Строфа 7. Пассаж "Грех" (Грех наш нас повенчает, ты и я падаем в бездну, грех наш нас повенчает, Бог нас простит…) (2/2)

— Меня это больше не волнует.Торрен резко поднял голову, бросая на брата изумленный взгляд.— Что?!— Меня это больше не волнует, — спокойно повторил Трион, снова беря его за подбородок. – Мне плевать на то, что подумают другие, если узнают, мне плевать на мнение отца, мамы, двора, света, светлых эльфов… Всех. Да, это неправильно. Да, это запретно. Да, это немыслимо. Но я влюбился в своего младшего брата – и я не желаю больше подавлять эту любовь.

Трион взял Тора за плечи, прижимая его к постели, и потянулся губами к шее.

— Нет, Трион… ты что… ты же не собираешься… Нет! – младший панически задергался в руках брата. – Трион, опомнись!

— Что я и сделал наконец.

— Нет… Трион, ты же сам… ты сам знаешь – так нельзя! Это непра…Трион решительно закрыл младшему рот поцелуем.— Три… ммф…— Почему ты так сопротивляешься? – Трион пощекотал губами нежную кожу за ухом брата. – Ты же так хочешь меня… Не меньше, чем я тебя. Почему?— Разве не очевидно?! Трион, мы же… — Тор всхлипнул. – Это не… это невозможно! Мало того, что мы оба мужчины…— Плевать.— Мы же родные братья, демоны тебя побери! Так нельзя!

Кронпринц прервал его очередным поцелуем.— Больше не произноси это слово. Нет никаких «нельзя», Торрен. Больше нет.

Тор изумленно вытаращился на брата. Минута прошла в яростной борьбе между желанием и разумом – и первое наконец победило.— О боги… — выдохнул Торрен, обвивая руками шею Триона и прижимаясь к нему всем телом. – Будь что будет. Я хочу тебя неимоверно. Я люблю тебя. Пускай ты и мой брат… Пускай нас осудят… Пускай это грех…— Этот грех мы разделим на двоих, — пообещал Трион, целуя его. – Он наш. И только наш.

Тор, дрожа, прижался к нему.— Чего ты боишься? Гнева богов? Их кары? Вряд ли богам есть дело до подобного, а кроме них, никто не узнает. Сейчас, во всяком случае. А потом… какая разница, что будет потом?Торрен сжал губы – и закрыл глаза. То было согласие – на грех.

— Это… между прочим… кровосмешение… — пропыхтел Торрен, пока брат стаскивал с него куртку и рубашку. Трион фыркнул.— Об этом я тоже думал все те два года, что скрывал свою любовь. Да, кровосмешение. Ну и что с того?

Тор густо покраснел.

— Извращенец.

— Возможно, — не стал спорить Трион.

Он едва сдерживался, чтобы не наброситься на братишку и не взять его прямо так, без подготовки. О боги, как же он этого ждал! Сколько ночей он мечтал об этом, сколько слез пролил, думая, что это неосуществимо, сколько страданий пережил, мучаясь страстным желанием!И вот – оно становится реальностью.

Торрен, судя по всему, думал о том же самом.

Трион исцеловал и изласкал все тело братишки, каждую его родинку, каждый шрамик, каждую впадинку, каждый изгиб, каждый засос, оставленный чужими губами и еще не исчезнувший до конца, словно стремясь запомнить его до мельчайших деталей. Торрен глубоко дышал, выгибаясь под ласками брата и чуть слышно постанывая.— Нравится? – Трион легонько прикусил кожу на груди младшего. – Я лучше, чем Сирин и Дариэль?— Д-дурак, — выдавил покрасневший Тор. – К-какая разница, кто лучше… Я хочу, чтобы это был ты…Трион улыбнулся.

— Я рад, малыш, — он присосался губами к его шее. – Ты не представляешь, как я счастлив.— Не называй меня так! – Торрен еще пуще залился краской.

— А что? Мне нравится.— А мне нет!— Да-да, учту, — отозвался Трион, выцеловывая его живот.

С досадой кронпринц подумал, что совсем забыл про смазку. Еще бы, куда ему, окрыленному любовью, было думать о таких заземленных мелочах! А стоило бы – Торрену будет больно без нее. К счастью, рядом на столе стояла бутыль с маслом для ламп. Увидев, что брат тянется к ней, Тор начал стремительно бледнеть.— Трион…— Желаешь остановиться? – улыбнулся Трион, выливая масло на пальцы.

— Нет, я… я просто… но как же… — пробормотал Торрен. Трион прямо видел в его глазах осточертевшую уже им обоим фразу «Но мы же братья!»— Не бойся, мой хороший, — Трион поцеловал его в губы. – Доверься мне. Все будет хорошо.

Тор поколебался с полминуты, а потом, закусив губу, кивнул.

Трион осторожно протолкнул в брата пальцы, медленно растягивая его, и тут же услышал судорожный вздох и почувствовал, как руки младшего стискивают его плечи.

— Расслабься, мой хороший.— Н-не могу…

— Почему? Ладно бы в первый раз… С Сирином и Дариэлем ты тоже был так напря-жен?— Т-так то… ах!.. Сирин и Дариэль… а сейчас… ммм… сейчас – ты…Трион только усмехнулся, вытаскивая пальцы. Смазав себя, он низко навис над младшим, тяжело дышащим и слегка дрожащим в ожидании.

