Эпилог 2. В вечности (1/1)

Абра не знала, сколько уже минуло времени с той поры, как она очутилась в Темной Башне. Иногда ей казалось, что прошла всего пара недель, а иногда думалось, что не меньше пары веков. Впрочем, судить о ходе времени в месте, где это самое время практически отсутствовало, как таковое, было довольно странным. И все же отделаться от подобной привычки Абра не могла, как не смогла в свое время отучиться тереть свои губы в момент сильной злости. И смена дня и ночи над Кан’-Ка Ноу Рей лишь подливала масло в огонь.В одном она была точно уверена — пока все идет не так уж плохо. Абра справлялась как со своими то и дело накатывающими эмоциями, так и с той скукой, которая с завидной регулярностью одолевала ее.Как бы того ни хотелось, но человеческие черты и качества все еще оставались с ней, пусть и в сильно сглаженном виде. И теперь они играли против нее. Человек живет, так уж вышло, всегда стремясь к чему-то, ставит себе какие-то цели, чего-то ждет и на что-то надеется. И как же тяжело было раз за разом убеждать себя, что нет уже никаких целей и надежд, да и ждать-то собственно нечего. Ее путь завершился здесь, вот только вместо смерти ее жизнь попросту замерла. И это ощущение беспросветного одиночества и лютой скуки сводили с ума. Пока только лишь фигурально.Но Абра понимала, что дальше будет все хуже и хуже, и постепенно фигуральное перерастет в буквальное.А пока она всеми силами старалась отсрочить этот момент. Когда ей надоедало смотреть на Кан’-Ка Ноу Рей, Абра принималась бродить по пролетам Темной Башни. Она разговаривала с призраками своей души, которые воплощались в этих коридорах и комнатах, но подобное очень быстро наскучило. Ибо это было все равно, что беседовать с самой собой, и через некоторое время говорить стало попросту не о чем.Иногда Абра поднималась к самой вершине и заходила в предпоследнюю комнату. Неизменно там находился мольберт и набор рисовальных принадлежностей, и каждый раз их вид отдавался тупой болью где-то глубоко в груди.И все равно она приходила туда. Не только за тем, чтобы коснуться девственно-белого холста или подержать в руках кисти или карандаши. В этой комнате было небольшое окно, и если встать на цыпочки, то можно было выглянуть из него. Оттуда открывался захватывающий вид на весь Крайний и часть Срединного мира.И какой же радостью наполнилось сердце Абры, когда однажды она увидела алое зарево над Замком Дискордия. Владения ее отца начали вновь наполняться жизнью. Причудливой, искаженной по меркам человеческого восприятия, но от того не менее достойной существовать. Вампиры, оборотни, ведьмы, тахины, кан-тои, мутанты, из тех, кто еще сохранил остатки разума, демоны и иные насекомоподобные твари стекались туда отовсюду, где им не нашлось места. Конечно, пищи в Крайнем мире сильно не хватало, но рядом располагался более изобильный Срединный мир, на который можно было совершать набеги, облагать данью или торговать. Одним словом, миры, сдвинувшиеся с места, постепенно на эти самые места возвращались. И жизнь продолжалась.В самые плохие дни, когда становилось наиболее тяжело, Абра размышляла об этом, и подобные мысли помогали ей воспрянуть духом.И все же, чем дальше, тем труднее становилось прогнать одиночество и скуку. И все меньше и меньше эмоции начинали поддаваться контролю. Абра осознавала, что еще немного, и она начнет терять себя так же, как и ее отец в свое время. Этот день, казалось, ничем не отличался от череды точно таких же. И потому, когда она увидела крохотную фигуру, приближающуюся к границе Кан’-Ка Ноу Рей, ей подумалось, что это просто игра воображения. А когда путник замер на границе великого поля роз, Абра с силой вцепилась в перила балкона, все еще не в силах поверить в реальность увиденного. Разве мог Патрик Дэнвилл, простой смертный, который в своем мире наверняка давно уже закончил свой век и гниет в могиле, быть чем-то иным, кроме видения? Приятного, такого желанного и совершенно ненастоящего.Видение неподвижно стояло у самого края Кан’-Ка Ноу Рей, чуть склонив голову, и явно наслаждалось песней роз. А потом сбросило с плеч рюкзак, покопалось в нем, достало карандаш, внушительных размеров альбом для рисования и уселось прямо на траву, принявшись что-то увлеченно выводить на бумаге. Слишком непосредственными были эти действия для простого наваждения. Слишком живыми. Абра всмотрелась в сидящего Патрика, а ее нечеловечески острое зрение позволило рассмотреть его во всех деталях.