Январь — Thorrablot (Фестиваль середины зимы) (1/1)

— Ты уверен, что это можно есть? — спрашивает Миккель, осторожно тыкая вилкой в сторону плотно закрытой емкости.— Вот, — с нескрываемой гордостью говорит Сигрюн. — Вот! Если даже наш мастер по приготовлению всякой отравы считает, что эта херня несъедобна — я ее пробовать отказываюсь.— Чего это они? — спрашивает Эмиль у Рейнира. Не то чтобы у них двоих не было по-прежнему языковых трудностей, но бескомпромиссное определение мамы Рейнира про "лучших друзей" сработало в качестве ненадежного скрепления. Ну и еще потому, что общаться вне сна тут было особо не с кем.Рейнир виновато хмурится — ему шведский дается ощутимо сложнее.— Может, потому что не сезон? — говорит он. — Я знаю, что весна, но родители так хотели устроить вам настоящий праздник исландского гостеприимства, чтобы вы могли почувствовать, каково это — наслаждаться всеми благами цивилизации и…— Фуу, закрой сейчас же, — перебивает его Сигрюн и шлепает Эмиля, приподнявшего крышку, по руке. — Ну и вонища.Эмиль втягивает носом воздух.— Ерунда какая-то, — говорит он. — Разве ж это пахнет? Вот сюрстрёмминг, это я понимаю, там сразу чувствуешь…— Ферментированное мясо? — спрашивает Миккель у Рейнира.— Акула, — с несчастным лицом отвечает тот. И не добавляет, что жутко дорогая, поскольку ловят ее только в определенное время в определенной части океана и под охраной нескольких боевых кораблей. Наверное, думает он, надо было быть настойчивее и просить маму приготовить что-нибудь попроще из интернациональной кухни. Вот типа этого их… стрёмминга?— Что такое акула? — спрашивает Сигрюн. Миккель терпеливо объясняет, Рейнир мучается угрызениями совести, Эмиль считает ворон — и только Лалли, пересевший поближе к тому краю стола, где стоят горшки и плошки, деловито отправляет в рот кусок за куском.Он же проснулся, значит, надо поесть.