— Я вхожу, Тор.

Младший слабо кивнул, сжимая его шею.

Трион двинул бедрами – и Торрен вскрикнул, выгибаясь, широко распахивая глаза, хватая ртом воздух.

— Т… Трион…

— Да, — шепнул кронпринц, прижимая его к кровати. – Теперь ты можешь смело произносить мое имя. Потому что это – я.

— Ты… Трион… — выдохнул Тор.

Все, что было потом, запечатлелось в памяти обоих бессвязными отрывками, криками и стонами, шорохом простыней, скрипом кровати, нежными касаниями и горячими поцелуями, наслаждением, слитым с болью, и непрерывно повторяющимся хриплым:— Трион, Трион, Трион… брат… Трион… Трион, Трион…Кронпринц излился в брата, не сдержав сдавленного стона удовольствия, и упал рядом, тут же привлекая к себе Тора. Счастье, осознание только что исполнившегося желания – самого старого, самого сильного, самого запретного и самого дорогого, — медленно накрывало их обоих.«О боги, неужели наконец-то…»«Наконец-то он стал моим…»— Я люблю тебя, — прошептал Трион на ухо брату. – Больше жизни.

Торрен всхлипнул, утыкаясь в его плечо.

Трион гладил по голове рыдающего в подушку Торрена. Тот плакал не от боли, которая была не такой уж сильной, не от радости, что его давнее и самое сильное желание осуществилось – он плакал от осознания только что совершенного греха. Трион знал, о чем он сейчас думает, так четко, словно видел его мысли.«О боги… С братом… Я сделал это с родным братом…»Трион молчал и лишь медленно водил ладонью спине младшего, скользил пальцами по его волосам, утешая – хотя он знал, что сейчас утешать Тора, погруженного в свои тягостные мысли, бесполезно. Он чувствовал, почти физически ощущал, как внутри Торрена что-то с огромным трудом ломается, рушится, переворачивается – то тяжело, болезненно, с огромным трудом сдавались с детства заложенные в нем стереотипы и убеждения, терзая Тора своими осколками и задавливая тяжестью своих обломков.

«С братом… Я занимался любовью с собственным братом…»Трион наклонился, отведя волосы брата, коснулся губами его шеи. «О боги, ну почему я не приношу ему ничего, кроме слез и страданий?»«С собственным братом…»«Даже когда хочу лучшего…»— Трион… — глухо произнес Торрен. – Что же теперь будет?Старший принц невесело улыбнулся.— А что будет? Ничего.— Но… если кто-нибудь узнает…— Значит, так тому и быть.

— Да ты… Трион, ты хоть представляешь, что тогда будет? Отец же нас убьет!— Убьет – останется без наследника, — резонно заметил Трион.— Дурак!Кронпринц усмехнулся и снова зарылся лицом в волосы брата.«Не бойся, братишка. Если узнают – я скажу, что изнасиловал тебя, затащил в постель против воли… что я давно хотел тебя, давно мучился извращенным желанием заняться любовью с младшим братом, давно изнывал от этой пагубной страсти – и однажды не выдержал. Что ты сопротивлялся, плакал, умолял меня не делать этого, но я тебя не слушал. Что я угрожал тебе, приказывая никому не рассказывать, обещая наказать, и ты не смел меня ослушаться из страха».— Так нельзя, Трион, — тихо сказал Тор осевшим голосом. – Мы не можем быть вме-сте…«Кровосмешение… Табу… Наказание…»— Я же сказал тебе больше не произносить этого слова, — Трион резко перевернул брата на спину, навис над ним, любуясь широко раскрытыми изумрудными глазами. – Никаких «нельзя». Никаких «не можем». Никаких «не должно». Больше нет запретов, Торрен. Мы переступили грань. Причем не сегодня – мы сделали это, когда полюбили, и тогда уже обрекли себя. Сегодня мы лишь стерли эту уже ненужную грань, не оставив от нее и следа.«Инцест… С родным братом… Кара…»Торрен слабо улыбнулся.«Грех…»— Значит, — он обвил руками шею брата, — мы обреченные?— Да, — согласился Трион, касаясь его губ. – Мы – обреченные. Если узнают – от нас отвернутся все, — кронпринц внезапно загорелся азартом и начал откровенно дурачиться, — нас изгонят, нас отметят клеймом грешников, нас будут презирать и ненавидеть… Но я все равно будут с тобой. Всегда. Я никогда тебя не оставлю.Трион от души развлекался, рисуя перед братом эти глупые романтические картины, которые можно было найти в любом второсортном женском романе. Трудно было сказать, верил Торрен болтовне брата или нет, но глаза его горели точно таким же задорным огнем.

И он знал, что последние слова Триона были правдой.

— Только попробуй потом отказаться от этих слов! – сверкнул глазами Тор.Старший засмеялся.— Я от своих слов никогда не отказываюсь, ты же знаешь.

Торрен что-то неразборчиво пробурчал, потираясь носом о плечо брата.

— Давай спать, — Трион чмокнул его в щеку. – Устал, наверно?Он прижал братишку к себе, крепко-крепко, явно намереваясь не выпускать его из объятий всю ночь. Тор довольно засопел, как можно уютнее устраиваясь в сильных, таких надежных и теплых руках брата.Впервые за долгое время оба заснули счастливыми.