоту, все его тело было напряжено, а на соседнем сиденье лежал все тот же гаечный ключ, только теперь окровавленный. Я почувствовал подступающую к самому горлу тревогу, я хотел закричать, но из горла не вырывалось и звука. Я пытался постучать в окно, но руки были такими тяжелыми, что я не мог их поднять. А Стайлз сидел там, внутри, и все всматривался в темноту, которую по шву разрезал белесый свет фар Кристины.Гаечный ключ как полярная звезда сиял кровавым пятном в этом сумраке.Это был не тот тип кошмаров, из которых ?выскакиваешь? с криком, резко подрываясь на кровати, вовсе нет. Это был тяжелый сон, из которого трудно вырваться?— ты открываешь веки, силясь выбраться из окружающего тебя мрака, но бессильно проваливаешься в темноту снова. Веки наливаются свинцом, головная боль сковывает череп, а ты все никак не можешь проснуться и лишь мечешься, мечешься, пытаясь закричать, чтобы хоть кто-то тебя услышал и пришел на помощь.Не услышал. Я снова провалился в сон.Стайлз еще сидел в машине, но теперь я видел ее со стороны. Дождь нещадно лупил по ней гвоздями капель, которые царапили стекло. Из трещин проступала кровь. Сумрак сгущался и сгущался, а Кристина белолунным настырным взглядом уверенно смотрела вперед.Я снова попытался открыть глаза. Вышло не сразу, но картинка кошмара стала рушиться?— мозг пробуждался. Когда у меня все-таки получилось проснуться, за окном уже было светло, а часы показывали семь утра. Мне не хотелось вставать, но мы условились со Стайлзом встретиться в девять. К тому же, после пробуждения все кошмары кажутся бредовыми.Во второй день нам пришлось менять всю переднюю часть и тормозные колодки, рессоры, мы пытались отполировать поршни. У Стайлза хватало налички, накопленной с летних подработок, но она стремительно утекала сквозь пальцы. Ему пришлось потратиться на обивку, фары и новые дворники. Мистер Стилински иногда выходил к нам, но никак не комментировал происходящее. Что-то заставило меня предположить, что он тоже мучился от недоговоренности с сыном.Стайлз не чувствовал усталости, он носился вокруг машины как электровеник (хоть что-то прежнее осталось в нем), а я литрами поглощал кофе и снимал с себя сонливость ледяной водой. Мы по-прежнему не разговаривали, перекидывались редкими репликами, если надо было обсудить какой-то технический вопрос, но на этом наше общение заканчивалось.Понимаете, я мог все списать на увлеченность работой, если бы не одно но.Стайлз и молчание?— несовместимые понятия.Болтливость была его вторым именем, а теперь он стал более сдержанным. Слишком сдержанным. Лишь поведение выдавало в нем того человека, которого я знал раньше.—?Ты можешь завести ее, пока я посмотрю двигатель? —?окликнул он меня. Я кивнул и сел на водительское сиденье. Слева под сиденьем я обнаружил регулятор, с помощью которого можно было приподнять или откинуть спинку. В салоне находился кондиционер, который наверняка не работал, но я был уверен, что Стайлз исправит и это. На приборной доске я заметил счетчик расхода топлива и большую хромированную ручку радиоприемника.—?Скотт!Я повернул ключ, положив руку на руль. Кристина как-то утробно зарычала, а потом…Потом я словно провалился в сон. Потому что перед собой я видел сияющую зеленым приборную панель, от обивки пахло(гнилью!)кожей, в салоне царил аромат свежести и новизны. Из приемника доносилась музыка прошлого: Эдди Кохран, ?Коастерс?, Чарли Райан, ?Бин Бойз?. И все звучали наперебой, перекрикивая друг друга. Это были Гленн Фрей: ?Я купил автомобиль, четырехколесный ад, и могу сказать вам всем: поцелуйте меня в зад? и Чак Берри: ?Через мгновение мой форд дал бы фору любому другому автомобилю?. Голоса заглушались, музыка хрипела, как будто запись шла со старых виниловых пластинок. А Кристина словно мурчала им в ритм, везя меня по какой-то темной дороге. Я слышал голос в своей голове. Приятный, женский гипонтизирующий голос, который шептал: ?Не хочешь прокатиться? Мы можем уехать далеко отсюда?.Из транса меня вывел резкий хлопок крышкой капота. Я аккуратно вылез из машины, но мои руки тряслись. Чтобы скрыть дрожь от друга, я принялся тереть ржавые пятна.Музыка?— эта допотопная, мертвая музыка,?— все еще звучала в моей голове.?О Господи, купи мне мерседес! Мои друзья катаются на поршах?.4.Вот так Кристина стала частью нашей жизни. Стайлз занимался ее ремонтом и после уроков, и на выходных, и даже поздними усталыми вечерами. И говорили мы в основном только о Кристине: Стайлз занялся ремонтом(вывихнутой!)сломанной двери, занял у меня денег на покраску и ремонт кондиционера. Теперь он говорил спокойно и последовательно?