Шаг 2. Дитя войны (1/1)

Ванкуверский научно-исследовательский центр на бумаге существует уже полгода, но фактически функционирует чуть больше месяца. Построен фантастически быстро, потому что создать мемориал — лучший способ показать, что война окончена.Музей. Мемориал в память о тех, кто погиб в этой войне, и в честь героев, которые её завершили. Выжившие пилоты ?егерей? в глазах публики всё же стали героями — несмотря на то, что незадолго до закрытия Разлома опросы общественного мнения показывали, что большинство считает программу ?Егерь? бессмысленной тратой средств бюджета. А ещё — горькая ирония — последняя база для тех, кто не верит, что всё закончилось. Герои. Параноики. Маршал Геркулес Хэнсен, Тендо Чои, остатки научного отдела, несколько инженеров и техников… Кайдановские не здесь: ?мысленно с ними?, но на деле в России заняты в проекте по подъёму и реставрации Черно Альфы (?Тоже мемориал?, — говорит Саша и кривит губы в злой усмешке). Мако и Райли уехали ещё из Гонконга, сразу после празднования победы: они молоды и хотят жить, особенно Мако — просто жить, как обычный человек, не душа и сердце ?егеря?, — а Райли хочет покоя, но всё равно перед отъездом говорит Герку Хэнсену: ?Если что-нибудь… мы готовы. Всегда будем?.Из тех, кто должен быть здесь, не хватает только одного — Чака Хэнсена. Пока не хватает: полгода реабилитации от травм, полученных в последнем бою Стайкера Эврики, подошли к концу. Герк Хэнсен ждёт сына в холле музея, потому что без пропуска в ?научную? часть тот пройти не сможет. (Разумеется, он вовсе не должен вручить пропуск лично. Разумеется, никто не указывает ему на это.) Самолёт приземлился три часа назад, и остаётся только надеяться, что Чак действительно был на борту. С него сталось бы… да что угодно. Хоть просто опоздать на рейс и не сообщить об этом.Геркулес отвлекается на группку гомонящих школьников, которые обтекают его с двух сторон, не выдерживая никакой дистанции: мелкая девчушка с рыжими косичками чуть макушкой под локоть не толкает. А когда он снова смотрит на стеклянную ?вертушку? дверей — Чак уже выходит из неё и резко останавливается (так, что в него чуть не врезается идущая следом пожилая пара), озираясь по сторонам. Одет в потрёпанные джинсы, футболку и свою обычную куртку с нашивками Страйкера, через плечо — ремень брезентового вещмешка. Кажется, что ровно так же он выглядел, когда они вместе входили на Гонконгский Шаттердом.Наконец Чак замечает его и уже целенаправленно пересекает холл. Останавливается в паре шагов и окидывает пристальным взглядом. Радости от встречи с отцом не заметно. Геркулес и не надеялся…— Давно не виделись, старик, — Чак говорит спокойно и как-то даже лениво, но спокойствие выглядит напускным, потому что под ним еле заметно проскальзывает напряжение. Он кидает вещмешок на пол и небрежно облокачивается на стойку, за которой вежливые девушки отвечают на вопросы посетителей.— Давно не виделись, — маршал коротко кивает и хмыкает: — Доктор Уилкотт написала, что ты готов и рвёшься вернуться в строй.— В строй? — Чак оглядывается по сторонам, и на его лице мелькает странное выражение: смесь раздражения, досады, злости, чего-то ещё… — Не заметно, чтобы здесь была надобность в пилотах. В какую дыру ты меня притащил, старик?— Это Ванкуверский научно-исследовательский центр и мемориальный комплекс, — сдержанно отвечает Геркулес. — Ты мог бы прочитать вывеску над входом.— И что за грёбанная дыра этот Ванкуверский центр?! Тогда он начинает рассказывать: о совещаниях сразу после закрытия Разлома, о создании этого комплекса, о том, чем они здесь занимаются. Прямо на месте, в холле, хотя стоило бы уйти, например, в кабинет, — потому что глаза Чака вспыхивают нехорошим больным огнём, и необходимо всё разъяснить прямо сейчас. Иначе тот взорвётся.Только всё равно не помогает.Какая-то полная дама задевает Чака сумкой, и он резко восклицает:— Корова! — а потом, почти без паузы, злой скороговоркой: — Туристы, экскурсии?! Всё, что осталось от Тихоокеанского Оборонного Корпуса?! Да это полное дерьмо! Пошло оно всё!..