Он был старше, чем она помнила, но при этом остался все таким же хрупким и изящным на вид. Светлые, чуть вьющиеся волосы отросли почти до пояса и седых прядей в них прибавилось, а в углах глаз и рта залегли небольшие морщинки. И Абра не могла не отметить, что произошедшие изменения сделали его еще более привлекательным на ее вкус. Тем временем Патрик отложил альбом в сторону, и поднял с земли бинокль. Абра могла поклясться, что минуту назад его там не было. Он возник в то самое мгновение, как оказался нарисован.Патрик стоял неподвижно, и Абра точно знала, что он сейчас рассматривает ее столь же внимательно, как и она его недавно.Внутри бушевал настоящий вихрь эмоций, радостных и болезненных одновременно. Ибо она совершенно не могла представить, что будет дальше, и это заставляло ее застыть в оцепенении и молчании.Патрик же убрал от лица бинокль, улыбнулся и помахал рукой, приветствуя стоящую на балконе девушку. А еще через секунду розы донесли до Абры его слова:— Здравствуй, Принцесса в Башне! Я так давно искал тебя и, наконец, нашел! Абра прикрыла глаза ненадолго, а потом нашла силы поднять руку в ответном приветствии:— Хайл, Патрик, сын Сони! Мое имя Абра и нет нужды звать меня по титулу. Зачем ты искал меня?— Потому что того хотело мое сердце. Я видел тебя во сне, Абра. Много-много раз. Я знал только, что ты — Алая Принцесса. И что мне очень хочется быть рядом с тобой. Словно я давно тебя знаю.— Ты не должен был помнить меня... — слова сорвались с губ прежде, чем Абра успела их удержать. Но она была настолько потрясена услышанным, что просто не сумела этого сделать.— Но я помнил. Я жил в Дерри, своем родном городе и с юности мне снились яркие, красочные сны. И ты была там, мы вместе там были. И этот мир тоже. Я словно бы жил несколькими жизнями сразу. Я одно время думал, что схожу с ума, ведь эти видения начали преследовать меня и наяву. Часть меня утверждала, что я все еще в Дерри, а другая часть — что я в плену у какого-то жуткого чудовища, которое мучает меня. А потом явилась ты, разрушив мою тюрьму. Ты освободила и исцелила меня, ты вернула меня домой, и я снова стал единым с самим собой. Всю последующую жизнь я странствовал по миру, изредка возвращаясь в родной город. Я видел многих женщин и бывал со многими, но понял, что все это время искал в них только лишь тебя. Я рисовал тебя в своем альбоме сотню раз... Я могу создать с помощью своих рисунков почти все, что захочу, но ты так и не появилась вновь в моей жизни. И все равно я искал, я поклялся себе, что если потребуется, то буду искать до самой смерти. И вот я здесь. Примешь ли ты меня, Абра?Абра опустила голову, ощущая, как ее тело сотрясает крупная дрожь. Воздуха враз перестало хватать, а эмоции сплелись внутри в такой тугой и огромный клубок, что, казалось, еще немного и они просто разорвут тело на мелкие кусочки. Ей хотелось кричать, плакать, смеяться — и все это одновременно. Слишком долго она подавляла свои чувства, а теперь они сполна брали свое. Прошло довольно много времени, прежде чем Абра сумела справиться с собой. Голос ее слегка подрагивал, но в целом был спокоен.— Я принимаю тебя, Патрик, сын Сони. Ты проделал долгий путь. Но будучи здесь, со мной, ты не сможешь умереть. Время тут стоит на месте. Если ты готов к этому, то ступай.Счастливая улыбка озарила лицо Патрика, и он радостно воскликнул:— Я готов. Я приду, Абра!А после этих слов Патрик снова уселся на траву и подтянул к себе альбом. Абра чуть нахмурилась, не совсем понимая, что он задумал, а потом ахнула, прижав руку к губам. По прямой линии от Патрика и до самой Темной Башни розы, одна за другой, начали сгибаться, словно какой-то великан развел их в разные стороны руками и бережно, но сильно придавил к самой земле.Шипы этих великих цветов были настолько крепки и остры, что с легкостью могли разорвать самую плотную ткань, прорезать тело до кости или начисто отсечь пальцы. Простому человеку идти сквозь них напролом было равносильно самоубийству и, судя по всему, Патрик это прекрасно понимал. Он не имел никакого отношения к роду Артура Эльдского и тайную тропу через Кан’-Ка Ноу Рей видеть не мог. Поэтому он просто нарисовал для себя новый путь.