— не так, как разговаривал раньше. Он не путался в словах, не захлебывался полетом мыслей, а выстраивал свою речь последовательно, словно защищал херову диссертацию по починке плимутов прошлого века. На курсе Всеобщей истории (где Стайлз по иронии судьбы сидел с Лидией за одной партой) он спокойно и мерно зачитывал свой реферат, с расстановкой объясняя все аспекты своего исследования. Теперь он не дергался каждую секунду, из его рук не выпадали учебники и тетради как раньше, а его поведение становилось менее и менее узнаваемым. Будто Стайлз занялся не только ремонтом своей машины, но и самовоспитанием. Теперь он не носился по коридорам, спеша то в столовую, то в уборную?— теперь он шел спокойно. Каждый его шаг так и дышал уверенностью.Стайлз будто в раз лишился всего максимализма, что был присущ ему раньше.Даже на тренировках он стал другим. Теперь он не прибегал к финишной прямой в числе последних во время пробежек, с высунутым языком и взмокшей от пота футболкой. Теперь его дыхание было выверено, а каждый шаг в беге?— тщательно высчитан. Ну, знаете, вдохи на каждом третьем шаге на левую ногу. Он проявил себя не просто как хороший нападающий (Стайлз забивал примерно пять мячей из восьми), но и как защитник?— он отражал около шести мячей из восьми за раз. Финстоку нравились эти перемены, и он почти не раздумывая перевел Стайлз из запаса в основной состав.—?Поздравляю, бро! —?сказал я ему, хлопнув его по плечу после тренировки. Стайлз улыбнулся. Улыбнулся этой своей прежней, открытой улыбкой, а потом снова стал выдержанным и спокойным.Его внезапно обострившаяся серьезность меня раздражала, мне не хватало прежней легкости в общении. Я стал чувствовать себя рядом с ним ребенком, а на него смотрел как на старика. Впервые за эти две недели мне вспомнился продавец плимута. В тот момент Кристина привлекла к себе все мое внимание, словно усыпила бдительность, и я не спросил, а какова история этой машины и кто был ее владельцем? Почему ЭТОТ ДРУГ, которому принадлежала машина, сам ее не продавал? Я не узнал даже имени продавца.—?До регистрации еще далеко,?— сказал мне Стайлз за ланчем. —?К тому же, нужно пройти полный техосмотр, а у меня не хватает денег на замену стекол. Но я почти на финишной прямой, Скотт.Его первая игра в основном составе должна была состояться через два дня, а он все продолжал и продолжал трепаться о машине. Прежний Стайлз не затыкался бы, прежний Стайлз мечтал бы вслух, как он забивает решающий гол, толпа скандирует его имя, а Лидия Мартин бросается ему на плечи.Лидия Мартин. Стайлз был влюблен в нее с начальной школы, хотя однажды (когда мы шмальнулись с ним первым в нашей жизни косяком) он рассказывал, что она просто нравилась ему с начальной школы, он заметил ее, когда они были детьми. Но влюбился он в нее гораздо позже, классе в шестом или седьмом?— в то время, когда все девочки начинают округляться и становиться более женственными. Стайлза привлекло именно то, что Лидия не стремилась выставить свою сексуальность напоказ. Она вела себя достаточно скромно и сдержанно, не бегала за мальчиками на переменах, а от полученных подарков не ?выла как раненная выдра? (это, кстати, его слова?— не мои). Лидия не боялась быть умной, не боялась быть надменной, и в целом ее красота была естественной, а не искусственной, созданной благодаря косметике и яркой одежде. Тогда-то он и выбрал ее.Но Лидия предпочла Джексона Уиттмора. Стайлзу было проще думать, что это не из-за его статуса капитана команды по лакроссу и новенького порша. Он списывал все на собственную неуклюжесть и нерешительность, а я не старался открыть ему глаза на обратное.По иронии судьбы у Стайлза и Лидии было много общих предметов. В десятом классе их вместе посадили на курсе всеобщей истории, но даже совместные проекты они выполняли в библиотеке школы или города, не переступая черту отношений обычных одноклассников.Когда расставание Лидии и Джексона прогремело на всю школу, Стайлз приободрился и целых четыре дня ходил с сияющей улыбкой на лице. Длилось это не долго. На смену Джексону пришел Эйдан. И после этого Стайлз мало обсуждал Лидию со мной.В тот день, когда мы сидели за ланчем и обсуждали ремонт Кристины, произошло еще одно историческое событие. Довольно громкое и неожиданное: Лидия ссорилась с Эйданом. Их стычки и раньше бросались в глаза. После тренировок и игр Эйдан всегда был немного заведенным?— причин мы не знали. Но в тот день между ними действительно вспыхнул скандал?— они стояли у автомата с кофе, прожигая друг друга взглядом. Лидия старалась говорить спокойно и с расстановкой, а вот Эйдану такая дипломатичность была несвойственна?— его голос был слышен достаточно хорошо.