Он резко разворачивается, и, забыв про брошенный у стойки вещмешок, шагает к выходу. Толкает несколько человек то ли от злости, то ли просто не глядя, куда идёт. Геркулес его не останавливает, хотя почти сразу жалеет об этом. Но что было, кричать в спину? Мальчишка!Герк не видел его уже почти полгода, потому что оставить базу даже на пару дней не мог себе позволить. Должен ли был?..— Маршал Хэнсен, — неожиданно окликают его. Приятное вежливое контральто — Ребекка Джоуи, администратор. — Вас ждут в комнате для совещаний. Он вспоминает, что сегодня назначена встреча с куратором из правительства, а значит, не пойти или отложить нельзя. Но его сын…Геркулес оглядывается: вроде бы несколько минут назад он видел среди посетителей знакомое лицо. Да, так и есть — у стойки с буклетами Ньютон Гейзлер демонстрирует кучке подростков свои татуировки. Поймав взгляд маршала, он подходит и без предисловия говорит:— Я видел. И слышал, в основном. Вот поросёнок бессовестный!— Ньютон, меня ждут на совещании… — начинает говорить Герк, и тот перебивает:— Понял. Я скажу Тендо, мы поищем. Можно ли положиться на Ньютона и Тендо? Со всем тем, что было после закрытия Разлома — кажется, что только на Тендо и можно. На научный отдел тоже… если им удаётся договориться между собой.Геркулес коротко говорит: ?Спасибо?, — и уходит вслед за мисс Джоуи, которой каким-то образом удаётся, не меняя профессионально-вежливого выражения лица, демонстрировать недовольство задержкой. Очередной раунд политики и бизнеса. Отвратительно.Особенно отвратительно с учётом того, что думать он будет совсем не о том. Герман терпеть не может, когда его отвлекают от работы. Особенно чем-то вроде ?Нужно искать Чака Хэнсена?, потому что в таком заявлении слишком мало конкретики. Младший Хэнсен здесь? Что, уже? Почему его надо искать? Почему этим занят Ньютон и почему он пришёл к нему, Герману?Хотя смягчающим обстоятельством является то, что ?работа? на данный момент — написание отчёта для гражданской администрации центра, а такие вещи он не любит. Так что не просит коллегу удалиться, а задаёт вышеуказанные вопросы.Учитывая манеру Ньютона рассказывать, перескакивая с одного на другое, его ответы проясняют ситуацию только отчасти. Но, по крайней мере, суть Герман улавливает: младший Хэнсен приехал, тут же разругался с отцом и спешно удалился непонятно куда. А ищут его Тендо и Ньютон, потому что Геркулес занят неотложными обязанностями директора Центра.Одно осталось непонятным.— С чего ты взял, что я знаю, куда мог пойти находящийся в расстроенных чувствах Чак Хэнсен?— Я не думаю, что ты знаешь, но я думаю, что ты можешь подумать, — Ньютон улыбается, как с ним часто бывает: непонятно чему и из-за чего. — Ванкувер — большой город, наугад мы никогда никого не найдём!— Уверен ли ты, что его вообще нужно искать? Подобный резкий уход, по-моему, достаточно явно указывает на то, что младший Хэнсен не хочет никого видеть. И он взрослый человек — имеет право проводить время, как хочет.— Герк беспокоится, — коротко объясняет Ньютон.Герман еле заметно морщится от такого фамильярного именования маршала, но никак это не комментирует.— К тому же ты что, не знаешь Чака? — продолжает Гейзлер. — Он наверняка во что-нибудь влипнет, потому что и так вечно делает, не подумав, а когда в плохом настроении — тем более. И у него даже документов при себе нет: они в сумке, которую он бросил в холле.Есть желание сказать, что нет, не знает. За несколько дней от перебазирования Страйкера и до закрытия Разлома трудно успеть узнать человека, даже если он, как Чак, постоянно создаёт шум и беспорядки. Тем более что Герман не стремился знакомиться. И потом, после всего, в больнице его не навещал ни разу. А Ньютон, кажется, навещал…Мальчишка. Импульсивный, дурно воспитанный мальчишка. Герман мрачно вздыхает:— Хорошо. Подумаю, — он молчит всего несколько секунд и спрашивает: — Куда бы пошёл ты, если бы злился на весь мир и конкретно на собственного отца?— В кино, — почти без раздумий отвечает Ньют. — На боевик, где побольше стрельбы и взрывов. Или в парк аттракционов на что-нибудь поэкстремальнее, тогда ни о какой обиде думать точно не получится.Пожалуй, от него стоило ожидать чего-то такого… действительно детского (обычно трудно предположить его ответы и реакции, однако тут мог бы догадаться). Но не от Чака Хэнсена. Этот явно не пойдёт в парк аттракционов. А куда пойдёт? Да кто его знает.