Невольно Абра поразилась той силе и мощи, что была дарована великому Разрушителю, и тому мастерству, с которым он использовал свой дар. И здесь, у подножия Темной Башни, эта сила явно возрастала многократно. Патрик же невозмутимо убрал альбом и карандаш обратно в рюкзак и начал свое осторожное продвижение через Кан’-Ка Ноу Рей. Он шел медленно, глядя себе под ноги, и тщательно следил, чтобы шипы роз не задевали его. И, как и Абра когда-то, совершенно не ожидал, что поле закончится так быстро. И замер, в немом восхищении созерцая величественную громаду Темной Башни.Абра же закусила губу и с силой сжала пальцы на жалобно заскрипевших перилах балкона. И одновременно с этим она ощутила, как все внутри словно бы облили ледяной водой. Потому что она поняла свою главную ошибку. Следовало прогнать Патрика прочь, заставить его вернуться в родной город и забыть ее. Начать новую жизнь. А теперь она лишь обрекла их обоих на вечные страдания.Дело в том, что из Темной Башни не было выхода иного, кроме как дверь на самом верху. И даже Хранитель великой твердыни не являлся в том исключением. Нижние двери, которые впускали путников внутрь, отпереть мог только находящийся снаружи, если ему это было позволено. Но у Патрика не имелось этой возможности, как и шанса так же безопасно вернуться обратно сквозь нарисованную им тропу. Розы готовы были вот-вот сомкнуться, и он попросту не успел бы преодолеть этот путь. И теперь он будет обречен вечно скитаться у подножия великой твердыни, постепенно теряя рассудок, а она сможет лишь бессильно взирать сверху на его мучения.Не помня себя, Абра отчаянно зашептала:— Великая, прошу, впусти его... Молю тебя...?В том нет нужды, дитя. Открой глаза, а не только лишь сердце...? — шепот Темной Башни на миг перекрыл все остальные звуки и удивительным образом приглушил бушующие внутри эмоции.Патрик спокойно стоял прямо под самым балконом, и улыбался так удовлетворенно, как может лишь человек, достигший главной цели своей жизни. Абра, до этого момента смотревшая только на него и не замечавшая ничего вокруг, подняла взгляд — и застыла с выражением крайнего изумления и неверия на лице.Над созданной Патриком тропой, временно свободной от подавляющей магию силы Кан’-Ка Ноу Рей, парили десятки больших воздушных шариков, такого же алого цвета, как и сами розы. Они быстро летели по направлению к Темной Башне, словно их подгонял сильный ветер, хотя того не было и в помине. Патрик оглянулся, дабы узнать, на что это так уставилась Абра, и тут же рассмеялся, развернувшись и протягивая руки навстречу шарам. Он явно нисколько не испугался и даже не удивился их появлению.Воздушные шарики долетели до Патрика и их нити мгновенно оплели его запястья, а затем вся получившаяся связка медленно начала подниматься все выше, утягивая его за собой вверх.Глядя на воздушные шары, плавно и величественно проплывающие мимо нее, Абра рассмеялась легко и беззаботно, так, как не смеялась уже очень и очень давно. А затем она протянула руки и втянула Патрика на балкон. Лишь теперь, судорожно обнимая его, и слыша, как один за другим лопаются воздушные шары, Абра окончательно поверила, что перед ней не морок. Патрик прижался к ней, зарывшись носом в ее волосы, и она как никогда остро ощущала его тепло, услышала, как бьется его сердце и вдохнула такие до боли знакомые запахи его тела и крови. И она еще никогда не чувствовала ничего более прекрасного.— Ты следовал по пути Луча, Патрик? — с этими словами Абра мягко отстранилась, давая ему свободу. — Нет. Я пришел по тайной тропе, которая ведет из Дерри прямо сюда.— Ты сам отыскал ее?— Я никогда не смог бы. Мне указали путь и проводили до этого места.— Кто это сделал? — Абра при этом улыбалась, так как уже точно знала ответ на свой вопрос.— Тот же, кто когда-то научил меня пользоваться моей силой в полной мере, — Патрик несколько застенчиво улыбнулся и от того словно бы помолодел на десяток лет разом. Одновременно с этим он стряхнул с запястий все еще обвивавшие их нити воздушных шаров и бережно прислонил свой рюкзак к ближайшей стене.Абра же шагнула к самому краю балкона и всмотрелась вдаль, туда, где заканчивалось великое поле роз. На краткий миг взгляды совершенно одинаковых серебряных глаз пересеклись. А затем яркие солнечные блики, отскакивающие от серебристого клоунского костюма, вынудили ее на несколько секунд зажмуриться. Когда Абра вновь открыла глаза на краю Кан’-Ка Ноу Рей уже никого не было.Она опустила голову, прижимая руки у груди, и выдохнула едва слышно, точно зная, что розы обязательно донесут слова до адресата:— Спасибо тебе, мама...