Я взглянул на Стайлза, испытав какую-то совершенно нечеловеческую радость: хоть что-то все еще могло заставить его отвлечься от своей машины. Лидия по-прежнему была для него на первом месте. Кристина сместила меня и встала на второе, ну, а я получил почетную бронзовую медаль. В такие моменты испытываешь довольно двоякое чувство: вроде ты и среди лучших, но все же?— последний.Когда Лидия, психанув, направилась к выходу, Эйдан со злости пнул ногой автомат с кофе,?— и вся столовая погрузилась в зловещую тишину?— Стайлз с сожалением покачал головой и отвернулся.—?Есть вещи, которые я все равно не понимаю,?— сказал он, отставляя стаканчик с кофе и начиная собирать остатки ланча в рюкзак.—?Не думаю, что она примет твою поддержку сейчас,?— я почему-то чувствовал, что он отправится к ней?— Стайлз не мог не отправиться. Что-то, присущее только ему, не могла искоренить даже Кристина. Это и пугало и успокаивало одновременно.—?Я знаю,?— он пожал плечами и уверенно поднялся, закидывая лямку рюкзака на плечо,?— но еще я знаю, что понимаю ее лучше него, и что сейчас ей нужна поддержка.Он был влюблен в нее. По-настоящему влюблен. К Лидии трудно было не испытывать симпатии?— умная, привлекательная, своенравная и недоступная для большинства парней. В том числе и для меня, хотя я занимал место сокопитана. Она была идеей фикс для многих, и я тоже не понимал, по какому принципу она выбирает парней.В любом случае, Стайлз отправился за ней?— раньше он бы этого не сделал, раньше он бы ограничился простым щенячьим взглядом в ее сторону, и осуждающим?— в его. Раньше он бы сказал: ?Мудаки? в сторону ее бывших, но теперь Стайлз поднялся и просто пошел за ней. Я сидел с чувством, которое всегда испытываешь, когда весь класс смеется, а ты не услышал шутку и никто тебе, блять, не может объяснить ее.Чувство, что ты лишний.На последний урок (та самая всеобщая история) Стайлз так и не пришел. Как и Лидия. Я решил, что им обоим нужно время, чтобы привести свои чувства и мысли в порядок. Сделать перерыв, сконцентрироваться на чем-то важным. Для Стайлза это была игра, для Лидии?— общественное мнение. И я бы, наверное, так и думал дальше, если бы на следующий день не увидел красный плимут на школьной парковке. За рулем был Стайлз, на пассажирском сиденье?— Лидия. Они приехали вместе.В школе поднялась еще одна волна ажиотажа, связанная с именем Лидии Мартин.Стайлз окончательно вышел из тени и теперь обсуждался не только на тренировках, но и на каждой перемене.5.Нам удалось поговорить только после игры, когда мы вдвоем решили отметить победу в нашем излюбленном кафе за стаканом пива (тебе продадут алкоголь и без паспорта, если официантка?— твоя бывшая, которой ты помогаешь с учебой на вечернем отделении) и картошкой фри. Игра выдалась легкая и быстрая, мы даже особо не напрягались. Стайлз не забил решающий гол, но именно он открыл счет, чем окончательно завоевал сердца всей школы, безграничную любовь Финстока, что лишь усилило его и без того стальную уверенность. Теперь он разъезжал на Кристине с такой легкостью и уверенностью, что это она, а не джип, досталась ему в наследство, словно с ней он исколесил весь Бейкон Хиллс, и за ее же руль сел как только получил права. Стайлз еще не получил регистрацию и по-прежнему занимался ремонтом, но кто станет останавливать сына шерифа с проверкой документов? Машина Стайлза снова бросалась в глаза — яркая, броская, внушающая уважение за дань прошлому. Ее запомнили. Красный раритетный плимут и Стайлз. Лидия и Стайлз. Лакросс и Стайлз. Весь мир начинал вращаться вокруг него, и на пару дней прежняя улыбчивость вернулась к нему. В кафе он выпил первый стакан пива почти залпом, а второй дозировал, явно пробуя вкус победы как таблетку экстази?— на язык и с наслаждением.Мне не хотелось переходить сразу к тому, что меня беспокоило. Да и просто поговорить с другом о чем-то помимо его машины уже было за счастье. Мы обсудили с ним игру, победоносный крик Финстока (который скорее походил на клич индейцев Майя), общее настроение конкурирующей команды и плавно перетекли на болельщиков.—?Лидия сказала, что мы разделали их под орех и задали общее настроение этому сезону! Я тоже надеюсь, что дальше все будет идти так же гладко.Я видел, что они встретились после игры и что-то быстро обсудили. Да, Лидия все еще числилась как девушка Эйдана, но это не мешало ей общаться со Стайлзом, приезжать на его машине и обедать с ним за ланчем. Словно они были на короткой ноге с самого начала. И Стайлз не проглатывал язык, а вел себя спокойно и непринужденно.Даже я тушевался в ее компании.—?Я вижу, вы сдружились.