— Он в Ванкувере впервые, верно? — он решает попытаться зайти с другой стороны. — И, как я полагаю, не обзавёлся картой. Отсюда в город идёт только один автобус, и если Чак не пошёл пешком — то наверняка поехал на нём. Предполагая, что денег на такси у него нет.— Скорее всего, — соглашается Ньютон. — Предлагаешь проверить маршрут автобуса?— Я ничего не предлагаю, только высказываю соображения по поставленной тобой задаче.— Поставленная задача… ну ты скажешь, — тот фыркает. — Так что, идём?Герман смотрит на него с лёгким недоумением.— Доктор Гейзлер, с чего вы взяли, что я собираюсь куда-то идти? — он действительно не понимает.— Ты не пойдёшь со мной искать Чака?— Не вижу в этом особого смысла, — он слегка пожимает плечами и не уточняет, что вообще сомневается в своей полезности в предприятиях, где надо много и долго ходить. И какой от этого может быть толк? Он подозревает, что коллеге просто скучно идти одному. — Герман, пойдём, — просит Ньютон. — Сам знаешь, что у меня иногда с внимательностью. И, может, тебе что-нибудь ещё полезное в голову придёт? Я вот не подумал про автобус.Надо дописывать отчёт. Определённо, надо, хотя заниматься этим уже нет никакого желания. Таскаться по городу в компании неугомонного биолога — альтернатива сомнительной привлекательности…— Пожалуйста, — добавляет Ньютон. — Я серьёзно думаю, что тут мы вместе справимся лучше.Герман решает не высказываться насчёт ?вместе?, поскольку по этому поводу опыт, мягко говоря, спорный. Собственно, только один действительно совместный эксперимент — дрифт с кайдзю.Искать младшего Хэнсена, по крайней мере, не столь безумное предприятие.— Ладно, — решается он. — Только учти, я не собираюсь ходить пешком там, где этого можно будет избежать. Ньютон хлопает его ладонью по плечу:— Окей, не вопрос. Так мы идём?— Идём, — Герман вздыхает с долей обречённости, — только куртку возьму. И ты, помнится, упоминал участие в этом мистера Чои? Каковы его соображения и план действий?— Он уже в городе — у зубного был. Я ему позвонил, всё пересказал, он сказал, что подумает и поищет, и отключился, — почти скороговоркой объясняет Ньютон и тянет его к выходу из лаборатории. — Так что он сам по себе. Герман, нахмурившись, перехватывает его за запястье и убирает его руку от своего локтя. С некоторой неприязнью думает, что мероприятие может оказаться более раздражающим, чем он рассчитывал. Хотя не стоило рассчитывать — знал ведь, с кем связывается. И всё-таки можно надеяться, что в основном энергия доктора Гейзлера будет направлена на поиски, а не на то, чтобы донимать его…Как ни странно, так и получается. Когда они выходят на первой остановке того самого автобуса, Ньютон тут же уносится расспрашивать продавца в забегаловке у автозаправки; размахивает фотографией, которую непонятно где и когда успел добыть. Герман оглядывается по сторонам, пытаясь представить, куда бы направился Чак Хэнсен, если бы сошёл на этой остановке. На его взгляд, маловероятно, что молодому пилоту приглянулось бы это место. Обычный жилой квартал: ряды домов с небольшими садиками или аккуратно подстриженными газонами, а на другой стороне дороги — пустынная заправка, стоянка и магазинчик при ней. Тихое и спокойное место; как кажется Герману — Хэнсен-младший будет искать скорее противоположное. Ньютон возвращается, досадливо взмахивая рукой: мол, ничего. Герман на пару мгновений задумывается, скоро ли тому надоест: на его взгляд, ?ничего? им светит ещё долго. А некоторые не любят долго сосредотачиваться на чём-то одном, особенно безрезультатном.На самом деле, Герман больше надеется на Тендо Чои, чем на их с Ньютоном усилия. После третьей остановки окончательно приходит к выводу, что всё это глупость, но почему-то не уходит. Может быть, хочет проверить, насколько хватит энтузиазма коллеги, а потом сказать ему ?я же говорил!?. Может быть, не хочет, вернувшись в Центр, сказать маршалу в глаза, что не посчитал нужным искать его сына.