30. - Белла (2/2)
Она училась на два года старше меня и была печально известна своим буйным нравом. Дралась и с девушками, и с парнями. Дралась со всеми кто ей не нравился или пытался на неё наезжать.
Когда я её увидела в первый раз то почувствовала, что мы можем сойтись. Она стояла на углу школы и медленно, изящно держа в руке сигарету, курила. Словно и не школьница, что прячется здесь от учителей, а просто случайно остановившаяся здесь красотка, выкуривающая с полным правом свою сигарету.
Высокая и очень худая, со спаленными волосами и прямым, пригвождающим тебя взглядом чуть раскосых глаз, она была потрясающе красива. Меня словно зацепило крючком и я не могла отвести взгляд.
Я три раза прошлась мимо неё, а потом и вовсе обратилась напрямую, попросив сигаретку. Сердце колотилось как бешеное, а взгляд зацепился за её. Своими светлыми, чуть серебристыми в тени полуденного солнца глазами она оценивающе меня рассматривала. Затем усмехнулась, лениво потянулась ко мне и ткнула пальцем в надпись на футболке.
«Любишь «AC/DC»? Мы с тобой можем подружиться. А сигарету тебе рано ещё, малая».
Джун в школе боялись и уважали все. Настолько что моя классная руководительница вызвала меня на разговор, где выразила обеспокоенность её влиянием на мою успеваемость. Влияния не было. Я все так же хорошо училась, а вечера проводила с ней.
Леди детектив не прерывала моё погружение в воспоминания достаточно долго, чтобы увидеть смену эмоций на лице. Она бросила удовлетворённый взгляд из-под набрякших от возраста век на свою коллегу психологиню, мол, смотришь? Она смотрела, очень внимательно, и полная, унизанная тяжёлым кольцом рука невесомо скользила по листу блокнота, бисерным почерком записывая её мысли.
«Тебя травили в школе, Изабелла?» — спросила леди детектив нарочито мягким голосом.
Я лишь моргнула. До этого я могла только догадываться, что удар мячом был направленным, мне рассказали, что игра в вышибалу была приостановлена, потому что учительницу позвали на другой конец поля. Но Белле в голову прилетел мяч, да с такой силой, что маленькая Белла отлетела на метр и упала лбом об камень.
Никто не ожидал. Рассечение, гематома, обширное внутреннее кровоизлияние от лопнувшего сосуда. Все испугались, когда лужа крови под затихшей Беллой угрожающе расползлась, грозя запятнать белоснежные кроссовки одноклассниц, обступивших её. учительница не сразу поняла что происходит, когда кто-то из младших закричал: «Там девочку убили!». Потом уже она прибежала, на ходу выкрикивая угрозы хриплым голосом, растолкала учениц и перевернула Беллу на спину, лихорадочно нащупывая пульс.
Школу тогда трясли все инстанции. Ученица чуть не умерла, куда смотрит администрация? Почему на поле для игр оказался камень?!
Учительницу физкультуры для старших классов уволили по-тихому, замяли дело как случайность и детскую шалость, и даже наказали одну ученицу. Когда начали разбираться кто кинул мяч, все указали на трясущуюся от страха Сьюзи Хан, наполовину китаянку. Она не стала оправдываться и лишь плакала. Когда её спрашивали зачем она это сделала, пятнадцатилетняя девочка запинаясь ответила, что просто хотела подшутить.
Белла тогда чудом выжила и поэтому её мучители затаились. Сьюзи Хан перевелась в другую школу, а Изабелла молчала. Те, кто науськал Сьюзи на Беллу наверняка боялись, что по возвращению в школу их жертва перестанет молчать и укажет на настоящих зачинщиц. Но Изабелла равнодушным взглядом скользила по лицам тех, кто годами её избивал — не узнавая. А потом она вернулась с каникул из Форкса и стала общаться с известной хулиганкой, которая точно молчать не станет, если её подругу начнут третировать.
Изабелла молчала, но теперь к ней было не подойти, не рискуя поссориться с бешеной Джун.
Беллу убили собственные одноклассники. Они молча стояли и смотрели как она истекает кровью, так же как до этого годами смотрели, как её зажимают в туалете и режут одежду канцелярским ножиком, ломают нос или забирают дорогие вещи и деньги.