Прозвучало с насмешкой, но Стайлз не сконфузился. Он снова пожал плечами (это его приобретенная привычка слегка подбешивала), а потом, немного смущаясь (вновь становясь собой), сказал:—?Если честно, у меня сердце в глотке билось, когда я пошел за ней в тот день. И мне было не то что страшно?— мне было пиздец как страшно, когда я увидел ее возле ее шкафчика. Она нервно раскладывала учебники. Я думал просто подойду, скажу, что он мудак, получу ее гневный взгляд в ответ, и на этом все кончится. Но когда я подошел?— не знаю что, но что-то мне подсказало, что я не должен ничего говорить. Я просто встал за ее спиной, обнял ее за плечи и прижал к себе. И она… Я думал, она оттолкнет меня, завопит на всю школу, позовет Эйдана, но она просто развернулась и обняла меня. Понимаешь, Скотт? Она меня обняла.Мне было легко это представить, но тяжело в это поверить. Вернее, я верил Стайлзу, я знал, что он не лжет. Не в отношении Лидии, по крайней мере. Но дело в том, что она не замечала его всю школу,?— так что же заставило ее совершить такой поступок? Просто поддаться импульсу?—?Я же всегда… присматривал за ней. Я мог не знать всех тонкостей ее переписок, но я видел и умел читать ее чувства,?— он продолжал, опустив взгляд вниз и вновь начиная говорить сбивчиво. Может быть, внешне и внутренне Стайлз менялся, может быть, Кристина стала не его обсессией, а заменителем отсутствующей личной жизни, но его чувства к Лидии Мартин не поддавались изменениям. Они были прежними. Они были… настоящими. —?И думаю, она это понимала. Поэтому попросила проводить ее на автостоянку. В тот вечер она уехала на своей машине, а когда я предложил встретить ее на следующее утро?— она согласилась. Ты умеешь общаться с девчонками, Скотт, а для меня это было новым этапом в жизни. Поэтому я взял Кристину, пусть и нарушил законы и все мыслимые правила.Стайлз нарушил не просто закон и все мыслимые правила?— он нарушил привычный порядок вещей.Нет, я был рад за него. Уж кто-кто, а он заслуживал и красивой девушки, и нормальных человеческих отношений. Но даже в этой истории фигурировала Кристина, и я в тот момент всей сутью своей пропитался отвращением и неприязнью к этой машине. Она захватила мир и мысли моего друга, она стала неизменным компонентом его прежней жизни. Она заняла место его лучшего друга. Не мне?— ей он доверил свое первое ответственное событие в жизни. И я испытал не просто ревность?— меня затошнило. Иногда такое бывает?— ты испытываешь жгучую и иррациональную неприязнь к определенному человеку. Банальное ?не нравится? превращается в необъяснимое ?терпеть не могу?, и ты не можешь переступить через себя и разобраться с этим чувством. Ты просто поддаешься ему.—?Она подошла и после игры, мы обменялись парой слов, но… Лидия смотрела на меня не так, как раньше. Я имею в виду не как на стену, тостер или шлагбаум?— она увидела меня. И я знаю, что они помирились с Эйданом, но я не теряю надежды. Понимаешь?Более чем.Я понимал и его чувства, и его поступки, и его эмоции. Но еще я твердо понимал, что эта история выглядела бы очаровательной, если бы не Кристина. Что знай я о ней чуть больше?— я бы, может быть, понял и причину своей неприязни, своей настороженности. Но говорить Стайлзу о Кристине я ничего не мог, каким-то нутром понимал: пока не время. Может, мной руководит банальная ревность. Может, я лишь чертов собственник. В тот вечер я ощутил почти болезненную потребность вернуться в Либертивилл.6.Узнать адрес нужного человека не сложно, если в этом заинтересован отец вашего лучшего друга, имеющий доступ к базе данных близлежащих городов. По старому номеру плимута нам удалось установить личность продавца?— Дэнниса Гилдера. Коренной уроженец Либертивилла, шестидесятого года рождения. Почти ровесник Кристины. У Дэнниса Гилдера была вполне благополучная и удачная жизнь?— в школе он был членом футбольной команды, позже поступил в престижный колледж, где и познакомился с будущей женой. С ней он нажил двоих дочерей и теперь наверняка нянчит внуков по выходным и читает книги по садоводству. В личном деле Гилдера даже штрафов за неправильную стоянку никогда не было?— что уж говорить о большем. Я вспомнил свое первое впечатление?— он не отталкивал и не настораживал, а скорее располагал к себе. Если бы не этот его взгляд (с тоской глядящий в прошлое через призму настоящего), я бы даже не засомневался в его безупречной биографии. Поэтому я и захотел встретиться с ним.В Либертивилл я поехал в среду, отпроситься с уроков тоже оказалось не так уж и трудно?— моя мать работала медсестрой в больнице, поэтому я предоставил справку учителям накануне и сразу же сел за руль.