После седьмой остановки они заходят в какую-то забегаловку отдохнуть и перекусить. Там подают отвратительный кофе, и заказывать что-то ещё Герман просто не решается. Есть, впрочем, и не хочется; настроение-состояние то ли паршивое, то ли спокойное до безразличия. Телевизор, бормочущий на заднем плане о футболе, и Ньютон, излагающий довольно невнятные соображения, воспринимаются примерно одинаково — никак.Чуть позже звонит Тендо, они коротко обсуждают отсутствие успехов и продолжают поиски. По совету диспетчера и к неудовольствию Германа — в первую очередь обращая внимание на бары и прочие злачные места…Не самый благополучный район, но всё-таки не настолько, чтобы ночью тут было опасно находиться. Уже стемнело. Сверху, с террасы, видно Ванкуверский НИЦ: гроздь огней в стороне от городских, с такого расстояния ничем не отличающаяся от других. Ньютон стоит, облокотившись на перила, и всматривается вдаль. Внезапно говорит:— Спящий зверь.Герман, определённо, даже близко не понимает, к чему это он.— Что?— Наша база, — биолог упорно называет Ванкуверский центр ?базой?, хоть официально это именно ?научно-исследовательский центр?, да и вообще мемориал, — как хищный зверь, который сейчас спит — но когда-нибудь проснётся и вцепится в глотку тому, кто его разбудил.— Логики в этом сравнении я не вижу, — Герман пожимает плечами, не слишком скрывая, что продолжить хотелось бы ?как и в большей части того, что ты обычно говоришь?. — А ты посмотри внимательнее, — с досадой хмыкает Ньютон, — может, увидишь. Вот был бы Чак не настолько пьян, он понял бы, наверное. Чак Хэнсен, несколько минут назад сгруженный им на стул у ограды террасы, находится в полубессознательном состоянии. — Был бы он не настолько пьян, — Герман сердито поджимает губы, вспоминая недавний разговор с охраной этого бара, где он с трудом убедил их, что раз ?пациент? уже свалился, то вызывать полицию не надо, — продолжал бы задирать всех окружающих, и ты при попытке его увести получил бы кулаком в лицо.К тому времени, когда они его нашли, Чак уже ввязался в драку с компанией за соседним столом, двоих уложил лицом в пол, после чего залпом допил бутылку виски и свалился раньше, чем успел вмешаться охранник.— Кстати об этом — зачем ты вообще его сюда вытащил?— На свежий воздух, авось ему станет легче. И пока ты там разговаривал, я уже позвонил Тендо: он скоро будет. Поможет мне стащить это тело по лестнице, а то сам я не справлюсь, да и вообще до базы транспортировать. Герман помог бы — если бы от него мог быть толк. Но с тростью, на лестницах, увы, нет. Так что остаётся ждать Тендо.Тендо появляется через четверть часа. Коротко здоровается и вместе с Ньютоном поднимает Чака на ноги: тот виснет на них, как набитая соломой кукла.— Он первый раз в жизни пьёт больше, чем бокал вина, — зачем-то объясняет диспетчер. Герману это не интересно ни капли, да и его коллеге, наверное, тоже. По крайней мере, Ньютон не комментирует сказанное. Может быть, перетаскивание бесчувственного тела по довольно-таки крутой лестнице (лифт, как назло, сломан) требует слишком сильной сосредоточенности. Или, может, он тоже устал.Внизу обнаруживается такси с невозмутимым чернокожим водителем, который меланхолично курит у края тротуара, пока пассажиры грузят пьяное тело и грузятся сами, а потом садится за руль и резко стартует, наверняка нарушив пару-другую правил. Куда ехать, надо полагать, ему уже сказали. Герман сидит рядом с водителем и старается не обращать внимания на дорожные знаки и светофоры, потому что умеет водить машину — и так водить не стал бы никогда. Но делать замечания сейчас, пожалуй, неуместно.Когда Чак на заднем сидении начинает отбиваться и что-то бессвязно бормотать, Тендо терпеливо успокаивает его. Невозмутимо, слегка сочувственно, как будто ничего необычного не происходит. Он остаётся невозмутимым, даже когда Чака укачивает и рвёт на собственные колени и частично — на брюки Тендо. Тормозит машину, вытаскивает пилота на тротуар и, когда того перестаёт тошнить, отчищает себе и ему одежду бумажными платками и какой-то ветошью, валявшейся на полу в такси. Ньютон приносит из ближайшего магазинчика бутылку с водой. Потом Тендо при помощи биолога усаживает Чака обратно на заднее сиденье.И Герману, конечно, только мерещится — слишком странно, если бы на самом деле, — с горечью брошенное еле слышное: ?Бедный ребёнок?.