Смерть Джун снова подняла на поверхность моё старое дело. Теперь работала эта дотошная женщина-детектив, и расследуя дело об изнасиловании и убийстве несовершеннолетней, она подняла бумаги единственной свидетельницы, которая отчего-то упорно молчит о личности убийцы.
В день, когда меня отправили посидеть в коридоре полицейского участка со стаканом воды, с мамой Рене о чём-то долго говорила своим мягким, проникновенным голосом социальная работница.
Им так и не удалось вытянуть из меня имя. Мой побег в Форкс должен был отрезать любые разговоры. Я кричала и плакала, пока мама Рене не согласилась запретить привлекать меня в свидетели по делу о Джун. Вместо этого мама Рене начала активно узнавать о школьной жизни своей дочери.
Я не мешала. Это было безопасная для всех тема. И меня мало волновало, что ещё узнает Рене про Беллу.
Я уехала учиться в Форкс и головные боли стали преследовать меня значительно реже, как и кошмары. Надо ведь так мало, всего лишь молчать о том что я видела и слышала. И всё будет хорошо.
***
Письмо мамы Рене было очень трогательным. Даже эти строчки про нового психолога, которого она пыталась мне в очередной раз навязать, были лишь её попыткой искупить вину за все те годы слепоты. Она отчаянно хотела исправить то время невнимания, когда она ругала собственную дочь, мазая разбитые коленки мазью и наказывая за очередную потерянную в школе красивую заколку.
В конце письма мама Рене снова обещала прислать вещи Джун и рассказала, что её жалоба на администрацию школы передана в суд на рассмотрение. Дело могут переквалифицировать с хулиганства повлёкшего тяжкие телесные, на покушение на убийство.
Висок снова пронзила боль. Лучше не думать пока об этом. Мне не верилось, что кто-то виновный понесёт заслуженное наказание, как и не верила, что папа Чарли найдёт мальчишку Нортона и его осудят за нападение. Максимум дадут срок за хранение наркотиков.
Не говоря уже об наказании для убийц Джун. Это не то время, когда можно добиться справедливости предавая огласке преступление. Как я и думала, леди детектив не смогла добиться раскручивания этого дела. Судя по тому как все затихло, на них просто надавили сверху. Потому что сын министра не может сесть в тюрьму. Зачем же ломать ему жизнь из-за какой-то мелкой шлюхи из небогатой семьи? Достаточно просто уничтожить улики и запугать единственную свидетельницу.
Треск сломанного дерева привлёк внимание Эдварда. Вампир с любопытством покосился на обломки карандаша, выпавшие из моей руки.
— Изабелла?
Я перевела взгляд на вампира.
— Послушай, я вижу, что у тебя какие-то проблемы и поэтому ты так остро реагируешь на меня. Может будет лучше если ты хотя бы скажешь, что я делаю не так, чтобы я мог подстроиться?
— Подстроиться? — повторила я.
— Мне крайне непривычно общаться с человеком вслепую, — Эдвард усмехнулся и рукой взлохматил свои уложенные волосы. — Я бы хотел знать, что тебя злит.
— Почему? — я равнодушно смахнула остатки карандаша в пенал и взяла новый.
— Потому что ты мне нравишься, — он улыбнулся своей самой чарующей улыбкой и в груди у меня что-то дрогнуло.
— А ты мне нет, — ровно возразила я. Попыталась сосредоточиться на учебнике, хотя это и было трудно. Не хочу я выяснять отношения с вампиром. Когда же наступит покой?
— Изабелла, я правда хочу помочь, — Эдвард наклонился ко мне, и его холодная рука коснулась моей.
Я смотрела, не пытаясь освободиться. Ободрённый моим молчанием, Эдвард едва-едва погладил большим пальцем тонкую кожу.
— Пожалуйста не молчи, — умоляюще прошептал вампир и я подняла на него усталый взгляд.
— Эдвард, убери от меня руки, пожалуйста, я не желаю иметь с тобой или с твоей семьёй дел, ты слышишь? — как можно твёрже сказала я и он замер, так как могут только вампиры, всем телом, не моргая и не дыша. Словно окаменел. Взгляд, до этого выражающий печаль, потерял всякий намёк на эмоции.
Руку он медленно убрал.