В этот раз дорога заняла еще меньше времени?— два с половиной часа. То ли из-за пустой трассы, то ли из-за того что я быстро ехал?— не знаю. Но я всей душой хотел как можно быстрее встретиться с этим Деннисом Гилдером, и плевать если его нет дома или он уехал на срочный съезд пенсионеров?— я поклялся себе ждать столько, сколько потребуется.Ждать не пришлось. Когда я оказался у его дома и постучал в дверь?— он мне открыл почти сразу, будто ждал моего визита. В его голубых глазах не была удивления или хотя бы намека на ?какого черта ты здесь забыл, малый??. Вместо этого он понимающе кивнул, отступил и кивком головы пригласил в дом.Мы прошли на кухню. За это время постарел не только Гилдер (я видел его фотографии, когда он был в таком же возрасте, как и я), но и этот дом. Здесь пахло… старостью, ностальгией по прошлому, пылью и усталостью. Статный мужчина, которого я видел в тот день на ярмарке, сейчас предстал передо мной в виде сгорбленного, худощавого старика, медленно передвигающегося по дому и припадающего на правую ногу из-за травмы. Я сел за стол, а Гилдер расположился напротив, не предлагая чаю и не распыляясь на лишние формы вежливости. Теперь мне не просто казалось?— я точно был уверен: он знал, что я приеду.Потому что история повторялась,?— шепнул мне незнакомый голос в голове.—?Готов поклясться,?— произнес он своим скрипучим старческим голосом,?— эта бестия тебя невзлюбила.Гилдер смотрел мне прямо в глаза: уверенно и проницательно, словно изо всех сил старался прочитать мои мысли. Впрочем, мне было нечего скрывать: меня беспокоил этот чертов плимут с человеческим именем и с человеческим агрессивным характером. И я вернулся сюда, чтобы узнать все, что можно и нужно знать, а не чтобы просто дружески поздороваться и передать привет от Кристины. Я ехал сюда с ворохом вопросов в голове, но в ту минуту не мог вымолвить ни слова?— я просто нагло таращился на Гилдера и ждал чего-то. Озарения какого-нибудь?— чтобы я в секунду осознал, в чем дело. Но пауза затягивалась, а слова так и не приходили на ум. Некоторые явления ты осознаешь, но объяснить не можешь. И Дэннис Гилдер понимал это, поэтому он не стал дожидаться, когда я все же смогу выдавить из себя хоть слово?— он начал:—?Ее первым владельцем был Ролланд Д. Лэбей, который купил ее в пятьдесят восьмом году, когда она только-только сошла с конвейера. Ролланд Лэбей?— отставной военный. Его брат назвал его мизантропом, потому что Лэбей ненавидел все и вся в этом мире. Лишь Кристина занимала исключительное место в его мировосприятии?— Кристину он любил всей своей душой. Конечно, если она у него была.Его речь полилась как из рога изобилия: голос становился все более плавным и мягким, терял свою старческую скрипучесть и приобретал молодую плавность и живость. Все равно что протереть дверь маслом?— тишина и покой. Но его усыпляющее повествование и сменившийся тембр голоса навевали не дремоту, а вводили в состояние транса. Гипнотического, ужасающего транса, когда ты понимаешь, что ужас накатывает на тебя волнами, но ты не можешь ни пошевелиться, ни закричать. Лишь слушаешь и смотришь в глаза страху.Дэннис рассказал всю историю Кристины.Ролланд Д. Лэбей купил Кристину в сентябре пятьдесят восьмого, когда он только-только вернулся из армии. Он прослужил на благо отечества тридцать четыре года?— с шестнадцати лет, во время второй мировой ?видел как кишки вылезали из ушей? (Дэннис сказал, что никогда не забудет этого его скупого рассказа о себе), а позже надорвал спину, и комиссия признала его непригодным. Тогда-то он и купил плимут, настоял на покраске в красный и белый цвета. К этому времени у него уже была жена?— Вероника?— и ребенок?— Рита, задохнувшаяся в машине из-за куска мяса. Лэбей, конечно же, пытался помочь: вытащил девочку из салона, схватил ее за лодыжки, перевернул вниз головой?— но это не помогло, ребенок погиб.—?Ли чуть не повторила ее судьбу,?— задумчиво добавил Гилдер, снова на мгновения постарев на несколько лет. Я еще не знал кто такая Ли, но понимал, кем бы она нм была, что бы с ней не случилось?— Лидия ее преемница. И если Кристина ненавидела Ли?— Лидию она тоже не пожалует.Чуть позже Вероника покончила с собой в салоне машины. Купила резиновый шланг в двадцать фунтов длиной, один конец прикрепила к выхлопной трубе?— другой просунула через открытое окно. Но даже несмотря на это Лэбей отказался продавать машину. Она была с ним почти до самой его гибели.—?А затем у Кристины появился Эрни. Он увидел Кристину и была зачарован ею так же, как и твой друг?— не хотел выслушивать никакие доводы, просто купил ее, а потом?