Ощутив мягкое прикосновение к плечу, Абра развернулась и спрятала лицо на груди Патрика, наконец, дав волю тем эмоциям, которые так давно разрывали ее душу на части, выпуская их, позволяя вытечь вместе со своими слезами до последней капли и раствориться в вечности.Патрик молчал, лишь одной рукой покрепче прижимал вздрагивающую Абру к себе, а другой легонько поглаживал ее по волосам. Когда всхлипы сошли на нет, он тихо рассмеялся:— Ну вот, кажется, в этот раз пришел мой черед тебя успокаивать.— Ты и это помнишь? — Абра изумленно взглянула на Патрика.— Очень смутно. Если я правильно понял природу своих снов, тот, кто насылал их мне, решил, что без этого эпизода мое представление о тебе будет неполным.— Ох, Рэнди... Патрик, скажи, ты не сожалеешь? Ты не умерещь тут, как я уже говорила. И здесь ничего особого нет. А покинуть Башню ты уже не сможешь. Такая вечность не страшит тебя?— Нисколько,— Патрик беззаботно улыбнулся. — Здесь есть ты, и для меня этого более чем достаточно. А если нам с тобой потребуется что-то еще, я всегда смогу это нарисовать.Абра рассмеялась, одновременно с этим спешно вытирая слезы со своих щек. Правота Патрика была неоспорима. А с его силами, помноженными на мощь Темной Башни, возможности для творения открывались практически безграничные.— Чуть не забыл! Мне велели кое-что предать тебе, Абра, — Патрик отпустил ее и начал копаться в своем рюкзаке, а затем извлек оттуда довольно массивную металлическую коробку. Несмотря на ощутимую громоздкость, она была довольно легкой, судя по тому, как он ловко с ней обращался. — Я не знаю, что это. Больше всего похоже на один из наших переносных компьютеров. Но ведь тут подобная техника отключается. Например, мой телефон вышел из строя задолго до того, как я услышал розы.Абра протянула руки и крайне бережно взяла устройство, и правда оказавшееся легче, чем выглядело. По бокам его располагались различные кнопки, а вся верхняя поверхность была ничем иным, как потухшим пока что экраном. Она благоговейно взирала на подарок, а затем подняла на Патрика сияющие глаза:— Это на самом деле портативный компьютер. Но он не принадлежит нашему миру, он из Срединного мира. Одно из творений Древних. Они использовали в своих технологиях энергию Лучей, поэтому тут работать это устройство будет и еще как. И это не простой компьютер. Видишь, какой он громоздкий? Все из-за огромного объема памяти, который в него вложили. Это переносное хранилище культурного и интеллектуального наследия Древних.— Ты хочешь сказать это огромная электронная библиотека?— Не только библиотека. Он содержит в себе все, что цивилизация Древних создала и запечатлела. Искусство, наука, развлечения, политические хроники в виде аудиозаписей и видеофайлов, с возможностью проецирования трехмерных голографических проекций.— Звучит внушительно, — Патрик с любопытством уставился на компьютер. Он не спрашивал, откуда Абра все это узнала, считая подобное лишним, а просто верил ей на слово.— Таких в Срединном мире было всего три, если верить тому, что я читала, пока ехала на Блейне. Один хранился в Ладе и был невосстановимо поврежден после падения великого города. Другой находился в сокровищнице Гилеада. Сейчас он считается утерянным, и, скорее всего, он был уничтожен во время восстания. Третий передали в Замок Дискордия в качестве дипломатического дара. Полагаю, именно это он и есть.Абра бережно уложила свой подарок обратно в рюкзак Патрика. У них впереди еще будет очень много времени, чтобы по достоинству оценить все его возможности.— Кто передал его тебе, Патрик?— Я не знаю, кто это был. Он не представился, хотя его лицо показалось мне отдаленно знакомым, — Патрик чуть нахмурился, стараясь вспомнить все в точности. — А еще он велел сказать тебе, что он выполнил свою клятву. Тебе это что-то говорит?— О, это мне говорит очень многое! — лицо Абры озарила счастливая улыбка. — Ты даже себе не представляешь, как важно это послание. Я все тебе расскажу, обязательно. Все, что ты захочешь. Но чуть позже, хорошо?Она шагнула к Патрику, заглянула в его глаза и от той нежности, с которой тот смотрел на нее, у Абры защемило сердце.— Поцелуй меня, Патрик, так, чтобы я позабыла обо всем. А после обними. И больше не отпускай всю вечность.Патрик улыбнулся своей вновь обретенной принцессе и охотно выполнил ее просьбу.