— потом стал меняться. Готов поспорить, ты заметил какие-то перемены в своем друге.Я молча кивнул?— это едиснтвенное, что я мог. Слова все еще стояли раскаленным свинцом у меня в глотке. И я не мог ни проглотить их, ни выплюнуть. Наверное, Гилдер понял и это, а может ему просто хотелось снова все вспомнить.—?Эрни был рохлей. Неудачником. Лузером, как вы теперь говорите. Ни в спорте, ни в учебе, ни в отношениях с девушками он не преуспевал. Лишь в автотехнике он был не просто парнем с золотыми руками?— он был богом. Может, поэтому они с Кристиной и заметили друг друга.Эрни возился с Кристиной часами?— он поставил ее на колеса, если так можно сказать. Ремонтировал Кристину, пока Кристина ремонтировала его?— Эрни стал совершенно другим человеком, получившим то, что ранее ему было недоступно: уверенность в себе, прорезавшийся голос, самую красивую девочку школы (Ли Кейбот) и друга, который готов был отомстить за любую, даже самую незначительную обиду?— Кристину. А обид у Эрни было предостаточно, и их нельзя было назвать незначительными?— Эрни Каннингейм был главной подушкой для битья в школе.—?Кристина отомстила всем. А потом стала сживать со совету Ли. И меня.Он по-особенному произносил ее имя?— имя этой уже постаревшей и поседевшей женщины, которая для него значила определенно больше. В тот момент мне показалось, что он что-то не договаривает. Что-то прячется в его взгляде, скрывается за этим туманом открытости и готовности помочь. Я не мог сформулировать свой вопрос, не мог даже уцепиться за нужные слова, потому что на тот момент я четко понимал одно: от Кристины надо избавляться. Кристина?— враг, Кристина?— зло.—?Лэбей умер сразу же, как недоброжелатели Эрни побили машину. Он умер… внезапно. Эрни тоже кончил плохо, поэтому я скажу тебе, парень: пока не поздно?— избавься от этой дряни! Она еще слаба, она не обрела достаточную силу, и она пока уаязвима.—?Почему же тогда вы ее выставили на продажу? —?как только этот вопрос прозвучал, как только я впервые за эти несколько часов смог наконец-то сказать хоть что-то?— я ощутил, как состояние гипноза медленно стекает с меня подобно воде, как на смену ему приходят злость, непонимание, готовность повесить все обвинения на шею мистера Гилдера. Я беспокоился за своего друга?— меня можно было понять. Но понять Гилдера на тот момент я не мог.—?Она исчезла после того, как мы с Ли наступили ей на хвост, а появилась она одиннадцать месяцев назад. Я встал в пять утра (ты, парень,?— мрачно добавил он как бы между прочим,?— еще не знаешь, что такое бессонница), выглянул в окно и увидел ее?— она стояла прямо под моими окнами и яростно смотрела на меня. Конечно же я вызвал эвакуатор и полицию?— Кристину отправили на штраф-стоянку, но через пару недель она снова появилась у порога моего дома?— теперь она уже заехала на лужайку. Тогда я снова вызвал эвакуатор, и ее снова увезли. Спустя еще две недели я шел домой с магазина. Тогда я увидел, что она стоит прямо возле дверей. По стене гаража был размазан труп нашего старого пса. Мне пришлось завести ее в гараж, мне пришлось начать ее ремонтировать, и чем больше времени я проводил в гараже?— тем больше я вспоминал то, что случилось в семьдесят восьмом, тем сильнее становился охватывающий меня ужас и беспокойство за мою небольшую семью. А потом, в утро перед началом ярмарки, я снова проснулся, но уже не от бессоницы, а от яркого света фар. Мне пришлось сесть за руль?— я даже не крутил руль, Кристина сама знала куда ехать. Вот тогда-то я и понял, что нужно этой твари?— ей нужен новый хозяин. Я не видел Кристину с семьдесят восьмого и почти забыл тот год как страшный сон, но в то утро, когда увидел вас, я понял, что твой друг купит ее, а ты приедешь за ответами. Я не мог сказать раньше?— ты бы все равно не поверил. Но сейчас я говорю: вам надо снова прогнать ее. Кристину нельзя убить?— она умеет восстанвливаться. Кристину нужно прогнать, пока ее связь с ее новым владельцем не так сильна...Есть вещи и явления, которые ты осознаешь, но объяснить не можешь. Есть в этом мире нечто, что не поддается осмыслению?— лишь принятию как факт, как данность. Я верил словам Дэнниса Гилдера, я видела перемены в Стайлзе, и я понимал: место Ли займет Лидия, место Дэнниса?— я. А Стайлз не должен повторить судьбу Эрни. Потому что пусть история циклична и повторяется, но у меня (в отличие от Дэнниса Гилдера) есть козырь: я предупрежден, а значит вооружен. В тот момент я жалел, что не взял с собой Стайлза?— он бы больше поверил Гилдеру, чем мне.Но я постараюсь его убедить. Во всяком случае, я-то появился намного раньше Кристины.— … и пока ваша дружба крепка.?— задумчиво добавил он. —?Я тебе скажу, малый, то, что однажды сказал мне брат Ролланда Лэбея: любовь?— это старая, ослепшая ведьма. Она беспощадна и ненасытна.—?Чем же она питается? —?сглотнув очередной свинец застрявших слов, спросил я. В глазах старика снова мелькнуло ностальгическое понимание. Я научился читать его взгляд: этот разговор уже был, и состоялся он намного-намного раньше. Между ним и братом Ролланда Д. Лэбея.—?Дружбой,?— ответил он,?— и если вы оба… —?Дэннис прищурился, понимающе улыбнулся, а потом исправился:?— если вы трое не обратите всю вашу мощь против Кристины?— вас ждет худшее.Больше Дэннис Гилдер ничего не добавил, а мне нужно было возвращаться в Бейкон Хиллс. Мне нужно было поговорить обо всем со Стайлзом, но что-то предательское, незнакомое снова зашептало в моей голове: уже поздно.Слишком, слишком поздно.7.Когда я вернулся?— мне не пришлось искать Стайлза, потому что он ждал меня: в салоне Кристины у моего дома. Я вспомнил рассказ Дэнниса Гилдера, мне стало не по себе: просыпаться в пять утра от света фар, выходить в мрак ночи по зову этой бестии…Что угодно, лишь бы она не претворила свои угрозы в реальность.Стайлз узнал где я, потому что конечно же не поверил в достоверность моей липовой справки: уж кто-кто, а он понимал, когда я блефую. Да и его отец наверняка проговорился, поэтому мне не оставалось ничего другого, как покорно выйти из машины и направиться к ним обоим. Стайлз тоже вышел из салона, обошел Кристину и оперся на ее капот. Она смотрела на меня из-за его спины?— с прищуром и явной злостью.В моей голове былая целая вереница имен: Дэннис Гилдер, Эрни Каннингейм, Ли Кейбот, Ролланд Лэбей, целая вереница событий: покупка, смерть, самоубийство, угрозы и ни одной здравой мысли. Я снова не знал что сказать. Впрочем, и тут мне не пришлось утруждаться, поскольку Стайлз был рассержен (я понял это по прищуренному взгляд и скрещенным на груди рукам) и намерен расставить все точки над ?i?.—?Я не думал, что это будешь ты, Скотт,?— он плюнул в меня претензией, когда я даже подойти к нему еще не успел. Стайлзу не нравилось, что я лезу в его личные отношения с Кристиной и действую за его спиной?— Стайлз впитывал в себя дух Эрни Каннингейма, шел по его ступам, наивно полагая, что не совершит ошибок. Но я-то знал, я имел козыри на руках.Увы, даже козыри тебе не помогут, если ты не знаешь как играть.—?Я встречался с Дэннисом Гилдером,?— начал я с ходу,?— который и продал тебе Кристину. Послушай, он рассказал мне всю ее историю. Давай просто зайдем ко мне и обсудим.Стайлз закатил глаза?— этой привычки у него раньше не было. У него не было раньше такого гнева во взгляде. Я видел перед собой совершенно другого человека, я понимал, что Дэннис Гилдер был прав: если я не докричусь до Стайлза, нам ничто не поможет.—?Обсудим что, МакКолл? То, что ты действуешь за моей спиной?МакКолл. Как пощечина.Слова снова стали раскаленным докрасна свинцом поперек горла.—?Я думал, что ты будешь рад за меня,?— сказал Стайлз, сделав шаг вперед,?— что меня перевели в основной состав, что я сблизился с Лидией, и что у меня теперь есть машина! Но все, что я вижу в твоих глазах?— зависть и страх, что я перестану прятаться за твоей спиной и обрету самостоятельность! Я давно это заметил?— ты всегда молчишь, когда я говорю о Кристине. И тебя задело, что Лидия подошла ко мне после игры. Ты не шепчешься, конечно, за моей спиной как эта сучка Арджент и не стараешься домахаться до меня как Эйдан, но ты среди остальных, Скотт. Среди тех, кто шепчется за спиной!Эти детские обвинения?— от них хотелось рассмеяться. Я и рассмеялся бы, если бы могла сделать хотя бы вдох. Но мой язык был припаян к небу, а легкие прожжены ядом, что так и просачивался сквозь кожу моего лучшего друга. Я знал Стайлза чуть ли не с детского сада и он никогда?— никогда! —?не вел себя так. Да и не ссорились мы ни разу?— так, спорили порой, но не больше.—?Ты?— хороший друг, Скотт,?— добавил он, стараясь то ли уравновесить дыхание, то ли заканчивая свою бессмысленную тираду,?— но не смей действовать у меня за спиной, не смей шептаться у меня спиной, потому что ты не представляешь, как это гадко!То ли солнечный отблеск, то ли довольный блеск фар Кристины?— но по глазам ударило яркой волной света, и я на секунду зажмурил глаза, а когда открыл их, Стайлз уже направлялся к своей машине?— наш разговор закончился так же бессмысленно и быстро, как и начался.—?Я не желаю тебе зла, Стайлз,?— слова вырвались из горла острыми клинкамм, я понял как сильно жажда царапала мое горло. Стайлз стоял спиной ко мне?— не поворачивался, но и не спешил сесть за руль, я немного отошел в сторону, чтобы заглянуть ему хотя бы через плечо, увидеть в его глазах прежнего Стайлза и продолжил:?— Меня кое-что настораживает, я просто хотел узнать больше…—?Почему не сказал мне? —?он обернулся. Прежнего Стайлза я не увидел.И больше,?— подсказал внутренний голос,?— не увижу. Его просто-напросто нет.—?Потому что понимал, что ты отреагируешь… вот так,?— я сделал еще два шага левее, чтобы спрятаться от палящего солнца и взгляда Кристины. Конечно, теперь у нее стояли фары, но в памяти всплывал тот день, когда я увидел ее впервые?— с пустыми глазницами и вывихнутой боковой дверью. Мельком я взглянул на лобовое стекло?— трещин на нем не было. Стайлз не говорил, что заменил стекло. Он бы рассказал?— в этом я уверен. Он рассказывал мельчайшие детали ремонта своей новой любимой машины.Я вспомнил слова Дэнниса Гилдера. Кристина исцеляется. Она поправляется слишком близко, поскольку понимает, что от меня надо избавляться. И чем сильнее она становится, тем беспомощнее становлюсь я. Тем в большей опасности находится отец Стайлза, Лидия и сам Стайлз. Я бы хотел закричать, но вряд ли бы это помогло: Стайлз оставался так же слеп и глух, как и раньше.—?Меня это злит, Скотт! Ты не должен действовать, как все эти говнюки! Не должен!Я хотел сказать что-то еще, я хотел в очередной раз предложить ему пройти в дом и поговорить, я хотел пообещать ему: ?Я больше не буду так действовать, если ты пообещаешь выслушать меня и услышать меня?, я хотел рассказать ему об Эрни и Ли, о Веронике и Рите Лэбей, я хотел рассказать ему об угрозах Кристины Дэннису Гилдеру. Но вместо этого я?— как в замедленной съемке?— увидел как меняется лицо Стайлза, как из непроницаемого и озлобленного оно становится удивленным, как в его глазах появляется ужас, а из своего собственного горла я услышал рваный, быстрый острый крик.А потом я взлетел в воздух и больше не видел Стайлза. Все тело пронзила резкая боль. Пронзила?— и тут же отступила. Мое имя из уст Стайлза звучало как будто в отдалении, под собственными сломанными пальцами я ощутил растекающуюся горячую липкую кровь. Легкие прожигало словно спицами?— воздуха становилось катастрофически мало, а мир вокруг темнел и темнел, темнел и темнел, темнел и темнел…Последнее, что я увидел перед тем как отключиться, была пылающая неиссякаемой яростью Кристина и ее горящие красным задние фары.8.Мы не разговаривали со Стайлзом месяц, потому что почти месяц я пробыл в отключке. Когда я более или менее пришел в себя, врач сообщил мне?— из-за травм я не смогу больше играть в лакросс и вряд ли когда-нибудь сяду за руль. В тот момент мне не хотелось вспоминать хромоту Дэнниса Гилдера, поэтому я просто смиренно кивнул доктору и опять отключился.Когда я пришел в себя снова?— возле моей кровати сидели мать и отец, а вокруг моей крвоати были огромные букеты цветов, открыток и записок с пожеланиями о выздоровлении. Не знаю писались они из-под палки или от чистого сердца, но храню я их до сих пор. Отец сказал, что в спорте мне все равно ничего бы не светило и посоветовал идти учиться на более престижную профессию. Я на него не обиделся, смысл обижаться на человека, которого ты в последний раз видел в десять лет?Проснувшись в третий раз, я увидел в палате Стайлза и Лилию в накинутых на плечи белых халатах. Стайлз сжимал руки девушки и задумчиво смотрел вниз. В чарующем взгляде Лидии я увидел теплоту и радость. Видимо, Стайлз тактильно почувствовал ее эмоции и тоже поднял взгляд. Он улыбнулся мне и сказал:—?Здорово же ты напугал меня, бро!Я услышал в его голосе прежние нотки и понял, что теперь точно поправлюсь. Нет, мне не казалось, что я будто вырвался из кошмара?— ощущение груза все еще довлело в моей груди. Но теперь меня переполняло оптимистичное настроение, и мне казалось, что все наладится. Пусть в тот раз мы не сумели поговорить нормально, но я выйду из больницы, встречусь с Лидией и мы оба сможем убедить Стайлза в правоте наших слов. Мне даже не лень еще раз смотаться в Либертивилл, если честно. Что угодно, лишь бы поставить жирную точку в этой истории. От этих мыслей мне стало легче, поэтому весь оставшийся больничный я почти не думал о Кристине и рассказах Дэнниса Гилдера?— я лишь строил планы на будущее.И еще вспоминал Лидию. Она навещала меня вместе со Стайлзом. Вся такая цветущая, улыбчивая и приятная?— такая, какой я ее никогда не видел в школе. Она была очаровательна и нежна. И чем больше я смотрел на нее, тем больше понимал, что в ней нашел Стайлз и что в ней находил я.В эти минуты, когда осознание, что я захотел Лидию Мартин, накатывало волнами, мне от всей души хотелось, чтобы я никогда не знал ее.Или Стайлза Стилиниски.Или Кристину.